Благородный скрипичный «радио-голос».
В память Дэвида Нэдиена (1926-2014)
В уже далёком 1981 году, как-то, возвратясь домой в первом часу ночи после спектакля в Метрополитен Опера, я услышал по радио чей-то необыкновенный скрипичный «голос». Тогда у нас на кухне стояло старое американское радио, подаренное кем-то после въезда в нашу первую в Нью-Йорке квартиру и всегда работавшее на одной волне – радиостанции газеты «Нью-Йорк Таймс», WQXR, передававшей круглосуточно программы классической музыки. Мой слух сразу отметил в популярной много лет назад пьесе «Мелодию» Рубинштейна то прекрасное, что было свойственно великой эпохе исполнительского искусства времён 20-50 годов ХХ века, то есть лет, когда на эстрадах Америки и всего мира ещё царили Фриц Крейслер, Яша Хейфец, Иегуди Менухин, Миша Эльман, Ефрем Цимбалист, Жак Тибо, Джордже Энэску. Прибыв в Нью-Йорк 28-го января 1980 года, я, несмотря на своё самое высокое образование, полученное в Москве (диплом с отличием по окончании Московской Консерватории и 3-годичная исполнительская аспирантура), как и большинство моих коллег не имел представления об американской скрипичной школе и её самых выдающихся представителях – за исключением тогда уже старшего поколения – Иегуди Менухина и Исаака Стерна, посещавших Москву неоднократно. Я дождался объявления имени исполнителя этой пьесы. Его имя было мне, конечно, незнакомо – Дэвид Нэдиен.
На следующее утро на репетиции я начал расспрашивать у своих коллег об этом удивительном скрипаче. Имя Дэвида Нэдиена вызывало у всех только восторженное восклицание: «О-о-о!» В этом «О-о-о», как я понял позднее, был заключён и восторг и некоторая грусть несбывшихся надежд. Об этом немного позднее.
Правда, никто мне не смог тогда рассказать о нём более не менее подробно – у кого он учился, где выступал, почему мы о нём в Москве ничего не знали. Естественно, за более подробными сведениями я обратился к своему новому другу Альберту Котелю – о котором писал в книге «В Большом театре и Метрополитен опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке». Позволю себе привести оттуда краткую справку об этом примечательном человеке и музыканте. Он был исключительно колоритной личностью. Родом из Вильны, в начале 20-х годов переехавший с семьёй в Варшаву, он был не только отличным солистом-виолончелистом, но и первым концертмейстером группы виолончелей Палестинского Симфонического оркестра (так оркестр называли англичане, а на иврите он назывался Симфоническим оркестром Эрец Исраэль – ha-Simfonit ha-Eretz-Yisre'elit), организованного в 1936 году всемирно известным скрипачом Брониславом Губерманом. Он пригласил Котеля в качестве концертмейстера группы виолончелей в основанный им оркестр (с 1948 года – оркестр Израильской филармонии (IPO) – один из лучших симфонических оркестров мира). Оркестр дал работу и возможность спасти жизни многих музыкантов из нацистской Германии и Европы. На первых скрипках оркестра играли семь концертмейстеров крупнейших германских оркестров! Так что его состав с самого начала был уникальным.
Котель был живой энциклопедией истории музыкально-исполнительского искусства ХХ века в Европе и Америке. Трудно себе простить, что его рассказы не были записаны на магнитофонную плёнку. Он был близко знаком с такими всемирными знаменитостями, как виолончелисты Григорий Пятигорский, Эммануил Фейерман; скрипачи Айзик Стерн, Миша Эльман, Натан Мильштейн. С Леонардом Бернстайном он был знаком ещё с 1948 года в Израиле. Во время Войны за независимость они дали концерт в только что освобождённой Беэр Шеве, где Бернстайн играл «Голубую рапсодию» Гершвина и дирижировал оркестром Палестинской филармонии. Через несколько дней Бернстайн вёл джип по Старому Иерусалиму и около Дамасских ворот они с Котелем попали под обстрел иорданских снайперов, стрелявших со стен Старого города. Они пролежали несколько часов под машиной, пока израильские снайперы не «сняли» иорданцев со стены.
