Высшее военно-политическое руководство во время кризиса с заложниками в Энтеббе состояло из трех человек: премьер-министра Ицхака Рабина, начальника генштаба Моты Гура и министра обороны Шимона Переса. В отличие от общепринятой версии, два бывших начальника генштаба – Рабин и Гур – пытались предотвратить силовую операцию всю неделю (между захватом самолета и штурмом аэропорта Энтеббе). Но Перес, не имевший боевого опыта, с самого начала требовал принятия самых решительных мер и действовал ради того, чтобы силовая операция состоялась. Другими словами, если бы не Перес, заложники не были бы спасены нашими коммандос, т.к. Рабин и Гур считали, что риск слишком велик. Перес был с ними несогласен и приложил максимум усилий для того, чтобы сделать операцию возможной, несмотря на большое расстояние между Израилем и Угандой.
Пресс-конференция Ш.Переса и М.Гура.
Это только вершина айсберга “Операции Йонатан”, названной так в честь Йони Нетанияhу, командира “саерет МАТКАЛь”, единственного погибшего среди освободителей. Существуют предположения, что Йони был убит по ошибке своими, но, чтобы это скрыть, народу рассказали, что он был застрелен угандийским солдатом с диспетчерской вышки, хотя предполагаемый солдат нe мог в момент выстрела со своей точки видеть место, где находился Йони.
* * *
Нарратив “Энтеббе” прославляет успех бойцов “саерет МАТКАЛь” в проведении самой выдающейся операции в истории ЦАХАЛа (действительно ли это так ?) – они взяли штурмом старый терминал аэропорта Энтеббе, уничтожили 6 террористов и 20 угандийских солдат, освободили заложников. Участники операции делятся своими воспоминаниями постоянно и во всех СМИ.
Йони Нетанияhу
Более мелкие эпизоды упоминают реже: например, факт, что в операции участвовало 176 человек – 66 от “саерет МАТКАЛь”, 50 от “Голани” и 60 опытных офицеров и солдат из 35-й парашютно-десантной бригады. 176 бойцов самых элитных подразделений ЦАХАЛа против 10-ти террористов, не имевших боевой подготовки, и некоторого количества угандийских солдат, которых готовили в свое время сами же израильтяне.
Муки Бецер из “саерет МАТКАЛь”, готовивший угандийских солдат за два года до этих событий, сказал, что их уровень и в подметки не годился израильскому парашютисту. “Первый йеменский летчик в ЦАХАЛе”, Моше Бадихи, тренировавший угандийских пилотов, сказал своему другу Яакову Агасси за неделю до захвата самолета террористами: “Угандийские солдаты – мусор, ни на что не годятся. Это не армия – это фикция!” Небольшая информация к размышлению тем, кто слишком гордится блестящим успехом ЦАХАЛа в Энтеббе.
Но все-таки были в этой истории настоящие герои и блестящие, нестандартные решения – не в самом Энтеббе, а, в основном, в Израиле, в ту неделю, что предшествовала штурму.
* * *
Самолет был захвачен в 12:20, после вылета из Афин, 27 июня 1976 года. На проходившем в то же самое время заседании кабинета, премьер Рабин сказал, после получения первого сообщения о случившемся: “Мы сделаем все приготовления, в то время, как основной линией будет требование к правительству Франции заняться этой проблемой”. Это была позиция Рабина во все дни кризиса – вплоть до самого начала силовой операции в Уганде. Эта позиция стала причиной политики бездействия (но не молчания) правительства и генштаба на протяжении большей части кризиса. Однако, структуры рангом пониже, под давлением Шимона Переса, стали готовиться немедленно.
Сначала террористы собирались лететь непосредственно в Лод, потом они передумали и решили лететь в Бенгази. В этом ливийском городе самолет приземлился в 15:00 и простоял на аэродроме 7 часов. Подполковник в отставке Эли Декель, занимавший в то время пост начальника африканского деска первого отдела АМАН, рассказал: “Мне позвонил начальник отдела, подполковник Авраам Айхенбаум, и сказал, что захвачен самолет и что самолет этот находится в Триполи. Он попросил меня представлять наш отдел в АГАМе[1].
