(продолжение. Начало в №7/2016 и сл.)
Если арабские государства хотят жить в мире с Израилем, то будет мир.
Если они желают войны, то получат войну. Но вне зависимости от того,
хотят они войны или мира, им предстоит смириться с существованием Израиля.
Аба Эвен
Боевые действия завершились, заключены соглашения о перемирии. Но перемирие – не мир, проблемы перемириями не решаются. Панарабизм, раскрученный Англией перед началом войны, стал диктовать арабским президентам и королям свою логику, в эту парадигму еврейское государство не вписывалось, антисемитизм, желание «сбросить евреев в море» стало основой арабского мировоззрения на долгие годы. Значит, придется жить, опираясь на армию. Такова реальность.
Войн и военных операций было много и будут еще, боевой опыт ЦАХАЛа изучают в военных академиях, там есть чему поучиться.
В этом плане Война за независимость стоит особняком. В ней нет уникальных особенностей Шестидневной войны, знаменитых операций «Арцав-19» или «Йонатан» (Энтеббе)… Но Война за независимость имеет важнейшее историческое значение, она сделала появление Израиля на карте мира не декларацией, не мечтой, а фактом, превратила Израиль в остров западной цивилизации на Ближнем Востоке.
Но война в целом оставляет много вопросов. Необходимо понять, к примеру, как 140 защитников кибуца Негба могли противостоять трем батальонам египетской армии, поддержанными артиллерией, танками и авиацией. Каждый отдельный эпизод этой войны можно объяснить. Вот в этом кибуце как-то по-особому выкопали укрепления, а в том – помогли минные поля. Но все это отдельные факты, не объясняющие целого.
В чем тут дело? Случайность и система?
Один упавший с дерева желтый лист – случайность, тысячи падающих желтых листьев – это осень.
О некоторых особенностях Войны
«Не тот или иной вид оружия, а правое дело дает истинное превосходство над врагом»
Сервантес
На первом этапе Войны, когда Хагане противостояли нерегулярные подразделения всевозможных добровольцев с легким оружием, задачи решать было легче, зарождающаяся еврейская армия разбила вооруженные формирования как палестинцев, так и добровольцев ЛАГ.
Причину этого далеко искать не приходится. Их достаточно ясно показали итоги боев ALA (Арабской освободительной армии) у кибуца Мишмар а-Эмек и боя у монастыря Сен-Симон «Армии Священной войны» Абд аль-Кадира аль-Хусейни.
Каукджи ввел в бой у Мишмар а-Эмек почти все свои силы, но вынужден был отступить и покинуть Галилею. В войне это бывает, но в результате неудачи в этом бою, как отметил генерал Глабб, «ALA потеряла моральный дух, энтузиазм угас, освободительная армия стала в основном заинтересована в мародерстве…»
ALA была укомплектована за пределами Палестины. Комплектование шло под шум арабских СМИ о военной прогулке против трусливых евреев. Действительность оказалось другой, и потому угасший энтузиазм после поражения достаточно понятен: Сирия вон там, за горами, в общем – «бери бурнус, пошли домой!»
Этим арабские воины отличались от евреев, которым некуда было идти, они боролись на последнем рубеже, арабы же были поблизости от убежищ.
Состав так называемой «Армия Священной войны» аль-Хусейни был иной. Она пришла из Египта небольшой группой, штыков в 150, но весь остальной состав – несколько тысяч – были набраны муфтием в Палестине. Эти то, казалось, более мотивированы?
Хагане нужно было разблокировать еврейские районы Иерусалима и взять под свой контроль дорогу к ним. Ключом к этому был монастырь Сен-Симон. Небольшой группой Хаганы монастырь был захвачен, но бой им пришлось вести в полном окружении.
Когда положение защитников Сен-Симона стало просто отчаянным, арабы внезапно отступили. У них было оружие, была возможность подвоза боеприпасов, получения подкреплений. В чем дело?
Дело в том, что потери у них были, а видимых успехов не было. Арабские командиры не были офицерами единой армии, они были полевыми командирами боевиков. Конечно, они хотели победы, но в основном за счет отряда соседа, кому охота терять своих бойцов? Сколько у тебя в отряде бойцов, настолько ты и велик! Вот кто-то и покинул позиции. А остальным еще меньше захотелось погибать. Бегство с поля боя – процесс лавинообразный, стоит только начать. Так сбежали все остальные, а за ними и жители района. Те решили, что сейчас победители-евреи сходу всех их перережут. А как же иначе – ведь они-то режут, так евреи, естественно, будут действовать так же.
