(Продолжение. Начало в №№ 1-3)
ЧЕРЕЗ КАНЬОНЫ К ВАНКУВЕРУ
Небесная канцелярия ровно месяц баловала нас ясной, солнечной погодой, но, увы, – мир устроен так, что всё рано или поздно заканчивается. Сначала резко потеплело: наползли влажные весенние облака, и даже в палатку проник хмельной, волнующий аромат отмякающей хвои. А потом задул, вздымая на высоту человеческого роста струящуюся ручьями позёмку, накопивший силёнок ветер.
И вот уже третий день мы, практически в одиночестве, рассекаем под тоскливый вой метели ребристые сугробы, наметённые на дороге. Временами видимость почти нулевая. В такие моменты останавливаемся, чтобы не улететь под откос.
Иногда за счёт скорости удавалось вырваться из объятий снежной круговерти, но она каждый раз быстро догоняла нас.
По Канаде едем уже восьмой день. Чем ниже спускаемся, тем гуще становятся леса, выше и мощнее деревья, тоньше снежный покров. А сегодня даже попадались участки, где образовались проталины. На них крохотными солнышками горят подснежники – нетерпеливые храбрецы, рвущиеся навстречу теплу и свету.
Если вчера наш путь пролегал по местам, очень похожим на Валдайскую возвышенность в зимнюю пору (размашистые, утыканные елями холмы), то сегодня совершенно иная картина. Грандиозные каньоны следуют один за другим, и каждый поражает своей мощью и затейливостью «фортификационных» сооружений. В них безветренно, сверху ласково припекает солнышко. В общем, благодать! Но всё по порядку.
В восемь утра с некоторой грустью покинули уютную стоянку под крышей разлапистых канадских сосен, оборудованную с любовью к путникам на берегу озера, закованного в толстый, потрескавшийся от морозов голубоватый лёд. Оно вытянулось по дну необычайно узкого каньона Марбел, склоны которого покрыты скалистыми «штыками».
На этой стоянке предусмотрено всё, что необходимо для отдыха и ночёвки путников: столы со скамьями, очаги, площадки для палаток, туалеты и даже ручной насос для воды.
Покинув каньон Марбел, мы вскоре въехали в более глубокий и внушительный каньон Фрасер. Здесь уже вовсю властвовала весна: талые воды рыли ходы, подтачивая снизу сугробы; деревья, обласканные тёплыми лучами, наполнялись соком земли, густели. Прелую листву пронзила щетина зелёных ростков.
Размеры и невероятно сложный рельеф каньона до такой степени поразили нас (глубина более километра, ширина – около двух), что командор остановил машину и, выбежав на край склона, с азартом принялся фотографировать. От него во все стороны разбежались отдыхавшие в кустах среди высокой травы олешки, очень похожие на сибирских косуль. Маленький оленёнок запутался в тесёмках прошлогоднего травостоя, упал и, в ужасе прижавшись к земле, затаился. Чтобы не беспокоить малыша, мы отъехали метров на сто ниже. Рыжеватая вершина каньона упирается в острозаточенный скальный гребень поперечного хребта, а дно затянуто лесом, преимущественно хвойным. Под его пологом глубоко внизу гремит, ворочает камни стремительный белопенный поток, принимающий из боковых, высоко нависших ложбин и расщелин жемчужные дуги водопадов. Поскольку склоны каньона сложены из довольно рыхлых осадочных пород, оползни, уносящие в речку многометровые участки дороги, здесь обычное явление. На одном из таких участков дорожники как раз вели восстановительные работы. Уже отсыпали новое полотно, укрепили его бетоном и готовились к асфальтированию. Окажись мы здесь двумя днями раньше, пришлось бы разворачиваться и добираться до Ванкувера по объездной, более длинной, автостраде.
В самой широкой части этого довольно протяжённого каньона расположен городок Лиллоет – весьма крупный для здешних мест населённый пункт. Микроклимат в нём из-за высоких гор настолько мягкий, что здесь благоденствуют даже виноградники.
