Я дам объясненье грядущему дню
Я дам объясненье грядущему дню
Разрывностью линий былого.
В копилке времён тишиной сохраню
Тщету объясненья такого.
На плечи беспечных загадок о том,
Что кровью пульсирует в венах
Событий, наброшен прозрений хитон,
Пошитый из ткани мгновений.
Усилие мысли – и порвана ткань,
И ветром космических буден
Обветрена кожа, белее листка
Бумаги, где вписана будет
Рукой наводнившей миры пустоты
История некой вселенной,
Где правила быть не собой так просты,
Что быть лишь собою – бесценно!
В ковше иномерных просторов, без нас,
Густеет бесцветное время,
И в меру длины обращается час,
Смущая вселенскую темень.
И там, где порой сгущены времена
До плотного дыма проклятий,
Роняет бессмертье свои семена
В сырой чернозём благодати.
Оттенки
Ловец хрустальных состояний,
Не кратных тридцати семи!
Поймай пятнадцать расставаний,
А на шестнадцатом – пойми,
Что обретенья и потери
Взаимно отображены
То многоцветностью истерик,
То белым тоном тишины.
Когда в пыли угрюмой ночи
К нам страх врывается, как тать,
То все оттенки одиночеств
По пальцам не пересчитать,
И опрокинутое завтра
В ещё глубокое вчера
Чернильной каплею азарта
Стекает с кончика пера.
Он шёл по третьему лучу…
Он шёл по третьему лучу
Звезды, зажжённой на востоке,
Касаясь слова «разлучу»
Печалью трепетно-жестокой.
Касаясь белого огня
Пережитых противоречий
Прохладой гаснущего дня,
Предощущеньем новой встречи
С каким-то промельком в ночи –
Напоминаньем о прошедшем –
Хранящим к прошлому ключи,
Себя в грядущем не нашедшим…
По звёздам плыли корабли
Невероятных соответствий
Огней небес – теням Земли,
Покой везущие из детства.
А он смотрел в тугую тьму,
Жгутом стянувшую просторы,
На все вопросы «почему»
Ему бросавшую укоры –
То замедлением времён
На пустырях ночных событий,
То возведением в закон
Погасшей истины забытой.
И взгляд его, пройдя сквозь ночь,
На гранях утра отражённый,
Вернулся, чтобы снова прочь
Уйти, поверив непреклонной
Периодичности всего,
Что обозначено мирами,
Где предсказуемость живёт,
И где случайность умирает.
Не больше, не резче, не выше…
Не больше, чем память – всего лишь касанье
Невидимых нитей полночной звезды –
Осколками счастья в тиши угасанья
Свечения боли, мерцаний беды.
Не резче печали – отчётливость линий
На карте времён – уходящего дня,
Где мир обратился из белого в синий,
Забыв на оттенки себя разменять.
Не выше, чем голос минувшего – звуки
Натянутой солнцем небесной струны,
Звучащей в миноре двадцатой разлуки,
Где были, конечно, ещё влюблены…
Где пело пространство, не петь не могло бы,
Где сны, расцветая, дурманили явь.
Но чтобы мы делали?.. Что бы и чтобы?..-
Когда б не пропало всё это, представь!
Когда метель пришла за мною
Когда метель пришла за мною,
На зимний путь вручив билет,
Тогда последней тишиною
Прочерчен был разлуки след.
И повела звезда печали
По следу этому туда,
Где вдруг навеки замолчали
Для нас поющие года.
Читая будущность по лицам
Былых событий, дней былых –
Я замечал миров границы –
Всех тех,
Что жили в снах моих.
Когда пространство прорастало
В бестелость ночи, я ловил
Прозренья отблеск бледно-алый,
Дрожащий на крестах могил,
Слепящий все мои разлуки
С неповторяемым былым.
А утром солнечные звуки
Слагали дням грядущим гимн.
И пели солнечные блики
Свою лучистую печаль,
А через край небес пролитый
Покой мечты мои венчал.
Река судьбы текла устало,
Омыв иные берега,
И небо душное упало
В окаменевшие снега.
Круги
В пределах второго круга
Нам не найти друг друга…
Где б ни пролило время
Огненную тоску,
Схвачены неизбежным,
Биты грядущим, прежним,
Мы принимаем бремя
Метров, минут, секунд…
В пределах второго круга
Нас заметает вьюга
Нет, не снегами… может –
Хлопьями пустоты.
Где-то горят столетья,
Где-то вторая, третья
Жизнь обрастает кожей –
Плотью былой мечты.
Глянцевый отблеск смерти
На голубом конверте
Неба, в котором кто-то
Звёздами написал
Текст о пропаже смысла
В буквах, словах и числах,
Солнечной позолотой
Нам ослепил глаза.
Не находя друг друга,
Бродим в пределах круга, -
Круга, который был нам
Первый, а стал – второй…
Третий, четвёртый, пятый…
В них – пустотой распяты!..
