Начало еврейского театра во Львове. Исторический очерк0

Исторический очерк

«Издавна» – это сколько?

5 октября 1876 года на летнюю эстраду парка «Помул верде» в городе Яссы (Румыния) вышли: поэт Авраам Гольдфаден (1840-1908), актёр Израиль Гроднер (1841-1887), исполнитель женской роли, артист Шахар Гольдштейн (?-1887), и сыграли двухактную комедию, составленную из поэтических произведений Авраама Гольдфадена[1]. Данное выступление принято считать первой театральной постановкой на языке идиш, с которой началась история современного еврейского театра.

 

Авраам Гольдфаден, поэт и драматург, основатель еврейского театра.

«Forverts», New York, 29.02.2008 (электронная версия)

Из-за проживания евреев в разных странах, и введения ограничений на выступления еврейских артистов, еврейские театральные коллективы с самого начала были обречены на беспрерывные гастроли. Тем ни менее, основатель еврейского театра Авраам Гольдфаден и его многочисленные последователи пытались найти для еврейского театра постоянный дом сначала в Яссах, затем в Бухаресте, Одессе и Варшаве.

Лишь в мае 1889 года, во Львове, в сквере, расположенном у подножья Замковой горы, состоялось представление первого в истории стационарного еврейского театра, основанного львовским хормейстером Якобом Бером Гимплем[2]. Во Львове выступления еврейского театра продолжались почти беспрерывно на протяжении полувека. Подобного творческого долголетия, вплоть до создания государства Израиль, история еврейского сценического искусства не знала.

По мнению драматурга Израиля Ашендорфа, одна из причин создания во Львове постоянного еврейского театра заключалась в отношении горожан к театрализованным выступлениям не только как к развлечению, а как к проявлению культуры. В Галиции вообще, и во Львове в частности издавна существовала традиция уважительного отношения к культуре. В деловом и торговом центре Галиции также очень ценились оседлость и постоянство. К заезжим артистам львовские евреи относились настороженно, из-за их бродячего образа жизни и чрезмерных для второй половины XІХ-го века вольных нравов. В то же время, ведущие исполнители ролей львовского еврейского театра, длительное время жившие в родном городе и создавшие актёрские династии, пользовались большим уважением и любовью земляков[3].

Осенью 1905 года, спасаясь от погромов, во Львов приехал известный еврейский писатель Шолом Алейхем (Шолом Рабинович, 1859-1916). Шолом Алейхем, по его утверждению: «С угрозой для жизни, с последним поездом выбрался из Киева», - не успев подготовить к отъезду необходимый багаж и денежные средства[4]. Во время вынужденного пребывания во Львове, растянувшегося до лета 1906 года, писатель знакомился с различными сторонами еврейской культурной жизни, в том числе и с местным еврейским театром. Впечатления о львовском периоде Шолом Алейхем впоследствии отобразил в различных литературных произведениях, среди которых наибольшую известность приобрёл его роман о еврейских актёрах «Ди блондзенде штерн» («Блуждающие звёзды», идиш), опубликованный в 1909-1910 годах в варшавской газете «Ди нае вельт» («Новый мир», идиш).[5]

В разделе романа под названием «В Галиции» автор пишет: «Ин Лемберг из фаран шойн фун ланг а идиш театр» («Во Львове издавна существовал еврейский театр», идиш)[6]. Как известно, Шолом Алейхем был первым еврейским литератором, писавшим о еврейских актёрах без иронии[7]. Pоман «Блуждающие звёзды» завершал трилогию о народных талантах. В двух предыдущих произведениях «Стемпеню» и «Йоселе-соловей» речь шла о еврейских музыкантах и певцах. По аналогии с вышеупомянутой тематической последовательностью можно предположить, что писатель под словом «издавна» подразумевал не только первое двадцатилетие сценической деятельности в главном городе Галиции, но и давнюю артистическую традицию евреев, предварявшую создание еврейского театра во Львове.

***

Наиболее ранний песенный сборник на идиш поэта Берла Бродера «Ширей змира» («Песни», иврит; Прешбург, 1860)[8] начинается словами: «Ин дизем ширей змира гефинен зих алэ шейне лидер, вос ди бродер ин Лемберг гезинген хобн, ун ойх дос фарфасер Берл Бродер, вос фарфаст» («В этом песеннике находятся лучшие песни, которые певцы из города Броды пели во Львове, а также автор Берл Бродер, который [их] сочинил», идиш)[9].

По мнению историка Исаака Шипера (1884-1943) сборник песен Берла Бродера «Ширей змира» свидетельствует о том, что к 1860 году уже сформировался особый жанр песенного искусства на языке идиш под названием «Бродер-зингер». Новизна этого жанра заключалась в том, что выступления певцов из города Броды, происходили не только на свадьбах или на общинных мероприятиях, но и перед широкой публикой, вне зависимости от праздников или семейных торжеств[10].

Во вступлении к книге Шломо Призамента «Бродер-зингер» (Буэнос-Айрес, 1960, идиш) бывший руководитель Варшавского еврейского художественного театра («ВИКТ») Зигмунт Турков рассказывает о том, как в 1930-ые годы, в процессе создания пьесы о бродерзингерах, они вместе с драматургом Израилем Ашендорфом направились по следам народных певцов в город Броды, находящийся в Восточной Галиции. Каково же было их удивление, когда местные евреи заявили, что вообще никогда не слышали такого названия «Бродер-зингер». «Нет пророка в своём отечестве!», - заключает Зигмунт Турков[11]. Хотя, певцам, живущим и выступающим в Бродах, незачем было называть себя «Бродер-зингер». Такое название могло возникнуть за пределами города Броды. Например в Одессе, где со средины 1850-ых годов проживала многочисленная община галицийских евреев, которых называли «бродерами».

По утверждению историка Натана Гелбера (1891–1966), Берл Маргулис (литературный псевдоним - Берл Бродер), в сорокалетнем возрасте выехал из Галиции на юг России по делам торговой фирмы и находился там длительные время[12]. В Одессе он стал известен как исполнитель «бродских» песен, и вместе с единомышленниками создал первую капеллу народных певцов. Впоследствии, бродерзингеры были также очень популярны в Румынии, где, по утверждению сына Берла Бродера – писателя Исаака Маргaлита, его отец провёл большую часть своей творческой жизни и обрёл вечный покой на кладбище небольшого местечка неподалёку от Бухареста[13].

Возникает вопрос: если бродерзингеры представляли своё искусство на пространстве от города Броды до Братиславы и от Одессы до Бухареста, то почему в своём песенном сборнике «Ширей змира» Берл Бродер отмечает именно Львов? Ответ напрашивается сам собой: наибольшее количество выступлений бродерзингеров до 1860 года происходило во Львове.

Вернувшись из России в родной город Броды, Берл Бродер вместе с несколькими певцами начал выступать на заезжем дворе Пинхаса, где по вечерам за кружкой пива собирались еврейские купцы. Песенные и танцевальные номера компании «Бродер-зингер» были первыми представлениями еврейских артистов в стиле кабаре, и пользовались большой популярностью в Галиции[14]. Гости, приезжавшие в Броды на ярмaрку из других городов, стали приглашать певцов к себе, но посетить одновременно всех не представлялось возможным. Стремясь удовлетворить желание публики, бродерзингеры начали делиться и множиться. Через пару лет количество ансамблей под названием «Бродер-зингер» многократно увеличилось, а некоторые бродерзингеры никогда не бывали в Бродах.

Одно из первых упоминаний о выступлениях бродерзингеров во Львове обнаружил автор четырёхтомного «Лексикона идишской литературы, прессы и филологии» Залман Рейзен (1887-1941) во львовском газете «Идише цайтунг» («Еврейская газета», идиш). 10 февраля 1866 года во львовской «Еврейской газете» появилась небольшая заметка: «В Галиции всё более увеличивается нужда и голод... У нас во Львове тоже ужасная жизнь, и люди действительно падают от недоедания. В это время, бродовские «маршалеки» каждый вечер поют в другом шинке, и странные посетители платят им 10 крейцеров. Может быть, при такой большой нужде и в столь грустное время не следовало бы радоваться и платить деньги за распевание песен?»[15].

«Майовка в Софиевке», художник Ян Машковский, 1849 г. (Выступление еврейских музыкантов в парке львовского пригорода Софиевка). Альбом «Образи зниклого світу», Львів, 2003, Кат. ІІ/6

Бродерзингеры выступали в питейных заведениях или на открытых площадках, расположенных в северных кварталах Львова, где преимущественно проживали евреи. Перед началом представления, у входа в харчевню или винный погребок вывешивался большой красный фонарь, на котором виднелась надпись: «Хайнт зинген до ин дем шенк идише фолкс-зингер» («Сегодня в этом шинке поют еврейские народные певцы», идиш).