Застройка, как и в других селениях Аляски и Канады, хаотичная, не имеющая ничего общего с европейской, где непременно имеется исторический центр, от которого отходят чётко спланированные улицы. Здесь дома стоят как попало, без системы. Да и сами здания какие-то неосновательные, несуразные по форме. Впечатление будто они собраны неумелыми руками ребёнка из кубиков детского конструктора. Некоторые дома – это просто вагоны, обшитые сайдингом. Стены в них тонкие, но, что удивительно, в домах тепло! Видимо, используют теплоизоляционные материалы высокого качества. Преобладающий цвет – унылый серо-коричневый.
Из-за отсутствия сараев хозяйственная утварь разбросана по всему «двору». Особенно портят вид старые, догнивающие под открытым небом ржавые автомобили. У некоторых домов их до десятка. По ним можно изучать эволюцию автопрома страны за последние полвека. Канадцы, так же, как и американцы, из-за дороговизны запчастей и высоких расценок на ремонтные работы (заклеить камеру стоит 26 долларов, заменить бензонасос – 350) предпочитают не ремонтировать машину, а покупать каждые 7-8 лет новую. За городом нашему взору предстала ещё одна незабываемая панорама: овальное озеро в зубчатой раме скал. В тихой воде отразились и жили одной семьёй и голубое небо, и пухлые облака, и скалистые шпили, и корабельные сосны, и белокрылые чайки. Но особенно впечатлил цвет воды в озере: сочно-изумрудный, светящийся изнутри. Он эффектно контрастировал с иссечёнными временем мрачными отрогами, где монолитные скаты перемежались с конусами щебнистых осыпей и тёмно-зелёными мазками непонятно как выросших на каменных плитах малорослых ельников.
Вдоволь насладившись очередным шедевром Создателя, свернули на восток и по глухому, лесистому ущелью стали подниматься в горы. Машин на дороге практически не было. Температура воздуха с каждым километром падала, и вскоре мы вновь очутились в настоящей зиме: на широких лапах елей лежали, похоже, что ещё с осени, слоистые пласты снега, двухметровые сугробы разделяли деревья.
Перевал находился на седловине, разделявшей два белоголовых пика, на отметке 1267 метров. Спуск с него оказался столь крутым, что уже на полпути тормозные колодки задымили. Пришлось остановиться, чтобы охладить диски снегом. Он с шипением, почти мгновенно, испарялся, обволакивая нас такими густыми клубами пара, что так и хотелось завопить как в бане: «Давай! Давай! Поддай ещё!».
На случай, если у какой-либо машины откажут тормоза, дорожники на самых крутых спусках предусмотрели достаточно длинные выезды вверх – как бы ни разогнало машину, она всё равно в конце концов остановится. Умно придумано! Это, конечно, дополнительные затраты, но безопасность превыше всего!
Внизу, в долине, нас ожидало долгое плутание среди фермерских полей, лугов с огромными стадами коров, выводками гусей, табунами ухоженных лошадей. На полях стоят, как когда-то и у нас в Союзе, системы полива на колёсах. Между ними кучи навоза. На самых высоких сооружениях (обычно это силосные башни, выкрашенные в чёрный цвет) трепещут на ветру государственные флаги.
С удовольствием отмечаем, что в стране кленового листа женщины помиловидней аляскинских (но и им далеко до наших!), а мужчины покрупнее, я бы сказал, попородистей. Все приветливы, доброжелательны – в этом канадцы схожи с жителями Аляски. Через тридцать километров долина стала сужаться, и нам пришлось взбираться ещё на один перевал, но уже менее высокий. После него до самого Ванкувера ехали по берегу узкого фиорда, с рассыпанными по его волнистой лазури лесистыми островками. Тоже весьма живописное место. Неслучайно в этих местах в 2010 году проходили
XXI зимние Олимпийские игры.