Вместе с моим подчиненным, Йони Гурфинкелем, мы приготовили 2 списка:
-
Где ливийцы могут содержать заложников, если те будут выведены из самолета;
Список целей для поражения в Ливии – для того, чтобы убедить Каддафи отпустить пассажиров и экипаж на свободу.
Я послал на совещание в АГАМ Гурфинкеля, специалиста по Ливии, т.к. все это мне не казалось серьезным. Он пошел туда с нашими двумя списками и через 2 часа вернулся и сказал, что они там ни о чем не знают”.
Эли Декель
Первое совещание в ЦАХАЛе, посвященное ситуации с заложниками, вел помощник начальника оперативного деска АГАМ полковник Шай Тамари. Глава отдела комплексных операций ВВС, майор Идо Имбар рассказывал:“Тамари пригласил пятерых человек. Выдвигались разные идеи – некоторые из области фантастики. Говорили, что если убьют хоть одного заложника – надо разбомбить целый город. До чего-то конкретного мы так и не договорились и разошлись”.
Шай Тамари
Начальник контртеррористического подразделения при штабе парашютных и пехотных войск, подполковник Ран Бег: “Мы дали волю фантазии, зная прекрасно, что никто не станет разрешать все это. Когда стало известно, что самолет приземлился в Ливии, мы стали изучать – сможем ли мы туда проникнуть и какие проблемы с ливийской армией нас могут ожидать. Ночью, когда самолет вылетел из Ливии и стало ясно, что он не на пути в Израиль, все несколько успокоились. Под утро, когда сообщили, что самолет приземлился в Энтеббе, разгорелся спор как следует произносить это название. Усталые, но довольные, мы разошлись по домам. Первая генштабовская фаза событий закончилась”.
Бригадный генерал в отставке Йеhошуа (“Шики”) Шани тогда командовал эскадрильей 131, составленной из “геркулесов”. По его словам, “после сообщения, что самолет сел в Бенгази, я предположил, что потребуются наши услуги. Я собрал офицеров эскадрильи и мы стали производить расчеты – сколько потребуется времени, горючего, сколько солдат и автомобилей мы сможем туда доставить”.
Йеhошуа (“Шики”) Шани
Вечером начальник генштаба Гур провел короткое совещание, на котором распорядился готовиться к ситуации, при которой самолет направится в Лод. Спецназ ЦАХАЛа был направлен туда еще до этого распоряжения, так что указание Гура осталось для протокола и истории.
Декель: “Несмотря на ситуацию с заложниками, мы разошлись по домам как обычно – в 17:00. В полночь мне позвонил дежурный по отделу, Амирам Дерман, и спросил меня, где находится Энтеббе. Я ответил, что не знаю. Кто-то пролистал французский географический справочник и нашел там Энтеббе. Я спросил – что происходит. Дежурный ответил, что это не телефонный разговор, но начальник отдела сказал, что я могу спать дальше, а завтра чтобы пришел пораньше, т.к. нас ждет большая работа”.
* * *
В понедельник, все еще в Бенгази, стала проясняться картина происходящего на борту самолета: израильтянка с британским паспортом, жительница Петах-Тиквы, Патрисия Хейман, сумела успешно симулировать признаки выкидыша и Каддафи приказал ее освободить. Ее отправили в Лондон и там она сообщила первые сведения о террористах и заложниках. С этого утра все разведывательные службы Моссада и ЦАХАЛа стали собирать необходимую информацию, но удача им не сопутствовала.
После посадки в Энтеббе, Моссад, под руководством Ицхака Хофи, не смог определить степень вовлеченности угандийского диктатора Иди Амина в этих событиях и точное местонахождение заложников. Так получилось, что сами террористы и Амин своей самоуверенностью, а также африканский отдел АМАН по инициативе майора Эли Декеля, добыли важнейшие сведения, позволившие провести операцию, хотя задача отдела — анализ, а не добыча информации.
