Non-fiction

Я был дружен со многими литераторами, но ни один из них не мог мне внушить того чувства уважения, которое внушил Владимир Галактионович с первой моей встречи с ним. Он был моим учителем недолго, но он был им, и это моя гордость по сей день. М. Горький. Письмо к Е.С. Короленко, 7 октября 1925 года.

И, аналогичным образом, гидесса в мини-юбочке, простая сотрудница турагентства, сообщает в микрофон, что ты, согласно программе турпоездки, прибыл в заветное место и можешь теперь сколь угодно (ну, не долее четверти часа — ведь время-то поджимает! фотографируйте, дамы и господа, активнее!) любоваться на красы Тауэра или Нойшванштайна.

В субботу состоялась встреча Эйнштейна с берлинскими академиками, на которой перед цюрихским профессором были раскрыты все карты: к преимуществам члена и профессора Академии с высоким окладом и свободой заниматься наукой, хотя и с возможностью время от времени читать лекции студентам, Планк и Нернст добавили ещё одну привлекательную подробность: Эйнштейну обещали должность директора Физического института общества имени кайзера Вильгельма, как только он в будущем будет создан.

В следующий раз С. вызвал гнев Хрущева, когда на ежегодном собрании АН СССР в июне 1964 г. осудил преступления Т.Д. Лысенко и его сторонников. Одно из официальных обвинений в адрес Н.С. Хрущева после его смещения 4 октября 1964 г. звучало так: «Не показал членам Политбюро письмо А.Д. Сахарова о положении в советской биологической науке».

Еще в 1973 году (то есть за четыре года до того, как Марку разрешили эмигрировать) Тель-Авивский университет избрал его своим профессором, и Марк читал лекции студентам по телефону! В 1975 году он был избран адъюнкт-профессором Пенсильванского университета. Марк был одним из организаторов знаменитого Московского научного семинара ученых-отказников, который часто посещали многие выдающиеся ученые всего мира.

Можно заключить, что пространный труд Анатолия Власова был значительным вкладом в физику плазмы и несомненно значительно поспособствовал ее прогрессу. Не выясненная тогда (в известной степени и сейчас) научная проблема была связана с якобы чисто «техническим» (на самом деле, математическим) вопросом.

Известно, что развитие математики было неизменно связано с её непрестанным удалением от природы (например, от натуральных чисел к действительным, а затем к мнимым числам), и что чем дальше, тем она становилась абстрактнее, и тем полезнее оказывалась для своих приложений. В частности, общий переход от истинных значений к оценкам параметров функций в математической статистике был шагом в верном направлении.

Роман представляет собой хронику русской жизни с 1892 по 1941 год и его часто сравнивали с другим романом-хроникой «От двуглавого орла до красного знамени» генерала Краснова. Как отмечено в рецензии эпохи «Оба произведения охватывают, приблизительно, ту же эпоху и дают широкую картину русского дореволюционного общества, помогая уяснить многообразные причины крушения Российской Империи».

Она работает для того, чтобы исцелить если не все человечество, то уж во всяком случае тысячи жаждущих обрести здоровье людей, с этой целью читает лекции (в том числе благотворительные), для этого обращается к огромной читательской аудитории и в то же время категорически отказывает в помощи единицам, случайно оказавшимся в месте ее пребывания.

Ещё раз говорю: основа всего сущего — слово, речь. Если пишущий человек дружен с речью, если знает, что это, как и любовь, движущая сила бытия, то созданные им произведения будут долговечными, помогут людям посреди бесчисленных сложностей жизни, сумеют привести людей к желанному свету впереди, а может быть, некоторых и спасут, потому что жизнетворная энергия целебна для душ и сердец.

Должна была погибнуть или нет литературная Атлантида — Бог весть. При моей жизни в ней, даже и в наставшую гласность, мою книгу об искалеченных детях и диктаторе не напечатали. И самого меня ждала жестокая смерть от удушья. Но дано было спасенье — отлёт в Германию. И уже в ней издали на немецком языке «Дайте руку королю», вскоре маленький роман перевели на английский. В России он так и не вышел.

Но особенно жесткими были в «Луче» персональные разборы: я и сам вскоре испытал всю их крапивную нелицеприятность. И тут истинным держателем гамбургского счета оказывался некий триумвират: Сопровский, Кенжеев и Гандлевский (Цветков бывал тогда очень редко — он пропадал в Запорожье, как и Таня Полетаева — в Питере). Сразу же, как еще вкруговую я только услышал их стихи, я понял: вот ради чего ты сюда шел, вот — поэты и вот — стихи!

Возвращаясь в Нью-Йорк, я долгое время находился под впечатлением от встречи с Вольпиным. Чисто внешне он изменился мало, прежние горящие широко раскрытые глаза, но в их движении уже не было прежней хаотичности, и от этого устремлённый на тебя яркий взгляд почти завораживал.

Чешские еврейки имели в лагере привилегированное положение, так как свободно владели немецким. Инге Зильтен сумела обаять коменданта и добилась значительного влияния. Она заботилась не только о своем комфорте, но и о других заключенных. Инге отговорила коменданта использовать телесные наказания. Однажды несколько узников лагеря возвращались с химзавода в бараки и застряли во внезапно начавшейся метели, Инге распорядилась выслать за ними конную повозку.

Участвовал в первых сражениях Великой Отечественной войны. В начале июля 1941 года попал в плен, после чего в течение 15 лет находился в заключении: сначала 4 года в лагере для военнопленных вблизи немецкого города Бреслау, потом 11 лет в лагере для ссыльных в Воркуте.