Следует отметить, что на дорогах стали реже встречаться громадные «форды», «Дженерал моторс» и «тойоты» с полукузовами (практически всегда пустыми). Здесь они составляют не более 50% от общего числа автомобилей, тогда как на Аляске – 95%.
Но это не все отличия. Если на Аляске дорожные знаки зачастую изрешечены пробоинами от пуль, то здешние ковбои стрельбой не балуются – знаки стоят целёхонькие.
И вот долгожданный миг: выезжаем на берег широкого залива, с которого открывается вид на столицу Западной Канады – город Ванкувер. Это довольно крупный мегаполис – километров пятьдесят в диаметре, рассечённый полноводной рекой Колумбия. Первое, что бросается в глаза, – толпа серых небоскрёбов с нечеткими из-за сизой дымки над городом силуэтами. Левее, на юго-востоке, над синеющими вдали хребтами ослепительно сияет вершина вулкана Бейкер. Там уже территория США. Это первый вулкан из числа семидесяти, на которые нам предстоит подняться, провести измерения и описать для учёных-вулканологов.
Чтобы не заезжать в центр города, реку пересекли по северному мосту (странно было видеть на речной глади посреди города десятки плотов1) и поехали по малоэтажной окраине. Здесь нам следовало разыскать специализированный спортивный магазин и закупить альпинистское снаряжение, или, как выразился наш самый титулованный скалолаз Алексей Казаченко, – «железо»: кошки, карабины, верёвки, альпенштоки, ледорубы.
Мы так долго плутали по улицам Ванкувера, что нашли магазин под самое закрытие. Наши мольбы задержаться и отпустить товар на персонал магазина не возымели действия. Один из продавцов показал на часы и покачал головой: «Экскьюз ми!» Но нет худа без добра – пришлось остановиться в гостинице. Это было как нельзя кстати: мы две недели не видели душа, а снятые носки уже стоят как кремлёвские часовые.
США. ВУЛКАН БЕЙКЕР
США: площадь – 9 629 091 миллион кв. км., население – 300 миллионов, столи-ца – Вашингтон, продолжительность жизни мужчин 74 года, женщин – 80 лет.
Сегодня пересекли границу между Канадой и Соединенными Штатами Америки.
Американские пограничники, узнав, что мы идём в кругосветку, сначала долго изучали материалы про нашу экспедицию в Интернете на сайте РГО (по версии на английском языке), потом проверяли документы на машину, дотошно исследовали записи в наших дневниках. Затем вновь засели за компьютеры. Тут я, честно говоря, струхнул – опасался, что всплывёт не оплаченный на Аляске штраф. Но, слава Богу, пронесло!
Через час, не найдя ничего подозрительного, офицер поставил в наших паспортах печати о въезде. Обрадованные, мы заскочили в машину и помчались к Бейкеру – одному из самых активных и высоких (3976 метров) вулканов Каскадного хребта.
В долинах уже по-летнему тепло. Деревья в зелёной дымке – из почек наполовину высунулись смолистые пахучие клювики. По мере набора высоты холодало. Дорога петляла сквозь хмурый обомшелый хвойный лес. Удивляло то, что здешние лесники его не чистят – весь завален буреломом. (А может, и правильно, что не чистят, ведь в природе всё должно идти своим чередом, по её, а не нашим законам).
Вскоре появился снег. Чем выше поднимались, тем толще становился его покров. На площадке, предназначенной для внедорожников, он уже достигал трёх метров. Отсюда вершина Бейкера отлично просматривалась.
Утром вышли уверенные в том, что до кратера доберёмся до обеда. Первые пятьсот метров шагали по накатанной снегоходами и лыжниками тропе среди мощных и высоких, как на подбор, елей и канадских сосен. Когда тропа рассыпалась на одиночные следы, идти стало намного трудней: склоны крутые, а снег всё пышнее и глубже. Надежды на наст не оправдались: перед нашим походом несколько дней валил обильный снег и теперь он лежал пухлым, не слежавшимся одеялом. Вскоре пришлось тропить поочерёдно. Когда встали на обед, все повалились на «пенки» как подкошенные – до того с непривычки устали. Лишь дежурный Илья вынужден был возиться с горелками и котелками.
