Проза

Выходит, что всякое издание в первую очередь обязано своему существованию ни его создателям, но его в первую очередь почитателям. А там, как говорится, рука об руку издатель и читатель идут и тянут за собой свой, нужный всем духовный груз. И тут уже в полном смысле нет ничего случайного, всё происходит намеренно и достаётся упорным, предельно вымеренным трудом.

Семь лет назад, отдыхая в деревне, я подобрала тайского котёнка-подростка и назвала Котэ. Он был очень хорош в своей светлой шубке. Ушки бурые, лоб полосатый, глаза ярко-голубые. Три лапки полосатые, а правая передняя – белая. Как я называла – серебряная лапка, добычливая.

В доме у жадных хозяев рыжая кошечка с мышкой-полёвкой жили душа в душу. И пусть еды им доставалось самую малость, но они всегда делились каждым полученным и добытым кусочком. Вечером трепетные комочки засыпали в обнимку, а утром ласково умывали друг дружку язычками.

Эта сага о первой любви юной девушки и пленного солдата в тяжёлые послевоенные годы начинается издалека. С тех самых времён, когда частично уничтоженный османами многострадальный болгарский народ в силу политических решений был вынужден массово эмигрировать в Россию.

Экипаж нашего буксира был против. Хотя назвать нас экипажем – громко сказано. У нас как всегда недокомплект: боцман и два матроса. А по штату положено четыре. Зато имеется первый помощник капитана. Он и сообщил нам, что капитан, как мог, пытался отбодаться от этого явно провального рейса.

Самые бдительные стали звонить в 112 и требовать разъяснений и защиты. Телефоны на пульте единой дежурно-диспетчерской службы спасения раскалились. Они бурлили и клокотали, как закипевшие чайники. Охрипшие операторы-психологи хором отвергали предположения о космических кораблях, спутниках НАТО, беспилотниках и другие варианты.

Все мы были уже страшно, неестественно худыми. Особенно худым, к моему удивлению, был Демидкин, я вообще не помню, чтобы он при мне что-то ел. При этом он почти всегда бодрился, шутил и не боялся дерзить чекистам. Это восхищало меня и я не мог понять, как такой сильный и веселый человек может на самом деле быть такой гадиной и так здорово это скрывать.

Когда люди собираются, между ними возникает внутренняя духовная связь, и это дает некую энергию и значительно больший результат, чем можно было ожидать. Например, такой позитивный пафос казачества откуда он взялся? Ты ходишь по Майдану и видишь, что хлопцы начали постригаться по-казацки. Просто обычные молодые хлопцы, которые вчера были так, а сегодня они пострижены как казаки. И люди начинают говорить про Майдан, как про Сечь.

И нельзя сказать, чтобы финский язык был похож на бульканье инопланетян или на цоканье и щелчки бушменов, но тупое отчаяние охватывало Николая Николаевича, когда на кассе в супермаркете он слышал обращенное к себе и ждущее ответа: «Хювяя илтапайва тарвитсетко улимаарайсен пуссин пяивиттаиставароита вартен киитос?»

...А японские глаза смотрят мимо меня с каким-то бешеным изумлением. Я поворачиваю голову по траектории их взгляда и вижу: на скамейке рядом с одним из кортов бармен из ресторана "Шлюпка" по кличке Подлещик занимается активной личной жизнью с официанткой по прозвищу "Плотва"...

... Стали неверными цвета – волосы как будто побелели, хотя она отлично знала, что они у неё тёмные. Наконец, зеркало перестало быть плоским – вспучилось, и подбородок в нём как будто раздвоился, повинуясь законам оптики. Да, время никого не щадит – сокрушённо подумала она. Даже зеркала и те портятся с годами! Надо будет купить новое.

А вот я интересуюсь, вы чужую судьбу никогда не придумывали? В смысле, чтобы высказать предположение... Ну, хоть судьбу ваших соседей? Таких, чтобы не очень близких, скажем, через три дома?..

Девушка стыдливо сняла платок. Толстая, длинная тёмно-золотого цвета коса была тщательно заплетена и уложена венцом на голове. Чистая, белая кожа лица, густые ресницы и глазища, глазища… глубокого зелёного цвета, моргая, в недоумении стыдливо смотрели на начальника. – Господи! Какие правильные, греческие контуры лица. Пракситель плачет. Венера сибирская, ей-Богу...

Затраты Бюро были велики, но оно не бедствовало – крупные компании охотно отстёгивали немалую «страховку» за свой покой. Не все знали, что «балласт» потом приглашали в Бюро на беседу. Вежливо улыбались, сулили золотые горы и, получив согласие после недолгих переговоров, сажали в самолёт и отправляли в резервацию. Правда, сами кандидаты были уверены, что летят на засекреченный объект выполнять миссию мирового значения. Сотрудники Бюро определяли вновь прибывших в безвкусный новострой, снабжали простенькими проектами, приставляли куратора. Ссыльные быстро обживались на месте, писали жалобные письма семьям о загрузке на работе, сбивчиво объясняли, что отпуск откладывается на следующее лето. На памяти Захара ни один человек не вернулся из резервации, хотя Бюро оставляло за балластом такой шанс.

Жером был прав. Ханна задумалась над тем, как они общались, но вскоре оборвала мысль. Здесь не существовало объяснений, как, возможно, и времени, о котором он говорил. Не билось сердце, лёгкие не втягивали воздух, тело не отзывалось на прикосновения. Касаясь себя, другого, поверхности под ногами, они ощущали только лишённую текстуры преграду. Ханна помнила, как в отчаянии билась головой о камень, месила его кулаками. Ничего. Ни боли, ни крови, лишь вода, платформа в тумане, катера и утёс. Она встала, подошла к краю. Сколько раз они пытались спрыгнуть, натыкаясь на незримый барьер.