Поэзия

Я уеду по снегу/ в безумную белую даль./ Унесусь к временам,/ где всё в прошлом,/ а, стало быть — свято.

Впадаю в джаз, как реки в океан,/ расхристанно, разгульно и просторно,/ не приторные — жесткие аккорды/ вживаются в пейзажи разных стран.

Мое, опаленное солнцем,/ Он схватит навечно запястье -/ И, может, мы вместе спасемся./ И, может быть, вместе пропасть нам.

Нет, это не был Рольф Боссерт, замечательный немецкий поэт родом из Решицы. Это был замечательный румынский поэт Дорин Тудоран, минут за двадцать до его появления в клубе выложивший на стол в каком-то райкоме, в знак протеста и первым, может быть, во всем социалистическом лагере, свой партийный билет.

Спутаны все имена и размеры…/ Не заплутай в трех соснах, разиня!/ Ночью все кошки — серы!/ Ночью все птицы — сини!

А может, всё ж передохнём, чтобы совсем не передохнуть? Перестираем всё бельё и на ветру оставим сохнуть. Чердачное окно открыв, увидим кран, платан, качели, все параллельные миры и точку их пересечений.

Квадрокругэма-мистерия без начала

Оглядываться – времени не хватит, и, к морю отпуская только в снах, жизнь промотает нас, прожжёт, растратит, остынет пеплом горьким на губах всех в мире войн, безденежья и страха, отчётливым предчувствием потерь… Но на краю отчаянья и краха в бреду есть брод и – отвратима плаха: Люблю. Любима. Навсегда теперь.

В переводах с немецкого Вячеслава Карижинского