Тем временем небо затягивали свинцовые тучи, атмосферное давление заметно упало. Всё говорило о приближении ненастья. На склоне всё чаще встречались оголённые небольшими лавинами участки. Пошёл снег. Стало очевидно, что до вершины сегодня не дойти. Чтобы случаем не накрыло лавиной, палатки поставили под отвесной, с отрицательным уклоном, стеной. Спали после такой мощной физической нагрузки как убитые. Не мешал даже постоянный грохот, издаваемый капроновыми стенками нашего убежища при каждом порыве ветра. Вскоре нашу палатку замело и так обжало снегом, что вой ветра едва пробивался.
Утро одарило ясным небом и слепящим солнцем. Из-за выпавшего за ночь снега идти стало ещё тяжелей. Чтобы не терять темп, впереди идущих сменяли каждые пять минут. Вдруг, как это часто бывает в горах, откуда-то опять налетела армада черных туч, извергающих хлопья снега и на глазах всё затопила в молочной мути. Лица залепляло рыхлой маской. Мне, единственному очкарику в нашей команде, приходилось то и дело останавливаться, чтобы протирать стёкла. Снег валил так густо, что, казалось, вдохни полной грудью – и захлебнёшься пухлявыми хлопьями.
Запахло сероводородом. Дышать стало ещё труднее. Когда проходили мимо парящих едким газом фумарол, спазмы перехватывали дыхание и приступы кашля сгибали нас пополам. Пар от дыхания и фумарол инеем оседал на одежде, бороде, бровях. Вскоре все побелели, словно облачились в маскировочные халаты.
Временами снегопад становился настолько густым, что в десяти метрах уже ничего не было видно. Звуки гасли, очертания предметов искажались до такой степени, что скалы превращались то в громадное дерево, то в какое-то чудище. Даже впереди идущий терялся порой из вида.
Я брёл в самом хвосте. В одном месте неловко поскользнулся и, пытаясь сохранить равновесие, отступил в сторону, а там пустота! ... Открыл глаза – перед носом синеватые грани льда. Всё ясно – угодил в разлом глетчера. С трудом освободив руку, расковырял снежный ком над головой. Край провала вижу, но дотянуться до него не могу. Стал кричать. Минут через десять появились сначала Лёха, за ним и Костя. Позже узнал: не дождавшись меня на гребне, они вернулись по следу. Когда я с их помощью выбрался из ледяного плена, Костя сунул мне под нос громадный кулак и сказал:
– Говорил тебе, иди посередине цепочки! Ты понял?! Повторять больше не буду!
Заглянув в расщелину, я перекрестился: будь она глубже, мог и ноги переломать.
Впереди показался громадный снежный надув. Непонятно было, как эта многотонная махина до сих пор не рухнула. Заходить под него было страшновато, но делать километровый крюк не хотелось. Пока шли, я бормотал: «Всемогущий, спаси и сохрани!»
Обедать устроились под скальным козырьком, надёжно защищающим от периодически летящих вниз камней и осколков льда. В темпе поев, продолжили подъём. К нашей радости, вершина оказалась совсем близко. Она возникла столь неожиданно, что мы, на всякий случай, прошли сквозь снежную мглу ещё дальше и вернулись, когда поняли, что спускаемся.
Радость от восхождения омрачилась тем, что снежная завеса не позволила сделать качественные снимки кратера. Они получились смазанными, нечёткими.
Спускаться, хоть и по полузанесённой, но наторенной тропе, было легче. Тем более что в прорехи туч то и дело ободряюще проглядывало солнце, а вы-дохшийся ветер уже едва шевелил колючую позёмку.