Во-первых, Африканский отдел АМАН добыл план аэропорта в Энтеббе из «Справочника Джефисона». В этом сугубо гражданском издании содержались планы всех аэропортов мира.
Во-вторых, отдел начал сбор и анализ фотографий, сделанных израильтянами когда-либо в Энтеббе. Из тысяч фотографий были обнаружены несколько, на которых был запечатлен аэропорт. Карта Уганды, которая была в АМАН, имела масштаб 1:500,000 и не имела никакой оперативной значимости…
Иди Амин
Тем же вечером, депутат Кнессета от «Ликуда» адвокат Шмуэль Тамир проводил встречу с активистами его бывшей партии «hа-Мерказ hа-хофши». На ней присутствовал полковник в отставке Яаков Агасси, бывший начальник оперативного отдела ВВС. Он рассказал следующее: «Тамир сказал, что в генштабе, министерстве обороны и правительстве все крайне взбудоражены. Я вспомнил, что услышал за неделю до этого от Моше Бадихи и сказал: ‘В чем проблема? Посылаем туда четыре геркулеса, уничтожаем террористов, освобождаем заложников и возвращаемся домой.’ Я понял, что нет смысла говорить это там. Я позвонил тогдашнему начальнику оперативного отдела ВВС Авиhу Бен-Нуну и предложил свой план. Он ответил: ‘Как ты можешь говорить об этом по телефону? Мы тут обдумываем нечто в том же духе.’ Я сказал: ‘Вот вам решение’ и ушел домой.»
Идо Имбар
Параллельно Имбар проинформировал командующего ВВС о способности “геркулесов” достичь Энтеббе. На заседании у Переса, Бени Пелед, командующий ВВС, сообщил, что расстояние до Энтеббе не помешает доставить в Энтеббе крупное подразделение парашютистов, захватить аэропорт и даже весь город, освободить заложников и вернуться в Израиль. Несмотря на то, что слова Пеледа показались оторванными от реальности, идея “запала” в головы присутствовавших, в т.ч. и в голову Шимона Переса.
Для израильской системы безопасности та неделя была очень загруженной. На Синае шли большие маневры, в оперативном отделе генштаба происходили “телефонные” учения – так что все высокопоставленные военные были заняты, у них не было достаточно времени для анализа ситуации с самолетом. Рабин, как уже было сказано, решил переложить ответственность на плечи французского правительства. Во вторник террористы отделили евреев и израильтян от всех остальных пассажиров. Стали известны требования захвативших самолет:
-
Освобождение террористов из тюрем Израиля, Франции, Кении, Швейцарии и Германии;
$5.000.000
Если требования не будут выполнены до 1 июля, самолет будет взорван со всеми его пассажирами.
Рабин наконец-то решил созвать специальное совещание. Начальник его канцелярии Эли Мизрахи пригласил Переса и распорядился, чтобы тот пригласил Моту. Перес сказал, что Мота занят на синайских маневрах и можно обойтись без него. Рабин возмутился и приказал вызвать Моту без посредничества Переса. Бригадный генерал в отставке Хагай Регев, бывший начальник канцелярии Моты Гура, рассказал: “Мы были в VIP зале аэропорта Сде-Дов в Тель-Авиве, по пути на Синай. Нам позвонили и сообщили, что Мота вызывается на срочное совещание у премьер-министра. По пути в Иерусалим мы остановились на заправке на шоссе Геhа, у въезда в Гивъат-Шмуэль. Мота приказал мне позвонить Кути (генерал Йекутиэль Адам, глава АГАМ) из телефона-автомата. Я позвонил и сказал его помощнику Янушу (Бен-Галю): ‘Мота просит подготовить военную опцию решения кризиса с заложниками в Энтеббе’. Я вернулся в машину и мы продолжили свой путь в Иерусалим.” Согласно Моте, Януш был в шоке от полученного приказа.
