— Ну, Алёнка, ты везучая, — приговаривала соседка тётя Вера, осторожно прикасаясь тампоном, смоченным в зеленке, к разбитому в кровь Алёнкиному колену. Вера, актриса местного театра, была для Алёнки ангелом-спасителем, воплощением неземной красоты и звалась тётей только потому, что восьмилетней Алёнке тридцатилетняя Вера в матери годилась, но это не мешало им дружить. Если что случалось, Алёнка бежала за помощью сразу к Вере, а не домой к маме и бабушке. Вера утешала, потом старалась как-то поговорить с домашними, чтобы они сильно не наказывали неугомонную девчонку.
Примостившись на корточках, Вера изо всех сил дула на измазанные зеленкой Алёнкины колени. Девочка смирно сидела на стуле, стараясь не пищать от боли, и глядела на золотую макушку Веры: «Эх, мне бы такие волосы, такие голубые глаза и красивые пальчики с красненьким маникюром, а еще вот такой розовый халатик в оборках…» — мечтала она.
— Ты хоть понимаешь, что могла все кости переломать? — возмущалась Вера. — Допрыгаешься когда-нибудь. Ну, вот скажи, что за бред? Это же ненормально — сигать на землю с заборов, деревьев, крыш. С такой высоты! Откуда на этот раз?
— С беседки, — отвела глаза Алёна.
— Ну даешь! С крыши беседки? С ума сошла? Там же метра три до земли, а ты мне по пояс.
— Я легкая, я летаю. Уже тебе говорила, — насупилась Алёнка, — а ты не веришь. Никто не верит. В этот раз было точно, как в моих снах: на цыпочки встаешь, отталкиваешься… Вот только с места пока не могу разогнаться, с высоты надо прыгать.
— Алёнушка, — Вера покачала головой, — сны — это сны, ты все равно человек, а не птичка. Ты просто растешь. Вырастешь и даже во снах летать перестанешь.
— Нет, я буду как Гагарин.
— Он вообще-то в космос полетел. Туда птицы не долетают, — Вера рассмеялась, обняла Алёнку и добавила: — Да, крепко нынче жизнь переменилась. Смотрю на детвору, на ваши игры: то вы все по двору бегали, в войнушку играли, а теперь всех в небо потянуло… Хорошо. Это здорово прямо! Вместо войны космос. Знаешь, в соседнем подъезде у Крюковых мальчики близнецы родились, так их чуть ли не обоих хотели Юрками назвать, но не положено. Решили тогда, что тот, кто вторым на свет появился, будет Алешкой, потому что у Гагарина отчество Алексеевич. И правильно, кто первый, тот и Юрка.
Вера встала с колен, распрямила спину, раскинула руки, словно собиралась взлететь. Она подошла к окну, распахнула ставни. В комнату ворвался пропитанный морем, солнцем и запахами цветущей акации майский воздух. Ветерок колыхнул кружевную занавеску, она затанцевала на окне вместе с кружащейся по комнате Верой. Неожиданно Вера остановилась, запрыгнула на подоконник и, обмотавшись гардиной, театрально протянула руки к очумелой Алёне.
— Отчего люди не летают так, как птицы? — с надрывом заголосила она. — Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?
Аленка закивала головой.
— Только тут высоко, тётя Вера, пятый этаж. Тренировка нужна.
Вера рассмеялась, спрыгнула с подоконника.
— Темнота ты, Алёнка, это монолог Катерины из «Грозы». Вот бы сыграть когда-нибудь!
— А я тоже хочу актрисой стать, ну, если космонавтом не получится. У нас во дворе одни актеры и актрисы живут.
— Кто тебе сказал? Вот дурочка! То, что в нашем дворе дома построили для работников кино и театра, ничего не значит. Тут много людей с нормальными профессиями: операторы, гримеры, костюмеры. Музыкантов полно, певцов, танцоров, художников, режиссеров знаменитых, а актеры, кстати, так себе. Хорошие — все заезжие. Они часто в квартирах селятся, которые киностудия и театр выделяют для командировочных, если надолго приезжают. Оно конечно, наш двор особенный — в кого не ткнешь, все гении. Ох, не люблю я это.
— Тётя Вера, а вы видели девочку, которую привезли сниматься в дядьвольдемаровой сказке? —затараторила Алена, и ее глаза загорелись.
— Это такую худющую и белобрысую? Явно из балетных — кости да кожа. Она, что ли, принцессу должна сыграть? Ох, не просчитался ли наш Вольдемар, наш режиссер-сказочник? Такая тощая принцесса разве хороший пример детишкам? Вам и так лишний кусок в рот не запихнуть. Только и слышно из всех окон: «Машенька, Мишенька, открой ротик, еще одну ложечку…», а вы — не хочу, не буду. Знаешь, подруга, вы ведь еще потому везучие, что войны не знали. А я знала. Чуть постарше тебя была, когда она началась. Да я бы тогда эту кашу за обе щеки…
— Я перловку не люблю очень, — пристыженно прошептала Алёнка, — и манную тоже, а гречку всегда съедаю.