МЫТАРСТВА В НЕПОГОДУ
Третий день как слезли с белоголового Бейкера и дышим чистым, без сероводорода, воздухом. Этот вонючий «прыщ» обеспечил нам столь мощную разминку, что мышцы ног до сих пор болят и по ночам сводит судорогой.
Держим курс на Сиэтл (штат Вашингтон). Поскольку достичь его до вечера не удалось, лагерь разбили на лесистом склоне метрах в двухстах от озера, под звонкий аккомпанемент голосистых лягушек. (Наши поют мягче и мелодичней. Здешние же пронзительно, и иногда даже петуха дают!)
Пока Лёха жарил на маргарине куриные крылышки, я забрался в глухомань пофотографировать обвешанные мхами деревья. Переходя от дерева к дереву в поисках более подходящего для очередного кадра ракурса, неожиданно упёрся в проволочную ограду со свежеокрашенными металлическими столбиками. Лес за ней был очищен от древесного хлама, трава выкошена, между стволов белели колышки с оранжевыми флажками, а кое-где почерневшие от старости надгробные памятники. «Неужели кладбище?» – подумал я.
Найдя калитку, прошёл на территорию и обнаружил в центре, под новеньким двускатным навесом щит с надписью «Кладбище восстановлено в 2008 году» и схему с номерами могил. Напротив каждого номера фамилия, даты рождения и смерти. Судя по самым ранним датам, у кладбища приличный по американским меркам возраст – 141 год. Для западного побережья Америки это самое начало освоения, вернее будет сказать, захвата земель у индейцев. Поразила высокая детская смертность – возраст половины умерших не более трёх лет. Не удивительно: жили-то первые годы в кибитках.
В Сиэтл въехали в 10 утра. Город вытянулся с севера на юг по берегу узкого фиорда. Центр, как обычно, забит небоскрёбиками местного пошиба. А в целом город малоэтажный, уютный, с преобладанием частной застройки. Пробок нет: дороги с двух- и четырёхъярусными развязками, подземными тоннелями, скоростными эстакадами. Таких громадных рекламных щитов, как у нас, не видно: самые большие – 2х4 метра (у нас, как правило, 3х6). К тому же их здесь намного меньше. Наконец купили профессиональную видеокамеру «Сони». До этого нам попадались только любительские, для съёмок фильма не пригодные.
После вылизанного Сиэтла направились на юго-восток, где маячил самый высокий на Каскадных горах стратовулкан2 Рейньер (4394 м.). В число семидесяти, которые мы должны обследовать, он не входит, но Костя всё же решил обследовать и его.
Проехав два часа по заросшим непроходимым лесом отрогам, упираемся… в шлагбаум из толстенной ржавой трубы. Возвращаемся и поднимаемся по следующей, параллельной первой, дороге. Там тоже шлагбаум. Находим на карте ещё одну гравийку – но и там проезд закрыт. Зато полюбовались на многочисленное стадо виргинских оленей, очень похожих на дальневосточных изюбрей. Особенно впечатлили их ветвистые рога. На нас олени смотрели с изумлением. Видимо, люди редко заглядывают в эту глушь.
Ночь настигла на пути к четвёртой гравийке. Утром возобновляем попытки подъехать к вулкану, но на высоте 1007 метров вынуждены были вновь отступить – машина не смогла пробить колею в оледеневшем снеге. Ко всему прочему, склон на этом участке довольно крутой, а дорога столь узка, что мы могли соскользнуть в пропасть, настолько глубокую, что шум порожистой речки едва доносился снизу.
Так и не увидев вблизи скрытый низкой облачностью и непрерывно сеющей моросью Рейньер, поехали на юг с целью пробиться к одному из красивейших вулканов Америки – Святой Елене. В 1980 году он потряс округу мощнейшим извержением, изуродовавшим идеальный конус и выбросившим столько лавы, что образовался ступенчатый кратер глубиной 600 метров. При извержении погибло шестьдесят два человека отказавшихся от эвакуации.
