Поэзия

У декабря минуты коротки,/ Меж Рождеством и Ханукою - вечность,/ Случайности и смыслу вопреки/ Судьба чужая прыгает на плечи.

Человек не моего племени смотрит на меня сквозь стекло/ У него седые глаза и волосы у него ниже плеч/ У него чужие следы петляют между мшистых корней/ И память его хранит отблеск других времен

и вырастут здесь корабли,/ взбивая высокими мачтами небеса,/ как гоголь-моголь деревянной вилкой,/ хоть море далеко.

В шкафу на старое пальто/ наткнулся, что во время оно/ носил, нахлынуло все то,/ что не сказать по телефону.

С тех пор, как люди изгнаны из рая,/ вот так и ездим - а кому легко?/ Младенцы с крокодилами играют,/ и Ромул пьёт волчицы молоко.

Отзвуки дальнего гула ночного, -/ Ветер пройдёт - и в саду тишина, -/ Словно сквозь сон прозреваешь ты снова,/ Мир пред тобой заполняет луна.

Жизнь - достоинство ставя над златом -/ обращает лишь мелочных в ноль;/ нищий может назвать тебя братом,/ но в тебе не унижен король.

И прошло детство. И прошла юность. Наш скрипач — возмужал. А жизнь бежит, подобно горному потоку. И вот уже седина на висках. А на скрипке — всё меньше струн. Незаметно подкрадывается старость. И наш скрипач, наш мальчик — с седой бородой. И скрипка — без струн.

Пусть болтают слепые ловцы простаков О неволчьем уделе твоём. Слишком часто мы видели мёртвых волков, Мы по горло набиты враньём. Человек человеку эпоха и мор, Человек человеку ловец. Ты по крови был волк. Ты по крови был вор. Ты по крови птенец и певец.

Из книги стихотворений «Непрошеная речь»

А потом мы провожали покойника, бесновались в небе ящеры молний. гроб лежал под сенью старенькой яблони – мне сказали, что её звали Евой. Этот сон не разгадать даже сонникам: нам читал апокриф батюшка полный о пустующих судах горней гавани и о том, что Бог не ведает гнева.