Естественно, что Котель был знаком и с прославленным Артуро Тосканини, который дирижировал на открытии оркестра в Тель-Авиве и Иерусалиме в 1936 году, причём безвозмездно! Мы близко познакомились и подружились с Альбертом на многие годы, хотя он был старше меня на 25 лет.
Дэвид Нэдиeн в 1950-е годы
Котель пробыл в Израиле до 1949 года. После чего уехал в Америку. Здесь он организовал фортепианное трио, работал в оркестрах Бостона, Чикаго, но больше всего любил играть камерную музыку и дирижировать камерным оркестром.
Альберт мне рассказал, что Дэвид Нэдиен был учеником знаменитого педагога Ивана Галамяна в Джульярдской школе. Что он был несколько лет даже концертмейстером оркестра Нью-Йоркской Филармонии, но после нескольких лет работы там ушёл снова в студии звукозаписи, то, что называлось «коммершл», где он зарабатывал за один день столько, сколько за неделю в оркестре в качестве концертмейстера.
Дэвид Недиен – во время сольного концерта приблизительно 1960-е годы
Котель рассказывал, что Нэдиен говорил своим друзьям, что не может себе позволить такого «расточительства» – работать в оркестре концертмейстером, теряя такие деньги в студиях звукозаписи. Эта работа в студиях звукозаписи, где Дэвид Нэдиен со временем сам стал «контрактором», то есть нанимателем музыкантов на работу (естественно, самого высокого класса из всех, кого он знал); вот почему у моих коллег его имя вызывало такую реакцию. Когда я только приехал в Нью-Йорк, то вскоре встретил одного из бывших аспирантов Московской Консерватории из Уругвая. Его звали Израиль Чорберг. Сын выходцев из Польши, он родился и вырос в Уругвае и при моём появлении в Нью-Йорке просвещал меня при первой же встрече относительно ситуации с работой в Америке. «Лучшие музыканты Америки,– говорил он, – работают не в лучших оркестрах страны или университетах, а играют в студиях звукозаписи – «коммершл». Туда практически нельзя попасть, потому что там платят музыкантам самые большие деньги, чем где бы то ни было. Ну, вы скоро сами обо всём этом узнаете». Позднее я его также расспрашивал о Нэдиене, как и Котеля. Он мне говорил, что это выдающийся скрипач, с феноменальной способностью к читке нот с листа, что он первоклассный солист. Но это было уже после того, как я услышал реальные звуки скрипки Нэдиена. Интересно взглянуть на биографию этого изумительного скрипача.
Дэвид Нэдиэн родился 12 марта 1926 года в Бруклине (Нью-Йорк) в армянской семье. Первым его учителем в игре на скрипке был его отец Джордж Недиeн. Позднее он поступил в Маннес Скул на Манхэттэне в класс Адольфо Бетти, первого скрипача в своё время широко известного квартета «Флёнзалей» (1902-1929), после чего занимался в Джульярдской школе у Ивана Галамяна. Он также брал частные уроки у известного методиста Диметриса Дуниса; в возрасте 14 лет дебютировал как солист с оркестром Нью-Йоркской Филармонии. В 1946 году выиграл престижный конкурс им. Левентритта (премию Конкурса Левентритта, считавшегося международным конкурсом, в разное время выигрывали также всемирно известный пианист Вэн Клайберн и скрипач Ицхак Перельман), примерно с середины 1960-х Нэдиен начал работать в студиях звукозаписи, участвуя в записях на пластинки с такими знаменитостями американской эстрады, как Фрэнк Синатра и Дин Мартин. То было время расцвета популярности эстрадных певцов и соответственно их записей на граммофонные пластинки (тогда были ещё новшеством долгоиграющие пластинки высшего качества записи, что было не только в Америке, но и во Франции, Англии, Бельгии, Германии и других странах). Огромный успех самих артистов сопровождали успех и продажа их записей на новые долгоиграющие пластинки и даже целые концерты, записанные при публике. Но студийные записи были всегда отмечены высшим качеством как самой звукозаписи, так и исполнением лучших и выдающихся артистов, в сопровождении аккомпанемента их выступлений перед микрофоном самих супер звёзд.
