Я родился в Москве после войны. Мать моя приехала в Москву еще до войны, а отец с бабкой сразу после. В первой части своих мемуаров (№5/2016 и два последующих номера) я изложил все сведения о своей семье, которые я узнал от моих родителей и бабки, вырастившей меня. Отец никогда не рассказывал нам с сестрой о своей семье, погибшей в Холокосте. Некоторые сведения о своем отце и отчиме, которые тоже погибли в Холокосте, рассказывала мне мать. Однако, от родителей я знал, что дядя моего отца со стороны его матери и двоюродный брат моей матери со стороны ее отца уехали в Палестину перед войной и таким образом уцелели, но никаких сведений об их родственниках в Израиле у меня не было.
Поэтому, после выхода на пенсию мы с женой в 2014 году отправились в Польшу, чтобы там в архивах найти какие-нибудь следы моей семьи. В родном городе моего отца, Перемышле, нам удалось найти документы о моем деде со стороны отца, а в Белостоке и в Сувалках – документы о семье моей бабки со стороны матери.
Во второй раз мы были в Польше летом 2016 года и побывали в архиве города Лодзь, где родился и погиб отец матери, а также в Институте еврейской истории в Варшаве, сотрудники которого помогли нам получить много документов из базы данных музея Яд Вашем о моих погибших родственниках. На основании этих сведений, а также с помощью сотрудника Института еврейской истории Матана Шефи, мне удалось восстановить свою родословную по всем направлениям до уровня прадедов и прабабок, а также найти три семьи своих родственников на уровне троюродных братьев и сестер в Израиле. С одной из этих семей удалось даже встретиться.
Родословное дерево
Это мое генеалогическое дерево.
Разные поколения изображены разными цветами. Мое поколение – зеленое. Фиолетовым цветом изображено поколение моих прадедов, а желтым – поколение моих внуков. Желтыми звездами обозначены жертвы Холокоста. Год смерти большинства моих родственников в Польше мне неизвестен, но, поскольку отец узнал о смерти своей семьи в 1943 году, я указал этот год, как год, когда погибли мои родственники. В Лодзинском архиве я нашел запись о рождении моего деда Людвига Раппапорта и узнал таким образом имена своих прадеда и прабабки.
Вот этот документ:
Еще один документ, связанный с Людвигом, мы с сестрой нашли в музее Холокоста в Вашингтоне:
Это групповой снимок врачей еврейского госпиталя в Лодзинском гетто. Мой дед – крайний слева.
К сожалению, никаких фотографий моих родственников со стороны отца не сохранилось. В Перемышле в архиве гильдии слесарей и кузнецов сохранились документы, связанные с другим моим дедом – Хаймом Оренштейном. Я думаю, что эти архивы не были уничтожены нацистами, потому что гильдии были частью немецкой культуры и, несмотря на то, что многие члены гильдии в Перемышле были евреями, эти документы не пострадали.
Вот документ, подписанный моим дедом, свидетельствующий о том, что Йозеф Дарел проходил у него в мастерской обучение в течение трех лет. Свою фамилию дед писал как Орнштейн, однако, когда отец получал в 1939 году советский паспорт, его записали как Оренштейна.
Документ, подписанный моим дедом
Благодаря сведениям из музея Яд Вашем и архива Белостока, мне удалось построить ветви, связанные с семьями всех моих дедов и бабок. Вот ветвь деда Хайма:
Ветви дерева
У Хайма было два брата и две сестры. Все погибли, кроме моего отца Эдмунда и Эфраима Голдберга, мужа сестры Хайма Майки. Потомки Эфраима, носящие фамилию Либерман, живут в Израиле. О том, что один из его дядей со стороны отца выжил в Холокосте, отец не знал. Как выяснилось, у отца был полный однофамилец – двоюродный брат, который был на три года его старше и погиб, как и остальные члены семьи Оренштейнов. Однако отец знал, что уцелел его дядя Леон Вайнберг, младший брат его матери Гизелы (в девичестве Вайнберг).
