Non-fiction

С началом кампании по борьбе с космополитизмом евреев начали вытеснять из милиции, госбезопасности, учреждений судебной системы. Для еврейской молодежи были установлены негласные жесткие квоты при приеме в Минский юридический институт и школы. Значительное количество специалистов-евреев в эти годы вынуждено было перейти из прокуратуры в адвокатуру, стать юрисконсультами, нотариусами и арбитрами.

Самым трудным был устный экзамен по математике. Именно здесь «нежелательные» абитуриенты отбирались в специальную аудиторию, и здесь специальные инквизиторы должны были проваливать их. Тактика сопротивления была такая. Ответы на вопросы билета надо записывать максимально подробно на экзаменационном листе и не спешить отвечать.

Несложно предсказать, что с крахом традиционной семьи увянут за ненадобностью и представления о верности и преданности чему-либо. Всякие мускулы нуждаются в тренировке, душевные мускулы нуждаются в постоянном напряжении не меньше, чем бицепсы.

Он внимательно посмотрел на меня, его глаза помрачнели: «Сибирь это дом Ангела смерти. Это место, где Ангел смерти нагуливает жир. Никому не пожелаю испытать это, Ашер. Никому. Даже моим злейшим врагам, которых я, слава Богу, всех оставил в России. Только Сталину. Но даже ему, только на недолгое время».

Влияние немцев на евреев очевидно сказывается на языке идиш — диалекте немецкого языка, и на немецких фамилиях большинства евреев-ашкенази… Но всё это есть лишь отдаленные последствия каких-то событий в немецкой и еврейской истории, начало которых уходит далеко в античные времена. Какие это были события? Интересно было заглянуть в ту эпоху и посмотреть на нее глазами ее современников.

Польский еврей, проживший большую часть жизни в Нидерландах — кем сам Тушински ощущал себя? Очевидцы утверждали, что он всегда оставался поляком. Сам Абрагам неоднократно называл себя голландским патриотом и выражал любовь и преданность к своей второй родине. При этом он не забывал и о своих корнях. В 1918 году стал членом еврейской общины в Роттердаме и прихожанином Ашкеназской синагоги.

Летом 1928 года он прибыл в Италию на математический конгресс в Болонью. Зарисский ждал консула несколько дней. Когда, наконец, они случайно встретились на улице возле консульства, они говорили в течение часа в основном о бейсболе. Оскар рассказал, что даже ходит в Америке смотреть игры, на что, улыбаясь, консул сказал: «Мне совершенно ясно, что вы будете хорошим американцем». Вскоре заветная виза была получена.

Эльза была слишком индивидуальна как внутренне, так и внешне. Она коротко стригла волосы, это в те времена было в Германии редкостью. Носила слишком широкие юбки, и даже брюки, что повергало обывателей в шок. Украшения — очень крупная бижутерия, что не очень сочеталось с ее небольшим ростом и худенькой фигуркой. Так же своеобразна была Ласкер-Шюлер и в общении, и в семейной жизни.

Дедушка следил за политикой. Правда, я не помню бесед с ним на эту тему, но помню, что очень часто он повторял шутку: «Сталин чертил-чертил и никакого рузвельтата». Это был политический юмор на тему открытия Второго фронта — наши торопили, а союзники (Черчилль и Рузвельт) не торопились этот второй фронт открыть.

Я подождал, пока уймётся дрожание рук, и аккуратно дописал между текстом и подписями: «Экономических претензий к семье отъезжающей дочери не имеем.» Это была единственная фраза, требуемая ОВИРом. Дверь на выезд была взломана. Но дальнейшее требовало осторожности. Теперь нам придётся уезжать втайне не только от московских родичей, но и от жившей в Дарнице Тониной тётки. Если подделка будет обнаружена, мне не поздоровится.

Нет, мой директор новой школы Михаил Никитич Приходько не говорил, что я недостаточно знаю математику и русский язык и литературу — он просто распорядился поставить мне по обоим предметам на выпускных экзаменах четверки, при том, что во все предыдущие годы по этим предметам у меня всегда были только пятерки!

Под кровать на сей раз заполз дедушка. Он прижался спиной к самой стене, в глубине, а бабушка и еще какие-то женщины, среди них и мама, сели с краю и принялись за вязанье. Бандиты вошли, что-то негромко спросили, приказали женщинам встать, один из них, только немного пригнувшись, сунул дуло винтовки под свисавшее покрывало и выстрелил.

В одном из летних номеров «Нового Журнала» за 1947 год Набоков опубликовал стихотворение под названием «Кн. С.М. Качурину» («Качурин, твой совет я принял…»). В нем автор (Набоков) рассказывает (довольно подробно) через посредство своего мнимого адресата о своей поездке в большевицкую Россию, в Ленинград и, якобы, шатается там в толпе советских людей на берегах Невы, у Ростральных колонн, «Медного Всадника»...

Теплым петербургским летом 1738 года на фасадах домов и фонарных столбах города было приметно объявление: “Сего июля 15 дня, то есть в субботу, по указу Ея Императорского Величества имеет быть учинена над некоторым противу истинного Христианского закона преступником и превратителем, экзекуция на Адмиралтейском острову, близ нового гостиного двора. Того ради публикуется сим, чтоб всякого чина люди, для смотрения той экзекуции сходились к тому месту означенного числа по утру с 8 часа”.

...Много лет спустя, в последний год жизни Горелова, мы с коллегами назовëм в его честь новый вид скорпионов из Туркмении: Olivierus gorelovi (Fet et al., 2018) (семейство Buthidae). Зоолог Георгий Шенброт ещë в 1986 г. описал по сборам Горелова ископаемого тушканчикa из Бадхыза, Salpingotus gorelovi. Но похоже, что наш скорпион — единственный ныне живущий зоологический вид, носящий имя Юрия Константиновича.