В харчевне, на исходе дня собирались торговцы, ремесленники, балегулы (извозчики, идиш), чтоб после стаканчика вина расчувствоваться от красивой еврейской песенки. Наиболее излюбленным местом выступлений народных певцов был шинок Адольфа Лифшица на площади Теодора, которую евреи между собой называли Угольной. Особой популярностью у бродерзингеров пользовалось также заведение «У Бомбаха» на улице Широкой, №19[16]. Посетители, желавшие только присутствовать на выступлении певцов, должны были при входе заплатить 3 крейцера. Заработок самого популярного исполнителя за вечер не превышал пяти крейцеров, так что автор заметки в «Идише цайтунг» несколько преувеличил сумму гонорара.

Представления бродерзингеров проходили в жанре «варьете», который предполагает не только статичный вокал, но и театрализованное действо. Содержание песен обыгрывалось исполнителями, которые гримировались и переодевались в одежды, представляемых ими персонажей. Перед исполнением популярного дуэта Хуне Штрудлера «Шнайдер ун шустер» («Портной и сапожник», идиш), актёр, поющий куплеты «сапожника», наряжался в фартух и брал в руки молоток, а «портной» вешал на шею тряпичный метр и «вооружался» ножницами или утюгом. Исполнитель песни Берла Бродера «Балегуле» выходил к зрителям в цилиндре и с кнутовищем, а певцы, представлявшие номер под названием «Хасидимлех», одевали штраймл, с пришитыми буклями-пейсами (штраймл – круглая шапка, отороченная мехом).

Автор двухтомной «Истории еврейского театра» Б. Горин (Исаак Гойда-Хойда, 1868-1925) приводит описания некоторых сценок, исполняемых бродерзингерами. Песня поэта и певца Велвла Збаражера (Вольф Эренкранц, 1823-1883) «Дер ганев» («Вор», идиш) начиналась с того, что одетый в ночную сорочку актер сидел на видном месте в харчевне и бормотал молитву, читаемую перед сном. Как только «хозяин» ложился на лавку-кровать и закрывал глаза, в его «дом» проникал «вор» в маске и начинал складывать краденное в мешок. Неожиданно, «вор» что-то с шумом уронил. «Хозяин» вскочил и закричал: «Гево-о-олт!». «Вора» с мешком на плечах, заметавшего следы между столиками харчевни, ловил «полицейский» и возвращал на «место преступления». Только после этого начиналось исполнение песни «Дер ганев»[17].

Бродерзингеры также ставили и играли скетчи, одноактные пьесы собственного сочинения, называемые «кестелах» (корзиночки, идиш): «Ди бабе Яхне», «Годл», «Дер шустер алс раби» («Сапожник-раввин», идиш), «Дер кракевер одер хазан унтер тиш» («Краковянин или кантор под столом», идиш) и другие.

В 1875 году во Львов приехал поэт Авраам Гольдфаден. Будучи к тому времени автором нескольких поэтических сборников, он предполагал, что популярность его стихотворений и песен поможет в распространении издаваемого им журнала «Исроэлик»[18]. Хотя еврейский поэт и драматург не слишком преуспел как редактор и издатель, полгода, проведённые во Львове, несомненно стимулировали драматургическое творчество Авраама Гольдфадена.

Подтверждением тому является издание в 1875 году во Львове его пьесы «Дер катер» («Насморк», идиш)[19]. Можно предположить, что на решение о создании через год еврейского театра повлияли не только посещения Авраамом Гольдфаденом постановок Верди и вагнеровских опер во львовском театре графа Скарбека, но и активная артистическая деятельность местных бродерзингеров[20].

С появлением еврейского театра широко известными стали пьесы Авраама Гольдфадена: «Ди кишуф-махерин» («Колдунья»), «Шуламис» («Суламифь», идиш), и другие. Бродерзингеры исполняли фрагменты из этих оперетт, в каждой из которых было от пятнадцати до двадцати пяти вокально-танцевальных номеров. После окончания русско-турецкой войны из Румынии и юга России во Львов приехали еврейские актёры, выступавшие ранее в театральных коллективах Авраама Гольдфадена, Цезаря Гринберга и других.

Первые еврейские актёры Галиции (слева направо): Авраам Аксельрод - актёр (в начале ХХ века директор еврейского театра в Черновцах), Хаим Шмуэль Лукачер (стоит) – бродерзингер, Эдвард (Икутиэль) Маргулис – руководитель труппы актёров в Стрые; ; Израиль Гроднер - участник первого спектакля еврейского театра в саду «Помул Верде», театральный антрепренёр. Z. Zylberzweig, «Album of the Yiddish Theatre», New York, 1937, р.18

В 1878 году заезжие артисты из Одессы: Хаим Абрамович, Хенех Линецкий и присоединившийся к ним Хаим Шмуэль Лукачер из города Броды сыграли во львовском артистическом кафе у Палитника пьесу «Шлахт фун Плевне» («Битва у Плевны», идиш)[21]. Можно предположить, что автором данного произведения был Авраам Гольдфаден, драматический коллектив которого в 1880 году, в Одессе играл пьесу «Дер онденк фун Плевне» («В память о Плевне», идиш), первоначальное название которой «Подрядчик»[22].

В 1880 году Львов впервые посетила еврейская театральная труппа под руководством Исаака Либреско, бывшего помощника и секретаря Авраама Гольдфадена[23]. Вслед за ним в Галиции выступал артистический коллектив драматурга, профессора Моше Гурвица[24]. В конце этого же года во Львове дал несколько представлений Израиль Гроднер, который со своими актёрами сыграли «Колдунью» А. Гольдфадена[25]. Их выступления произвели сильное впечатление на львовскую публику.

После этих гастролей местные бродерзингеры поняли, что выступать без декораций, музыкального сопровождения и сцены далее невозможно. Они скрепили углы четырёх досок, натянули на раму кусок цветной материи, и каждый вечер переносили свои «декорации» из одного шинка в другой. Для исполнения вокальных номеров еврейские певцы вместо голосовой имитации музыкального сопровождения в стиле «акапелла» стали приглашать музыкантов[26]. Сложнее было со сценой и кулисами, поскольку в те годы во львовских питейных заведениях ещё не делали подмостков или эстрады. Представления давались на большом «художественном» столе (или на нескольких сдвинутых столах) с высокими канделябрами по бокам для освещения. Актеры, певцы и музыканты начали объединяться в труппы.

Для создания художественного коллектива необходимо было получить разрешение австрийских властей, называемое «концессия» или на местном диалекте «консенс». Одним из первых обладателей такой концессии, стал двадцатилетний львовянин Кальман Ювелир, выступавший с детских лет с бродерзингерами, а также игравший ранее в труппах Исаака Бергмана и Моше Гурвица. Помощником и суфлёром в ансамбле Кальмана Ювелира стал его ровесник, певец Герман Вайнберг, поставивший в 1881 году во львовской харчевне Адольфа Лифшица пьесу Авраама Гольдфадена «Шуламис», исполняя в ней главную женскую роль[27].

Актёр Кальман Ювелир в женской роли.

Z. Zylberzweig, «Album of the Yiddish Theatre», New York, 1937, р.89

После запрета еврейского театра в России в 1883 году, некоторые актёры выехали в Румынию и Галицию. Одним из таких артистов был Йона Рейзман, исполнявший ранее комические роли в театральном коллективе Авраама Гольдфадена[28]. Во Львове он был принят в труппу Кальмана Ювелира, выступавшую в харчевне «Под сорокой», которая находилась на улице Замковой, у подножья ландшафтного парка «Высокий замок»[29].

Ещё одним обладателем концессии под названием «Дойч-идиш-зинг-шпиль театер» («Немецко-еврейский, песенно-игровой театр», идиш) в начале 1880 годов стал сочинитель и исполнитель песен Хуне Штрудлер. Членами его труппы были преимущественно бродерзингеры: супруга Штрудлера Неха, Моше Канарек, Леон Мандельторт, Шолом Подзамче, Йоэль Гланц, супруги Дессер Солче и Иосиф, и другие. Основным местом выступлений «Дойч-идиш-зинг-шпиль театер» было популярное питейное заведение «У Бомбаха».

Актёр Йона Рейзман в комической роли.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol.VI, Mexiko, 1969, p.5089

В 1883 году руководителем «Немецко-еврейского, песенно-игрового» становится певец и поэт Хаим Бендл, который периодически вывозил свой коллектив на гастроли в Золочев и в близлежащие местечки Галиции[30]. В 1886 году право создать труппу еврейских артистов получил ранее упоминаемый Герман Вайнберг. Он вместе c братом Мишей и с труппой артистов: Герш Лейб Сигитер, Арон Лагер, Алтер Мелицер, Ицхак Гольденберг, Хирш Залещикер давали представления в саду Якова Ханта на улице Жолкевской, №105[31].

