Non-fiction

Вряд ли кто-то предполагал, имел предчувствия, что эта катастрофа – одичание не только аукнется, но даст сочные плоды в 21 веке – уже в масштабах всей страны.

Фигура Авраама Линкольна превознесена сейчас буквально до уровня образов святых великомучеников в христианстве (смерть от руки убийцы немало этому способствует).

Раненько утром я выехал автобусом из Уржума, где ночевал (примечательный, хорошо сохранившийся дореволюционный городок с ужасной гостиницей), поднялся до коренного берега и сошел полюбоваться замечательными видами на долину.

Целая серия американских законов в конце девятнадцатого и начале двадцатого века, направленных на раздробление корпораций и ослабление их экономического давления, не справилась с поставленными задачами.

Отношение к родителям, особенно к матери, – это для меня пробный камень всех человеческих достоинств. Когда я прощаюсь с читателями и у меня спрашивают, что я хочу им пожелать, я всегда говорю одно и то же: пусть сбудется то, что вам желали ваши мамы!

Я уже не раз расширял свои познания в анатомии, подглядывая за девчонками в пляжных раздевалках, но сейчас смотреть на девушку все-таки немножко стыдно. И не только потому, что ее рассматривают, а она не знает.

Когда рассказывают анекдот, поручик смеется сразу, майор два раза – когда слышит анекдот и когда его понимает, генерал – три раза, когда слышит анекдот, когда его ему объясняют и когда он его понимает, а полковой врач вообще не смеется, потому что он еврей и знает все анекдоты.

Эстония — красивая, чистая, ухоженная процветающая страна, где люди живут в гармонии с природой. Таково первое впечатление, подтверждаемое топографическими картами и статистикой.

" Я провёл свою юность по сумасшедшим домам, где меня не смогли разрубить пополам, не смогли задушить, уничтожить, а значит, мадам, я на мёртвой бумаге живые слова не продам. И не вылечит тень на горе, и не высветлит храм, на пергамент старушечьих щёк оплывает свеча. Я не верю цветам, продающим себя, ни на грамм, как не верят в пощаду холодные губы меча."

...Тут к нему подошла пожилая женщина и спросила: «Извините, вы тот самый Некрасов, который «В окопах Севастополя?» Я готов был провалиться сквозь землю! Как можно было так оплошать! Но Вика, едва улыбнувшись, сказал: «Да-да, в окопах Сталинграда, но и в Севастополе тоже были окопы…»

Наум Львович Коган (Наумов) прочно вошёл в историю отечественной литературы и вслед за Осипом Рабиновичем (1817-1869) и Григорием Богровым (1825-1885) стал третьим еврейским писателем, чьи тексты вызвали широкий интерес у русской читающей публики.

«Когда писатель сел за чистый белый лист бумаги, против него сразу ополчается так много, так невыносимо много, так всё зовет его, напоминает ему о себе, а он должен жить в какой-то своей, выдуманной им жизни. Какие-то люди, которых никто никогда не видел, но они всё равно как будто живы, и он должен думать о них, как о своих близких. И он сидит, смотрит куда-нибудь за окно или на стену, ничего не видит, а видит только бесконечный ряд дней и страниц позади и впереди, свои неудачи и отступления — те, которые будут, — и ему плохо и горько. А помочь ему никто не может, потому что он один…»

Матерей, признанных годными к работе, силой отрывали от детей. Прошедшие селекцию узники лагеря гибли из-за нечеловеческих условий труда, голода, холода, жестоких наказаний, эпидемий и медицинских экспериментов.

Книга Даниэля — самая таинственная в ТАНАХе. В ней описаны чудесное спасение товарищей Даниэля из огненной печи, спасение его самого ото львов, рассказывается, как во время царского пира появляется рука, начертавшая непонятные слова. Вещие сны, их разгадки, видения грядущего — всё это породило на протяжении столетий великое множество толкований.

Факт расхождения кумранского календаря с общепринятым в Иудее раввинистическим лунно-солнечным календарём (Talmon, Segal, Milik), свидетельствует о глубоком разрыве сектантов с официальным культом Иерусалимского храма.