Но под крестом могильным
Камень всегда живой.
Отгорела тёмными огнями ночь
Отгорела тёмными огнями ночь.
Надувала щёки алые заря.
И, не в силах зёрна утра истолочь,
Просыпала их на плечи октября
То листвяной едко-жухлой шелухой,
То крупой с пустых обветренных высот,
То янтарно-алой тишиной,
глухой
Ко всему тому, что серебрит висок
Бесполезно мною начатого дня,
Где прощение в прощание влилось,
Где, конечно, неизменным без меня
Будет всё вокруг,
и мировая ось
Вновь нанижет солнечные дни,
Непогодой прорастающие в ночь…
Всепрощеньем ты её перешагни
И вернись ко мне,
уйдя навеки прочь.
За постоянством немоты
За постоянством немоты
В просторах вечных заблуждений
Живут забытые мечты,
Блуждают их живые тени.
А на осях иных миров,
Где постигается бессмертье,
Нанизан сумрак катастроф
Земной бессменной круговерти.
Когда в дыму случайных фраз
Мелькают контуры вселенной,
Сколь ни бессвязен был рассказ,
Он будет истиной нетленной.
Но срок молчания велик –
Кому знакомо совершенство,
Непостигаемой Земли
Непостижимое блаженство.
Февральские минуты…
Тянулись медленно февральские минуты.
В них не было ни страсти, ни тепла.
И день казался вечным, словно путин.
И скучной, как зюганов, ночь была.
О чём-то возбуждённо говорили.
Молчали принуждённо иногда…
Горел огонь морозной едкой пыли
И на небо смотрели города.
Казалось, ничего не происходит.
И вряд ли тут чего произойдёт.
Бегут минуты. Год сменяет годик.
В толпу преобразуется народ.
И в воздухе витает: по-каковски
Теперь отнимет разум русский чёрт?
Ответ, темнёй, чем мыслит жириновский
И чем не мыслит бывший горбачёв.
Не будет ничего… довольно пыла
Каких-то возражений и обид!
Ведь то, что может быть – конечно, было.
Осталось лишь – чего не может быть.
Жемчужные нити вчерашнего дня…
Жемчужные нити вчерашнего дня
Оборваны солнечной песней,
Пропетой лучами в стремленье поднять
Мечту над печалью, чудесней,
Напевней пропеть переменчивый мир
Волшебной небесною флейтой –
До блеска, до счастья, до звона рапир
Парадом идущих столетий…
Пускай истлевает созвездьями ночь,
Пускай темнота догорает! –
Я знаю, что тьме невозможно помочь
В пределах лучистого края.
И снова натянет восток тетиву,
Взметнутся огнистые стрелы,
И кто-то сквозь боль прошептав: «я живу!»,
Забудет о том, что болело.
Зима деньки по зёрнышку клюёт
Цепляясь солнечной иглой за ель,
Уставший день упал в объятья ночи.
Срывая двери темени с петель,
Ворвался в терем леса лунный кочет.
И перья разлетелись по снегам
Истлели в темноте огнями бликов,
Созвучные аккордам звездных гамм,
Наполненных ночной печалью дикой…
Стояла тьма, как верный страж зимы,
И стрелы холода пронзали полночь.
И мы с тобою вместе, ночь, - не мы, -
А некто неизвестный, преисполнен
Других, а не моих страстей, надежд,
Других, а не твоих морозных далей,
Но кто он, кем он раньше был и где ж
Все те, кто в зеркалах его видали?
Слияние – не путь познать себя
В другом, в других, в самом себе, а свойство
Почувствовать, раздвоенность терпя,
Миров несправедливое устройство.
Конечно, по-другому написать
Об этом – невеликая задача.
Труднее, забывая небеса,
Вымаливать грошовую удачу.
Снега и ночь. Опять снега и ночь.
На острие тиши простор нанизан.
Но в снег печаль мечтой не истолочь
И не преподнести весну сюрпризом
Себе – на, дескать, вот она – красна,
Покуда всё стократно повторимо.
И я молчу… зима – предлог для сна
Тому, кто обречён быть пилигримом.
Потерпим. Подождём. И небосвод
Остатки дней просыплет у порога.
Зима деньки по зёрнышку клюёт.
Но их немного. Их совсем немного!
Пустота
Когда осыпаются спелым зерном
Созвездий колосья на поле
Свинцовой тоски, я грущу об одном –
О неодолимости боли…
Легко прорастает в мой мир пустота,
И злое бессилье под кожу
Мне вводит забытая в прошлом мечта,
На сны бесконечно похожа.
Но мысль обретает и вес, и объём,
В моей пустоте ощутимый,
Ничто воплощается сразу во всём,
Реальность становится мнимой.
И слышно, как травами космос шумит,
А в поле, где зёрна упали,
Уже расцветает гортензией мир,
Свободный от «чёрной печали».