Вышеупомянутые и другие ансамбли певцов и актёров, выступавшие во Львове, редко играли целиком существовавшие в ту пору пьесы, хотя афиши предлагали зрителям самые популярные произведения еврейских драматургов Авраама Гольдфадена, Моше Гурвица и Иосифа Латайнера. Под их названием исполнялись всё те же «кестелах» с песенными и танцевальными номерами. Жители львовских предместий, посещавшие харчевни и городские скверы, были довольны и не всегда расположены к восприятию театрального представления в четырёх действиях и семи картинах, за которое следовало выложить сумму, многократно превышавшую 10 пресловутых крейцеров.

 

Сцена из спектакля А. Гольдфадена «Комическая свадьба Шмендрика». Слева Йона Рейзман в роли Шмендрика, справа Герман Вайнберг в роли невесты.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol.VI, Mexiko, 1969, p.5089

Еврейский театр Якоба Бера Гимпля

В 1885 году в хор польского театра графа Скарбека во Львове приняли тринадцатилетнюю певицу Бейлку Калих (впоследствии Берта Калиш), которая на пике своей артистической карьеры, в 1904 году возглавила «Талия-театр» в Нью-Йорке. Дирижёр театрального хора Каминский платил юному дарованию 10 гульденов в месяц, чем спровоцировал острую зависть и вражду польских хористок, получавших значительно меньший гонорар[32]. Ведущий хорист этого театра Якоб Бер Гимпель, пытаясь успокоить Бейлку Калих, рассказал, что за многолетнюю службу в оперном хоре ему обещали предоставить «концессию» на открытие еврейского театра во Львове. Как только это произойдёт, он обязательно примет девушку в свой коллектив, где она сможет сделать карьеру еврейской актрисы и певицы[33].

«Театр графа Станислава Скарбека», художник Тадеуш Рыбчинский, 1900. Wikipedia

С приближением своего пятидесятилетия, Якоб Бер Гимпель понимал, что вскоре он будет вынужден оставить должность театрального хориста[34]. Ещё до описываемых выше событий, во время гастролей львовского театра графа Скарбека в Кракове, он познакомился с еврейскими актёрами, выступавшими под руководством импресарио Хаима Беньямина Трейтлера. Наблюдая за различными аспектами деятельности еврейской театральной труппы, Я. Б. Гимпель пришёл к выводу, что опираясь на свой многолетний сценический опыт, он вполне способен справиться с обязанностями театрального антрепренёра. С тех пор, мысль о создании еврейского театра во Львове, наподобие немецкого или польского, не покидала его.

До подачи просьбы об открытии еврейского театра во Львове, Якоб Бер Гимпель обратился за советом и протекцией к бывшему директору театра графа Скарбека, известному деятелю польской сцены Адаму Брог-Милашевскому. В своём рекомендательном письме от 6 ноября 1888 года Адам Брог-Милашевский отметил, что в период его руководства львовским театром в 1863-1872 и в 1881-1883 годах Якоб Бер Гимпель служил в театральном хоре и за 30 лет сценической деятельности приобрёл достаточный профессиональный опыт, необходимый для управления театральным коллективом. 17 февраля 1889 года Якоб Бер Гимпель уволился из театра графа Скарбека, чтоб полностью посвятить себя делу всей жизни[35].

Основные усилия Я.Б. Гимпель сосредоточил в двух направлениях: на создании театрального хора из молодых исполнителей, и на приглашении в труппу опытных актёров, способных уже во время первого театрального сезона привлечь публику своей игрой. Особое значение Якоб Бер Гимпель придавал подготовке театрального хора. В нём молодые певцы и будущие актёры учились музыкальной грамоте, постановке голоса, и взаимодействию в ансамбле. Обучение молодых исполнителей вокалу являлось очень важным, поскольку репертуар еврейского театра состоял преимущественно из оперетт. Впоследствии, наиболее талантливые хористы привлекались к исполнению сольных партий и небольших ролей в спектаклях.

Сначала Я. Б. Гимпель сам занимался с хористами, но переговоры о найме помещения для репетиций, заключение контрактов с актёрами, музыкантами и другие подготовительные мероприятия отнимали много времени. Директор театра вынужден был передать руководство театральным хором певцу и дирижёру детского хора Предместской синагоги Иосифу Эскрайзу[36].

Кроме Берты Калиш приглашения в хор еврейского театра получили юные певицы из польского театра графа Скарбека: Регина Прагер[37], Анна Брия[38] и Клара Ветштейн[39]. Из синагогальных хоров в еврейский театр были приняты: Шауль Брандес[40], Питер Граф (оба из хора Предместской синагоги)[41], Филип Вайзенфрейд (в будущем отец известного актёра Поля Муни)[42], упомянутый ранее певец Миша Вайнберг[43], Адольф Мельцер (ученик кантора Баруха Шора)[44], молодой кантор Нисан Белзер[45] и другие. Все вышеперечисленные хористы в последующие годы стали известными еврейскими актёрами и певцами.

Якоб Бер Гимпль, основатель и директор еврейского театра во Львове.

«Сhwila», Lwów, 8.04.1939, s.11

Ещё в Кракове Якоб Бер Гимпель познакомился с артистической семьёй Иосифом и Софьей Вайншток. Близкий родственник Авраама Гольдфадена, Иосиф Вайншток в свои 32 года уже был известен, как опытный антрепренёр и режиссёр. В 1879 году Авраам Гольдфаден отправил его с небольшой труппой актёров из Одессы в длительные гастроли. Иосиф Вайншток со своим театральным коллективом исколесил весь юго-запад России, а после запрета еврейского театра, некоторое время выступал в Германии. Вернувшись в Польшу, он вместе с труппой вынужден был, из-за чинимых властями препятствий, часто переезжать из города в город, пока не оказался в Кракове в труппе Хаима Трейтлера. По просьбе Якоба Бера Гимпля Иосиф Вайншток в 1888 году переехал во Львов и вместе с новоиспечённым директором участвовал во всех подготовительных мероприятиях. Именно ему Я. Б. Гимпель поручил нанять актёров и подготовить с ними репертуар к первому театральному сезону[46].

Было решено начать выступления с произведений историко-героического репертуара. К премьерным представлениям готовились лучшие пьесы Авраама Гольдфадена: «Шуламис» («Суламифь», идиш)[47] и «Бар Кохба» («Сын звезды», иврит)[48], которые часто игрались еврейскими актёрами, и на их подготовку не требовалось много времени. Реквизит и костюмы можно было арендовать в театре графа Скарбека. В след за ними предполагалось показать публике пьесы «Шломо га-мелех» («Царь Соломон», иврит) Моше Гурвица и «Херодус дер гройсер» («Ирод великий», идиш) львовского автора, в ту пора выпускника львовской гимназии Иегуды Лейба Ландау, ставшего впоследствии известным раввином, личным секретарём Теодора Герцля, и автором пьес на иврите[49].

Оперетта «Суламифь» была выбрана для первой премьеры не случайно. Это произведение, написанное Авраамом Гольдфаденым в 1880 году, сразу же приобрело огромную популярность и стало наиболее часто исполняемым[50]. В театральном сезоне 1883 года, выступавшая в Варшаве труппа под руководством Авраама Танцмана сыграла «Суламифь» 125 раз подряд при полных аншлагах[51]. Актёры ансамбля Иосифа Вайнштока «Ориенталише оперетен гезелшафт» («Общество восточной оперетты», нем.) во время гастролей в Германии в 1884-1885 годах, общими усилиями перевели «Суламифь» на немецкий язык, и под названием «Тохтер вон ориент» («Дочь востока», нем.) играли эту пьесу в течении двух театральных сезонов[52].

Иосиф Вайншток, актёр, театральный антрепренёр.

Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. I, New York, 1932, p.690

Во время первых репетиций оперетты «Суламифь» возникли неожиданные трудности. Среди нот, купленного Я. Б. Гимплем экземпляра пьесы, оказалась лишь партитура для первой скрипки. С просьбой о написании оркестровки по существовавшим музыкальным фрагментам директор еврейского театра обратился к дирижёру польского музыкального общества «Гармония», композитору Арнольду (Ареле) Перльмутеру[53]. Музыкальное общество «Гармония» было очень популярным во Львове и располагалось в том же здании, что и театр графа Скарбека.

Арнольд Перльмутер приобрёл широкую известность среди львовской публики после исполнения 14 апреля 1889 года оркестром общества «Гармония» его музыкальной композиции «Мазурка»[54]. Новое музыкальное оформление пьесы «Суламифь» очень понравилась, и Якоб Бер Гимпель пригласил Арнольда Перлмутера с его инструментальным ансамблем аккомпанировать на первых представлениях львовского еврейского театра. Директор попросил композитора также написать музыку к пьесам «Раби Акива мит зайне талмидим» («Раби Акива и его ученики», идиш) Нахума Меира Шайкевича и «Ди шпанише цигайнерин» («Испанская цыганка», идиш), которые были также включены в репертуар[55]. В последующие годы, Арнольд Перлмутер стал автором музыки к десяткам оперетт, играемых еврейскими театрами Европы и Америки.