Боевик верен своему командиру, он не солдат, который знает, что на место командира встанет другой, полевой командир – не офицер, он сам себе и армия и Генштаб и наградной отдел.
Что, собственно, показал первый этап войны?
Когда в деревне Кастель был застрелен Абд эль-Кадер эль-Хусейни, то его бойцы, решив, что он жив, но в плену, так стремились его отбить, так энергично контратаковали, что смогли выбить из деревни еврейские подразделения.
Значит, воевать они могли. Но когда стало ясно, что эль-Хусейни убит, их наступательный порыв закончился, и вскоре его «Армия священной войны» как боевая единица перестала существовать. В обществе, где еще строго соблюдались племенные традиции, это был далеко не единичный случай. При хорошем адекватном командовании палестинцы были способны на величайшие акты храбрости и самопожертвования. Как только «вождь» выбывал из боя, у остальных опускались руки, и следовало беспорядочное бегство.
Поражение в бою у Мишмар а-Эмек, это тоже не тотальный разгром. Но ALA от этого поражения оправиться уже не смогла.
Муфтий и его ближайшие соратники искренне считали, что в их распоряжении находится боевая сила, способная всерьез померяться с «Хаганой», но чем они располагали реально? Их «Армия Священной войны» была отрядами сельских ополченцев непостоянной численности, слабой дисциплины, без какого-либо понятия приемов современного боя, с полным отсутствием интендантской службы, медицинской службы, средств связи и т. п.
Армия – это, прежде всего, организация. На место павшего бойца встанет другой, на место погибшего командира – его штатный заместитель…
Но есть и другой принцип – это порыв, за харизматичным лидером можно идти в любое сражение. Но его не стало, и порыв иссяк. Замена такого лидера не менее компетентным не решает проблемы. За ним могут не пойти на штурм… Это не армия, это не организация, это порыв, но ветер переменился и порыв иссяк.
Арабы-палестинцы так и оставшиеся боевиками-налетчиками свою армию создать не смогли и потому были разбиты. На втором этапе войны они передали свою судьбу в руки арабских государств и армий. Результат оказался вполне предсказуем, они исчезли с военно-политической арены на несколько десятилетий.
До войны руководство ишува считало, что Великие державы должны гарантировать решение по разделу Палестины против любой внешней атаки. Вроде логичное предположение, ООН для этого и создавалась. Но Великие державы устали от войны, да и нефть опять же…
В общем, за Израиль никто воевать не собирался. Бен-Гурион был один из очень немногих, кто был уверен в неизбежности надвигавшейся войны. 26 мая 1948 года был подписан «Указ об Армии Обороны Израиля», введен призыв на военную службу, и Хагана из территориального ополчения смогла превратиться в регулярную армию. Кроме того временные еврейские национальные институты управления ишувом стали правительством, способным контролировать и направлять военные действия.
* * *
Боевые действия сирийцев и иракцев в отличие от Арабского Легиона и египетского экспедиционного корпуса в военном плане интереса не представляют.
Вот на Арабском Легионе и египетском экспедиционном корпусе остановимся.
Арабский Легион
Арабский Легион под командованием английских офицеров, самая боеспособная хорошо вооруженная армия, был способен на многое, но в Войне за независимость, кроме захвата части Иерусалима и блокады дороги на Иерусалим в районе Латруна, что тоже является частью борьбы за Иерусалим, особо себя не проявил. Причем успехи Легиона в обороне Латруна стоит отнести, главным образом, на счет создателя мощного форта – британского полицейского и инженера сэра Чарльза Тигарта, построившего эту небольшую крепость со смотровой башней, крепкими стенами и позициями для ведения огня.
Причины ограниченного участия Легиона в войне не военные, а политические.
Сотрудник министерства обороны и руководитель департамента военной истории Тель-авивского университета подполковник ЦАХАЛа Исраэль Бер прямо обвинил Бен-Гуриона в секретной договоренности с королем Абдаллой о разделе территории. Якобы поэтому, как утверждает Бер, Бен-Гурион запретил ЦАХАЛу нанести удар по Легиону и изгнать его с территории Палестины.
