Небесная перестройка
После обеденного перерыва Предвечный заглянул в чертог Главного Ангела.
– Чем занимаемся? – спросил он.
– Книжечка попалась, – застеснялся Главный. – «Жизнь после смерти».
– Кто автор?
– Какой-то Моуди.
– Ну и что?
– Хреново, Предвечный. Никак решить не могут, существуем мы или нет. Кажется, все делаем, а эти умники сомневаются. Вот только что одного спортсмена поддержал. Ростом метр двадцать, а стал чемпионом.
– Каким образом?
– Вымолил, придурок. День рождения, то да се… Ну, я ему в качестве подарка ногой под зад, чтоб повыше взлетел.
– «Сухой лист»?
– Нет, «пыром» с оттяжкой.
– Помогло?
– Прекрасный результат! Два пятьдесят взял.
– Нога болит?
– Ноет немножко.
– Не бережешь себя, спортсмен ты мой! В следующий раз бутсы надевай. Теперь насчет книжки. Что там?
– Ну, пишут, когда тело оттопыривается, или, по-ихнему, помирает, летят будто бы по трубе или тоннелю, как бы на свет… Сияние якобы видят.
– Так, так. Дальше. Что за труба?
– Диаметр – два десять, длина – метров пятьсот-шестьсот. Ну и меня, конечно, упоминают. Встречаю, мол, добрый-предобрый! И даже Светлый Лик Самого где-то достали.
– Интересно! Дай погляжу. Ни разу не видел. Фотография?
– Навряд. По-моему, фоторобот.
Предвечный озабоченно посмотрел на Главного Ангела.
– Что у тебя за вид, Миша? – сказал он. – Сандалии стоптаны, хитон рваный, нимб поржавел… Учти, там ведь сейчас ужас что творится! Не успеешь оглянуться – какую-нибудь Хабблу пришлют с лазерами и мазерами и за нас примутся.
– Некогда, Зэ, – пробурчал тот. – Дел невпроворот.
– А я тебе говорю: почисти нимб и хитон почини. Не можешь – в трусы заправь. Все-таки поаккуратнее. Теперь дальше, о книжке.
Главный Ангел почесался.
– Я все проанализировал, Предвечный. Сейчас на Земле экологическая катастрофа, или прогресс, по-ихнему. Чего ни коснись – везде прогресс: воздух портят – еда некачественная, воду в реках от мочи не отличить, поэтому все в киосках покупают, на все искусственное перешли. И в народном хозяйстве полный бедлам! Какую только дрянь не производят: заменители, наполнители, загустители, усилители, утяжелители – и все это норовят в продукты сунуть. В магазинах всего полно, а купить нечего, натурального, я имею в виду. Живот большой, изжога, икота, бурчание, недержание, – в общем, толку мало. От этого болезни всякие развелись, которых не только мы, Вечный не предусматривает. Ведь до чего дошло: даже полезные микроорганизмы жалуются – везде гадость применяют, добро невозможно творить!
– Дальше.
– А все почему? Потому что в нас не верят. Такие новопреставленные пошли, не то что арфу изучить, даже в ангельском хоре петь не желают. Не говорю уж о тех, которых обратно отправляем. Эти видят нас с тобой и своим глазам не верят, думают, что это глюки.
– Тебя послушаешь – полный мрачняк, сын мой! Дальше.
– Ну, одним словом, я предлагаю как бы перестройку. Нужно как бы осовременить наш загробный мир, наш родной загробный дом.
– А вот это правильно, Миша! – неожиданно похвалил Зэ. – Чувствую, за дело болеешь. Вечный будет доволен. Но для внедрения нового мышления, а не как у Мудеева…
– У Моуди, Предвечный.
– Какая разница! Главное, нужно такого кандидата из возвращенцев найти, чтоб ни в нас с тобой, ни в черта не верил. К такому, когда он от нас вернется, скорее прислушаются.
– И об этом подумал, Предвечный. Нашел тут одного. Саксофонист. Пьяница, пробы негде ставить! Его уж прокапывали, в клинику помещали, гипнозом лечили. Ну все что можно сделали, весь гуманизм истратили – не помогает. Я даже сам работу ему нашел. Нигде не брали. С директором театра договорился, кое-как в оркестр пристроил.
