Мнение

Вместе с тем Бабель стремился завоевать читательское доверие. Отсюда такой художественный прием, как «автобиографизм». Повествование чаще всего ведется от первого лица — даже тогда, когда между автором и тем персонажем, от лица которого ведется повествование, существует дистанция (например, рассказ «Нефть»). Но «автобиографизм» является и основной темой его творчества.

Мое неприятие Ленина, Плеханова и высокомерного Троцкого было вызвано тем презрением, с каким они смотрели на любого еврея, которого волновала судьба его народа и воодушевляла еврейская история и традиции. Они не могли понять, как это русскому еврею может хотеться быть евреем, а не русским. Они считали недостойным, интеллектуально отсталым, шовинистическим и аморальным желание еврея посвятить себя решению еврейской проблемы.

Появились тысячи отказников и сотни «узников совести» — желание эмигрировать трактовалось советским режимом как измена. Все организации в защиту советских евреев боролись за свободу эмиграции из СССР и за каждого отказника и узника, но немногие вкладывали в эту борьбу столько души, сил и выдумки, сколько Яаков Бирнбаум.

Я категорически не принимаю все эти вольные переложения, считаю их издевательством над еврейскими песнями, а значит — и над еврейской культурой. Странно — никто не “перелагает” украинские, молдавские, казахские и т.д. песни, этого счастья удостоены только песни еврейские. В Интернете эти издевательства представлены довольно широко.

Кажется, наиболее привлекательным и даже чарующим элементом марксистско-ленинской философии является пресловутая диалектика объекта и субъекта. Их сосуществование напоминает семейную историю скандальной пары, то милующейся, то подающей на развод. Тут можно выделить несколько этапов развития.

Конечно, только человек, выросший в английской атмосфере, мог принять, как я после 1968 года, что политической альтернативой революционному социализму является консерватизм. Но, начав преподавать в Лондонском университете, я обнаружил, что все мои коллеги выступают против того, что они называют этим словом.

Замеченные мной проблемы не только не решены: они усугубились. Заострились до опасного предела. И я решил снова взглянуть на то, что удивляло меня и тревожило в прежней Америке, но на сей раз — более пристально. И непременно через призму сегодняшнего дня. Для чего? Чтобы лучше понять, как назревала, как складывалась буря, разгулявшаяся нынче на наших просторах.

Ободренная успехами репродуктивных методик, евгеника решилась, наконец, выйти из подполья и предстать перед испытующими взорами моралистов под именем ньюгеники или либеральной евгеники. От старой, «авторитарной» она отделилась, осудив всякую групповую (национальную, расовую) дискриминацию и любые формы принуждения.

Интерес к математике у меня появился с раннего детства. У нас в доме висел список самых востребованных профессий, и математика в нём стояла на первом месте. Вообще, в Китае есть пословица: если ты изучил математику, физику или химию, то сможешь спокойно путешествовать по миру, не боясь встретить трудности.

В творчестве Бродского противопоставление «двух домов», как мы покажем, лежит в основе одной из главных образующих его поэзии, признаком чего является то, что дом в ней принимает совершенно неожиданные даже для метафоры образы. Домом оказываются не только пещера и раковина, но и облако и камень, воздух, язык, подспудно содержащие также идею бездомья и дороги.

В итоге у меня складывается следующая картина. Соблазнённая и покинутая Мэри-младшая вознамерилась издать стихотворный сборник, в который вошли бы сонеты матери Уильяма Герберта, где та воспевает своего обожаемого сына, вирши самого Уильяма, где тот потешается над любовницей, и, возможно, некоторые из её собственных сочинений, плюс поэма «Жалоба влюблённой», где она прямым текстом описывала историю своей любви.

Вас едва ли удовлетворит мой эсхатологический прогноз, но, судя по всему, Западная цивилизация погибнет, тем более что она сама весело торопит свою гибель. Останется на какое-то время легко обучающийся, но малотворческий Китай. Но пока мы еще живы и в меру сил должны противостоять катастрофе.

Гилельс, несмотря на все свои грандиозные успехи, был как-то уж очень нервно требователен к себе. Отбирая для эфира записи со своих концертов, он, за неимением другого отражателя, сажал меня лицом к себе, и время от времени восклицал: «этот пассаж не годится, по твоему лицу пробежала тень, в эфир это сочинение не пойдёт!»

В этом смысле Дворец Советов оказывается итогом архитектуры и культуры как таковой, то есть последней, наиболее совершенной постройкой, созданной человечеством. Для сталинской культуры это здание должно было стать не только ее высшим достижением, но одновременно и конспектом ее принципов, т. е. тем же, чем, согласно Эрвину Панофскому, в культуре Средневековья были великие готические соборы.

Третий большой человек, которого мне довелось видеть «вживую», и сейчас жив. Это первый и последний президент Советского Союза, Михаил Сергеевич Горбачев. О его наследии много спорят, и спектр мнений широк — от великого реформатора до гнусного предателя.