Ицхак Рабин
На совещании Рабин спросил Хофи, главу «Моссад», возможна ли вообще силовая операция. Хофи ответил: “Я об этом не думал.” Рабин перевел взгляд на Моту. Вдруг вскочил Перес и сказал: “Это еще не обсуждалось в системе безопасности. Я и с начальником генштаба еще это не обсуждал.”
Рабин даже не посмотрел в сторону Переса – он ждал реакции Моты.
Генерал в отставке Шломо Газит, тогдашний глава АМАН, свидетельствует:
“Рабин сказал: ‘Получены требования террористов. Прежде, чем мы будем что-либо обсуждать, я хочу послушать начальника генштаба’. Мота ответил: ‘Да, самолет захвачен и мы работаем над планом спасения людей’. Услышанное потрясло всех, включая Рабина. Мота нарушил план, по которому Рабин собирался вести совещание. Выходя из комнаты премьера, я спросил Моту: ‘О чем вообще речь?’ Мота ответил: ‘Я звонил Кути и приказал готовиться.’ В общем и целом, в этом и заключался План”.
Совещание у Рабина завершилось в 7 вечера. Мота послал Хагая поторопить Кути и Януша, чтобы те скорее готовили план действий. Мота назначил совещание в своем кабинете на 9 утра завтрашнего дня. Он сам подошел к Рабину. Мота вспоминал:
“Рабин протянул мне руку и сказал, усмехаясь: ‘Мота, ну ты молодец… 1:0 в твою пользу. Как ты узнал, что я собираюсь задать тебе именно этот вопрос?’
Я тоже улыбнулся и сказал: ‘Ицхак, мы знакомы много лет – с тобой отставать опасно даже на секунду.’
Потом я уже серьезно добавил: ‘Но, конечно же, идея абсолютно осуществима.’
Затем я обратился к главе Моссада: ‘Нам важно знать максимум подробной информации’”.
* * *
После разговора с Регевом Януш созвал срочное совещание в “Яме”[2]. Декель собирался ехать домой, но когда заместитель начальника деска майор Авраам Химмельбаум рассказал, что Януш проведет совещание, но деск не обязан присутствовать на нем, Декель все же решил заглянуть к Янушу. По пути ему встретился куратор деска Эhуд Барак, посоветовавший Декелю не тратить зря время и ехать домой. Декель совет проигнорировал.
И вот, в начале совещания Януш сказал: “Послушаем разведку.” Никто не встал. Декель ожидал, что Барак, его начальник, встанет и расскажет о полученных разведданных. Но Барак неожиданно сказал: “Декель, вставай и расскажи им!”
Декель вывесил большую карту Джефисона и сказал:
«Энтеббе находится на северном берегу озера Виктория. Там есть две взлетно-посадочные полосы – старая и новая.»
Он показал их старые снимки, найденные его группой у израильтян, которые там когда-то работали. Потом он показал схему старого терминала, сделанную на основании снимков. Все молчали.
Януш сказал: «Ну и…?!»
Декель: «Это все, что я знаю!»
Януш: «Разведка… Это какое-то дерьмо, а не разведка»
На совещании в 9 утра Мота понял, что Кути ничего не предпринял и вообще с трудом понимает, где вообще находится Энтеббе. Согласно доктору Авигдору Шахану, тщательно исследовавшему операцию в своей книге[3], Мота отстранил Кути от подготовки операции и поручил Бараку заняться этим делом. Кути очень сильно обиделся.
В среду весь африканский деск только тем и занимался, что собирал данные об аэропорте Энтеббе. Результаты были впечатляющие: в Еврейской национальной библиотеке нашли карту Энтеббе в масштабе 1:50,000. Эта карта могла уже существенно помочь подготовке операции. От милуимника из части «Хацав» при АМАН, бывшего заместителя посла в Уганде, Декель получил атлас Уганды, в котором был аэрофотоснимок аэропорта Энтеббе.
