Non-fiction

Оставались, в основном, семьи смешанных браков. К этой категории относилась и наша семья, так как отец был по национальности русским, а мать — еврейкой. После долгих размышлений и колебаний мама решила остаться. Те, кто остался в нашем дворе, надеялись на то, что слухи о зверствах немцев над еврейским населением подлежат сомнению. Не могут же немцы стрелять в стариков, женщин и детей.

Для меня женитьба Саши имела особое значение — я становился главной мужской рабочей силой в семье в возрасте 14 лет. Конечно, деловым и жизненным опытом Саша многократно превосходил меня, но по физическим возможностям он мне уступал. Работоспособность отца снижалась со временем, и это приходилось учитывать.

Деление было четким: старики, академики, потом остальные по ранжиру вниз. И эти остальные, нижестоящие пытались потихонечку сдвинуть стариков. Движение шло снизу, от молодежных выставок, которые несли в себе «разрушительное начало». В конце концов многие из участников знаменитых молодежных выставок сами стали руководителями, функционерами.

Поднявшись в ресторанный зал, я установил, что за нашим столом остался только молодежный состав. Я вынул из портфеля несколько бутылок припасенного заранее трехзвездочного армянского коньяка, открыл их и выставил на стол. Трехзвездочный армянский коньяк в те годы отличался высоким качеством и либеральной ценой, гости признали достоинства напитка, и это придало празднику новый импульс.

Само собой разумеется, что евреев, потревоживших своим визитом ОВИР, тут же увольняли с работы. Лишали средств к существованию. Даже тем людям, кто не помышлял об отъезде, найти себе лучшую должность стало почти невозможным. Любой работодатель, начиная с бригадира и мастера цеха, требовал чуть ли не клятвы, что претендент на должность не уедет и не поставит новый коллектив в неловкое положение.

В одну из таких страшных ночей пришли и к нам. Это были люди в военной форме, в фуражках с голубыми околышами. Вежливые люди, ну просто очень вежливые. Они предъявили ордер на обыск, долго что-то искали, простукивали мебель, стены, действуя исключительно вежливо. Ничего не найдя, они ушли, уведя отца с собой.

В этом и заключалась гениальность Эйнштейна, он стремился понять любое явление природы, найти фундаментальные законы, определяющие картину мира. И не успокаивался, пока не доходил до логического конца, когда становились понятными все стороны проблемы. Но у каждой медали — две стороны. Именно такой стиль работы не позволил Эйнштейну оставить попытки построить единую теорию поля, продолжая, словно Сизиф, внешне бесплодные усилия до последнего дня жизни.

Широта научного кругозора Ф.Н. проявилась в те годы и в том, что он разработал несколько новых картографических проекций, приспособленных к конфигурации данной страны и, вместе с географами, создал новое направление в составлении карт с участием географов и геоморфологов. Соответственно, значительно усилилось преподавание геологии, геоморфологии и географии на картографическом факультете МГИ.

Огибалов меня вызвал в свой кабинет, где кто-то из парткома ещё сидел. И вот он мне объясняет: «Смотрите, у вас в команде три этих самых! ТРИ! Как это понимать — никакая для них пропорция не соблюдена!» А у меня уже виза на всех оформлена… И я сказал: «Ну и что? Что страшного?» Он даже опешил. В общем, на следующий год меня уже не пустили формировать команду. Даже Колмогоров ничего не мог сделать!

Исаак Константинович спросил: «A нельзя ли мне взять этот номер с собой посмотреть?» И ему дали текст «на дом». Через пару дней Кикоин заехал в редакцию вернуть гранки, и когда его спросили: «Ну, как?», получили ответ, который мог дать только Исаак Константинович с его поразительным чувством юмора. Один из крупнейших физиков современности с улыбкой сказал: «Для обычного академика это сложновато!»

Лично Керенский был убеждён, что большевики будут разгромлены, и на сей раз окончательно. Он даже как-то обронил фразу, что «готов отслужить молебен, чтобы такое выступление произошло, т.к. у него найдутся силы его подавить»… Выяснилось, однако, что верных правительству войск после провала «корниловщины» в Петрограде явно недостаточно.

В конце 1530 года Кромвель получил место в Тайном Совете. А к осени 1531-го уже представлял в Парламенте интересы Генриха VIII в качестве юриста Короны. Спикером палаты общин в 1529 году стал Томас Одли, и они стали работать в тесном контакте. Парламент, собранный в 1529 году и руководимый Томасом Кромвелем и Томасом Одли, вошел в историю Англии навсегда. Он назван Парламентом Реформации.

Помнится, что ни про тот пушкинский бал невесты Маши Пчельниковой, ни про Базилевича с Дельвигом мы ни тогда (ни потом, к сожалению) так ничего путного и не нашли, но зато, что называется «нашли друг друга». По крайней мере, с той поры, с той встречи (и, повторяю, на много благодарнейших лет), я приносил Виктору Яковлевичу все, что написал (а он мне щедро дарил все свои книги), делился с ним новыми идеями, и всем, что меня волновало «вокруг книг, событий, людей и стран».

Ленин подарил Валидову автомобиль «Фиат», очень роскошный, но сильно потрепанный. Было большой проблемой его чинить и заправлять бензином. Когда Башревком вернулся в республику, то местные жители, глядя, как машина выпускает клубы дыма и кое-как едет, говорили хозяину: «Плохо работает твоя автономия». Простые крестьяне не совсем понимали разницу между автомашиной и автономной республикой.

Положительная сторона понимания, что вы скоро умрёте в том, чтобы наслаждаться каждым мгновением жизни. Следующие три дня я в благостном настроении осматривал Довиль, восхищаясь его опрятностью и достатком, отправлялся в долгие прогулки по пляжу и набережной или наблюдал за бегом волн и голубыми небесами. Довиль весьма достойный городок. Бывают и похуже места, чтобы откинуться.