– Ну и что? – поинтересовался Предвечный.
– Бесполезно.
– Как это?
– Очень просто. Он и там целыми днями рубли сшибает, на бутылку.
– Вот зараза! – возмутился Предвечный. – Дай ему годичный абонемент в вытрезвитель, и делу конец. Другого найдем.
– Поздно, Предвечный. У меня все запланировано.
– Это интересно…
– Вчера он явился на спектакль с опозданием и в таком виде – пусть простит меня Непознаваемый! – что ни в сказке сказать, ни пером описать! Лохматый, мятый, саксофон на спине, пока на четвереньках между музыкантами пробирался, все пульты уронил.
– Добрался?
– Слава Вечному, нет! На него доска упала. Хорошая доска, пятерка!
Предвечный Зэ внимательно посмотрел на Главного Ангела.
– Признайся, ты это запланировал?
Главный засветился инфракрасным.
– Даже дирижер не выдержал. Вместо увертюры такое выдал на весь зал, аж свет погас! В соседнем городе.
– Не увиливай от ответа! Ты постарался?
– Я не нарочно, – пробормотал первый заместитель. – Само получилось.
Предвечный задумался.
– Ладно, согласен – сказал он. – Раз запланировал – пойдет и такой. Не верят, говоришь, потому что все у нас несовременно?
– Да, архаично, Предвечный.
Зэ хлопнул в ладоши.
– Спокойно, сын мой, – сказал он, – теперь все по-новому будет. Я так думаю: трубу и всякие туннели отменить. Из реанимации сразу на эвакуатор, вместо сияния – гирлянды на светодиодах. Щелканье, рев, стук заменим рок-группой, слава Богу, их тут навалом, до сих пор дергаются, даже седуксен не помогает. Внетелесные ощущения – по желанию клиента, но все должно быть радостным: Новый год, первое свидание, развод, выход из заключения и так далее…
Теперь насчет тебя. Одежонку смени: строгий черный костюм, туфли, галстук, все как положено. Я теперь буду сидеть не здесь, а в офисе типа ЖЭУ или отделения милиции. Это понятней. Ну и конечно, ЭВМ, кабельное телевидение, в общем, художественный беспорядок и так далее.
В окна конторы должны быть видны не наши кущи, а дома, машины, ГИБДД и так далее. Сам не порхай по кабинету и мне не позволяй. Времени будет мало, как бы не передержать…
Послышался шум. Главный Ангел исчез – и тут же появился под руку с новопреставленным.
Главный Ангел был уже во фраке, Предвечный – в генеральской форме от Юдашкина, бывшее помещение очищено от амуров и райских птиц – их выпустили в форточку – и превратилось в современный офис с портретом Курбангалеева на стене.
Единственное, что не удалось, – убрать нимбы. Вечный не разрешил. «Нимб обязывает!» – сказал он.
Новопреставленный появился в обычном виде: синий нос в гармонии с джинсами, космы на голове – с начесом на свитере.
– С прибытием! – ласково сказал Предвечный.
– Бу-бу! – озираясь, буркнул тот.
Предвечный взглянул на Главного Ангела и телепатировал ему: «Он должен получить от нас всестороннюю поддержку, так как обратился лицом к смерти. Сейчас я создам в его голове яркие образы, подчеркивающие преходящесть бытия, вездесущесть смерти и бессмысленность всех мирских устремлений».
– Присаживайся, дорогой!
Новопреставленный потер себе уши, помотал головой и сел.
Предвечный снова телепатировал: «Он еще не знает, что его ждет повторное рождение. Сейчас его страдания и агония доходят у него до кульминационного момента полного разрушения на всех уровнях: физическом, эмоциональном, интеллектуальном, моральном и трансцендентальном. После этого у него будет видение ослепительно-белого или золотого цвета, чувство освобождения от давления, ощущение расширения пространства и финальная победа чистого религиозного импульса».
«Восхитительно, Предвечный!» – в ответ телепатировал Главный Ангел.
Новопреставленный опять потер себе уши и повертел головой.
