Рассказ

В трамвае ему удалось снова сосредоточиться на своем. Через упущенную им возможность испарялось все лучшее в идее. Тоска несовершенства мешала искать выход. Это происходило с ним и прежде, и, хотя всякий раз он исправлял решение, он никогда не был уверен в успехе. В этом риске провала и было его искушение математика: искать решение, которого возможно и нет. Зато не скучно!

Зина надулась, но при этом пребывала в явном недоумении и, судя по мимолетным взглядам, каждую минуту готова была к примирению. Но это не входило в мои планы: не отягченные настоящей любовью бывают зачастую жестокосерды. И я оставался слеп, глух и равнодушен к ее разочарованиям и печалям.

Одни пишут, что царь Феспий радушно принимал Геракла пятьдесят дней и каждую ночь посылал к нему одну из своих дочерей, которые позже родили от него пятьдесят сыновей. По другой версии Геракл сочетался со всеми дочерьми в одну ночь — кстати, «тринадцатым подвигом» ночное свершение Геракла иронически назвал Григорий Назианзин…

Внезапно Елена ощутила непонятную злобу к своему украшению, уютно расположившемуся у неё в выемке между ключиц, на розовой жилке, которая билась всё чаще, когда ей не хватало воздуха. Вот с тех пор она и заболела, когда купила на Староконке этот страшный коготь – сейчас она чётко это поняла. Дело в нём, он, Коготь, убивает её. Она схватила его в приступе непонятной ей самой истерики, сорвала с шеи и швырнула в фонтан.

Они уехали, а назавтра появился третий, от которого я тоже услышал много новых, незнакомых слов: угол обрушения, портал, консоль, эксцентриситет, всех уж и не упомнишь. Меня начали заливать бетоном, опоясывать арматурой, ломать фанерные перегородки – этот третий своё дело знал. Я стал почти как новый, а к стене прикрепили табличку «Охраняется государством».

Богатство, Сила и Красота, заключив между собой пари, пошли искать по Земле счастье. «Куплю!», – думало Богатство. «Овладею!», – не сомневалась Сила. «Соблазню!», – рассчитывала на свою неотразимость Красота.

Мне доводилось наблюдать (а, иногда, становиться их невольным участником) потрясающие эпизоды, когда на мосту через Омку красивая девушка подходит к военному и просит его пойти с собой, обещая ему за это бутылку водки (единственный товар из продовольственного списка, который с полок не исчезал никогда).

Семейная легенда гласит, что как-то зимой шел Михаил мимо бани и вдруг увидел, что оттуда в слезах выскакивают голые евреи. Он подошел узнать, в чем дело, и ему стали жаловаться, что в бане евреев бьют. «Сволочи, — вскипел Михаил, — что вы плачете, драться надо!» Вбежал в мыльное отделение, схватил мраморную скамейку и ударил одного из погромщиков. Оказалось, убил.

Признаюсь без ложной скромности: рассказывать анекдоты я умею. Ради чего рассказывается анекдот? Ради последней, заключительной фразы. По-английски она называется punch line, ударная строка. Эту строку надо уметь подать. И вот, перед последней фразой я делаю небольшую паузу, как бы испытывая терпение слушателя, и выдаю…

Придя во власть они еще чиновниками не стали, а уж тем более они не стали «аппаратом». Каждый из них был смесью идеалиста, авантюриста и бандита, только пропорции в этой смеси были разные. Но каждый из них был индивидуальностью. Безликих аппаратчиков предстояло еще выращивать. И этот выращенный ими «аппарат» и станет их могильщиком…

Известно, что Одесса была на какое-то время пристёгнута к Румынии и даже переименована в «город Антонеску». На торжества, посвящённые этому событию, прибыл сам румынский маршал. В процессе подготовки к его приезду детский дом, в котором жил Миша Армейцев, вдруг приобрёл, по воле оккупационного начальства, весьма видную роль. Детей собрали, помыли в бане, очистили от паразитов, одели во всё нарядное и выстроили возле дома.

Мама целует сестру на ночь, потом меня, потом еще раз сестру и идет в ванную комнату. Я набираю ванну, помогаю маме раздеться, включаю тонкой струей горячую воду и ставлю таймер на полчаса. Она смотрит мне в переносицу, она всегда так делает, когда хочет выпытать правду. Я тогда не могу соврать — и в детстве так было, и сейчас.

Вот вы говорите: понюшка табаку. Когда-то богачи наследовали от своих дедов и отцов земли, поместья, недвижимость, лошадей. А что мог получить бедняк? Долги своего деда? И все-таки в нашей фамилии есть одно сокровище, которое передается из поколения в поколение, от отца к сыну. Что именно? О, я вижу, у вас уже загорелись глаза!

«Ранним утром, в четыре часа восемнадцать минут, поднялся ветер. Он пришел ниоткуда, легкий и невесомый вначале, за несколько минут окреп и даже принес какую-то прохладу. Было удивительно осознавать, что ты присутствуешь при рождении ветра, явившегося из неподвижного, липкого воздуха. Это было похоже на то, как дельфин взлетает из морской пучины в сверкающую синеву дня, но в отличие от дельфина ветер не исчез и стал набирать силу…»

«Однажды он пришёл к ней и сказал: “Завтра все едем на пляж”. До этого он ни разу не выходил с её пацанами на улицу. Как она ласкала его потом, когда её веселые дети приехали на его горбушке с пляжа; она, как на маленького, надевала на него носки и готова была целовать ему ноги. А как она была хороша телом — несмотря на то, что родила двойню. Собственно, она хотела, чтобы он стал её законным мужем не для себя и даже не для детей, а для тех же языков и мнений, из-за которых он не хотел быть отцом чужих детей. Да, если бы они жили в другом мире, им было бы хорошо. Впрочем, можно было жить и в этом: стоило только уехать куда-нибудь, где бы никто не знал, что это не его дети…»