История

Во время третьего крестового похода, в 1191 году, Ричард Львиное Сердце занял город, и потом вместе с Салах-ад-Дином заключил Яффский договор, завершив этим битвы крестовой кампании. Уже после этого мамлюкский султан Бейбарс, опасаясь возвращения крестоносцев, разрушил Яффо до основания, и на долгих 400 лет город утратил характеристику «портовый». Отметился здесь и Наполеон Бонапарт, захвативший город в 1799 году. В начале 20 века Яффо становится важнейшим центром репатриации евреев. Границы города расширились, тогда же появились первые дома будущего Тель-Авива...

Даже те евреи, которые бежали из гетто и выжили, не всегда могли смириться с тем, что их родные погибли. Угнетенное состояние и боль по родным возвращали их назад, в ад, в гетто, где и после акции уничтожения полицейские выискивали тех евреев, которые избежали погрома.

После войны в Киев приехало много богатых людей. Это были фронтовики, но не только те, кто «пол Европы прошагал» с боями, преодолевая сопротивление противника, а те, кто шёл следом (во втором и третьем эшелоне), реквизируя все, что можно и даже нельзя, обогащая при этом своё высшее начальство и, конечно же, себя. Также приехали богатые дельцы всех мастей.

С одной стороны, можно сказать, что в скромности заключается частица лжи — человек скрывает свои достоинства, с другой — в гордости есть частица правды — человек знает и сообщает о своих достоинствах. Но если человек ТОЧНО ЗНАЕТ о своих качествах и способностях — он должен быть скромным, ибо он знает, что все качества и способности идут от Святого, благословен Он.

Понятно, что самому пророку смотреться в зеркало не годится, тем более заносить увиденное на папирус или пергамент. Но ученики?! Почему они не оставили хоть мгновенный набросок? Похоже, ученики во всех поколениях тщились лишь об одном, тем самым, воплощая законы жанра, быть большими Иешаяѓу, чем он сам. Такою была эпоха: слова были не только словами.

У покоящихся евреев отобрали не только памятник. Гранитное ограждение, установленное на месте захоронения красноармейца, тоже сооружено из еврейских надмогильных плит. У того, кто таким способом увековечивал имена погибших советских воинов, проблем не было. Надмогильными плитами на территории бывших артиллерийских складов усеяно всё — фундаменты бывших зданий, дороги.

Конституционные решения ВС Израиля неожиданно оказались своеобразным продуктом экспорта. Решения Суда упоминались в качестве серьезного аргумента в судах многих стран мира, от Канады до Колумбии и Польши. В сравнительной конституционной юриспруденции роль Верховного Суда Израиля была непропорционально высока. Это случилось в основном из-за силы аргументации одного человека, Аарона Барака.

Этот рассказ — не рассказ о войне, которую назовут потом 2-ой Ливанской. Это просто воспоминания, мои воспоминания о том, что я видел, что чувствовал, чего и как боялся. Воспоминания не субъекта, а объекта событий.

Вот вам две конкурирующие парадигмы, касающиеся осмысления Аушвица. Все смотрят на одни и те же факты. Обе парадигмы воспринимают их как данность: в Аушвице немцами и их коллаборационистами были убиты миллионы людей; свершенное там являлось абсолютным злом; евреи и другие, там погибшие, были беспомощными жертвами этого зла. И в этот момент согласие заканчивается. Люди, рассматривающие одни и те же факты через призму двух разных парадигм, видят разное.

В разном человеческом окружении, в различных жизненных обстоятельствах выступали с наибольшей силой разные стороны личности Эйхмана и создавались образы на удивление отличные друг от друга. Но нарциссический радикал проявлял себя неизменно, даже и в, казалось бы, мало подходящих для этого условиях.

Вызывает некоторое недоумение употребление цитаты из Горация в газете на идише. Вряд ли предполагаемые рабочие, для которых предназначалась газета, могли ее прочитать и по достоинству оценить. Возможно, писал эту статью некий партийный функционер, довольно образованный, читавший К. Маркса.

Конечно, трудно сравнивать владычество Британии в огромной Индии и крошечной Палестине. Но стали они независимыми практически одновременно, независимыми от одной и той же Империи, Британской, и решение об уходе принимали одни и те же люди в одних и тех же кабинетах на Уайтхолле.

Гитлер уже вовсю хозяйничал в Европе. О преследовании евреев в Германии было известно. И у Ланского родился план — организовать покушение на немецкого фюрера, а заодно — на итальянского дуче. К сожалению, до заключительного этапа дело не дошло. Но в самих Штатах тоже нашлась работа.

Поразительно и то, что наибольшим зверством по отношению к детям отличались «дядьки»-выкресты. Их называли «истребителями жидов». Смертность в подразделениях, которыми командовали эти евреи, была повальной. Как заявлял один из самых известных садистов Иван Хмельницкий (ранее Хаим Зильберман), «пока он будет жив, ни один не выйдет из его батальона евреем»; и он держал слово: живыми из его батальона некрещеные еврейские дети не выходили.

Способности Егора Францевича высоко ценил Михаил Кутузов-Смоленский, который пользовался его советами и предложениями. Особенно восхищала фельдмаршала изумительная способность Канкрина обеспечить снабжение частей в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Так, не участвуя непосредственно в баталиях, он снискал славу подлинного героя войны.