Ветвь Вайнбергов
Леон Вайнберг получил образование в Политехническом институте в Брно в 1934 году и пытался найти работу в Перемышле. Ему это не удалось и, женившись на Хуле Френкель, он в 1935 году уехал в Палестину. Там он поменял имя Леон (Лев) на эквивалентное на иврите имя Арье и взял новую фамилию Арад. Первый и единственный ребенок, которому дали имя Иосиф, родился только в 1945 году. Отец нашел своего дядю через Международный красный крест, и с 1965 по 1967 года они переписывались по-польски. Когда с помощью Матана Шефи я нашел Йоси, как он просит себя называть, в Израиле в 2016 году, то оказалось, что Йоси сохранил письма моего отца своему отцу Леону, отправленные из Москвы в течение этих двух лет. После войны 1967 года дипломатические отношения между СССР и Израилем были разорваны и переписка прекратилась. Вот одно из этих писем в моем переводе на русский:
6 Марта 1965 года
Дорогой Ленек
Я получил все твои письма. Обычные – не заказные – пришли даже раньше, чем заказные. Я не ответил сразу, потому что был в командировке, когда ты прислал два письма. Большое спасибо за твои старания. Жена думает, что человек, который живет в Хайфе скорее всего ее двоюродный брат – он уехал из Польши около 1930 года. Его отца звали Арон. Мы были удивлены тем, что ты так энергично провел розыск. Я не хотел бы, чтобы ты обременял себя этими хлопотами, тем более, что брат Йозефа, разыскивающий его, сейчас временно отсутствует.
Я очень рад новости, что Рудек тоже мог уцелеть. Интересно, каким способом ты вообще узнал о нем.
Ты пишешь, что зима была холодной и ветреной. Очень сочуствую. В Москве (как в нашем добром старом Перемышле) в домах было тепло, хотя на улице мороз доходил до – 30 С. Конечно жить без отопления, обычно центрального отопления, было бы невозможно.
Мы живем в новом 5-этажном доме вблизи нового здания Университета, в котором учится мой сын. Район наш довольно далеко от центра, но сообщение вполне хорошее: до ближайшей станции метро 8-10 минут пешком.
Восьмого марта во всей стране, как и в других странах народной демократии, празднуют женский день, и уже вчера мы с сыном купили подарки нашим женщинам. Вообще, в такой день лучший подарок – это цветы, но в это время их еще мало.
Город еще покрыт снегом, который растает в конце апреля, а уже на перекрестках улиц продают весенние цветы. Как ты, возможно, знаешь из газет, в Москве была эпидемия гриппа и все женщины в нашем доме переболели. Мужчины оказались более крепкими. Сейчас все здоровы, чего желаю тебе и твоим близким.
Сердечные поздравления тебе, твоей жене и сыну.
Мундек
Мундек – это семейное имя отца (полное имя Эдмунд). Как выяснилось, упомянутый в письме Рудек – Рудольф Вайнберг тоже погиб. Всего сохранилось пять писем, и все они написаны в таком же стиле – какие-то бытовые подробности из жизни нашей семьи в те годы. Между тем, отцу наверняка хотелось рассказать своему дяде о драматических событиях между 1935 годом, когда отец общался с Леоном, и 1965 годом, когда они переписывались. Я также хотел бы узнать побольше о жизни отца до моего рождения. Однако никакой информации такого рода в письмах нет. Конечно, отец понимал, что все его письма в Израиль читает КГБ, но все-же он должен был рассказать что-то о себе своему дяде. Возможно, был какой-то телефонный разговор между отцом и Леоном.
Йоси всю жизнь проработал врачом-педиатром и уже несколько лет как на пенсии. Его дочь, Майя, живет в Стенфорде с мужем и двумя дочками; муж Майи, Ревиел, специалист по древним рукописям – профессор Стэнфордского университета. В декабре 2016 года Йоси с женой приехали в Стэнфорд к дочери, а мы с женой приехали к нашим детям, живущим в районе Сан-Франциско, и устроили семейную встречу. Вот наша фотография, сделанная на этой встрече:
Мы даже чем-то похожи на этом фото
Как видно из письма, Леон помог матери разыскать ее двоюродного брата по отцу, Йозефа Раппапорта.
Ветвь Раппапортов
В 1966 году Йозеф с женой приезжали в Москву на международную конференцию и встречались с моими родителями и другим уцелевшим двоюродным братом матери Соломоном и его женой. Это было летом, и я путешествовал в это время с друзьями по Алтаю. Вот снимок двух братьев Раппапорт:
Слева младший брат Соломон, в центре старший брат Йозеф. Иозеф с женой умерли, но жива их дочь Джуди, с которой я связался с помощью того же Матана Шефи. Надеюсь с ее помощью заполнить пустые прямоугольники на ветви Раппапортов.
