Воспоминания

Каждый глубинный подуровень ориентирован, естественно, в глубину, т. е. к смыслу: его задача — выражать все семантические различия, которые релевантны на соответствующем уровне. Каждый поверхностный подуровень ориентирован, напротив, к поверхности, т. е. к тексту: его задача — выражать все формальные различия, релевантные на соот­ветствующем уровне.

В результате исторических умолчаний и сокращений сама фигура Александра Невского повисла в воздухе, превратилась в исторический фантом. Всего одиннадцать лет был он великим князем на Руси. За что его причислили к лику святых? Ведь не за сражение на Чудском озере: как-то, по-житейски говоря, маловато. За что его считают национальным героем? Неизвестно.

Вывоз Черчилля — как бы это и ни звучало, — было важнейшим мероприятием, потому что попадание в лапы врага сына такого высокопоставленного лица поставило бы Англию в очень тяжёлое и сложное положение. Я думаю, что фашисты придумали бы, конечно, изощрённые требования. Как бы поступил Уинстон Черчилль, трудно сказать, — мне трудно даже предположить, как бы это было.

Здесь, в Старом городе, и до сей поры — уютные кривые улочки, мощённые брусчаткой, домики в два-три этажа, цветные фасады, крыши под черепицу… Дворы, где непременно балконы, лестницы, бельё на верёвках… Поскольку исторически, следуя рельефу местности, Тбилиси строился по склонам гор (здесь говорят: «У нас куда ни иди, всё равно получается в гору»), дома в городе располагались уступами, скученно и плотно примыкая друг к другу.

Это был Кулис собственной персоной. Несмотря на его 82 года усы по-прежнему щетинились, а сардонический рот кривился в усмешке. Тристан Бернар когда-то иронически о нем заметил: «Кулис — единственный человек, который может целовать женщину в губы и шептать ей на ушко сладкую чушь одновременно».

Трагический парадокс истории в том, что беспрецедентную исповедь гения оперно-симфонических блокбастеров, отравленных юдофобией, порнографией и сверхволей, воплотил безгрешный советский маэстро-еврей, чудом недобитый Сталиным и нацистами, и проживший в стране, наотрез отказавшейся от суда над собой и очищения её моральными богами. Об интерпретации же Рабиновича нельзя говорить: её надо слушать и молчать!

В ташкентской биографии Вайнберга были белые пятна. Например, нет сведений о том, как он попал в Ташкент, помог ли ему в этом вопросе Михоэлс, где он жил в самом начале эвакуации, когда была свадьба с дочерью Михоэлса Наталией Вовси, в чем заключалось его участие в написании музыки к драме «меч Узбекистана», которая стояла у истоков оперного жанра Узбекистана. На некоторые из них удалось найти ответ.

Среди университетов России с конца XIX века выделяется Казанский. Для него было специальное Положение, связанное с конфессиональными проблемами (отсутствие обычной процентной нормы приёма неправославных детей). Это означало некоторые вольности и в других вопросах, что было притягательным мотивом.

Таким образом, можно утверждать, что традиционное представление о банках как независимых финансовых организациях, берущих деньги в кредит и раздающих кредиты, поддерживается мифологией, но не соответствует реальности. Банки являются учреждениями, состоящими на службе у государства и осуществляющими тотальный контроль за всеми действиями людей и организаций, связанными с деньгами.

Через усадьбу проходила сибирская дорога — тракт, и всё лето проходили беглые. Они нас не боялись, в Сибири знали, что у нас и у Стахеевых около Елабуги было пристанище — всегда в сторожке в лесу на опушке ставили хлеб и молоко. А политические беглые подходили к балкону, и мы с ними разговаривали и кормили их. Помню очень интересные были поляки.

Любые суждения о советских карательных учреждениях — положительные ли: «холодная голова, горячие органы, вовремя умытые руки» — резко ли отрицательные про «банду садистов, убийц и бюрократов» — оставляют в стороне, что главным в их жизни был тот же фантастический бардак, как и в других конторах.

Армандо Скаравелло оказался итальянцем. Он был стажёром у помощника капитана на круизном корабле. Родился он в Ницце, где и жил в восьмикомнатной квартире вместе с родителями. У него уже собраны деньги на покупку новой отдельной квартиры, но мать говорила ему: «Вот женишься, вместе решите, где будете жить, тогда и купите». А он — итальянец, у них слово матери — закон.

Самый заядлый анахорет, возьми хоть меня, живёт так, как если б в небесной канцелярии педантично велось его дело, отмечались его достижения и ошибки. Мысль о загробной жизни биологична. Физическая картина мира не оставляет этой мечте ни единого шанса, отметает её как вздор, но искоренить её, исключить из картины мира человека или хоть муравья можно только одним способом: уничтожив всё живое.

Широко растиражированное письмо — удел литературного опыта неизвестного автора. Жаль, что душевный рассказ о письме на фронт приправлен «клюквой», тем более на такую серьёзную тему как подлинные свидетельства блокадников. Для точного восприятия и понимания былых событий — первоочерёдны глаза и чувства очевидцев.

Менахем Бегин приказал покинуть экипажу судно, но сам оставался на борту до конца, сошел в шлюпку одним из последних и велел бойцам Эцеля сложить оружие. Сам Бегин говорил впоследствии, что из всех услуг, которые он когда-либо оказал государству Израиль, самой большой было его решение любой ценой избежать гражданской войны.