Переговоры с королем действительно шли, но была ли там достигнута такая договоренность или нет – неизвестно. В 1961 году Бер был разоблачен, как советский шпион, арестован и приговорен к десяти годам лишения свободы. Он умер в тюрьме до завершения срока приговора.
В тюрьме, Бер написал книгу – «[1]ביטחון ישראל אתמול היום ומחר». Личность Бера не вызывает особого доверия как к нему самому, так и к его теориям, но нужно отметить, что они полностью согласуются обвинениями короля Абдаллы арабами, в частности полковника Абдуллы Телля, бывшего офицера Легиона.
Вполне возможно, что такая договоренность на самом деле существовала. В ней был бы вполне определенный смысл – по возможности не ввязываться в серьезные бои с еще одним противником.
Игаль Ядин предлагал Бен-Гуриону выбить Легион с территории Палестины. Но это предложение было высказано им после ликвидации угрозы, исходящей от египетской армии, получения тяжелого вооружения и определенного становления ВВС. Бен-Гурион его предложение не принял. В военном отношении такая возможность была, Легион состоял всего из 10 000 военных, это включая подразделения трансиорданской пограничной службы, насчитывающей 3 000 человек. Это не много, но Бен-Гуриону необходимо было просчитать и политические последствия.
Король Абдалла был умный человек, он сберег свою армию и оказался единственным бенефициаром среди арабских участников войны – он прирастил территорию своего государства. Пусть не настолько, насколько хотел, но это и неважно. «Добавленная территория» становилась плацдармом для будущих приобретений на пути к «Великой Сирии», если сложатся обстоятельства, конечно. Он умел «применять тактику, сообразуясь с выгодой[2]». Да и к тому же своей определенной умеренностью и «договороспособностью» он добился понимания со стороны Великих держав.
Таким образом, действия Легиона это, в основном, пример умелой комбинации политических ходов и военных действий.
В военном плане основной интерес представляет рассмотрение действий египетской армии и ЦАХАЛа на южном фронте.
Южный фронт
Египетская армия, откуда она у государства, совсем недавно получившего реальную независимость?
Номинально Египет был «независимым и суверенным государством» с 1922 года. Эта независимость была довольно условной, сохранялись английские оккупационные войска, советники и институт английского верховного комиссара.
То, что в Египте были сильны антианглийские настроения, в том числе и в офицерской среде, секретом не было. Предметом особой заботы англичан было не дать египетской армии превратиться в реальную силу. Само собой, многие должности старших офицеров в египетской армии занимали англичане.
Египет строил армию для решения важнейшей задачи – охраны трона и режима, то есть практически для выполнения полицейских функций. Но охраняющий трон может захотеть и сам посидеть на нем. Поэтому центральное командование всех вооруженных сил – египетский генштаб – практически не функционировал, совместные учения разнородных сил не проводились.
Показательно, что даже во время самых тревожных моментов Второй мировой войны, когда Роммель рвался к Египту, Лондон практически не привлекал египетские подразделения.
После Второй мировой войны влияние Англии уменьшилось. Возможно то, что Каир внимательно, с интересом следил за беспомощностью британцев в Палестине, помогло в 1946 году решиться избавиться от британских офицеров в своей армии. Тогда же, в первый раз за много веков, Египет в составе Лиги арабских государств начал проводить самостоятельную внешнюю политику, а первым реальным действием стало решение присоединиться к общеарабской попытке уничтожить еврейское государство.
На превращение людей, одетых в военную форму, в реальную армию требуется время, а с момента замены английских офицеров своими, египетскими, до решения об участии в войне с Израилем прошло очень мало времени.
В 1948 году население Египта было примерно 20 млн. человек. Казалось бы, что страна могла поставить под ружье до миллиона человек, ну или хотя бы 100 тысяч, но Каир смог сформировать экспедиционный корпус в 10 тыс. человек.
Почему? Как утверждает Кеннет Поллак[3], 80 процентов мужского населения Египта в возрасте от пятнадцати и до пятидесяти лет были психически или физически непригодными к военной службе, да и зарождающаяся система логистики Египта была мало способна поддерживать наземные войска за пределами своих границ.
Король Фарук ожидал быстрой победы. То, что египетские войска не имели боевого опыта, его, конечно, беспокоило, но у арабов было мало уважения к боевым качествам своих еврейских соперников.
Война началась. Египтяне попытались с ходу захватить небольшие кибуцы Нирим, Кфар-Даром, Яд Мордехай и Негба.