От одного из пилотов, служивших в Уганде, была получена любительская аэрофотосъемка аэропорта, включая “старый терминал”, где содержались заложники. Параллельно, в тот же день, Иди Амин посетил заложников в сопровождении телекорреспондентов. Телерепортаж предоставил израильтянам большую часть необходимой информации о терминале. Согласно Декелю, большая часть необходимых разведданных, необходимых для операции, была получена уже в среду и передана Бараку. Данные включали и точные координаты мест дозаправки самолетов. Израиль имел тогда лишь 2 “геркулеса”, способных без дозаправки достичь Энтеббе и вернуться назад.
Параллельно, в группе Барака рассматривали разные сценарии освобождения заложников. Согласно Рану Бeгу: “Мота назвал эти идеи ‘шарлатанскими’ и сказал, что правительства Франции и Израиля решат проблему. За три дня до операции наши вожди полагали, что самолет каким-то образом окажется во Франции и все утрясется само собой. Вот вам пример того, в каком нереальном мире мы находились. План, поднятый на смех, в итоге и был осуществлен”.
Первоначальный план предполагал парашютное десантирование спецназа ВМФ в надувных лодках на поверхность озера Виктория, бросок к аэропорту, уничтожение террористов, после чего предполагалось, что Иди Амин позволит вернуть заложников. Рассказывает заместитель командира 131-й эскадрильи Нати Двир: “В ночь со среды на четверг мы десантировались с лодками в море три раза – напротив Атлита. Дважды лодки разрывались и лишь в третий раз они выдержали”.
И вот вдруг группа Декеля обнаружила в книге об озере Виктория, найденной в библиотеке Тель-Авивского университета, что озеро кишит крокодилами. После детального изучения берегов озера, выяснилось, что они очень заболочены – таким образом, отпал вариант парашютного десантирования на воду.
В то же самое время, в группе Барака шел “мозговой штурм”. Имбар сказал, что из личного опыта знает – если неопознанный самолет приземлится в каком-нибудь аэропорту, дипетчерам на вышке понадобится несколько минут, чтобы понять суть происходящего и принять соответствующие меры. Этого времени будет вполне достаточно для нашего спецназа… Это превратило “оторванные от реальности” предложения Пеледа в очень реальные. Вернувшийся в среду вечером с учений на Синае бригадный генерал Дан Шомрон был назначен руководителем приготовлений к наземной части операции. Общая координация была передана от Барака к Шаю Тамари. Авиационная часть готовилась под руководством Имбара.
Как начальника генштаба обвели вокруг пальца
В среду террористы освободили 47 человек — женщин, детей и стариков, не являющихся евреями. Назавтра, в день истечения срока ультиматума, они освободили и мужчин-неевреев. Все освобожденные были переправлены в Париж. Под давлением семей заложников правительство Израиля объявило, что принимает требования террористов и освободит 40 человек из тюрем. Генерал в отставке Рехавъам Зеэви вылетел в Париж для ведения переговоров. После израильского заявления, террористы перенесли срок истечения ультиматума на 4 июля. Параллельно, в Париж вылетела группа во главе с Амирамом Левином, для того, чтобы допросить освобожденных заложников, среди которых оказался один французских офицер, передавший информацию, дополнившую ту, что собрал Декель.
Несмотря на все это, Рабин и Гур оставались против силовой операции. Как свидетельствует Авиhу Бен-Нун (Avihu Ben-Nun), участвовавший в нескольких совещаниях в качестве представителя ВВС, Рабин прилагал титанические усилия для того, чтобы нейтрализовать Переса и показать всем, что министр обороны государства Израиль ничего не понимает в военных вопросах. Рабин раз за разом повторял, что разведданных недостаточно, хотя, как сказал Декель, в большинстве спецопераций ЦАХАЛа в прошлом разведданных было еще меньше.