— Вот, вот. Перебираем. Ну и хорошо, даже замечательно! Здорово, что у вас теперь столько каш на выбор. Счастливые дети. Сытые, а теперь еще и свободные.
Вера как-то вдруг погрустнела, подошла к этажерке, на которой стояли фотографии ее родителей, сестер и братьев в черных рамках.
— Моим бы это понравилось. Видишь, я одна выжила, одна и живу. Вот только, думаю, мама бы очень распереживалась, что нет у меня ни мужа, ни детей. А где взять? Половина моих женихов на фронтах полегла, а вторая калеками вернулась. Но чую, где-то рядом ходит мой, с руками и ногами, на голову не контуженый, трезвый и прекрасный принц. Как встречу, сразу тебя с ним познакомлю.
Алёнка улыбнулась. Сползла со стула, протянула к Вере ручки, чтобы обняться. Вера подхватила ее и закружила. Алёнкины длинные ноги взлетели, описывая круги, рискуя смести со стола вазу, угодить по торшеру, перевернуть стул. Когда Вера поставила девочку на пол, Аленка пошатнулась.
— Э, космонавт, чего это тебя качает? Так не годится. Ты бы лучше, чем с крыш прыгать, в парк сходила, да на качелях и каруселях покаталась. Там есть такой аттракцион — «Солнышко» называется. Вниз головой качели переворачивают. И настоящий парашют есть, как раз то, что тебе нравится, можно полетать. Только, боюсь, мала ты еще. Но вестибулярный аппарат тренировать надо, если в космос собралась.
Аленка пошатываясь пошла к двери, как вдруг остановилась, и ее глаза опять зажглись, как лампочки.
— Тётя Вера, а можно дядю Вольдемара попросить, чтобы он познакомил меня с этой девочкой-актрисой. Она такая красивая!
— Ну, и зачем оно тебе? А может, эта девочка зазнайка? Я почти уверена, что так. В журнале видела ее фотографии, она уже во втором фильме снимается. Точно, на кривой овце к ней не подъедешь. Красивая — совсем не значит, что хорошая и добрая. Будет нос задирать. Тебе это надо? У вас тут во дворе своих зазнаек достаточно. Я, когда мимо вашей беседки прохожу, где вы истории всякие дотемна травите и пугаете друг дружку страшилками дурацкими, вижу, кто себя как ведет. Ох, уж эти режиссерские детки, да и актерские им под стать. Каждый хочет перекричать другого. Мы называем это — переиграть.
— А что, если эту девочку позвать к нам в беседку? Ее отпустят? — спросила Алёнка, опустив глаза и разглядывая прохудившийся носок рыжего сандалика.
— Знаешь, подруга, что я тебе скажу, — Вера хитро подмигнула, — глупее этого вообще ничего не может быть. Ты вот говорила, что мальчишки тебя уважают, даже собираются гурьбой под крышами сараев, под деревьями и заборами, когда ты свои знаменитые прыжки-полеты совершаешь. И что? Думаешь, кто-то об этом вспомнит, когда такая фифа-принцесса появится в вашей беседке? Да никто даже в твою сторону не посмотрит. Все захотят поближе к ней сесть, и какую-бы она чушь ни городила, будут улыбаться. А потом еще из журнала ее фотки вырежут и попросят написать на них: «Вовику от Нелли», так ее, кажется, зовут?
Алёнка приуныла, потом нехотя потянула на себя тяжелую дверь и, медленно просачиваясь в щель, сказала
— Она, как и вы, тетя Вера, красавица и актриса. Ей можно все, даже если она летать не умеет...
