Поэзия

Пусть так, пусть будет: я не сплю и перечитываю собственный loveroman, и каждый лист его тетради так изломан, и смертно каждое «люблю», как будто взято на прицел. …А где-то мама, что едва ли бы хотела, чтобы её глаза я разглядела, впервые на чужом лице.

Найти сюжет, слова — работа и удача, Связать их в некий текст — искусство и талант, А если не умен, Пегас хромает — кляча, Надежды никакой, и имя — графоман.

В беседке — шум. Студентки круглолицые Нахально курят, лекции поправ.

«А жизнь пустела, как банкетный зал. / И сердце страх уже потрогал шильцем. / А за душой — совсем не то, что взял, — / Лишь то, что даже тронуть не решился…»

«Лестница в небо. Ступени оборваны. / Есть только нижние, хлипкие, скользкие. / Тем, кто боится, дарован шаг в сторону — / прямо на крышу с прогнившими досками…»

«А жизнь суетливая, / Как бактерий рой. / Я в ней с перерывами. / Потому живой…»

«А если хочешь большего, тогда / на то, как, золотясь и выгорая, / летит в лицо постылая вода, / гляди, ни щёк, ни глаз не утирая…»

«Куда как много новый век принёс! / Так не роняй о прошлом горьких слёз. / Вчера ты был лишь «винтиком в машине», / Теперь — машина... Правда, без колёс…»

«Для тех, кто наделен обостренной способностью видеть и слышать, мир полон таких знаков: они светят этим людям сквозь ветхую ткань бытия и что-то шепчут в полной тишине. Но подобные личности редки, в недавние века их уничтожили почти всех. Сегодня в нашем мире распространены и главенствуют другие люди, словно сошедшие с полотен Сальвадора Дали, — с “выдвижными ящичками” в головах и сердцах. Для них любая птица — просто птица, и никаких бездн взгляд ее не открывает…»

Глупость стала смертельно опасна,/ Глупость по уши втюрилась в Зло./ Их соитие вылилось в пасквиль,/ В ненаглядное чадо Мурло.