Сей «агрессор» тоже вне графика. Но как не воспользоваться возможностью заглянуть в преисподнюю? Попытка подобраться с запада не увенчалась успехом ввиду того, что дорога была разрушена мощным селем и завалена сотнями свежеошкуренных стволов. Спустившись под проливным дождём в долину, попытались приблизиться к Святой Елене с востока – тоже безуспешно…
Осадки преследуют нас все последние дни. С дождем ложимся, с дождем встаём… Деревья и камни от постоянной в этих краях влаги обомшели так, что не только стволов, но и ветвей не видно – всё скрыто под космами мхов и лишайников. Берен-деево царство! От дождя нет спасения даже в палатках. Вещи настолько пропитались влагой, что из них можно отжимать воду. Как-то раз в разрыв низких туч брызнул было сноп света, мы обрадовались, однако через минуту и он погас.
Сразу после завтрака под проливным дождём покидаем негостеприимный штат Вашингтон и въезжаем в штат Орегон. В нём много староверческих общин, но посетить их по причине нехватки времени нам не удастся.
Обидно, в одной из них, в городке Вуудбас, живёт мой знакомый – Ермил Тимофеевич Таран, колоритнейшая личность! Я познакомился с ним осенью 2010 года в Москве. Он приезжал в Россию с дочерью подбирать ей жениха из одноверцев. Нашли, и даже очень удачно – красивый парень, сын священника одного из древлеправославных староверческих приходов. Но в аэропорту на границе с них за то, что они просрочили визу на одни сутки, взяли 600 долларов. Мне было невыносимо стыдно за наших бездушных чинуш – кто же захочет вернуться в Россию при таком отношении к соотечественникам, веками хранящих на чужбине русскую культуру и чистейший русский язык. Что за власть мы всё время избираем? Почему она народ только гнобит и выдавливает за пределы Отечества?! Для кого наши земли-пространства она так упорно освобождает?
Переехав через реку Колумбия по длиннющему двухъярусному мосту (движение в обратном направлении шло над нами), мы без остановок проследовали к штату Калифорния, где расположен вулкан Лассен Пик (3187 метров). На него мы обязаны подняться, какие бы трудности ни пришлось для этого преодолеть, – он входит в утверждённый РГО перечень.
Хочется рассказать о впечатлениях последних дней. Могу констатировать, что уровень жизни в США выше, чем в Канаде. Особенно это заметно по небольшим городкам. В Штатах каждый дом, благодаря интересному архитектурному решению, имеет своё индивидуальное лицо. Завораживает оформление участков: идеальный газон, много декоративных кустарников и фруктовых деревьев, цветов (в долинах, несмотря на дождь, уже довольно тепло: плюс 10–12 градусов). Но всё это впечатляет лишь вначале. Со временем их неестественная прилизанность, искусственность начинает всё больше раздражать: во всей этой красоте не чувствуется жизни.
Участки большие – пожалуй, не меньше гектара. В предгорьях – это в основном виллы. Дома стоят далеко друг от друга – никто никому не мешает. (В городах застройка, конечно, плотней). По долинам разбросаны «хижины» фермеров. Наделы у них соответствующие – от 4 до12 гектаров. Занимаются они в этих краях по преимуществу животноводством. Хотя иные коровники стоят всего в тридцати метрах от дороги, специфического запаха не ощущается – чистота идеальная.
Вызывает уважение то, сколь бережно хранят и как гордятся американцы предметами старины, истории. У кого-то стоит у дома надраенный до блеска автомобиль начала 20 века, у кого-то почерневшая от старости телега или трактор с железными колёсами. На центральной площади, на самом видном месте, красуются свежевыкрашенные вагончики, либо «черномазый» паровозик. Ещё один популярный экспонат – брёвна в пять-шесть обхватов на постаменте. Чтобы не гнили и не чернели под дождём, над ними сооружены двускатные навесы.
Вообще леса здесь много, он крупнее и рослей, чем в Канаде. Как-то, во время обеда, на берегу горной речки мы попытались обхватить ствол одного такого «патриарха» – так впятером не смогли. Выходит, окружность дерева превышает десять метров!
