Воспоминания

Забвение общей истории несправедливо по отношению к целым поколениям евреев и белорусов, живших рядом не одно столетие, и особенно очевидно на фоне достижений России, Украины и стран Балтии и Молдавии, которые активно разрабатывают еврейский пласт своего исторического прошлого.

Деятельность сионисткой организации в Азербайджане продолжалась вплоть до 1920 года. После установления в стране коммунистической диктатуры это движение было загнано в подполье, а затем и вовсе прекратило свое существование. Правда, ненадолго.

Евреи стали в массе своей врагами врагов Новой власти из-за антисемитизма белых, из-за погромов, с которыми почти не боролись, из-за вернувшейся дискриминации? Или всё это приняло в Белом движении такие устрашающие масштабы из-за того, что евреи пошли в Новую Власть, стали её чуть ли не олицетворением?

А дело было так. Несколько студентов гумфака выпивали, им захотелось добавить, но уже негде было купить! Тогда они решили, что во всём виноваты евреи! Подошли к черному входу в общежитие 3 (это то, которое ближе всего к зданию универа было), стали в две шеренги, т.е. образовали как бы коридор, и стали спрашивать всех входящих: «Ты еврей?» Ну, кто-то ответил: «Да!». И они начали его бить!!!

“Книга кагала” заполнила недостающее звено в общей цепи «разоблачений», при этом разоблачалась не какая-то отдельная секта, а весь еврейский народ, показания против которого дал сам еврей. Однако сей опус, ставший настольной книгой антисемитов и обеспечивший их материалом и терминологией на десятилетия вперед, вольно или невольно, работал на идею “окончательного решения еврейского вопроса”, от чего спастись этническому еврею было уже никак невозможно.

Бывшие партийные руководители всех рангов, ректорат и деканаты, заведующие кафедрами и лабораториями, административные работники всех уровней — всё пропитано жесткой неприязнью к так называемым «лицам еврейской национальности». Некоторые ведут себя абсолютно непримиримо во всех ситуациях — их называют зоологическими антисемитами, другие чутко ждут специальной отмашки.

Стал ли Бабель свидетелем оставшихся за пределами его дневника и книги событий, связанных с выходом Первой конной из боев на польском фронте и началом ее переброски на Южный фронт для борьбы с Врангелем в конце сентября — начале ноября 1920 года? Был ли он очевидцем тех чудовищных эксцессов, которые происходили в еще остававшейся какое-то время на польском фронте 6-й кавдивизии: еврейских погромов, грабежей, бандитизма и убийства 28 сентября военного комиссара дивизии Г.Г. Шепелева, пытавшегося остановить погромщиков?

Однако моя концертная деятельность продолжалась недолго. Во время одного из выступлений меня опознал бывший солагерник. Он тут же сообщил, куда следует, что я якобы служил немцам. Меня арестовали, судили и сослали на 10 лет в Воркуту копать уголек.

Насчет мирового сионизма подкапывался больше тот же Кузнецов. Называл фамилии знакомых и полузнакомых евреев, я от знакомства не отказывался, признавал, но где-то на пятой фамилии запротестовал. Да и ему надоело, уликами тут не пахло. Полковник же только раз прямо спросил, не сионист ли я. Хамить в ответ я не стал, не доказывать же ему, что представление Советской власти о сионизме не вполне адекватно.

Россию и Европу развело, главным образом, реальное наполнение системы кормления. Имею в виду два основополагающих принципа, которые, как думается, обусловили разнонаправленность развития России и Европы: Россия, в отличие от Европы, не знала вассалитета, Европа, в отличие от России, не знала вотчинной системы правления.

В то же время консерваторы выступили с предупреждением против последствий Просвещения. Для Гердера, Местра, Бёрка и других Просвещение нельзя было рассматривать как полный разрыв с прошлым. Оно имело смысл только на фоне старого культурного наследия. Либеральный индивидуализм предложил новое и во многом вдохновляющее видение условий жизни человека, но его ценность зависела от традиций и институтов, которые связывали людей так, как никакое чисто индивидуалистическое мировоззрение не могло связать.

Никакая война не подарок, но не всякая война предназначена для захвата мирового господства с целью все на свете переделать по правде-совести. Подобные попытки предпринимались в истории неоднократно, но результатом был либо быстрый и полный крах блестящего замысла, либо переформатирование идеалистов в прагматиков, в результате чего иной раз возникали прекрасные цивилизации.

Антисемитизм и предрассудки надежно закрепились в умах англичан, проникли в литературу и быт. Презрительные образы Шекспировского Шейлока или ростовщика Исаака из романа Вальтер Скотта “Айвенго” формировали взгляды и мнения многих поколений. Однако при Кромвеле нетерпимость сменилась относительной религиозной свободой и появились христианские сочинения, написанные в защиту изгнанников.

Я спрашиваю многих. Но никто не знает, где евреи Северной Ирландии живут. Столько ненавистников евреев вокруг, но никто толком их не видел еще. Всё, что они знают о евреях, так это то, что они убивают маленьких палестинских детей. Восемнадцать тысяч и более.

На скамейке сидели – Игорь Ворошилов, похоже – трезвый, узколицый и длинноносый, в старом плащике тесном, Веня Ерофеев, со светлым чубом, развевавшимся на ветру, словно знамя, и Рафаэль Зинатулин, худой, очкастый...