Предвечный подумал и снова телепатировал: «С похмелья мучается. Основная черта этого состояния – трансценденция: преодоление дихотомии между субъектом и объектом, чувство святости, выход из границ времени и пространства, невыразимое счастье и ощущение причастности к космосу».
Саксофонист чуть-чуть протрезвел, сморщил лоб и вылупил глаза на Предвечного.
– Да… да… да, – неожиданно сказал он.
«Что это с ним?» – испуганно телепатировал Главный Ангел.
«От восхищения не может говорить, – в ответ телепатировал Предвечный. – Он находится в стадии воссоздания. Такое бывает при удачном завершении полового акта».
«Время поджимает, Предвечный, осталось несколько секунд, надо его отправлять», – телепатировал Главный Ангел.
«Не твое дело, – телепатировал Предвечный. – Теперь он в экстазе, у него катарсис! Произошло полное обновление личности. Он готов. Проводи его».
– Ну, что молчим? – обратился он к саксофонисту. – Возвращаться придется. Проваливай, сын мой!
Новопреставленный еще больше сморщился, улыбнулся и потер руки.
– Да… да… да? – сказал он.
– Вот тебе и «да, да»! – передразнил его Главный Ангел, подхватил саксофониста, и они оба исчезли.
В реанимации врачи в отчаянии подключили к саксофонисту все нужные и ненужные аппараты и даже его саксофон. Все вокруг гремело, жужжало, тряслось и булькало.
– Бесполезно! – устало сказал хирург. – Десять минут прошло. Прости, Господи, если что не так! Он ушел!
– Куда? – спросила молоденькая медсестра. – В морг?
– Откуда я знаю? – сказал хирург. – Может, на небеса.
В этот момент труп открыл один глаз, потом второй, потом обвел взглядом реанимационную и остановился на молоденькой медсестре.
– Да… да… да? – сказал он.
– Господи, он, кажется, жив! – изумилась медсестра. – Что вы сказали?
– Да… да… – повторил саксофонист.
– Не поняла… – медсестра приблизила ухо к губам больного.
– Да… да… дай рубль… – прошептал музыкант…
Астероид
Покровитель Земли Зэ, он же Предвечный, возвращался в родную Солнечную систему с бесконечно большого межгалактического совещания на шарообразном астероиде (диаметр – 1 км, масса – ровно 10 миллиардов 452,6 кг), подаренном ему в созвездии Дыр. По распоряжению Вечного на совещании проводили на пенсию одного из старейших деятелей небес, родившегося еще до Большого Взрыва, в результате которого образовалась Вселенная. Что он тогда делал – никому не известно, но все было очень торжественно и волнительно: два дюжих ангела тащили виновника торжества с насиженного места за руки, а третий толкал в спину…
Зэ мог бы мгновенно вернуться в окрестности Земли, но ему хотелось насладиться одиночеством и дружеской беседой с самим собой. Он сидел за столом
в маленьком садике, который усилием воли сам воздвиг возле своего панельного однокомнатного домика со всеми удобствами на улице.
– Миша, ты где? – сказал он.
Произошло легкое сотрясение астероида. Возле Зэ проявился Главный Ангел, заместитель Предвечного по всем неразрешимым вопросам.
Зэ поморщился.
– Опять?
– Амброзия, Зэ, – соврал Ангел. – Для усиления умственных способностей.
– Не ври! – строго сказал Зэ. – «В семейном кругу», третьего розлива. За версту разит. И еще: сколько раз тебе говорить, что астероид – малая копия Земли? Тут даже ходить осторожно надо, а ты шлепаешься, извини за выражение, как вареник в сметану. Пойми: здесь топнешь – на Земле землетрясение, упадешь – цунами. У меня же все взаимосвязано.
– И очень неудобно, – проворчал Главный. – Намедни Фею Астраханскую под развод повели? Повели. Повод есть? Есть. А ни сплясать, ни песни поорать. А если про цунами – так это я на грабли наступил. Тут везде всякая дрянь валяется...
– Ты выражения-то выбирай, Ангел. Возле меня не может быть никакой дряни, – сказал Зэ, прислушиваясь. – Ладно, все, забыли. Теперь о другом. Ты не скажешь, что это там за кастрюля летит?
