Рассказ

... Стали неверными цвета – волосы как будто побелели, хотя она отлично знала, что они у неё тёмные. Наконец, зеркало перестало быть плоским – вспучилось, и подбородок в нём как будто раздвоился, повинуясь законам оптики. Да, время никого не щадит – сокрушённо подумала она. Даже зеркала и те портятся с годами! Надо будет купить новое.

А вот я интересуюсь, вы чужую судьбу никогда не придумывали? В смысле, чтобы высказать предположение... Ну, хоть судьбу ваших соседей? Таких, чтобы не очень близких, скажем, через три дома?..

Девушка стыдливо сняла платок. Толстая, длинная тёмно-золотого цвета коса была тщательно заплетена и уложена венцом на голове. Чистая, белая кожа лица, густые ресницы и глазища, глазища… глубокого зелёного цвета, моргая, в недоумении стыдливо смотрели на начальника. – Господи! Какие правильные, греческие контуры лица. Пракситель плачет. Венера сибирская, ей-Богу...

...Так советуют выработанные прожжёнными зеками четыре правила выживания: не думай, а если думаешь, не говори, а если говоришь, не пиши, а если пишешь, не подписывай. Но о себе Керсновская написала: «Я всегда выполняла все Божьи заповеди. А из этих четырёх – ни одной. Никогда».

На Ситникове была старая футболка, напоминающая решето, – столько дыр пронизывало ветхую ткань, что она просвечивала насквозь, наглядно демонстрируя всем гостям крепкое, плотно сбитое тело, старые спортивные брюки тоже, как пулевыми отверстиями, сверху донизу были покрыты дырами, обут был художник – в лапти.

Затраты Бюро были велики, но оно не бедствовало – крупные компании охотно отстёгивали немалую «страховку» за свой покой. Не все знали, что «балласт» потом приглашали в Бюро на беседу. Вежливо улыбались, сулили золотые горы и, получив согласие после недолгих переговоров, сажали в самолёт и отправляли в резервацию. Правда, сами кандидаты были уверены, что летят на засекреченный объект выполнять миссию мирового значения. Сотрудники Бюро определяли вновь прибывших в безвкусный новострой, снабжали простенькими проектами, приставляли куратора. Ссыльные быстро обживались на месте, писали жалобные письма семьям о загрузке на работе, сбивчиво объясняли, что отпуск откладывается на следующее лето. На памяти Захара ни один человек не вернулся из резервации, хотя Бюро оставляло за балластом такой шанс.

Жером был прав. Ханна задумалась над тем, как они общались, но вскоре оборвала мысль. Здесь не существовало объяснений, как, возможно, и времени, о котором он говорил. Не билось сердце, лёгкие не втягивали воздух, тело не отзывалось на прикосновения. Касаясь себя, другого, поверхности под ногами, они ощущали только лишённую текстуры преграду. Ханна помнила, как в отчаянии билась головой о камень, месила его кулаками. Ничего. Ни боли, ни крови, лишь вода, платформа в тумане, катера и утёс. Она встала, подошла к краю. Сколько раз они пытались спрыгнуть, натыкаясь на незримый барьер.

Я вздремнул после обеда, а когда проснулся, ощутил, что падаю. Я хотел выйти из комнаты, но дверь не открывалась. Я дёргал ручку, толкал дверь на себя, затем от себя, но ничего не помогало. Дверь медленно поползла вдоль стены, влезла на потолок, и я оказался в ловушке, так как окон не было. Пришлось двигать мебель, чтоб добраться до двери, но только я попытался её схватить, она переползла в другой конец комнаты. Я проделывал заново всю процедуру, но дверь вовсе исчезла. Сооружение, собранное мною из мебели пошатнулось и повалилось. Я упал на пол, а когда встал, увидел открытое окно. Я, не теряя времени, быстро выскочил в него и оказался на траве. Ко мне подбегали какие-то существа с телами людей и головами воронов, пытаясь выклевать мне глаза, хватали меня руками и пытались растянуть в стороны. Я отбивался как мог, но они меня одолели и спрятали в стальную коробку.

На допросах Диавол искушал Иммануила Давидовича. Приняв вид следователя-обнажённой женщины, требовал подписать свидетельство против ближних. Но устоял Иммануил Давидович, молвив: «Человек, любящий мудрость, радует отца своего; а кто знается с блудницами, тот расточает имение». Тогда Диавол не позволял ему спать. Но ангелы Божьи научили его погружаться в дрёму стоя, упёршись коленом в стульчик.

Однажды в весеннее воскресное утро я решила взять сына-первоклассника и пойти прогуляться к морю. Погода выдалась солнечной и довольно тёплой. Природа дышала весной. Наш поход обещал быть приятным во всех отношениях. Маршрут я выбрала хитрый – вдали от мест традиционного гуляния горожан. Спускаясь по безлюдной тропинке, я неожиданно увидела Оксану. Она сидела ко мне спиной на обрубке старого тополя, а рядом сидел широкоплечий незнакомец в джинсовой куртке. Он обнимал девушку за талию и что-то шептал ей на ухо. Чтобы не смущать влюблённую парочку, я решала тихонько обойти их. Тут мой бойкий ребёнок углядел в кустах ежа и с радостным воплем ринулся вдогонку. Оксана и её спутник вздрогнули и дружно оглянулись.

Я хлопала глазами – то, о чём он говорил, было похоже на бред. Ну, какой нормальный будет развлекать девушку подобным образом?! Впрочем, может, он и нарочно играл эту роль. И, представляя нашу будущую историю любви, я вписывала страничку-другую в свой будущий бестселлер, где ещё больше смещала ось его симметрии. Мой герой летал в облаках, плавал в глубинах вод и, как истинный мутант, имел тысячи лиц – известно же, что сон – самый идиотический из существующих союзов. Этой книгой я собралась сразить его наповал, так как история любви никак не запускалась…

Сосо оказался работником очень тщательным и предупредительным – и всё время подчёркивал, что он работает на совесть, а не как бригады таджиков. Что хоть хвастаться и нехорошо, и он не хвастается – но я жаловаться не буду, и из-под подоконников у меня не будет холодом тянуть. Он всё время что-то рассказывал эти два часа, так что оставить его и заняться своими делами у меня не было никакой возможности. Зато он взял на себя доставку материалов, и недорого, и аванса не принял – я потом всё ему оплачу, по чекам. В воскресенье он не пришёл. И не позвонил, и я до него не дозвонилась.

Однако мысль зайти во двор не уходила, а наоборот, то и дело коварно возвращалась. Любопытной Варваре в дверях нос оторвали, ругала себя Антонина Кирилловна, склонная к использованию в речи пословиц и поговорок. Впрочем, любопытство любопытством — но что, если она заблудится?

... Поселок городского типа кормился торфом. Работали в этой кладовой солнца девушки, именовавшиеся торфушками, и даже местная газета, хотя и имела неустранимый девиз о пролетариях всех стран, называлась «За торф!» (странно, что не «Торфяная правда»; есть ведь, наверно, и такая).

...Тогда он проследил направление его взгляда и… тоже раскрыл рот! Прямо перед ними, буквально в десяти шагах, молча и недвижимо стояло совершенно фантастическое существо – реликтовый гоминид, неандерталец!