Несмотря на огромное преимущество в численности (было сорок израильских бойцов в Нирим и тридцать в Кфар-Даром) и огневой мощи (египтяне использовали бронетехнику, артиллерию, и даже авиацию) египетские подразделения оказались не в состоянии реализовать свое преимущество.
Кфар-Даром был захвачен после трехмесячного сопротивления, Нирим и Яд Мордехай продержались пять дней, решающих пять дней, во время которых командование ЦАХАЛа смогло защитить Тель-Авив от наступления с юга, а Негба выстоял.
Одного героизма тут мало. Сказалась неподготовленность египетской армии и особенности египетских солдат и офицеров.
Египтяне действовали по неизменной схеме. Сначала артподготовка и бомбардировка, причем огонь их артиллерии и авиаудары были очень неточными. Затем следовала лобовая атака против основных израильских укреплений. Как только атакующей египетской пехоте становилось ясно, что артиллерии и авиации не удалось подавить или хотя бы запугать защитников кибуцев, атака захлебывалась, и они отступали. Египетская бронетехника после первой же потери хотя бы одного танка или броневика немедленно отступала и оставляла пехоту без поддержки.
Отличались египетские войска лишь в операциях, в которых у них было время все заранее спланировать и потренироваться, так, как это произошло в последнем бою за Яд Мордехай.
Египетские части в кармане Фалуджа сопротивлялись достаточно стойко. Так же стойко они обороняли форт Ирак Сувейдан. Но этому способствовала статичность ситуации в обороне, как говорится – «выстоишь или умрешь».
Египтяне оказались неспособными адекватно реагировать на неожиданные действия Израиля, они действовали медленно и абсолютно предсказуемо, им не хватало инициативы.
Это отсутствие инициативы, прежде всего среди младших офицеров, было важной особенностью египетской армии. Инициатива не приветствовалась, воспринималась, как стремление занять место своего командира.
Египетские командиры редко использовать маневр, не стремились обойти израильские позиции или воспрепятствовать ЦАХАЛу совершить обход египетских позиций. Египетские танки воевали как самоходные пушки, двигались прямо на израильские позиции при атаке или стояли неподвижно в подготовленных позициях, вместо маневрирования и стремления занять более выгодное положение в меняющейся ситуации боя.
Координация между танками, артиллерией, авиацией и пехотой практически отсутствовала, а попытки все-таки как-то взаимодействовать при боевых действиях разнородных сил были неэффективны.
Тем не менее, в тех немногих случаях, когда они имели возможность сделать остановку, наладить координацию сил и потренироваться, как при подготовке к последней атаке на кибуц Ницаним или Яд Мордехай, то египтяне смогли добиться решающих результатов.
Египетская артиллерия была достаточно эффективной, когда находилась в статичном состоянии и вела огонь в заранее определенном направлении, но египетские артиллеристы не могли перенацелить свои орудия в меняющейся ситуации, такой, как встречный бой, или при атаке ЦАХАЛа с неожиданного направления.
Генерал Мвави скорее всего был компетентным командиром. Только вот его починенные не были способны выполнять его решения. Если он имел возможность заблаговременно, в течение нескольких дней, репетировать предстоящую операцию, а затем лично руководить штурмом, тогда египетская армия действовала эффективно. Во всех атаках, проведенных другими командирами, и во всех атаках во главе с Мвави, но проводимых без нескольких дней тренировок, египетские силы терпели неудачу.
Ариэль Шарон подытожил свои впечатления от египетских боевых действий в войне 1948 года коротко и емко: «После того, как вы позволяете им вести бой, к которому они готовы, бой, который они репетировали, они будут бороться мужественно. Они вполне способны умереть на своих позициях, и делали именно это во многих случаях. Но они не любят сюрпризы».
Но Ариэль Шарон не назвал еще одну важную особенность: неистребимая склонность радовать свое командование либо очень хорошими докладами, либо просить помощь в «ужасных» обстоятельствах. Только вот такая мелочь, что и хороший доклад и ужасные обстоятельства – все ложь. Вернее даже не ложь, просто культура такая, когда твой собеседник говорит тебе только то, что, как он считает, хотелось бы от него услышать, то, что, по его мнению, разумно говорить в данных обстоятельствах. Ну а если же он потерпел поражение – то обстоятельства не могут быть иными, только ужасными.