 

Композитор Арнольд Перлмутер.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. III, New York, 1959, p.690

По просьбе Якоба Бера Гимпля художественное оформление первых спектаклей, выполнил художник театра графа Скарбека Ян Дюлл. Он же расписал парадный занавес львовского еврейского театра, изобразив на нём исход евреев из Египта[56]. Ещё одним декоратором в театре Я. Б. Гимпля был некто Йоэль, который не только рисовал декорации к различным спектаклям, а также исполнял обязанности суфлёра, машиниста сцены, и помощника режиссёра[57].

24 апреля 1889 года из Галицкого Наместничества была получена долгожданная «концессия» за №4386, согласно которой её владельцу Якобу Беру Гимплю разрешалось в течении трёх месяцев давать театральные представления на языке идиш в питейном заведении под названием «Под сорокой», на улице Замковой, №13. В полицейском предписании, приложенном к разрешению, говорилось об оплате директором львовского еврейского театра одного гульдена 75-ти центов полицейским, совершающим во время представления обход вдоль забора, который ограждал сцену и зрительские места[58].

Из этой информации становится понятно, что театр Якоба Бера Гимпля был летним и находился во дворе дома №13 на улице Замковой. Вход в театр осуществлялся также со стороны парка «Под сорокой», расположенного у подножья Замковой горы. Ещё в начале 1880-х годов здесь выступали бродерзингеры, и давал представления театральный коллектив Кальмана Ювелира[59]. Из воспоминаний Берты Калиш известно, что подле летней эстрады находился также вместительный павильон с залом и сценой, пристроенный к тыльной стороне дома на улице Замковой, №13, в котором актёры играли в непогоду. Весной и летом 1889 года, во время вечерних представлений львовского еврейского театра не упало ни одной дождевой капли. Публика и актёры назвали это редкое для Львова явление «Гимпельс ветер» («погода Гимпля», идиш) [60].

Выступление еврейских актёров в сквере «Под сорокой» (конец ХІХ века).

Из собрания стеклянных негативов Львовского исторического музея

По утверждению многолетнего художественного руководителя Иегуды (Иделя) Гутмана, первая премьера львовского еврейского театра состоялась 12 мая 1889 года[61]. Зрителям была представлена оперетта Авраама Гольдфадена «Шуламис». Исполнителями ролей на премьере были актёры: Софья Вайншток – Шуламис (Суламифь), Иосиф Вайншток - Маноах, Хаим Беньямин Трейтлер – Йоав Гедеони, Ашер Зелиг Шор – Натан ха-коэн (первосвященник Натан), Моше Глазман - Авишолом, Мери Виленски - Авигаль, Лейзер Гольдштейн - Авинадав, Авраам Аксельрод - Цингетанг[62].

Некоторыми впечатлениями о первом выступлении Львовского еврейского театра поделилась в своих воспоминаниях Берта Калиш, исполнявшая эпизодическую роль девушки и песню «Кум цу мир, ду шейнер бохер» («Прийди ко мне красивый юноша», идиш). Она, в отличии от драматурга Шолома Перлмутера, утверждает, что роль Авишолома исполнял Иосиф Вайншток, а не Моше Глазман. На открытие еврейского театра во Львове собрались чуть ли ни все львовские евреи. Игра актёров находила живейший отклик у зрителей. Публика эмоционально реагировала на музыкальные номера и исполняемые актёрами арии. Сначала на песню Суламифи «О, дер брунен! О, ди кац!» («О, этот колодец! О, эта кошка!» - предмет и животное, которыми поклялся Авишолом, что женится на Суламифи[63]) и «Шабес йом-тов ун рош ходеш» («Суббота – праздник, и начало месяца», идиш), а затем на знаменитую арию, а ныне популярную народную песню «Рожинкес мит мандлен» («Изюм с миндалём», идиш) в исполнении Иосифа Вайнштока, которую публика слушала со слезами на глазах[64].

Актриса Берта Калиш (Бейлка Калих). Wikipedia

Дебют оказался удачным. Не смотря на мощное противодействие руководства местной еврейской общины и ортодоксов, опасавшихся всплеска антиеврейских эксцессов, на каждом представлении львовского еврейского театра зрительный зал был переполнен. Второй в репертуаре театра, как и предполагалось ранее, была пьеса «Бар Кохба». Играть главную роль на премьере был приглашён из Парижа 28-летний актёр и певец Самуэль Табачников (Шмуэль Тобиаш), успевший к тому времени с успехом выступить на сценах многих городов России и Польши, а также покорить своим голосом евреев Лондона и Парижа[65]. Накануне премьеры, публика буквально осаждала театральную кассу, и актёр Табачников не разочаровал своих почитателей. Как утверждает в своих воспоминаниях Берта Калиш, перед львовскими зрителями ещё не выступал такой талантливый певец и актёр[66]. Премьера второй пьесы имела едва ли не больший успех, чем предыдущая. Подтверждением тому стал банкет в честь Самуэля Табачникова, устроенный после премьеры Якобом Бером Гимплем. Праздновали в известном во Львове артистическом кафе у Палитника, расположенном напротив главного входа в театр графа Скарбека. Это было то же самое кафе, в котором заезжие актёры Хаим Абрамович, Хенех Линецкий и Хаим Шмуэль Лукачер в 1878 году сыграли пьесу «Шлахт фун Плевне».

Владельца кафе называли Палитником из-за припухлости между глаз, образовавшейся после полученного им на войне ранения в переносицу[67]. Отставной солдат-еврей, с обезображенным турецкой пулей лицом, обратился к австрийским властям за разрешением открыть кафе в центре города и преуспел в своей деятельности. «Театральное кафе» вблизи театра графа Скарбека (ныне театр им. М. Занковецкой) существовало во Львове вплоть до 1990-х годов.

Во время банкета Самуэль Табачников и руководитель театрального хора Иосиф Эскрайз уговорили Якоба Бера Гимпля позволить Берте Калиш сыграть роль Суламифи. До этого времени, ей лишь один раз предоставили главную роль в оперетте «Ди цвей вайзн» («Два свидетеля»), поставленную Зелигом Шором[68]. Необходимость поощрить актрису возникла потому, что она совмещала выступления в хоре еврейского театра с работой в театре графа Скарбека, где ей уже начали доверять исполнение ролей второго плана. Молодой актрисе следовало определиться, на какой же сцене ей предстоит выступать.

Вскоре после банкета, Якоб Бер Гимпль навестил Берту Калиш в грим-уборной и с порога спросил: «Бертале, может ты хочешь сыграть Шуламис?». От неожиданности девушка не знала, что ответить, поскольку полгода ждала это предложение. Увидев увлажнённые глаза актрисы, Я.Б. Гимпль не стал больше спрашивать, лишь сообщил: «В пятницу твой первый выход. Готовься!». Для привлечения публики на афишах большими буквами было набрано: «А идише тохтер фун Лемберг митн номен Берта Калих вет уфтретн цум ерштн мол ин лембергер идишер театр алс Шуламис» («Еврейская дочь из Львова по имени Берта Калих выступит первый раз во львовском еврейском театре в роли Суламифи», идиш). Расчёт на местный патриотизм львовских евреев оправдался. После поднятия занавеса, Берта Калиш лишь сделала пару робких шагов по скрипучим доскам сцены, как переполненный летний театр парка «Под сорокой» буквально взорвался аплодисментами. Публика с энтузиазмом приветствовала «львовскую дочь», которая была одной из них[69].

Удачный дебют львовского еврейского театра вынудил орган ассимиляторов, газету «Izraelita» (Варшава, №20, 1889, с. 162) сообщить о существовании во Львове, кроме польского театра и немецкой труппы, «еврейско-польского театра» под руководством Якоба Бера Гимпля. Автор заметки «М.» пишет, что представлений в еврейском театре не посещал, и относит его появление к разряду курьёзных, поскольку львовские евреи, как правило, ходят в польский театр. К тому же автор считает, что коллективы, играющие на идиш, не должны отвлекать еврейских зрителей от польского театра. Их выступления допустимы лишь там, где польского театра нет, либо перед евреями, не понимающими польского языка[70].

В связи с запретом еврейского театра, сцены многих городов юго-запада Российской империи и Центральной Польши на протяжении многих лет оставались недоступными для выступлений еврейских артистов. Территория, на которой они могли относительно свободно давать представления, значительно сузилась. Поэтому, весть об открытии еврейского театра во Львове и о спектаклях, идущих в нём при полных аншлагах, быстро распространилась в среде еврейских актёров, и многие из них поспешили предложить свои услуги новоиспечённому директору.