Согласно Моте, на одном из совещаний в четверг после обеда Эли Мизрахи (глава канцелярии Рабина) пригласил его выйти на балкон и предложил восполнить недостающие (для Рабина) разведданные с помощью связей, которые есть у Моссада с африканскими государствами.
«На мой взгляд»,— сказал Мота,- «этот разговор сделал решающий вклад в превращение теоретического плана в операцию на практике».
Как писал журналист Аарон Кляйн, начальник оперативного отдела («Кейсария») в «Моссад», Майк hарари, рассказал ему, как он использовал своего агента —американского еврея (агент «Дэвид»), обладателя лицензии пилота. «Моссад» арендовал в пятницу в Кении небольшой самолет и вручил «Дэвиду» специальную фотокамеру. «Дэвид» полетел в Бурунди, приземлился там и сразу же вылетел обратно в Кению, но через Уганду. Пролетая над Энтеббе, он сообщил диспетчерам, что должен совершить вынужденную посадку и, тем временем, сделал множество снимков старого терминала и окрестностей. Сесть ему позволили. «Дэвид» приземлился и какое-то время провел в аэропорту, собирая информацию у солдат и рабочих. В старый терминал его не пустили. Он вернулся в Найроби и передал пленку Цадоку, заместителю hарари.
В четверг, в 18:45 в кабинете Переса в Тель-Авиве состоялось обсуждение с большим количеством участников. Тема – какой из планов реально возможно выполнить – план Пеледа, Агасси или Имбара (который в итоге и был осуществлен)?
Мота писал:
“Я не придал этому совещанию особого значения, т.к. считал, что без разведданных не может быть планов, а разведданных как раз таки и не было”.
Кути и Шомрон представили планы действий. Заместитель Пеледа, бригадный генерал Рафи hар-Лев, показал маршрут перелета и предположил, что дозаправка в Энтеббе продлится около часа, но вокруг этого вопроса много неясностей. Это последнее замечание могло провалить всю операцию.
Дан Шомрон оценил вероятность успеха операции в 100%; Хар-Лев – более 70%; Кути Адам: “Успех возможен, его вероятность я бы оценил в 50-60%”;
Мота Гур отказался от возможности высказать свое мнение на данном совещании. Когда все ушли, в кабинете остались Перес, Мота, Кути и Пелед.
Перес: “Ну, Мота, что скажешь?”
Мота Гур: “Отдыхаем…”
Перес: “Ты смеешься, но дело очень серьезное. Если бы только мы смогли это совершить…”
Мота Гур: “Надо лететь во враждебное окружение, приземлиться на враждебном, в общем, аэродроме. Совершить то, о чем идет разговор, с профессиональной т.з. невозможно… Совершить это после окончания субботы – безответственно… Делайте это с Джеймсом Бондом, не со мной. Идет обсуждение операции по освобождению такого-то числа гражданских заложников. Если у нас не будет информации, не будет и операции… ”
В пятницу, после получения информации из Кении от “Дэвида”, подтвердившей все, о чем говорил Декель (в частности, о том, что в Энтеббе нет артиллерии и средств ПВО, нет заграждений на старом аэродроме и можно легко добраться с новой взлетно-посадочной полосы до старого терминала), Рабин продолжил сопротивление и потребовал лично ознакомиться с фотографиями “Дэвида”.
У Моты уже не было причин противиться операции, но он решил выставить другую проблему: хоть и предполагалось, что первый самолет, из четырех запланированных, приземлится в период между двумя приземлениями гражданских рейсов, не исключалась возможность, что взлетно-посадочная полоса не будет освещена. Могут ли пилоты “геркулесов”, хотя бы командир эскадрильи Шики Шани, посадить самолет на неосвещенный аэродром? Шани сказал, что сможет. Мота попросил доказательств. Условились, что с наступлением темноты Мота Гур, Регев, Бени Пелед и Авиhу Бен-Нун вылетят на «геркулесе», пилотируемом Шани и его командой, на Синай и примут участие в ночной посадке на неосвещенный аэродром в Шарм аш-Шейхе.
