«Кто хочет, пусть охотится за ней,
За этой легконогой ланью белой;
Я уступаю вам, – рискуйте смело,
Кому не жаль трудов своих и дней.
Порой, ее завидев меж ветвей,
И я застыну вдруг оторопело,
Рванусь вперед – но нет, пустое дело!
Сетями облака ловить верней.
Попробуйте и убедитесь сами,
Что только время сгубите свое;
На золотом ошейнике ее
Написано алмазными словами:
«Ловец лихой, не тронь меня, не рань:
Я не твоя, я Цезарева лань».
Сэр Томас Уайетт (16 век)
К творчеству Эланы невозможно подходить клишированными методами. Все ее работы – это яркий букет неприятия фарисейского благочестия; от начала и доныне – своего рода, благородный бунт против психологии толпы. В этом вызове – красота парящего над землей Артиста, пренебрегающего сущностными законами бытия. Редким натурам удается удерживать свой полет. Элана – исключение. Возможно, ее поддерживает в этом наивная непосредственность, за которую в средние века суровая инквизиция отправляла вольнодумцев на кострища аутодафе. Впрочем, мы отвлеклись. Оценивать творчество Эланы можно, лишь погрузившись в него, испытав вместе с творцом блаженную истому, соединившись с ее стихиями. Иной инструмент не пригоден.
Блестяще об этом сказал Гете:
«Иль вот: живой предмет желая изучить,
Чтоб ясное о нём познанье получить,
Учёный прежде душу изгоняет,
Затем предмет на части расчленяет
И видит их, да жаль: духовная их связь
Тем временем исчезла, унеслась!»
Слишком оригинальна ее «личность в творчестве» и «творчество в личности». Две ипостаси? Боже упаси! В одной Элане – тысячи Элан. И в этом нет расщепления натуры цельной. Она – Творец.
В прошлом году о «многоликости» Эланы автор этих заметок писал:
«…я с удивлением заметил в одном из вагончиков степенную Мэри Поппинс, озорную Пеппи Длинный Чулок, суровую Флибустьершу в тельняшке, пропахшей порохом и ромом, тихую задумчивую Мальвину. Я видел там маскарад и шоу, шута и короля, трусливого циркового дрессировщика и ласковую, как кошка, Львицу; смазливого жиголо и кокетливую жиголетто, рыжих клоунов и пластичных учителей танго, ведьму со ступой и метлой, огненную панкершу в черной кожанке и милую рыжеволосую девочку из третьего «А». У нее были большие белые бантики, которые раньше носили в школах. Разглядел я там и французскую актрису из черно-белого кино про любовь, кажется, из «Мужчины и Женщины». Она сидела, печально глядя перед собой, опустив подбородок на руль своего авто…»
И сегодня я мог бы повторить эти слова. Быть может, с иной интонацией – более трезвой и устоявшейся.
Вспомним Флобера: «Госпожа Бовари – это я».
Все ее «Эланы внутри Элан» не статичны. Ими движет динамика настроений. Дух творит формы. И дух этот так же ярок и разнообразен, как радуга на небесах. Элана со свойственной ей внутренней свободой пишет и о других творениях.
«Мы все …или почти все… живем в трехмерном — на худой конец, четырёхмерном пространстве, — не подозревая о его многомерности… более того-безмерности… и мыслим только известными категориями: длины, ширины, высоты, объема… времени… И в этом плоском Мире все ясненько, понятненько, удобненько и по правилам… в нем есть вчера, сегодня и завтра… есть минута, день, год… и все бы хорошо… но однажды любой из нас сталкивается с тем, что не вписывается в объяснимо-известное…не попадает под столь милые сердцу категории… и тогда у некоторых наступает ступор, плавно переходящий в забывчивость (зачем помнить то, что мешает жить по выученному?), а у других рождается Слово, Чудо, Волшебство, Магия… Не помню кто сказал… кто-то из мира Науки… если хоть один имеющийся Факт противоречит утвержденной теории, теория должна быть отвергнута… ан нееееет… как же… проще держаться за выстроенность и логику. И ведь вот что получается… Мы, в пространстве собственных представлений плавно плывем по течению абсолютно неизведанного безмерного пространства… и все что нам мешает его познавать — это наше пространство собственных представлений… Другие измерения… другие реальности — все это из области фэнтези … а уж сны… это просто ночная деятельность мозга, понимаешь… всееееее!!!!! все по полочкам… все культурненько!!! Только чтобы реально понять и принять окружающее в его многомерности, нужно всего лишь представить, что возможно все… и вчера в сегодня… и сегодня в завтра… и завтра во вчера… и существование параллельностей… и огромное количество измерений… и что в принципе нет ничего невозможного… И тогда происходит расширение… взрыв… и ты становишься частью реально многомерного мира… и тогда становится понятным, что в этом Мире не надо плыть по течению времени, не надо плыть против течения… надо плыть СКВОЗЬ него… Через него… и только находясь в Сквозь, ты точно знаешь что нет конечности… есть бесконечность, нет меры, есть безмерность… и что для Любви, живущей в сердце… нет никаких расстояний и времен… есть память души… есть Пространство Любви… в котором эта Любовь мыслит категориями Всегда, Здесь, Сейчас, Вечность… а вчера и завтра… просто ярлыки, которыми мы привыкли помечать привычное…
( из рецензии на роман Юрия Меркеева «Кессонники и Шаман» )https://ridero.ru/books/kessonniki_i_shaman/
Когда мы анализируем творчество, то препарируем не тело, а неуловимый дух. А его можно познать лишь в соединении, а не в расчленении. В синтезе, а не анализе.