Альфонс Доде в «Тартарене из Тараскона» писал, что все дело в горячем южном солнце:
«Южанин не лжет – он заблуждается. Он не всегда говорит правду, но он сам верит тому, что говорит... Его ложь – это не ложь, это своего рода мираж...»
Очень мило, но только на этих «миражах» основываются командирские решения. Египетские старшие офицеры и командование в Каире не могли принимать адекватные решения из-за того, что не были полностью осведомлены о том, что происходит на линии фронта, из-за дезинформации, которую скармливали им их подчиненные.
Всякий исторически сложившийся уклад общества состоит из набора условий, который только и делает его возможным: климатические и географические, технологические и культурные, властно-политические и демографические предпосылки должны перемешаться в жизненном миксере, чтобы возникло именно это общество. В нем складываются определенные элементы общественной стабильности. К ним относятся региональные и национальные особенности народов, их религии и жизненный уклад.
«Если, например, десять сицилийцев и десять фризов будут делать одно и то же, то в результате получится совсем не одно и то же»[4].
Солдат ЦАХАЛа и египетский солдат точно так же могут делать одно и то же, но в результате получится совсем не одно и то же.
Победа в войне достигается не только и не столько оружием, сколько умом, способностью анализировать ситуацию и принимать решения.
Египетский солдат 1948 года – феллах, за него думает начальство. Проявлять инициативу ему ни к чему, у него другая задача, его достоинство – исполнительность. У него за спиной Египет, куда он, если выживет, вернется.
Солдат ЦАХАЛа тоже был продуктом своего общества, но совсем другого. Общества, где выживали те, кто могут быстро обучаться необходимому, прошедшего определенный путь к своей земле. Жизнь заставляла быть динамичным и активным, быстро принимать необычные решения. Но не только. Пути назад не было. Что там, позади, они хорошо знали.
Противостояние израильских и египетских военных показало, что «полуинтеллигентное» офицерство и полуграмотный личный состав в маневренной войне проигрывают.
ЦАХАЛ начала Войны за независимость состоял из смелых, высоко мотивированных, но крайне слабо вооруженных солдат и из офицеров, по своей подготовке способных командовать взводами и ротами, но командовавших бригадами. Ничем, кроме недостаточной подготовки командных структур не объяснить многочисленные бессмысленные лобовые атаки ЦАХАЛа на форт Латрун. Его защищали 2300 человек, 17 броневиков «Мармон-Херрингтон», 26 стволов артиллерии и 16 минометов. Атаки без соответствующей артиллерии и авиационной поддержки были бессмысленными, за это заплатили высокую цену.
Но ЦАХАЛ был и остался армией, которая умеет быстро учиться. Об этом говорят последние операции войны, и особенно операция «Иоав».
В успехе ЦАХАЛа важнейшую роль сыграли волонтеры, ветераны с опытом Второй мировой войны своим личным участием и диаспора своей политической и финансовой поддержкой Израиля. Без их поддержки возможности закупки вооружений были бы намного меньше.
И в заключение нужно сказать еще об одном факторе – армия должна верить в дело своей страны, тогда каждый солдат будет знать, что его личный вклад чрезвычайно важен для успеха общего дела.
Несмотря на тяжелейшие потери, – число погибших превысило 6 000 человек, – Войну за независимость можно считать самой успешной кампанией Израиля. Итогом этой войны стало перемирие с арабскими странами, продержавшееся 18 лет – до Шестидневной войны.
Надежды на перемирие 1949 года, как на промежуточную фазу, на переходный этап к постоянному урегулированию не оправдались. Завершение войны не принесло мира, впереди долгий путь, но «Вечному народу не пристало страшиться долгих путей»[5].
Примечания
[1] «Израильская безопасность вчера, сегодня и завтра», издательство Амикам, 1966.
[2] Сунь Цзы, «Искусство войны».
[3] Pollack, Kenneth M. Arabs at War: Military Effectiveness, 1948-1991, 2002, University of Nebraska Press.
Автор – бывший аналитик ЦРУ и эксперт по военным делам и Ближнему Востоку.
[4] Тило Саррацин. «Германия. Самоликвидация».
[5] Раввин Иегошуа Вейцман (יהושע ויצמן).
Оригинал: http://www.berkovich-zametki.com/2017/Zametki/Nomer2_3/VJankelevich1.php