Самуэль Табачников был не единственным опытным артистом, выступавшим в сезоне 1889 года во Львове. Вместе с ним прибыл 27-летний актёр Берл Бернштейн, один из лучших исполнителей роли Цингетанга («Негра») в «Суламифь», блистательный пластик и танцор, которого публика называла «Береле-хоцкер» (попрыгунчик, идиш). К тому же Б. Бернштейн был мастером перевоплощения, способным в одно мгновение превратить трагическую сцену в безудержно весёлую[71].

По приглашению Исаака Вайнштока во Львов приехал 37-летний актёр Авраам Фишкинд, один из лучших комиков начального периода еврейского театра. Авраам Гольдфаден пригласил его в труппу в 1882 году, накануне предстоящих гастролей в Санкт Петербурге. Наибольший успех А. Фишкинд имел, выступая в роли Гоцмаха, а также играя женские персонажи Колдуньи и Бабы Яхны в пьесе «Ди кишуф махерин» («Колдунья», идиш) А. Гольдфадена[72].

В 1889 году, во Львове оказался суфлёр из труппы Якова Адлера Бернард Виленский, бежавший из Варшавы со своей возлюбленной, тринадцатилетней хористкой Мирьям Кац. По достижении четырнадцатилетнего возраста Мирьям вышла замуж за Бернарда и стала госпожой Мэри Виленски. Благодаря протекции мужа-суфлёра, самая юная актриса принимала участие во всех первых представлениях львовского еврейского театра[73].

Сцена из спектакля В. Брауна, «Каждая женщина».

Справа налево: Мери Виленски в роли «Красоты», Мальвина Лабель – «Каждая женщина»,

Клара Юнг – «Юность», Фани Любрицки – «Виновность» и Давид Кеслер – «Никто».

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, p.25

Перед праздниками «Суккот» 1889 года, по рекомендации Авраама Аксельрода, будущего директора еврейского театра в Черновцах, во львовский еврейский театр были приняты актёры, уроженцы Бессарабии и Румынии: Исаак (Ицикл) Гольденберг, ставший впоследствии директором еврейского театра «Жигница» в Бухаресте (1914-1933)[74]; Натан Розенталь, зять Шимона Маркса, владельца парка «Помул верде» в Яссах[75]; и певец из ансамбля Хаима Бендла Самуэль Феркойф из Ясс[76].

В самый разгар театрального сезона во Львов прибыла артистическая семья Танцман, 32-летний Авраам Ицхак и 33-летняя Берта, которые свои первые шаги на еврейской сцене сделали ещё в начале 1880-х годов. Актриса Берта Танцман, тогда ещё Берта Берлин, была первой исполнительницей роли Суламифь в одноимённой постановке, осуществлённой в Варшаве самим Авраамом Гольдфаденом. Выступления супругов Танцман во Львове продолжались недолго, поскольку информация об удачном дебюте местного еврейского театра и его звёздного актёрского ансамбля непостижимым образом преодолела океан. Прибывший во Львов из Нью-Йорка импресарио Манделькерн сделал Берте Танцман и её супругу предложение, от которого они не смогли отказаться[77].

Актриса Берта Танцман (Берта Берлин) в роли Суламифь, в одноименной пьесе А. Гольдфадена.

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, p. 80

Наиболее ценным приобретением львовского еврейского театра стал 53- летний актёр Ашер Зелиг Шор (1836-1909). Четверо из десяти братьев Зелига Шора были раввинами в различных городах и местечках Галиции, а сам он с юных лет готовился наследовать должность своего отца, раввина в Соколовке. После женитьбы на дочери раввина в Бродах, Ашер Зелиг Шор познакомился с Нахманом Крохмалем, Исааком Летерисом и с другими известными представителями галицийской Гаскалы, творившими в этом городе. Под их влиянием он избрал иной путь в жизни. В румынском городе Галац, где Ашер Зелиг Шор впоследствии получил должность директора местной еврейской гимназии, судьба его свела с писателем Перецем Смоленскиным и с известным автором песен, исполняемых в стиле Бродер-зингер, поэтом Велвлом Збаражером. Переехав в Одессу, Зелиг Шор подружился с литераторами Авраамом Гольдфаденом, Нахумом Меиром Шайкевичем (литературный псевдоним Шомер), Иегудой Иосифом Лернером и с другими деятелями еврейского просвещения и театра. Зелиг Шор вместе с Иосифом Лернером, автором перевода на идиш пьесы Карла Гуцкова «Уриэль Акоста», пытались создать театр на иврите. В связи с тем, что данный замысел воплотить не удалось, Зелиг Шор стал актёром в труппе Авраама Гольдфадена[78].

Один из основателей еврейского театра в России Авраам Фишзон писал в своих мемуарах, что причиной раздора, возникшего в первой гольдфаденовской труппе, стали «учёные» беседы Паулины Вербель, супруги Авраама Гольдфадена с актёрами Зелигом Шором и Яковом Спиваковским на французском языке. Эти беседы, якобы, велись нарочито в присутствии Израиля Гроднера и других артистов с целью упрекнуть их в «необразованности»[79].

Вполне возможно, что Ашера Зелига Шора, бывшего в конце 1880-ых годов учителем еврейской религии в известной Бродовской гимназии имени принца Рудольфа, привлёк к сотрудничеству со львовским еврейским театром Иосиф Вайншток, знакомый с актёрами первой труппы Авраама Гольдфадена. Кроме актёрского опыта, Зелиг Шор обладал обширными знаниями по еврейской традиции, истории, литературе и драматургии. Он также предложил осуществить постановки пьес: «Уриэль Акоста» в сценической обработке Иосифа Лернера и «Навуходоносор» львовского кантора Исаака Гальперина[80].

После ознакомления с биографиями актёров Исаака Гольденберга, Берты Калиш и Иосифа Эскрайза можно прийти к выводу, что с наступлением холодов театр Якоба Бера Гимпля прекратил выступления в сквере «Под сорокой». Возможной причиной тому стала заминка с продлением концессии. Зимой, по приглашению братьев Конн вышеназванные артисты, а также Карл (Альханан) Шрамек и Авраам Фишкинд выехали в Будапешт, где они выступали в театре-варьете. Весной актёры вернулись во Львов для продолжения работы в местном еврейском театре[81].

Актёр Исаак Гольдберг (справа) с семьёй.

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, p.32

Тем временем, вернувшийся из Америки Авраам Гольдфаден задумал осенью 1889 года открыть еврейский театр в Париже[82], и для усиления актёрского ансамбля на премьере спектакля «Кениг Ахашверош одер кениген Эстер» («Царь Ксеркс или царица Эстер», идиш) пригласил четырёх актёров из Львова: семью Вайншток и ещё одну артистическую пару[83]. Таким образом, в осенне-зимний период 1889-1890 годов еврейский театр во Львове остался без режиссёра и хормейстера.

Необычными по тем временам представляются гастроли семнадцатилетней примадонны Берты Калиш, разрешение на поездку которой дали родители по просьбе руководителя театрального хора Иосифа Эскрайза[84]. В отсутствие Берты Калиш, на сцене львовского еврейского театра ярко засияла другая «звёздочка» Регина Прагер, блестяще сыгравшая сначала Суламифь, а затем роль «ложной матери» в пьесе Моше Гурвица «Шломо га-мелех» в паре с Зелигом Шором[85].

Театральный сезон 1890 года

Не смотря на то, что первый театральный сезон оказался более чем удачным, некоторые актёры сочли себя нереализованными, в чём они обвиняли руководство театра. Пересуды и зависть к более талантливым коллегам привели к расколу труппы на два лагеря. К одному из них принадлежали актёры: Регина Прагер, новый режиссёр Адольф Шлиферштейн, Самуэль Табачников и ряд актёров второго плана. Вторая группа, конфликтующая с первой, состояла из Карла Шрамека, супругов Авраама и Аннеты Аксельрод, будущих основателей еврейского театра в Черновцах, а также из молодых актрис Анны Брия, Розы Финкильштейн, Берты Калиш и других. Лишь рассудительный суфлёр Бернард Виленский и его юная возлюбленная Мирьям соблюдали нейтралитет[86].

Актриса Анна Брия.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. I, New York, 1932, p. 243

Весной 1890 года, директор львовского еврейского театра собрал труппу и заявил, что зимой из-за вынужденного перерыва коллектив понес убытки. Чтобы исправить создавшееся положение, Якоб Бер Гимпель предложил разделить труппу на две части. Одна половина будет давать представления во Львове, а другая на несколько недель выедет на гастроли в провинцию. После возвращения из поездки, составы обменяются площадками. По «удивительному» совпадению коллектив был разделен по противоборствующим партиям. Первое выступление еврейского театра на гастролях состоялось в Перемышле, в то время небольшом городке, в котором стоял военный гарнизон. К большому удивлению выступавших, более трети всей публики составили австрийские военные, которым спектакли еврейского театра очень понравилось, и они устроили банкет в честь приезжих еврейских актёров в лучший ресторане Перемышля. Выступления продолжились в галицийском местечке Величка, известном своими соляными разработками. Среди местных евреев было нимало зажиточных солепромышленников, приезжавших на представления в экипажах, запряжённых четвёркой лошадей[87].