Дэвид Нэдиен исполняет соло из балета «Лебединое озеро» во время концерта оркестра
Нью-Йорк Филармоник под руководством Леонарда Бернстайна. Приблизительно 1968 год
Дэвид Нэдиен также записывался и сам пока ещё до эры компакт дисков – на компакт кассеты, которые расходились между знатоками-коллекционерами и друзьями артиста. Так ко мне попали две кассеты с записями Нэдиэна – на одной из них были записаны две сонаты для скрипки и ф-но – Франка и Дебюсси, а на другой – целый концерт из небольших пьес, часто в обработке, или оригинальных пьес Фрица Крейслера. Здесь нужно отметить, что Нэдиену повезло в том смысле, что он смог слышать величайшего скрипача ХХ века Фрица Крейслера неоднократно на эстраде ещё в 30-е и ранние 1940-е годы. Это оставило неизгладимый след на игре молодого скрипача – его звук, тон, в какой-то мере «впитал» в себя самый дух искусства великого артиста. Так известная пьеса «Вариации на тему Корелли» Тартини-Крейслера, – звучала в этой записи как произведение большой глубины и значительной музыкальной ценности и передавало стиль музыки великих классиков в истории скрипичной музыки и скрипичного искусства. Уже исполнение этой одной пьесы говорило о том, что перед нами мастер, обладающий всеми компонентами исключительного технического мастерства, замечательного вкуса, тонкости исполнения и убедительности своей интересной и нестандартной интерпретации, но, главное, – исключительной красоты, благородстсва и богатства скрипичного звука – мягкого, тёплого и волнующего... На этой же кассете были записаны такие пьесы, особенно популярные в годы эпохи 20-30 годов, как «Каватина» Раффа, тот же «Романс» Рубинштейна, «Салют любви» Эльгара. Высочайшим классом мастерства и свежестью исполнения были отмечены сочинения Сарасате, часто столь «заигранные», что, казалось, никакое новое прочтение их текста уже ничего внести в эти сочинения не сможет, особенно после записей Яши Хейфеца. Это – «Интродукция и Тарантелла», «Хабанера» Сарасате, «Речитатив и Скерцо-каприччио» для скрипки соло Ф.Крейслера – одно из его первых сочинений, посвящённых его другу и коллеге Эженю Изаи. Вероятно исполнение Нэдиеном этой превосходной пьесы – лучшее среди всех, когда-либо записанных другими скрипачами мира. Сохранились записи больших концертов для скрипки с оркестром в исполнении Нэдиена: Концерта Бетховена, Чайковского, Мендельсона, Глазунова, Бруха, Вьётана.
Если можно судить по записям, то с моей точки зрения (возможно необъективной) к исполнительскому творчеству Нэдиeна может быть в прошлом приближались такие советские скрипачи, да и то в их лучшие годы, как Леонид Коган, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Игорь Ойстрах, Виктор Пикайзен, Игорь Безродный. Хорошо заметил как-то мой друг Виктор Данченко – профессор Пибоди Консерватории в Балтиморе и Кёртис Института в Филадельфии, когда мы с ним обсуждали творчество его учителя Давида Ойстраха. Данченко сказал мне тогда: «Иегуди Менухин и Айзик Стерн жили в эпицентре мирового исполнительского процесса: они могли всегда слушать оркестр Тосканини, видеть его и Бруно Вальтера за пультом, слышать Крейслера, Хейфеца, Эльмана, Мильштейна, быть в курсе новейших открытий в области композиции и самых новых идей в исполнительстве пианистов, скрипачей, виолончелистов и вокалистов, и всех других музыкантов. Ойстрах десятилетиями был отрезан от мира «железным занавесом» и, несмотря на это, в возрасте 48 лет начал свою мировую карьеру заново, прерванную мировой войной и опять же «железным занавесом» и полной изоляцией музыкальной жизни в СССР от остального мира. И он вышел на эстраду Карнеги Холл в конце 1955 года и не уходил с мировой эстрады до самого конца своей жизни, даже уделяя всё большее время дирижированию – своей старой мечте. Так всё то, чего он достиг – его собственное великое достижение, если сравнивать с возможностями его коллег, живших в те же годы в Америке, Англии, Франции, Аргентине или любой другой стране». С этим нельзя не согласиться и, пожалуй, успех развития таланта Дэвида Нэдиэна – лучшее тому подтверждение.