Вообще с родственниками в моей семье дело обстояло плохо. Все родственники были наперечет. У отца их не было вообще. У матери был двоюродный брат Соломон Раппапорт, моложе матери лет на пять. Как он попал из Лодзи в Москву я не знаю. В 1939 году ему было лет 15-16. Вроде в Красной Армии он не служил, но не исключено, что был в трудармии, как многие поляки, оказавшиеся в СССР после 1939 года. Я помню его в 50-х вечно голодным студентом Московского Финансового института. Жил он в общежитии, и родители ему помогали и подкармливали. После окончания института он получил работу в Москве, женился на москвичке и жизнь его как-то наладилась. Бывать он у нас перестал, родители, наверно, общались с ним по телефону, но на похороны отца в 1980 году, несмотря на мой ему звонок, он не пришел. Не пришел он и на похороны своей двоюродной сестры, моей матери, после чего ни я, ни сестра ему больше никогда не звонили. Детей у него не было.
Другими ближайшими родственниками со стороны матери были члены семьи ее тетки, Александры Владимировны Гельвих. Она и ее муж сделали для моих родителей очень много, и я назван в честь Петра Августовича Гельвиха. Судьба этого человека подробно описана в уже упоминавшихся моих воспоминаниях, а здесь я привожу ветвь Волковицких:
Ветвь Волковицких
В отличие от еврейских ветвей, эта польско-татарская ветвь может быть отслежена далеко вглубь веков. Первое упоминание о Любич Русило-Волковицком относится к 15 веку. Волковицкие входили в клан Любичей, герб которых изображен в левом углу. Упоминание о татарском князе Мирзе Кудаше появляется в 16 веке. Род Кудашевых бых хорошо представлен в русской истории и многие потомки князей Кудашевых живы до сих пор. Княжна Матильда Владимировна Кудашева, моя прабабка, упоминается во многих документах семьи Кудашевых, но ее муж, мой прадед, Владимир Ильдефонсович Волковицкий, не упоминается нигде. По-видимому, для Кудашевых этот брак был позорным мезальянсом.
На этой схеме красными звездами показаны жертвы коммунистов, которые выкосили практически все поколение моих прадедов Волковицких. У моей бабки были две сестры и пять братьев. Четыре брата, ее дядя Илья и двоюродный брат (не указанный на схеме) были офицерами и погибли в Гражданскую. Старший брат Владимир сбежал от большевиков в 1919 году в Польшу, служил там уланским полковником, но и его достала Красная Армия в 1939 году.
В архивах города Белостока я нашел документ, из которого я смог установить имена всех членов семьи Волковицких, живших в 1911 году. Это решение суда об отъеме банком за неуплату ипотеки родового имения Вулька, купленного Владимиром Ильдефонсовичем Волковицким у своей сестры в 1890 году. Генерал Волковицкий умер в 1909 году, и после его смерти его вдова не платила по банковскому займу, выданному Владимиру Ильдефонсофичу с рассрочкой на 65 лет.
Решение суда
Надо сказать, что семье Волковицких невероятно повезло: они в 1911 году получили какие-то деньги, выплаченные за имение в течение двадцати лет. В 1914 и в 1941 годах по этим местам прошли войны, и от Вульки не осталось ничего, а благодаря полученным деньгам вдова генерала Матильда Владимировна Волковицкая дожила до своей смерти в 1944 году в Варшаве.
Жили в Москве и более дальние родственники по линии Волковицких, с которыми наша семья довольно часто общалась. Они вели свой род от сестры Владимира Ильдефонсовича Волковицкого, Марии Ильдефонсовны, и в моем поколении приходились нам с сестрой четвероюродными братьями и сестрами.
Вот эта ветвь
Замечательным образом и здесь без евреев не обошлось. Анна Владимировна Блюмина, жена основателя семьи Бориса Климова, была крещеной еврейкой. Названная в ее честь внучка Анечка Шаркова вышла замуж за Андрея Брусовани и уехала с ним в Израиль, где обзавелась четырьмя детьми. Ее старший брат, мой близкий друг и четвероюродный брат Борис Шарков, названный в честь его деда Борисом, ударился в православие, крестил детей и внуков и записался в Московское Дворянское собрание. Как говорилось в известной книге про капитана Врунгеля: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет».
Трагедия моей семьи вызвана двумя чудовищными идеологиями 20-го века, основанными на ненависти: идеологией коммунизма, построенной на ненависти к богатым, и идеологией нацизма, построенной на ненависти к людям другой расы или вероисповедания. Казалось бы, после десятков миллионов жертв и миллионов преступлений, совершенных во имя этих идеологий, человечество должно быть невосприимчиво к этим заразным болезням. К сожалению, начало 21 первого века показало, что это не так: идея коммунизма в виде его мягкой версии – социализма, основанного на том же принципе – «отнять и поделить», и радикальный исламизм снова представляют угрозу цивилизованному человечеству. Мне хотелось бы, чтобы мои дети и внуки на примере своих предков смогли осознать эту опасность.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer5-6-volkovicky/