Лесоразработки в этом штате ведутся довольно активно и в значительных объёмах, по преимуществу в горах (в том числе на самых крутых склонах – непонятно только, как техника не переворачивается). К делянкам проложены добротные гравийные дороги. Лес берут сплошняком – не оставляют даже подрост, и пилят как-то неряшливо: сочащиеся смолой пеньки разной высоты, срезы косые. Но уже на следующий год участок засаживают молодыми ёлочками или сосенками.
Когда смотришь с перевала, то хорошо видно, что одним посадкам двадцать пять, другим десять, а третьим не больше двух лет: деревца едва торчат между свежих пней. Пройдёт лет восемьдесят, и лесорубы вновь вернутся сюда снимать подросший «урожай». Получается бесконечный конвейер. Разумно!
Абсолютное большинство населения – белые. Темнокожих практически нет. Изредка встречаются выходцы из Азии (филиппинцы, малайцы). На их плечах подсобные работы.
Бросается в глаза изрядное количество людей с избыточным весом. Особенно много среди молодёжи. У некоторых тело при ходьбе аж колышется, как студень. При этом ещё что-то жуют на ходу. О чём думает эта биологическая масса? Похоже, только о том, чтобы ещё чего-нибудь вкусненького засунуть в рот.
На обед съехали на громадную, хорошо оборудованную автостоянку. Поскольку, наконец, прояснилось, разложили прямо на асфальте пропитавшиеся влагой за неделю непрерывных дождей вещи, палатки, спальники. Люди подходили к нам, интересовались, кто мы и откуда. Самые любопытные разглядывали разбросанное снаряжение. Узнав, что мы из России, начинали расспрашивать, чем здесь занимаемся, куда направляемся. Тон общения дружелюбный, заинтересованный. Одна семья даже попросила разрешения сфотографироваться с нами.
Едва отъехали от стоянки, как машина встала – сгорел генератор. На наше счастье, автосервис оказался совсем близко. Загнали машину на смотровую яму. Мастер предупредил, что на ремонт уйдет часа три. Пользуясь случаем, я развернул на ближайшей лужайке пенку и лёг позагорать. В нескольких метрах от меня под соснами резвились белочки. Ребята отправились в турне по магазинам. На обратном пути они видели на домах с десяток вывесок о консультациях хиропрактиков – оказывается, их услуги у американцев очень популярны.
ДОРОГИ АМЕРИКИ
1 апреля 2011 г.
Штат Калифорния (не путать с полуостровом Калифорния, принадлежащим Мексике) встретил нас прекрасной погодой. После многодневных, почти беспрерывных дождей и плотной, низкой облачности солнце было наилучшим подарком для нас. Как позже пояснил один из соотечественников, окрестности Рейньер и Святой Елены – самое гнилое место в Америке.
На границе штата, проходящей чуть ниже увенчанного белоснежными вершинами водораздельного хребта, дежуривший инспектор санитарной службы задал нам всего один вопрос, не везём ли мы с собой фрукты.
Разглядывая после ужина карту, я понял, что пройдено более половины маршрута по США, и настала пора рассказать читателям о состоянии дорог.
То, что дороги в Америке в хорошем, по большей части в идеальном состоянии, и то, что в городах, благодаря многоярусным развязкам, двухуровневым мостам и грамотной организации уличного движения, пробки редчайшее явление, – факт общеизвестный. А вот то, что все дороги, включая скоростные автобаны, бесплатные – это для нас стало приятным сюрпризом. Оказывается, не надо платить не только за проезд3, но и за использование весьма развитой инфраструктуры, имеющейся почти на всех придорожных автостоянках. При этом место для них выбрано так, чтобы окружающая панорама радовала взор отдыхающих.