Дэвид Нэдиен в поздние годы
***
Все скрипачи, да и вообще музыканты, живущие в Америке, должны быть благодарны Дэвиду Нэдиену не только за его необыкновенное исполнительское дарование, но и за другой бесценный дар, который он оставил нам, имея доступ к архивам Радио Корпорации Америки – RCA-Victor: Дэвид Нэдиен извлёк на свет многие выступления по радио Фрица Крейслера – целые концерты при публике, в том числе с исполнением бессмертных вариаций «Ла Фолиа» на тему Корелли с оркестром, программы небольших пьес, включая обработку 2-й Части Второго фортепианного Концерта друга Крейслера Сергея Васильевича Рахманинова (эта часть в 30-40-е годы имела в Америке невероятный успех – главную тему этой части использовали в известном, ставшем уже хрестоматийном фильме – «Короткая встреча», её пели эстрадные и даже джазовые певцы, словом, она стала действительно всеобще популярной), оригинальных пьес Крейслера с оркестром в собственной инструментовке автора (часть из них была записана на пластинки в январе 1942 года, часть – в 1945 году, но всё же концертное радио-исполнение имеет для нас особую ценность, несмотря на уже преклонный возраст великого артиста). В числе этих записей и 1-я часть Концерта Моцарта №4 Ре-мажор, «Поэма» Шоссона для скрипки с оркестром, посвящённая Эженю Изаи. И многое другое. Прослушав впервые на концерте в Карнеги Холл «Вариации на тему Корелли «Ла фолиа», Рахманинов, по рассказам очевидцев, не спал ночь, и на следующий день занялся, под впечатлением услышанного накануне, сочинением собственных «Вариаций на тему Корелли», по мнению некоторых критиков часть этих вариации ясно претворяет скрипичные и композиторские приёмы Крейслера на рояле в интерпретации С.В.Рахманинова. Почти все эти радиоконцерты в «Белл телефон ауэр» вёл знаменитый актёр Джон Бэрримор. Время, охватывающее эти выступления, простирается с 1944 года до почти 1948-го! В те годы не было сколько-нибудь известного и популярного артиста, который бы не выступал в этих радиоконцертах по телефонной трансляции на всю Америку! Позднее появились и телепрограммы с выступлениями знаменитых артистов. Можно только горько сожалеть, что Рахманинов и Крейслер уклонились от телевизионных выступлений и записей на киноплёнку своих выступлений. Так для нас и для истории не осталось их «живых» видео-выступлений. А ведь Игнац Падеревский – старше их по возрасту – оставил в кинозаписи свои выступления перед публикой. Оставил их и бывший партнёр Крейслера Йозеф Гофман – знаменитый пианист, ученик Антона Рубинштейна. Время повернуть в обратную сторону невозможно, и то, что не было сделано тогда, упущено было навеки...Спасибо хотя бы за сохранённые аудиозаписи бессмертных выступлений Крейслера перед микрофоном!
И также за это спасибо изумительному американскому скрипачу уже прошлого века – Дэвиду Нэдиену.
Нью-Йорк январь 2017 г.
12
Оскар Шумский – американский наследник школы Леопольда Ауэра
Уже много раз говорилось и повторялось, что, живя в Москве, большинство из нас, музыкантов, перебравшихся в Америку в последние десятилетия ХХ века, имело очень слабое представление о положении вещей в американской скрипичной школе и вообще о системе воспитания молодых музыкантов. Мы имели лишь некоторое представление о творчестве таких гигантов, как скрипачи Иегуди Менухин, Исаак Стерн, российско-американский пианист Владимир Горовиц – безусловный наследник великого С.В. Рахманинова; близкий друг Горовица – скрипач Натан Мильштейн – эти имена были нам достаточно хорошо известны, но с американскими, лучшими американскими скрипачами мы были незнакомы совершенно. Они почти не появлялись на международных конкурсах скрипачей (за исключением Конкурса им. Королевы Елизаветы в Брюсселе в 1955 году, когда первый приз был присуждён американскому скрипачу Берлу Сеновскому – ученику Ивана Галамяна), где всегда главными участниками были именно советские исполнители, начиная с первых, самых известных конкурсов в Брюсселе, Париже, ещё до Второй мировой войны.
