Проза

Из этих баек, заросших преувеличениями, как непаханное поле диковинными цветами; из этих рассказов, повергавших то в уныние, то в трепет, граничивший с лихоманкой; из этих воздыханий и восклицаний, из этих намеков и полунамеков вырастало то, чего ни под одной местечковой крышей не было, чего нельзя было узреть ни за одним окном, будь оно даже в позолоченной раме.

Много воды уже утекло в Енисее за то время, когда я в последний раз общался с Астафьевым в Овсянке, да и старинное сибирское село изменилось неузнаваемо. Что там село! Сам погост разрастается в последние годы как на дрожжах.

Этой осенью в небесной канцелярии мне выписали пропуск в Париж на семь дней, почти «по делу срочно»: покопаться в архиве С. П. Дягилева в музыкальной библиотеке «Гранд-опера». Семь — магическое число: семь небес, семь братьев и самый экономный тур сроком на семь дней из предложенных местным агентством путешествий Кука. Ещё в Москве, размышляя о поездке, я представляла, что в Париже будет идти косой дождь, непременно с чего-то косой, ржавые, бургундского оттенка, листья с платанов закружатся в вальсе Равеля, а на повороте на одной из «рю» гордо выставится навстречу сквозняку жаровня на высокой треноге с семейкой круглолобых каштанов.

Как ни тяжелы, ни мрачны были годы, на которые выпало наше детство и отрочество, всё же мне из прошлого больше вспоминается светлых картин, событий и людей. Именно о них прежде всего написал я свои книжки, прозаические и поэтические. Но сколько ещё подобных воспоминаний хранится в моей памяти, согревает душу и порою просится на бумагу!

Из Москвы приезжал на Новый год в гости старый друг. Родился, детство и юность провёл он в столице, а потом лет на пятнадцать судьба забрасывала его к нам в Омск, тогда мы и подружились. Он давно уже вернулся на свою «малую родину», если позволено так называть нашу непомерно разросшуюся и всё продолжающую расстраиваться вширь, вглубь и вверх Белокаменную. И вот приехал в гости — на Омск и на всех нас посмотреть.

В 1989 году я, тогда собкор павлодарской областной газеты «Звезда Прииртышья» в Экибастузе, получил приглашение на работу в Туру, «столицу» Эвенкийского автономного округа (это где упал знаменитый Тунгусский метеорит и течёт описанная Вячеславом Шишковым Нижняя Тунгуска, выведенная им как Угрюм-река в одноимённом романе). Наверное, я бы слукавил, если бы не пояснил, за каким чёртом меня понесло в эту таёжную глушь. А всё было элементарно просто. Меня угораздило влюбиться, я развёлся, Светлана ушла от своего мужа, и вот нас всяческими путями пытались растащить и вернуть в прежние семьи. Поэтому мы и решили уехать из Экибастуза куда подальше, где бы нас уже никто из ревнителей нравственности не достал.

Пространство кузова огромного грузовика, заставленного какими-то предметами, ящиками. Всё укрыто брезентом. В углу под брезентом наблюдается какое-то шевеление.

Мир сильно изменился. Очень сильно. Вот, например, пропали юродивые. Дураки, маньяки, нищие, бесноватые остались — этих маньяков и бесноватых по телевизору сколько угодно показывают, а юродивых больше нет. Вымерли как вид. А я ещё застал времена, когда они изредка встречались. В середине двадцатого века...

Гляжу в окошко. Август. Быстро темнеет, и спешат люди. Как винтовка, на плече женщины — гладиолус. Снимает с клумбы девочка свою кошку — осторожнее...