Стоянки представляют собой заасфальтированные площадки с разметками отдельно под фуры, отдельно для легковых автомобилей. Вокруг аккуратно подстриженные газоны. Вдоль них тротуары с фонарями и отходящими вбок тропками к столикам и скамьям под навесом. Посреди таксофоны, информационные стенды, краны с водой, розетки для зарядки аккумуляторов, просторные туалеты с кабинками для инвалидов. В них есть не только туалетная бумага, жидкое мыло, зеркала, но и бумажные полотенца. Чистота кругом как в аптеке.
Дорожная разметка у американцев сходна с нашей, а вот знаки отличаются. Во-первых, по цвету: здесь они жёлто-черные. (Мне кажется, наши бело-синие выглядят оптимистичней, легче и быстрее воспринимаются глазом). Во-вторых, есть знаки, которых у нас нет. Например, «Не голосовать» (перечёркнута поднятая ладонь. Много всякого рода указателей-подсказок: «Хорошее место для фотосъёмки» (изображен фотоаппарат), «Смотровая площадка», «Удобная точка для обзора панорамы». Ограничения скорости на дорогах от 15 до 65 миль/час (25–110 км/ час). На перекрёстках, где нет светофоров, со всех четырёх сторон стоят знаки «STOP». Преимущество у того, кто первый подъехал. Нам это правило очень понравилось – удобно и уважительно. Удивило то, что жёлтый свет на светофорах горит не больше секунды, либо вообще отсутствует.
Вдоль дорог, как и у нас, тянутся ЛЭП. Но и здесь свои особенности: опоры, даже высоковольтные, не бетонные, а деревянные (прямые, приличной толщины, пропитанные светло-коричневым антисептиком столбы). Полицейских, на первый взгляд, мало, но, как вскоре мы убедились, это ошибочное впечатление. Дело в том, что машины, патрулирующие дороги, в отличие от наших, не имеют специальной окраски и надписей. Более того, мигалки на крыше настолько плоские, что издали не заметны. Зато когда полисмен включает так называемое СГУ, то машина начинает зловеще реветь и мигать несчётными красными и синими огнями спереди и сзади – точь-в-точь как новогодняя ёлка. А так стоит на обочине обыкновенный «джип».
У каждого патрульного в салоне портативный компьютер, связанный с основным сервером через спутник. Если машину остановили, водитель должен открыть окно и не двигаться. Выходить без команды полисмена категорически запрещено. Попытка дать взятку, как правило, заканчивается тюрьмой.
Любопытно, что государственный номер при регистрации автомобиля можно придумать самому и указать его в заявлении. Поэтому некоторые автовладельцы имеют номера с довольно оригинальным сочетанием букв или цифр. Например, на машине нашего друга Ильи Иванова из Анкориджа гордо красуется «СССР», пониже мелкими буквами «Аляска» – просто и патриотично!
Сам штат Калифорния показался нам самым интересным по разнообразию рельефа и флоры. Мощные горные массивы, высокогорные плато и котловины, заставленные крохотными, метров под двести, конусами непонятного происхождения; щелеобразные каньоны с бурными порогами и искрящимися водопадами чередуются с просторными, плодородными долинами, на которых пасутся огромные стада коров, отары овец и табуны лошадей. На двух ранчо видели даже гурты альпаков (одного из четырёх видов южноамериканских лам).
Все места выпаса ограждены многокилометровой оградой (пять рядов катанки, продёрнутой сквозь металлические стойки) и в основном поливные – климат в Калифорнии довольно сухой. Об этом свидетельствовали обширные пустоши с черными скелетами обгоревших деревьев.
1 На дорогах Канады, начиная с её средней полосы, нам каждый день попадались десятки лесовозов со стволами диаметром не более 30 сантиметров. Крупноствольный не пилят – оставляют на семя или уже весь вырубили?
2 Стратовулкан – (слоистый вулкан) тип вулкана, имеющий крутую, коническую форму и сложенный из множества слоёв затвердевшей лавы и вулканического пепла.
3 Платные дороги, возможно, имеются, но нам не встречались.