Очень скоро после приезда в Нью-Йорк мой новый друг Альберт Котель позвонил нам буквально на следующий день после въезда в нашу первую Нью-Йоркскую квартиру (и, как ни странно, вообще нашу первую свою квартиру, т.к. в Москве я со своей семьёй жил квартире своих родителей; все мы хорошо ещё помним жилищный кризис в Москве на протяжении всей нашей жизни там...) и сообщил наш дорогой Альберт, что у него для нас есть два билета в Эвери Фишер Холл на концерт оркестра Иельского Университета с солистом – знаменитым американским скрипачом Оскаром Шумским. Имени Шумского до того дня мы вообще не слышали.
Оскар Шумский
Студенческий оркестр оказался оркестром высшего класса – он совершенно свободно, как весь ансамбль, так и его солисты, чувствовал себя в новом сочинении Кжиштофа Пендерецкого. Во втором отделении с концертом Чайковского для скрипки с оркестром выступил Оскар Шумский.
На эстраду вышел человек уже порядком за 60 лет, казавшийся даже старше. Концерт Чайковского для скрипки с оркестром, знакомый каждому скрипачу с детства, звучал в его руках так свежо, как будто это было сравнительно новое сочинение, ещё совсем редко исполняемое, и уж, конечно, совершенно не «заигранное». В его игре сразу же поражал исключительной красоты и наполненности огромный скрипичный звук. Я не знаю, играл ли он в тот вечер на своём знаменитом «Страдивари «Пьер Родэ», или это был один из его инструментов работы итальянского мастера Нино Рокка (1847-1915), но впечатление от его исполнения Концерта Чайковского было, пожалуй, самым большим из всех исполнений, когда-либо слышанных нами в записи или в живом исполнении. Поразительный тон, гибкая и стилистически очень естественная фразировка, несшая в себе отличный вкус и чувство меры. Сочное, но нефорсированное звукоизвлечение, – всё это вместе взятое, как и блестящее техническое мастерство и абсолютная законченность всех деталей и пассажей Концерта, как в Каденции, так и во всей 1-й части. Отличным контрастом, можно сказать «лирической сценой» было исполнение 2-й части «Канцонетты». Блестящий финал Концерта завершил это чудесное праздничное исполнение. У нас осталось впечатление, что Концерт как бы родился заново в руках этого артиста, настолько свежо и захватывающе интересно прозвучал он весь – от начала и до конца. Выступление Оскара Шумского имело огромный успех. Мы были поражены вдвойне – услышав впервые на эстраде этого артиста и вообще впервые услышав его имя в тот вечер, ознакомившись с его выдающимся мастерством солиста мирового класса. После концерта в голове возникало много вопросов, которые я отложил до утра – до своего звонка своему другу Альберту Котелю. Почему Шумский никогда не приезжал в Москву? Почему он не стал всемирно известным артистом? В своих некоторых интервью сам Оскар Шумский уже в 80-90 годы рассказывал немного о себе. В частности, он говорил о том, что родился в не совсем удачное время – в 1917 году. Годом раньше родился самый известный вундеркинд-скрипач ХХ века – гениальный Иегуди Менухин. Быть может, что очень раннее восхождение Менухина отчасти повлияло на общую жизненную историю и карьеру Оскара Шумского?