– Космический корабль, Зэ.
– Ха-ха, космический корабль! Я умираю от смеха! Разве такие бывают?
– Да это же наш, земной. На борту написано «Россия 2010». До них уже рукой подать, месяца через два здесь будут.
– О! А вот это уже другое дело. Это мне интересно. Красиво идут!
Зэ вынул из-за пазухи огромный телескоп, протер краем халата стекла, потом глаза и, бормоча: «Тут сам черт запутается!» – стал смотреть на звезды.
– Ты куда смотришь? – сказал Ангел. – Солнечная система вон там. А сбоку, видишь, две таракашки – это Юпитер и Земля.
– А то без тебя не знаю! – сказал Зэ. – Куда хочу, туда и смотрю. И не твое дело мне указывать.
– Не спорю, – сказал Ангел. – Ты про корабль спрашивал, я тебе про него и толкую. К нам летят.
– К нам, к нам... А кто внутри, и зачем летят?
– Момент! Сейчас выясню, – сказал Главный Ангел и дематериализовался.
Оставшись один, Зэ вздохнул, вынул из-под стола последнюю бутылку и стал полноценно отдыхать маленькими глотками.
– Ну, все запасы кончал! – проворчал он, разочарованно глядя на пустой ящик из-под инопланетной пятизвездочной амброзии, которую по случаю приобрел в блуждающем межгалактическом буфете.
Настроение у Предвечного было не очень. Быт заедал. Свой домик хорошо, курочки, яички, но забот полон рот: то огурцы, то тараканов выводи! Чего ни хватись – ничего нет. Даже ларька для сдачи стеклотары! От Главного Ангела в этом смысле толку никакого, все приходится создавать своими руками. Это всё, безусловно, тоже интересно, но отвлекает от творческого, масштабного, перспективного мышления...
…Время шло, Главный Ангел не появлялся. Иногда к шарику подлетали какие-то супер-пупер корабли, которые желали сесть на астероид, несмотря на то, что везде стояли фанерные щиты с ясной надписью «Не приставать и не чалиться» и портретом Предвечного в тельняшке, бескозырке и с трубкой в зубах. Это была гордость Главного Ангела, он сам их придумал, нарисовал и натыкал везде где только можно.
Глядя на эти «суперы-пуперы», Предвечный сердился, кричал «Кыш!» и швырял в неведомых покорителей вселенной пустыми бутылками, коробками и даже синими одноразовыми тапочками.
Можно было, конечно, уничтожать нахалов высокими технологиями, но Зэ не хотел обострения межгалактических отношений. Итак, согласно решению бесконечного совещания, его Солнечная система подлежала скорому сносу – «как не отвечающая современным требованиям к Солнечным системам».
Всякое болтали: орбиты якобы слишком круглые, от этого народ будто бы кривоногий и волосатый, косинусы и синусы, мол, уже устарели и протухли, и так далее, и так далее.
По большому счету Предвечного это не беспокоило, он знал, что Вечный любит Землю, как любят сильно недоношенного и непоседливого ребенка, и никогда этой глупости не утвердит…
В общем-то, все было достаточно мирно, хотя однажды пришлось одну лихую компанию конвертировать и послать рогами вперед по соответствующему адресу.
Главный Ангел появился на даче Предвечного только часа через четыре.
Зэ спал и долго не хотел вставать. Главный Ангел кое-как растолкал его.
– Предвечный, проснись! Заболел, что ли?
– Что-то в спину вступило, Миша, – вздохнул Предвечный. – Чувствую в этой области легкое недомогание. Посмотри, может, остеохондроз или варикозное расширение спинных вен?
– Нет, ничего не видно, только камень торчит. Оставить?
– Убери! Зачем он мне?
– Убрал. Железный метеорит. Можно я его себе возьму?
– Возьми.
– Уже взял. Я из него кувалду сделаю.
– О, сразу легче стало! Ну, рассказывай, чего там? Почему так долго?
– Да ничего особенного. Это российский корабль. Летят к нам.
– Зачем?
