Проза

Удивлять — такова, видимо, судьба Пушкинского Болдино...

Нужно признать, что ощущение незаслуженного триумфа чуть портило ему жизнь.

Цветики мои, спутники мои, собеседники мои тайные…

В молодости я был горазд спать по многу часов подряд — я и заснул под мерное покачивание вагона и стук колес. Мне снились кондукторши трамвая — сперва та, что постарше, а потом та, что помоложе, снились голые ветки деревьев в скверике, в которых я так ничего и не нашел, снилась старушка на площади у Вознесенского собора Войска Донского… Чистенькая, худенькая старушка в белом платочке.

Мысль эта была такой невыносимо жуткой, что Диана сразу же поспешила отогнать ее. Нет, не надо об этом думать!.. Не надо совершенно ни о чем таком думать!

Однако формальная беспородность ничуть не уменьшала долгий перечень исключительных собачьих качеств.

...чрезмерная опека и контроль, на мой взгляд, могут порождать и сопротивление, неприятие.

— Я не верю в бога, но верю, что когда-нибудь он будет построен, — серьёзно ответил пожилой собеседник.

Теперь всё происшедшее вспоминается мне, как что-то тяжелое и неприятное. Но все детали я помню отчетливо — и всё, что он говорил, и всё, что я ему отвечала.

... очень уж этот седенький, суетливый человек не походил на того Павла Ильича, который сиял в моём прошлом.

И эта неудовлетворённость заживо погребённого духа, его слепой протест, стихийный бунт, думаю, в первую очередь и привели Громова в такое место, которое называется тюрьмой...

Такова она, жизнь! Пережить одинокую юность, промучиться одной в годы расцвета — и вот награда: в свои пристойные, хоть и перезрелые годы я получила в награду от судьбы немытое и нечесаное нечто, валяющееся на старой тахте в дальнем углу квартиры и лишь изредка открывающее мутные глаза, чтобы поискать очередные припрятанные полбутылки.

То ли дело в деревне — простор и воля! Завёл трактор — и в поле, работаешь без надсмотрщиков, раз-два за день завернёт бригадир или агроном….

…Весь тот год я прожил в каком-то сияющем сне, ушел в душевную глубину от творившихся вокруг событий нового порядка, лицемерно, на словах, будто бы завершившем дни лихолетия в отечестве нашем. Ходил опьяненный, как в тумане…

Насколько тяжки были те годы, только по рассказам бабушки знаю. Но не припомню, чтобы хоть раз она обмолвилась о частных либо общих семейных разладах или чьём-либо недовольстве. Зато шуткам, тонкому юмору, позитивным воспоминаниям было просторно.