Женская натура, вечно меняющаяся и ускользающая из-под «прицела» чересчур внимательной критики – скальпеля хирурга. Натура Поэта, Художника и Музыканта, Волшебника — они вообще не принимают никакой статики. Только полет! Не зря в одной из песен Элана восходит голосом к вершинам: «Взлетаем свободными птицами в небо…». Полет…
Об этом полете грезила героиня романа Михаила Булгакова.
«- Мне и самой нравится быстрота, — говорила Маргарита возбужденно, —
нравится быстрота и нагота….
…Невидима и свободна! Невидима и свободна!»
Кажется, в подобном полете «наготы и быстроты» Элана обретает счастье? Нет. Не было бы сложной и утонченной многоликости, если было бы все так просто. При этом душа ее испытывает не только радостные мгновения. После полета – отдых. Иногда – печаль. Иной раз – нечто такое, что «на горло жмет, захватывая дух». И тогда рождается новое стихотворение – «покровы невидимости и наготы» сброшены, в комнате одинокая женщина с распущенными рыжими волосами. Крем Азазелло перестает действовать. Приходят тени из прошлого. Или настоящего, или будущего. И тени эти ложатся на стерильную чистоту комнат, и «невесомый призрак пустоты на горло жмет, захватывая дух. Тогда я разговариваю вслух…»
http://asokulsky.ru/poems_burdavicina.php
Но и эта минута преходящая, потому как в следующее мгновение уже весело журчит ручеек весеннего настроения в новых песнях. И автор улыбается так, что солнце начинает прыгать под окнами, как футбольный мяч. Магия? Элла не скрывает свою магическую связь с природой. Со стихиями природы. Она – психея. Оголенная душа, которая в эфирных пространствах встречается с разными духами. Разные ветры носят ее эфирную душу. От злого северного ветра она укрывается. Любит тепло и благожелательность. Это свойство любой наивной и светлой души – тянуться к Любви. Подобное соединяется с подобным. Ей хорошо там, где ТИШИНА. Не зря она пишет о том, что «знает все оттенки тишины». Это знание из породы эзотерических. И нет сомнения, что знает.
«Я в небе видела калитку…
Небесный постер
Ночь разделил
Цветной палитрой
На До
и
После…
Я в небе видела…
Химера?!
Глазам не верю —
Ночь. Шифоньер.
Окно.
Портьера…
И там за нею…
Я в небе…
Ждет.
Не отпускает.
Ну ладно — ладно
С постели прочь
Халат и тапки
Листок бумаги…
Я…
Дом. Рассвет.
Уставший чайник.
Остатки бреда.
Смотрю на лист
И улыбаюсь
Калитке в небо…»
http://asokulsky.ru/poems_burdavicina.php
Стоит ли автору заметок пояснять суть понятий «личность в творчестве» и «творчество в личности»? Кажется, все и так ясно. На мой взгляд, уникальность Эллы в том, что она полностью растворяется в этих двух понятиях – личности и творчества. Творчество формирует личность, личность выплескивает новое творчество. В этом уникальность процесса – он бесконечен как восьмерка, как кольцо. Одно незаметно питает другое, из другого энергия перетекает в первое. В результате идет процесс кристаллизации из маточного раствора ее красочных настроений. И процесс этот бесконечен. И эту бесконечность чувствует и сама Элана, когда в одной из песен философски закольцовывает пространства: «Мы движемся по кругу, уходя. Навстречу друг другу…» Как можно приближаться, уходя? В ее неэвклидовойгеометрии все возможно. В мире ее творчества нет твердой системы координат. Есть безмерные пространства, в которых, как в сказке, возможно, ВСЕ – и расставание на приближении друг другу строго по кольцу. И встреча на пути друг от друга. Многомерность. Безмерность ее пространств – это то, что она видит, входя в Калитку Неба.