Мужской состав труппы львовского еврейского театра на гастролях в Перемышле

(слева направо): Питер Граф, Авраам Фишкинд, Натан Розенталь, Берл Бернштейн, Якоб Бер Гимпль

(сидит справа). Фото любезно предоставлено профессором Барбарой Киршенблат-Гимблет.

Воспользовавшись гастролями львовского еврейского театра, во Львов приехал известный еврейский актёр и театральный антрепренёр Яков Адлер. Он весьма активно стал уговаривать местных актёров перейти в его труппу. Я. Адлеру удалось склонить к отъезду чету Виленских Бернарда и Мирьям, которые у него ранее играли, но кому-то активная деятельность приезжего антрепренёра очень не понравилась. В полицию поступил анонимный донос, и Якова Адлера арестовали по подозрению в работорговле[88].

В Ярославе к львовской гастролирующей труппе присоединился Самуэль Табачников. Публика буквально осаждала театр, и артистам из Львова пришлось продлить свои гастроли в этом городе ещё на неделю. Далее следовали выступления в Тарнове, Тернополе, Золочеве и в Бродах. Узнав, что юная примадонна львовского еврейского театра является племянницей интенданта бродовского гарнизона, доктора Феликса Калиха, австрийские офицеры на первом представлении выкупили несколько рядов партера и вдоль сцены установили корзины с цветами[89]. Учитывая интерес австрийских военных к спектаклям еврейского театра, второй суфлёр Аншл Шор (впоследствии известный поэт и драматург) посоветовал включить в репертуар оперетту Нахума Шомера «Лустике кавалерие» («Весёлая кавалерия», идиш). Для исполнителя главной роли, актёра Авраама Фишкинда Аншл Шор написал куплеты под названием «Дос квитл» («Записочка», идиш), исполнение которых обеспечило спектаклю большой успех[90]. К лету улучшились не только материальное положение труппы, но и отношения между актёрами.

Аншл Шор. «Дер морген», Львов, 5.08.1929, с. 10

Находясь под впечатлением от постановок пьес, сюжет которых заимствован из Танаха, известный львовский кантор Барух Шор предложил Якобу Беру Гимплю к постановке свою пьесу «Шимшон ха-гибор» («Самсон – герой», иврит). Как утверждает драматург Моше Рихтер, автором текста был львовский гебраист и издатель Самуэль Филип, а Барух Шор лишь перевёл пьесу с иврита на идиш и написал к ней музыку[91]. Вскоре состоялась премьера, тепло принятая зрителями. После второго акта публика, хорошо знавшая Баруха Шора, пожелала увидеть автора. Исполнительница роли Далилы, Берта Калиш протянула руку пожилому кантору, приглашая его подняться на сцену. Львовские раввины, которые с предубеждением относились к деятельности еврейского театра, называя его не иначе, как «мошав лейцим» (обиталище шутов, иврит), сочли поведение кантора недопустимым. Раввин Большой городской синагоги Исаак Аарон Этингер запретил Баруху Шору в течении четырёх недель подходить к амвону. 67-летний кантор почувствовал себя оскорблённым, покинул Львов и уехал в Америку[92].

Барух Шор, кантор Большой городской синагоги во Львове.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. III, New York, 1959, p. 2141

Ранее уже упоминалось о драматурге Иегуде Лейбе Ландау, ставшим впоследствии известным раввином и общественным деятелем. В 1887 году во Львове была издана на иврите его пьеса «Хордус» («Ирод», иврит). 24-летний автор перевёл пьесу с иврита на идиш, и под названием «Херодус дер гройсер» («Ирод Великий», идиш) передал её лично в руки директору львовского еврейского театра. Якобу Беру Гимплю пьеса понравилась. Он собрал труппу и устроил коллективное чтение с распределением ролей, на котором было решено, что царя Ирода и его супругу Мирьям будут играть Ашер Зелиг Шор и Берта Калиш[93].

Остальные роли были распределены следующим образом: Гиркан Макаби, бывший царь Иудеи и первосвященник – Иосиф Эскрайз; Иосиф, зять Ирода – Самуэль Табачников; Гиллель, руководитель Синедриона – Иосиф Вайншток; Самуэль, ученик Гиллеля – Самуэль Феркойф; Доэг, царский виночерпий – Исаак Гольденберг; царский посланник – Карл Шрамек; Александра, дочь Гиркана и мать Мирьям – Регина Прагер; Соломея, сестра Ирода – Мирьям Виленски. Остальные актёры были заняты в многочисленных массовых сценах. Режиссёром - постановщиком спектакля стал Иосиф Вайншток. Эскизы к декорациям и костюмам исполнил Альфред Носсиг (1864-1943), в позднейшие годы известный скульптор, писатель и общественный деятель. Музыку к спектаклю, с многочисленными ариями, написал малоизвестный, но талантливый композитор Адольф Петер.

Афиша Львовского еврейского театра о представлении пьесы И. Л. Ландау «Ирод Великий», 13.07.1890.

CAHJP, Jerusalem, PL/451

Интересен факт того, что музыкальное сопровождение спектаклей длительное время осуществляла капелла военных музыкантов. Как утверждает в своей книге «Фарлошене штерн» («Погасшие звёзды», идиш) актёр и режиссёр Йона Турков, участие военного оркестра в представлениях было обусловлено в обновлённом разрешении на выступления еврейского театра во Львове. Капельмейстером в театре стал венгр Йозеф Плецети, которого львовские актёры звали на еврейский манер «Йосл»[94].

Неизвестно когда состоялась премьера пьесы «Херодус дер гройсер», но сохранилась афиша второго представления, сыгранного 13 июля 1890 года в сквере «Под сорокой»[95]. По утверждению драматурга и исследователя истории еврейского театра Шолома Перлмутера, начинавшего свою карьеру официантом в театральном кафе у Палитника, пьеса «Ирод Великий» имела ещё больший успех, чем спектакли по произведениям Авраама Гольдфадена «Суламифь» и «Бар Кохба», а также получила положительные отклики в местной прессе[96].

Шолом Перлмутер, драматург, историк еврейского театра.

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, p.58

К сожалению эти публикации обнаружить не удалось, и пожалуй первым известным откликом на выступления еврейского театра во Львове считается статья-исследование «Несколько слов о жаргоне и еврейском театре» обозревателя по вопросам культуры Игнация Зиссера, опубликованная в четырёх номерах львовского органа ассимиляторов, еженедельнике «Ojczyzna» («Родина», пол.). Работа Игнация Зиссера имела широкий отклик среди читателей и была повторена в варшавской газете «Izraelita» (№№25-27, 1890), а впоследствии издана отдельной брошюрой (Львов, 1890)[97].

Опуская спорные положения, высказанные Игнацием Зиссером о языке идиш, следует отметить, что значительная часть его исследования посвящена рассмотрению различных драматургических произведений, играемых еврейскими театрами, и в том числе «Суламифь» и «Бар Кохба» Авраама Гольдфадена. Последнюю пьесу автор сравнивает с произведениями о восстании Бар Кохбы на польском языке «Сын Звезды» Фелициана Фаленского и «Король Сиона» ранее упомянутого Альфреда Носсига[98].

.

Портрет Альфреда Носсига, художника Эмиля Фукса, 1899. Wikipedia

Историк Якоб Шацкий в статье «Еврейский театр во Львове в 1890 и в 1897 гг.» утверждает, что такие пьесы, как «Разбойники» Фридриха Шиллера, «Ревизор» Николая Гоголя, «Евреи» и «Натан мудрый» Готгольда Лессинга, «Венецианский купец» Вильяма Шекспира Игнаций Зиссер называет для того, чтоб дать представление о репертуаре львовского еврейского театра. При этом д-р Я. Шацкий напоминает, что И. Зиссер был также театральным рецензентом выходящих во Львове польских газет и автором монографии «Еврейские образы в польской драматургии». Следовательно, он был информированным театраловедом, и его сообщения о репертуаре львовского еврейского театра заслуживают доверия[99].