Шани рассказывает:
“Перед этим мы немного поупражнялись в приземлении на неосвещенную взлетно-посадочную полосу аэродрома ‘Эйтам’, около Рафиаха, но трудно сказать – достигли ли мы необходимых навыков или нет. Тогда у нас был прибор ночного видения первого поколения. Летать с ним было очень тяжело. Можно было также воспользоваться синоптическим радаром и определить линию побережья. Я взял свою команду и мы провели тайные тренировки в Офире[4], но днем, чтобы получше узнать аэродром.
Вечером мы вылетели в Офир. Приблизившись к месту назначения, штурман Овадия стал искать на радаре взлетно-посадочную полосу. Когда мы были уже в 10 метрах от земли, я обнаружил, что мы садимся не на полосу, а на участок между двумя полосами. Я мог бы сделать резкий маневр и сесть в правильном месте, но за секунду принял решение этого не делать, т.к. у меня в кабине сидела половина израильской системы безопасности.
Я опять поднялся, зашел на второй круг и приземлился. Когда самолет остановился, Мота сказал: ‘Потрясающе’. Бен-Нун бросил на меня взгляд, полный смятения, но ничего не произнес. Бени Пелед прошептал мне на ухо, чтобы Мота не услышал: ‘Приземление было не совсем удачным, да?’
Я ответил ему также прошептав на ухо: ‘Но в Энтеббе будет легче, ибо там полоса рядом с берегом и мы без труда увидим ее на радаре.’
Тогда Бени подвел итог: ‘Для меня все это достаточно хорошо.’ ”
Хагай Регев: «Было очень темно. Я понял суть происходящего, т.к. однажды у меня с Мотой был подобный случай — в вади, во время репетиции одной вертолетной операции. Мы тогда чуть не разбились… Я был в ужасе – сжал зубами кулак, чтобы не закричать.»
Вся операция зависела от внезапности. Авария в Энтеббе могла привести к гибели не только спасателей, но и спасаемых. Это могло стать катастрофой национального масштаба.
Я спросил Хагая Регева, сообщил ли он Моте все, что видел и понял. Он ответил, что нет.
Я сказал, что он вел себя не в соответствии с правилами, т.к. его обязанность заключалась именно в том, чтобы сообщить Моте свои соображения. Многие полагают, что ВВС попросту обманули начальника генштаба. Регев сказал: «Если ВВС обманул начальника генштаба, это – скандал и надо было отправить в отставку командующего ВВС.»
Я спросил: «Если бы Мота понял, что вы были в миллиметре от катастрофы, разрешил бы он проведение операции?»
Регев ответил: «Мы никогда это не обсуждали. У меня нет ответа.»
* * *
Мота вернулся из Шарм аш-Шейха и сразу поехал смотреть на модельную тренировку операции спецназа на одном из маленьких аэродромов в центре Страны – с четырьмя «геркулесами», которые назавтра должны были лететь в Энтеббе. Хоть это и была первая такая репетиция – сценарий ведь был утвержден в тот же день – она прошла «без сучка – без задоринки». Однако, оставалась проблема с замечанием Рафи hар-Лева о проблеме с дозаправкой в Энтеббе.
Шай Тамари рассказывает:
«Мы были на совещании у Переса – Кути, Хофи, Януш и я. Обсуждалась дозаправка. Решено было, что попытаемся дозаправиться в Кении. Хофи взял это на себя и в тот же день послал в Кению специальным самолетом Нахума Армони, директора отдела ‘Тевель’ в Моссаде, чтобы организовать дозаправку. Ему это удалось – если бы не он, операции бы не было.»