– Хотят астероид двигать. Говорят: «Чтоб с Землей не столкнулся».
– Яснее, пожалуйста. Астероидов много. Какой именно, узнал?
– Трудно было, ох трудно! Но узнал.
– Почему трудно?
– Они там в преферанс дуются, разговаривать не хотят. Их трое, поэтому я кстати появился, вместо болвана сел. Пришлось с ними две пульки расписать.
– На деньги играли?
– На интерес.
– Колодой по носу?
– А ты как догадался?
– Посмотри на себя. Нос как свекла. Не умеешь играть, не садись.
– Я тут ни при чем. Это они играть не умеют. Разве по мизерам втемную играют?
– Хватит! Дальше. Ну, разговорил наших?
– Кое-как. Сначала все в один голос: «Государственная тайна! Нельзя!»
– А ты?
– А я им лапшу: «Я член ФСБ с 1995 года! Я у вас в туалете уже два года живу!»
– А они?
– Ни в какую. Молчат как рыба об лед. Пришлось выкатить.
Предвечный почесал ухо, потом грудь, потом живот.
– Выкатить! Это у тебя не застоится. Везде причину найдешь. Баньку бы построить, Миша, – сказал он. – Космическая пыль замучила. Все чешется, на зубах адроны скрипят. Запустили мы себя, ох запустили! Хорошо, что здесь женщин нет, а то бы вообще…
Ангел солидарно вздохнул.
– Я тебе еще главного не сказал, Предвечный.
– Почему не сказал?
– Не успел.
– Полчаса уже болтаешь! Не успел… Говори!
– Они… они наш астероид собираются двигать! По их расчетам, наш астероид должен столкнуться с Землей!
– Так и говорят?
– Да! – загорячился Главный Ангел.– Мне это сам командир на ухо шепнул. Опупелов Сидор Савельич, полковник, лауреат, мастер спорта, чемпион паранормальных игр.
– Инвалид?
– Ну да. По ошибке. Ему еще в детстве чужой аппендикс пришили. А еще он заслуженный деятель науки, экстрасенс и вообще хороший мужик. Год рождения 1980-й. Три раза женат, по шесть детей от каждой. А еще, по секрету, он председатель коммунистической партии Японии…
– Хватит! – рявкнул Предвечный, повесил нимб на ветку дерева и раздраженно вытер пучком травы вспотевшую лысину.
– Если будут двигать, баню не стоит строить, – продолжал Главный Ангел. –
С ней одна морока. Где мы посреди космоса стройматериалы найдем? Лесов пока нет, не выросли, выписывать – ужасно дорого. И потом: воду таскать, дрова, а у меня грыжа. Я думаю…
– Тут думаю я, а ты только докладываешь! – прервал его Зэ. – Что у тебя за недержание устной речи! Сосредоточиться не даешь! Я так считаю: пусть летят, пусть двигают. Для них это важно, сам понимаешь. Да и нам лучше, если они на Земле. Представляешь? Семь миллиардов новопреставленных! У тебя грыжа, у меня конъюнктивит скоро будет. То есть тоже со здоровьем не ахти. Попробуй всех пристрой! Тут никакая ипотека не поможет… Вечный уже в курсе. Только ругает нас: почему, говорит, поздно сообщили?
– И что он решил?
– Много будешь знать – скоро состаришься.
– Так столкнется астероид с Землей или нет?
– Ей-богу, я тебя переизберу, Миша!
– За что? – обиделся Главный.
– За то, что дурацкие вопросы задаешь.
– Но это недемократично! У нас два голоса, я буду против.
– Напротив, очень даже демократично. У меня один голос, но он решающий.
– А мой?
– А тебя, если много будешь болтать, я вообще слепоглухонемым сделаю и бюллетеня не дам.
– Да я хотел только знать, правильно они думают или неправильно. Столкнемся или не столкнемся?
– Это не важно. Непознаваемый сказал: «Если что не так – поправим». Понятно?
– Нет. Ничего не понимаю!
– Ну все, закончили! Возьми лучше гвозди, молоток и забор почини. Предвечный, значит, огурцы поливает, крышу чинит, а его Главный в преферанс пульки расписывает. Безобразие!