Искусствовед Мирослава Булат в исследовании «Еврейский театр в освещении газетой "Izraelita"» обращает внимание на то, что пьесы, рассматриваемые И. Зиссером, кроме произведений А. Гольдфадена, являются переводными и относятся к репертуару не только львовского, но и еврейских театров вообще[100]. Далее Игнаций Зиссер делится впечатлениями, оказанными на него спектаклем «Уриэль Акоста» Карла Гуцкова в переводе Иосифа Лернера, и рассказывает о посещении львовского еврейского театра для просмотра трагедии Юзефа Корженёвского «Мних» («Монах», пол.), переведённой с польского на идиш Юлианом (Иехудой Лейбом) Клячко. Доктор Я. Шацкий всё же ставит под сомнение это сообщение И. Зиссера о том, что известный литературный критик и искусствовед Ю. Клячко занимался переводами пьес с польского на идиш[101]. Подобных противоречий в работе Игнация Зиссера нимало. К тому же, названные в статье произведения являются драмами, тогда как большинство постановок в репертуаре львовского еврейского театра составляли оперетты.

Несколько проясняют ситуацию сведения о приглашении в 1889 году в труппу львовского еврейского театра нового режиссёра Адольфа Шлиферштейна вместо Иосифа Вайнштока, уехавшего по приглашению Авраама Гольдфадена в Париж. С конца 1870-х годов Адольф Шлиферштейн играл в театральных коллективах Израиля Гроднера, Якова Спиваковского, а также в польском труппе братьев Людвика, Феликса и Бенедикта Чистогурских (Рейнберг), в которой он поставил на польском языке «Суламифь» А. Гольдфадена.

В период запрета еврейского театра в России А. Шлиферштейн с другими еврейскими актёрами выехал на гастроли в Англию. В Лондоне он заинтересовался искусством английской драмы, и после возвращения в Галицию приобрёл известность, как драматический режиссёр[102]. Актриса Берта Калиш писала в своих воспоминаниях: «Шлиферштейн приехал из Лондона, где ознакомился с английской театральной школой. До его приезда мы играли только оперетты, но с появлением Шлиферштейна львовяне убедились в том, что и драма может занять у нас достойное место»[103].

Популярность Юзефа Корженёвского, большинство драматургических произведений которого были впервые сыграны на львовских подмостках, стала причиной постановки его трагедии «Мних» во львовском еврейском театре. Автор книги «Корженёвский и львовский театр» (Львов, 1896) Бронислав Чарник составил таблицу представлений его пьес во львовских театрах в 1831-1844 годах, среди которых упоминается также премьера драмы на еврейскую тему «Zydzi» («Евреи», пол.), состоявшаяся в театре графа Скарбека 8 декабря 1843 года[104].

Постановка пьесы известного польского драматурга была осуществлена в соответствии с концепцией «еврейско-польского» театра, провозглашённой Якобом Бером Гимплем, который посвятил более тридцати лет служению польской сцене, и привлек сотрудников театра графа Скарбека к созданию львовского еврейского драматического ансамбля. Однако, представители польской элиты, считавшие культуру на языке идиш второстепенной, почувствовали себя уязвлёнными и в острой форме воспротивились этому. Из-за общественного давления Якоб Бер Гимпель вынужден был отказаться от «польской» приставки в названии львовского еврейского театра, заменив её на «еврейско-немецкую»[105].

Возвращаясь к воспоминаниям Берты Калиш, можно предположить, что Адольф Шлиферштейн и был исполнителем главной роли в пьесе «Мних». Наслышанные о постановке трагедии Ю. Корженёвского в еврейском театре, польские актёры стали посещать его представления и высоко оценили игру Адольфа Шлиферштейна[106], что в свою очередь и подвигло Игнация Зиссера к написанию вышеупомянутого исследования в «Ojczyznie».

Ценным историческим свидетельством в его работе является описание еврейского театра. Начинается оно со сцены, якобы, сколоченной из плохо окрашенных досок и потому донизу укрытой ниспадающим занавесом. У подножья сцены расположился небольшой оркестр. Занавес, по утверждению И. Зиссера, был расписан местным художником, изобразившим фигуру женщины с занесённым над головой мечом. Вполне возможно, что этот занавес был подготовлен к спектаклю «Юдифь и Олоферн». Далее следует описание богатой и интеллигентной публики, находившейся в партере, среди которой были отмечены христиане. За партером места располагались амфитеатром, а за ними галерея для зрителей со средними и малыми доходами. Судя по упоминанию амфитеатра и галёрки, речь идёт о крытом павильоне, пристроенном к харчевне «Под сорокой» со стороны двора[107].

«Оркестр еврейского театра», художник Ярослав Пстрак.

Из собраний Музея города Коломыи (Украина). Фото Льва Скопа (Львов).

Рассказ о деятельности во Львове актёра и режиссёра Адольфа Шлиферштейна можно дополнить сведениями об использовании им впервые на еврейской сцене, наряду с рисованными декорациями, настоящей мебели, посуды и объёмных деталей интерьера[108]. Если для гастролирующей труппы подобный реквизит являлся громоздким, то в стационарном театре он усиливал ощущение реальности происходящего на сцене.

Кроме инсценировки переводных пьес, А. Шлиферштейн стремился к написанию и постановке еврейской драмы. В 1893 году в Варшаве была издана его четырехактная пьеса «Дора, одер миллионер алс бетлер» («Дора или миллионер-попрошайка», идиш)[109], часто играемая еврейскими театрами и ставшая настолько популярной, что попала на страницы романа Шолом Алейхема «Блуждающие звезды». В главе под названием «Удивительно, как становятся комиками» говорилось: «Играли серьёзную вещь: “Дора или богатый попрошайка, Шекспира. Улучшено и поставлено мною, Альбертом Щупаком“. Именно так и было напечатано в афишах»[110].

Свою драму Адольф Шлиферштейн поставил во Львове ещё в 1890 году задолго до публикации. Об этом сообщает Берта Калиш, сыгравшая в нёй Дору, свою первую драматическую роль[111]. А. Шлиферштейн был автором ещё нескольких драматургических произведений. Среди них наибольшую известность приобрела одноактная пьеса «Дер мишугинер ин шпитал» («Сумасшедший в госпитале», идиш), ставшая пародией на «Записки сумасшедшего», что указывает на знакомство Адольфа Шлиферштейна с творчеством Николая Гоголя. В 1891 году Адольф Шлиферштейн уже играл в варшавском театре «Эльдорадо»[112].

Причин тому, что А. Шлиферштейн оставил Львов, несколько. Одна из них – не слишком удачный опыт постановок драматических произведений польской и мировой классики, рассчитанных на привлечение в еврейский театр образованной, богатой, а также нееврейской публики. Учитывая, что во Львове в 1890 году проживало 35092 еврея, такое стремление было оправданным[113]. В связи с тем, что концепцию еврейско-польского театра воплотить не удалась, а самый успешный спектакль не собирал более двух-трёх аншлагов, репертуар приходилось обновлять еженедельно.

Другая причина заключалась в многолетнем хоровом опыте Якоба Бера Гимпля, который считал, что актёр, прежде всего, должен обладать хорошими вокальными данными. Драматических актёров он называл неуважительно «редер». («говорун», идиш). Во время постановки драм возникли неожиданные сложности со сценической речью. Диалекты актёров южно-российского происхождения и родившихся в Галиции имели немало различий. Если при исполнении арий и музыкальных дуэтов это было не столь заметным и придавало их звучанию некий шарм, то разница в произношении близких по родству персонажей в драме создавала дискомфорт для зрителей. В связи с этим, Якоб Бер Гимпель однажды объявил, что со сцены должен звучать «йомтовдике шпрах, ништ азой ви жаргон фун бретель-зингер» (праздничный язык, не такой, как жаргон певцов с подмостков [т. е. бродерзингеров], идиш)[114].

Под «йомтовдике шпрах» имелся ввиду диалект, на котором разговаривала галицийская интеллигенция, с добавлением германизмов, заменявших в идиш слова ивритского происхождения, и называемый еврейскими актёрами «дайчмериш». Этот псевдонемецкий язык появился в России вскоре после запрета еврейского театра в 1883 году. Как писал в своих воспоминаниях старейший театральный антрепренёр Авраам Фишзон: «В Петербурге я достиг желанного, но с условием, чтоб пьесы разыгрывались на немецком языке. По-немецки? Большая важность, по-немецки, так по-немецки. Я переменю все «о» на «а» и готово. Вместо «фотер» будет «фатер», «митер» (мама) будет «матер»[115]. Если в России существовала жестокая необходимость играть на «дайчмериш», то в Галиции с его помощью пытались привлечь в театр немецкоязычную публику, что вполне соответствовало новой концепции «еврейско-немецкого» театра.

Не успела львовская осень выкрасить в жёлтый и багровый цвета деревья в сквере «Под сорокой», как опытные еврейские актёры озаботились зимним ангажементом в Будапеште, Вене или в Варшаве. Неожиданно, на окончание театрального сезона 1890 года во Львове повлияли события, произошедшие в далёком Париже.

Авраам Гольдфаден и Львовский еврейский театр

В предыдущей главе уже упоминалось о том, что в декабре 1889 года по приглашению Авраама Гольдфадена четверо еврейских актеров выехали из Львова в Париж для усиления актёрского состава на премьере пьесы «Кениг Ахашверош одер кениген Эстер» («Царь Ксеркс или царица Эстер») в театре «Фентази паризьен» на улице Ланкри, №42.