А может быть причиной тому были некоторые странности характера самого артиста. Вот, по рассказу Альберта Котеля один эпизод из жизни Шумского: в одном городе в США после его концерта, местные музыкальные энтузиасты устроили «парти», то есть приём в его честь, после его выступления, но сам артист предпочёл уйти с приёма и пошёл на вокзал, где с удовольствием съел популярный «хот-дог» – то есть сосиску с булочкой и всеми приправами к сосиске – горчицей, тушёной капустой и т.д. Конечно, это было вопиющим нарушением американской традиции встречи с артистом после концерта в его честь. По-видимому он был от природы замкнутым человеком, не слишком склонным к общению с незнакомыми людьми, что называется никак не «сошиал-персон».
Немного о его биографии. Он родился в семье иммигрантов из России в Филадельфии в марте 1917 года. Его отец был плотником и скрипачом-любителем. Его сын начал заниматься на скрипке в возрасте трёх лет, делая поразительно быстрые успехи. В городе его рождения – Филадельфии – находился один из лучших в мире в те годы симфонических оркестров – «Филадельфия-Симфони» под руководством прославленного дирижёра Леопольда Стоковского. В возрасте восьми лет он дебютировал с Филадельфийским оркестром под управлением Леопольда Стоковского с пьесой Йозефа Сука «Фантазия». Вскоре он начал брать частные уроки у прославленного профессора Леопольда Ауэра, обосновавшегося после эмиграции в Нью-Йорке и начавшего преподавать как частным образом, так и в Кёртис Институте в Филадельфии. Там Оскар Шумский занимался с Ауэром с 1928 по 1930 год – год смерти профессора Ауэра. После его смерти Шумский занимался под руководством ученика Ауэра, уже прославленного солиста-скрипача Ефрема Цимбалиста до окончания Кёртис Института в 1936 году. В том же году Оскар Шумский предпринял первый европейский тур, по возвращении из которого в Нью-Йорк он присоединился к уникальному оркестру, созданному специально для Артуро Тосканини, – оркестру Эн-Би-Си. В нём играли такие скрипачи-солисты, как Миша Мишаков (Михаил Фишберг – ученик ассистента проф. Ауэра Сергея Каргуева в Петербургской Консерватории), Джон Гинголд, всемирно известный альтист Уильям Примроз и другие выдающиеся музыканты Америки. Вскоре, однако, Шумский принял приглашение Примроза занять место первого скрипача в «Примроз-квартете». С 1942 года он начал преподавать в Пибоди Консерватории в Балтиморе, но вскоре должен был стать членом военного оркестра, где оставался до окончания Второй мировой войны. После войны, в 1953 году, Оскар Шумский принял приглашение преподавать в Джульярдской Школе в Нью-Йорке. Он продолжает выступать как солист со всеми ведущими оркестрами США, но в 1961 году снова возвращается в Филадельфию для преподавания в Кёртис Институте, где оставался до 1965 года, после чего начинает преподавать на музыкальном факультете Иельского Университета, где работал до своего ухода на пенсию в 1981 году. Но это не было концом его карьеры солиста. Он выступил в Англии в том же 1981 году (после 30-летнего перерыва), неоднократно исполнив в одном сезоне Концерт Эльгара для скрипки с оркестром, после чего началась новая сольная карьера Шумского: он сделал записи Концертов Бетховена, Брамса, Баха, Моцарта (№ 4 и №5), всех шести Сонат для скрипки соло Эженя Изаи, а также всех Сонат и Партит Баха для скрипки соло. "Замечательный скрипач! Прекрасный музыкант", – вот характеристика Шумского, данная всемирно известным дирижёром Геннадием Рождественским игре этого выдающегося скрипача. Они записали в Лондоне в конце 1980-х годов Концерт для скрипки с оркестром Брамса на компакт диск.
Оскар Шумский (March 23, 1917 in Philadelphia – July 24, 2000 in Rye, New York)
Оригинал: http://7iskusstv.com/2017/Nomer4/Shtilman1.php
Бесконечно жаль, что российские любители музыки никогда не слышали ни Оскара Шумского, ни Дэвида Недиена! Также жаль, что из-за исторических причин американские любители музыки никогда не услышали выступлений Бориса Гольдштейна. Елизаветы Гилельс, Бориса Фишмана, Самуила Фурера, Михаила Файнгета.