Авиноам Маймон командовал транспортной «эскадрильей 120», состоявшей из «боингов». По его словам, «в пятницу, после полудня, мне было приказано вылететь в Найроби, доставить туда несколько человек из Моссада и АМАНа, потом сразу же вернуться со снимками Энтеббе агента ‘Дэвида'». У Маймона не было международной лицензии пилота «Боинга», поэтому он срочно вызвал своего «милуимника», пилота «Эль-Аль» Амитая Левина. Они вылетели вечером, с неизвестными им людьми (Нахум Адмони, Эhуд Барак, Цви Геллер и др.).
Чтобы в Найроби не поняли, что самолет — военный, его покрасили в цвета «Эль-Аль»… Через пять часов приземлились в Кении. Адмони, Барак и др. вышли. Представитель Моссада передал Маймону пакет с пленками и фотографиями.
Левин:
«У нас был резерв горючего, чтобы не тратить время в Найроби. Мы вылетели домой сразу. Когда мы набрали скорость свыше 150 узлов, один из двигателей взорвался. У нас не было иного выхода, кроме как продолжать полет, но я сказал Авиноаму, что надо приземляться — нам запрещено летать с тремя двигателями, к тому же у нас нет достаточного количества топлива, чтобы лететь медленно и низко из-за этой поломки. Я спросил Авиноама, обязательно ли нам продолжать полет. Он ответил: ‘Ты даже не представляешь себе, насколько это важно!’ Мы подсчитали, что с трудом, но можем дотянуть до Шарм аш-Шейха. Из-за низкой скорости нам пришлось пролететь над египетской военной базой, да еще при дневном свете. Добрались до Шарм аш-Шейха, где решили лететь дальше – до Лода – на последних каплях горючего».
В Лоде их ждали люди из АМАН, которые забрали пленки и поспешили в лабораторию их проявлять.
Эли Декель — религиозный человек. В тот Шабат он отвечал на телефоны. Утром ему позвонил дежурный офицер и сказал, чтобы он немедленно прибыл в Кирию, но добавил, что ЦАХАЛ не может прислать ему машину, так что Декелю придется т.с. изыскать собственные резервы. Майор Декель делил армейскую машину с еще тремя офицерами. В ту Субботу была не его очередь. Он взял такси за свой счет (ЦАХАЛ отказался вернуть ему деньги за такси потом, т.к. он не получил письменного приказа…) и прибыл в фотолабораторию в Кирие. Там он встретил Майка hарари, который взял одну из копий фотоматериалов и побежал с ней в канцелярию Рабина. Декель взял фотографии в свой офис и два часа их там изучал.
Декель:
«Я сообщил дежурному офицеру, что закончил анализ. Он сказал: ‘Беги в кабинет премьера и отдай ему.’ Несмотря на свою астму, я пробежал 600 метров до кабинета Рабина. В коридоре я встретил Ицхака Навона, который спросил меня, куда я бегу. Я сказал, что спешу доставить фотографии к Рабину. Он дал мне пройти. Я вошел в комнату, заполненную табачным дымом. Мне стало еще хуже. Рабин был занят тем, что рассматривал фотографии, которые принес ему hарари — и, конечно, ничего в них не понимал. Я подошел к нему и показал расшифрованные фотографии с пояснениями. Ответил на его вопросы. Показал ему, что фотографии подтверждают то, что я сказал в среду. Рабин остался доволен и отпустил меня».
Согласно главе АМАН Мордехаю Газиту, присутствовавшем при всем этом, если бы не материал Декеля, Рабин не утвердил бы операцию. На следующий день, в 4:00 утра, Шмуэль Тамир позвонил Яакову Агасси и сказал:
«Тебе полагается орден. Мы сделали все так, как ты предложил еще на второй день после захвата самолета, и все прошло успешно. Заложники освобождены и находятся на пути в Страну».
“Маарив”, июль 2016 года
Примечания:
[1] — оперативный отдел генштаба
[2] — центральный командный пункт ЦАХАЛ, находящийся под землей в Кирие в Тель-Авиве
[3] — «מבצע כדור הרעם»
[4] — Шарм аш-Шейх
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer5-6-umilshtejn/