Алёнка ушла и долго потом мучилась: стоит ли подойти к девочке-звезде и спросить: «Можно с тобой познакомиться?» Но так и не решилась, даже когда та спустилась со своих кино-небес к ним на землю и зашла как ни в чем не бывало в беседку. Ребята сидели вокруг стола, за которым днем собирались ветераны сцены и экрана, «забивая козла», а вечером их сменяла команда детворы, которая, за день набегавшись, потихоньку успокаивалась и затихала, пугая и пугаясь от рассказываемых шепотом страшных историй про черную руку, черное пианино и черного, черного человека…
Ее появление в беседке было похоже на вспышку. Все обернулись. Она стояла не одна, а с дядей Мишей, художником-декоратором, который, собственно, эту беседку соорудил из старых декораций. Много лет назад после съемок какого-то фильма остался каркас замка, поэтому беседка, действительно, напоминала очертаниями маленький деревянный дворец с куполообразной крышей. Дядя Миша привел актрису, чтобы показать ей возможный вариант ее кино-дома, в котором ее персонаж будет жить, сражаться со злодеем, совершая немыслимые подвиги, шагая, а иногда даже перелетая с крыши на крышу. Девочка вежливо поздоровалась с ребятами, зашла внутрь, обошла беседку, поглаживая тонкой рукой отполированные временем деревянные бруски и перекладины. А потом вдруг рассмеялась, заметив, что сидящие за столом мальчишки застыли, как манекены, не успев захлопнуть рты. Какой у нее был смех! Словно с ветвей, увешанных серебряными колокольчиками, вспорхнула стая птиц. Алёнка зажмурилась, даже зажала уши. Сколько так простояла — не помнит. Когда открыла глаза, все, что увидела — растворяющиеся в темноте силуэты дяди Миши и необыкновенной девочки.
В эту ночь Алёнке приснилось, что она учит Нелличку перелетать с крыши на крышу, ведь это необходимо для роли, что они кружатся в воздухе, а ее звонкий смех превращается в малиново-лимонное драже и падает прямо с неба в кровать...
Днем Алёнка искромсала журнал «Советский экран», из которого вырезала все фотографии своего кумира и наклеила куда могла: на пенал, портфель, положила под стекло письменного стола. Еще, узнав, что темные волосы можно выбелить пергидролем, стащила у мамы краску. Она была готова на все, чтобы хоть немного быть похожей на белокурую красавицу. В результате чуть не лишилась глаз и была строго наказана мамой. Но даже наказание не помешало мечтать, что когда-нибудь, став космонавтом, Алена обязательно встретит девочку-звезду и предложит вместе слетать на Луну.
Тридцать лет спустя после детства Алёна Григорьевна, оказалась в другом городе и даже в другой стране. Она уже не прыгала с крыш и не летала во сне. Космонавтом не стала, а стала кинокритиком и журналистом. Однажды ей позвонили из редакции журнала и предложили сделать материал об актрисе, которая восхитительно сыграла в англоязычной постановке Чеховской «Чайки». Имя актрисы ей ни о чем не говорило, да и лицо на фотографии тоже. Надменная черноволосая красавица: высоко вскинутый подбородок, капризный изгиб пухлых губ. В редакции предупредили, что характер актрисы непростой, она давно предпочитает общаться на английском, хоть и владеет русским. Алёна упаковала диктофон, просмотрела еще раз вопросы и запись спектакля. Актриса была, несомненно, талантлива. Вот только в интернете практически не было сведений о ее детстве, словно ее биография начиналась с того момента, когда она стала женой известного британского режиссера и продюсера. Хотя кое-где вскользь упоминалось, что у актрисы русские корни и что она родилась в Ленинграде. Несмотря на «пугалки» по поводу тяжелого характера звезды, Алёна летела на интервью со всех ног. Ей очень хотелось поговорить с актрисой, узнать, помнит ли Нинель Маклауд свое детство, проведенное в СССР, кем были ее родители, училась ли она в советской школе, чем занималась. Все разрешилось буквально в первые минуты, когда Алена, вбежав в гримерку актрисы, чуть не упала, засмотревшись на красивую рекламную афишу нового спектакля. На ней, среди космической россыпи звезд, угадывались две человеческие фигурки, летящие в пустоту. Под плакатом в кресле сидела Нинель. Она разговаривала по телефону и смеялась. Этот смех был тем самым, малиново-лимонным… Алёна улыбнулась и, удивившись собственной дерзости, спросила актрису: «Нелля, ой, простите, Миссис Маклауд, а вам никогда не приходилось перелетать с крыши на крышу, снимаясь в кино?»
Миссис Маклауд удивленно взглянула на журналистку и улыбнулась:
— Увы, — ответила она на русском, — но очень хотелось. Когда-то, в далеком детстве, я жила в приморском городе во дворе с красивой беседкой. Мне тогда рассказали про маленькую девочку, которая не боялась прыгать с крыши этой беседки. Я бы так не смогла. Ужасно боялась высоты. Мне было стыдно, обидно, что я такая трусиха. Очень хотелось спросить эту девочку, как она это делает, но не решилась. В результате, все трюки в том кино сделали за меня каскадеры. А та девочка, случайно, не вы? Всю жизнь мечтала с ней познакомиться…
Оригинал: http://litsvet.com/index.php/%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B7%D0%B0/464-%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B0-%D0%B6%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%B1%D0%B5%D1%81%D0%B5%D0%B4%D0%BA%D0%B0