Но часть пустоты обозначена в нём,
А, значит, опять загорятся
Невзгоды и беды бесцветным огнём
По схеме, очерченной вкратце
Творцом и хранителем разных причин
В копилке возможных событий,
Скрывающим истину сотней личин
И правдой, до боли избитой.
Земля улыбнулась весной…
Земля улыбнулась весной,
И звонким берёзовым смехом
Летело в бессмертие эхо
Твоё, отражённое мной.
Ты быть не могла, но была,
Покуда вне времени всё же
Ты мне бесконечно дороже
Любого добра или зла.
Земля улыбнулась весной,
Неярко, стыдливо и сонно,
Но камень светился от солнца,
Зажжённого яркой сосной.
Бежали пылавшие дни,
В прохладные белые ночи –
От тока весны обесточить
Себя, отдышаться в тени.
Земля улыбнулась весной,
Смотря на печальные звёзды,
Которые рано ли, поздно
Тебя обвенчают со мной!
И тени ушедших времён,
Слетая, как стаи, с галактик,
К весне прикоснутся галантно
Мерцанием звёздных имён.
Земля улыбнулась весной,
И нам бы с тобой засмеяться.
Но много прошло –
лет пятнадцать –
С тех пор как ты стала звездой…
ни звука ни слова ни вздоха
ни звука ни слова ни вздоха
откуда конечно оттуда
зима ожиданье простуда.
черства повторений лепёха
таблетку в себе растворяя
ты сам каменеешь под утро
а там и крыло перламутра
помашет из горнего края
на простыни стынет былое
просыпанной звёздною пылью.
подняв невесомые крылья
порхает в пространство другое
лимонница порванной жизни
какие слова здесь молчанье
но мир беспокоен отчаян
и время нервозно капризно
Я иду по тропинке прошлого
Я иду по тропинке прошлого,
Где звенит колокольчик юности,
Где вплетаются сны певучие
В очарованный лунный луч.
Под ногами сверкает крошево
Каблучками разбитой лунности,
И зарница глазами случая
Мне мигает с небесных круч.
Прорастая в тебя наречьями,
На которых вещают сумерки
О поющем весной бессмертии,
Восхожу красотой к тебе.
Посмотри, как сияет вечное,
Как печали бесславно умерли…
И посланники милосердия
Разжигают костры в судьбе!
Вращая ось весенней суеты…
Вращая ось весенней суеты,
Пронзившую простор моих желаний,
Я запрещаю прошлому застыть
И обратиться в каменную тайну.
Я запрещаю будущему плыть
На утлой шхуне странных сновидений
В просторах бесконечной серой мглы,
Где вместо нас – былого злые тени.
Целуя сны заснеженных долин,
Лесным ручьям подснежник улыбнётся
И на небе созреет апельсин
Апрельского полуденного солнца.
Фиалки расцветающих ночей
Я заплету венком очарований
И лунным бликом лягу на плече,
Скажу о вечном звёздными словами…
Ты не молчи – прошу я – не молчи,
Когда поймёшь, что в каждом – жив волшебник,
Имеющий к бессмертию ключи,
Небытия читающий учебник.
Привет тебе, мой славный юный день!
Привет тебе, мой славный юный день!
Тропой цветов идёт ко мне, вздыхая
Огнём зари, неповторимость мая,
Вплетая в ночи снежную сирень.
Цветёт весна светящимися днями,
Кружится в небе солнечная пыль.
Привет тебе! Моя земная быль,
Поющая весенними огнями.
В тени берёз и елей полумрак
Врастает тишиной в апрельский полдень,
И в чаще луч, как будто перст господень,
Касается блестящего ковра,
Лежащего на листьях прошлогодних,
На мхе, на пнях, на сучьях, на земле,
Которая бессильна разомлеть
Пока ещё, в объятьях несвободных
Подтаявших снегов. Со всех сторон
Пространство, ожидающее звука,
Пронизано, как стрелами из лука,
Шипами оживающих времён…
Лиловый вечер тьму кладёт на плечи,
И лунный блик доверчив и смешон,
И сны земли – тоски сжигают свечи,
И старый мир весной преображён.
Забывая звенящую музыку сфер…
Забывая звенящую музыку сфер,
Где блаженство мечты расцветает,
Я бреду по Земле, неземной Агасфер,
И со мной – отрешённость святая.
Полнозвучием дней напитаю судьбу,
И в алмазном дожде вдохновений
На полдневных лучах сотворю ворожбу,
Чтобы ожили прошлого тени.
Чтобы полночь качалась на волнах веков
Серебристой забытою лодкой,
И чтоб зависть покинула сердца альков,
Уходя воровскою походкой.
Чтобы ярко сверкали тобой времена,
Позабытое прошлое счастье,
И зовущая в тайны миров тишина
Не рассеялась бы в одночасье.