Хотя спектакль состоялся в переполненном зрителями зале, за кулисами Авраама Гольдфадена и его актёров ожидало огорчение, когда они узнали, что кассир с выручкой бежал. Маэстро и его актёры не отчаялись и решили продолжить выступления в Париже. Они сыграли ещё несколько пьес в постановке автора: «Шуламис», «Бар Кохба», «Шломо га-мелех» и другие, однако доходы от спектаклей не покрывали предыдущие расходы. Чтоб привлечь публику, Авраам Гольдфаден решился на чтение стихов в музыкальном сопровождении, выступал перед спектаклями с рассказом о своём творчестве, но материальное положение труппы не намного улучшилось[116].

Авраам Гольдфаден.

“Goldfaden-bukh”, New York, 1926, p. 76

В октябре 1890 года, рассчитавшись с кредиторами, Авраам Гольдфаден выехал во Львов. Вскоре после приезда, 29 октября 1890 года он выступил в помещении львовского общества «Цион» с чтением своих стихов. Через две недели, 10 ноября еврейский поэт был приглашён другим политическим движением «Шомер Исраэль» для проведения такого же поэтического вечера. Поэзия Авраама Гольдфадена в исполнении автора произвела на львовских слушателей большое впечатление и стала своеобразным прологом к его предстоящим театральным выступлениям во Львове[117].

О переписке, завязавшихся между Якобом Бером Гимплем и Авраамом Гольдфаденом, сообщает в своих воспоминаниях Берта Калиш. Его во Львове ждали и организовали на вокзале торжественную встречу. Согласно предварительной договорённости, Авраам Гольдфаден обязался осуществлять постановки пьес собственного сочинения, как вновь написанные, так и ранее играемые. В связи с этим, на нёго было возложено художественное руководство львовским еврейским театром и предложено достойное маэстро денежное содержание[118]. Административные и финансовые дела труппы остались в ведении Якоба Бера Гимпля.

Как это всё было не похоже на отношение бывших коллег и учеников в период пребывания Авраама Гольдфадена в Америке в 1887 году. Из-за боязни конкуренции еврейские театры Нью-Йорка лишили маэстро права на создание труппы и постановки своих пьес по формальной причине - основатель еврейского театра не состоял членом Северо-американской актёрской унии.

Для выступлений львовского еврейского театра в зимний период необходимо было нанять большое отапливаемое помещение. Свадебный зал на улице Солнечной, в котором актеры репетировали и играли в холодное время года, оказался мал для предстоящих представлений[119]. Недалёко от улицы Солнечной, в глубине двора между улицами Судовой, Городоцкой и Зигмунтовской в то время находилась литейная мастерская Мозыря по производству колоколов. К средине 1880-ых годов мастерская прекратила свою деятельность, и владелец сдавал пустующие залы, для различных массовых мероприятий. Якоб Бер Гимпль решил арендовать так называемый «Мозырьс-локаль» и переоборудовать его для предстоящих выступлений еврейского театра[120].

«Мозырьс-локаль» - бывшая мастерская Мозыря, нанятая в начале 1890-х гг. для представлений еврейского театра во Львове.

«Львов», путеводитель, 1999, с.262

Зимний сезон начался с постановки пьесы «Барон Ротшильд», которую Авраам Гольдфаден написал ещё в Париже. Премьера состоялась в конце 1890 года и имела большой успех у публики[121], в немалой степени благодаря музыке Морица Фала, отца известного композитора венской оперетты Лео Фала. Мориц Фал был капельмейстером в австрийской армии. В 1880-ые годы его сын Лео учился во львовской гимназии, а потом в венской консерватории[122]. Мориц Фал продолжал нести воинскую службу неподалёку от Львова, где и познакомился с Авраамом Гольдфаденом. Предположительно, их сотрудничеству содействовал Йозеф Плецети, дирижёр военной капеллы, осуществлявшей музыкальное сопровождение представлений во львовском еврейском театре.

Следующей премьерой стала написанная уже во Львове историческая оперетта «Раби Йозельман одер гзирес фун Эльзас» («Раби Йозельман или несчастия Эльзаса», идиш). В предисловии к львовскому изданию (Львов, 1891) Авраам Гольдфаден отметил, что пьеса посвящяется французско-еврейским исследователям Исидору Лоеб, Элиаху Шейду, а также доктору Леману, авторам монографии об известном раввине XV-XVI-го веков, Иосифе бар Гершоне Лоанце из Росхайма, история жизни которого легла в основу сюжета[123]. Музыку к пьесе написал руководитель театрального хора Иосиф Эскрайз. Он же, по утверждению актёра и режиссёра Иделя Гутмана, стал первым исполнителем главной роли[124]. Известно, что в спектакле был также занят актёр Исаак Гольденберг[125], а Моше Вайнбергу доверили сразу три небольшие роли: бургомистра, короля и Пфальца[126]. Премьера оперетты «Раби Йозельман» состоялась 15 января 1891 года и прошла с не меньшим успехом[127].

Оперетта «Дер шатан одер дер центер гебот» («Асмодей или десятая заповедь», идиш) была написана А. Гольдфаденом в Одессе в 1882 году, а сыграна актёрами-любителями в Нью-Йорке в 1887[128]. К сожалению, она не вошла в репертуары еврейских театров, и автор задумал осуществить постановку данной пьесы повторно, обогатив её новыми песенными номерами. Авраам Гольдфаден считал, что оперетта зазвучала бы лучше, будь у неё иное музыкальное оформление. Он попросил Якоба Бера Гимпля найти композитора, способного развить тему по уже существующим музыкальным фрагментам. Директор львовского еврейского театра без долгих раздумий предложил обратиться к Арнольду Перльмутеру, автору музыки к оперетте «Суламифь». Премьера пьесы «Дер шатан одер дер центер гебот», была восторженно принята публикой, и вскоре стала неотъемлемой частью репертуара еврейских театров по обе стороны океана.

Довольный творчеством Арнольда Перлмутера, Авраам Гольдфаден предложил ему написать музыку к новой пьесе «Мошиах цайтн» («Во времена мессии», идиш)[129]. Содержанием этого шестиактного драматургического произведения являются скитания молодых евреев в поисках лучшей доли из одной части света в другую. Первые три действия разворачиваются в России, события четвёртого акта происходят в Америке. В завершающих двух действиях герои достигают земли Израиля, где и находят своё счастье. Как утверждает историк еврейского театра Нахум Ойслендер, в пьесе «Мошиах цайтн» отображено увлечение Авраама Гольдфадена идеей «Хават Цион» («Любящие Сион», иврит), и одновременно его разочарование после посещения США[130].

Весть о новых успешных постановках Авраама Гольдфадена быстро распространилась по всей Галиции и Буковине. Его бывшие актёры поспешили во Львов в надежде на новую встречу и ангажемент. Среди них оказался и упомянутый ранее Йона Рейзман, которого маэстро принял очень тепло и доверил одну из главных ролей, Йонтла Шнорера в пьесе «Мошиах цайтн»[131]. Премьера состоялась 15 декабря 1891 года[132]. Из рассказа Йоны Рейзмана об этой постановке следует, что приключения героев в России и в Америке были представлены с использованием гротеска, порой переходящего в фарс, на манер скетча «Краковянин, или кантор под столом»[133]. Пьеса имела ошеломляющий успех и не сходила с подмостков в течении нескольких недель, пока у актрисы Берты Калиш, исполнявшей роль главной героини, не начались предродовые схватки[134].

Актриса Регина Прагер в роли жены раввина, в пьесе Гершома Бадера «Я тоскую по дому».

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, р.10

Ещё одной заметной премьерой этого периода стала постановка пьесы историко-героического репертуара «Юдит ун Холофернум» («Юдифь и Олоферн», идиш) с участием Исаака Гольденберга, Регины Прагер и Арона Лагера[135]. Авраам Гольдфаден осуществлял во Львове постановки не только новых, но и пьес, написанных в конце 1870-х, в начале 1880-х годов. Из биографии упомянутого актёра Арона Лагера, принятого во львовский еврейский театр вместе с Йоной Рейзманом, можно узнать, что он играл Гоцмаха, одну из ведущих ролей в оперетте «Колдунья», а также Кальмана-шадхена и Кони Лемиля в «Ди бейде Кони Лемильс» («Оба Кони Лемили», идиш)[136]. В обновлённой постановке «Суламифь» Авраам Гольдфаден предоставил главную роль юной певице Регине Прагер, которую он лично уговаривал не переходить на польскую сцену[137].

Актриса Берта Калиш делится ощущениями, связанными с периодом сотрудничества Авраама Гольдфадена с львовским еврейским театром: «Какое чудесное время мы пережили с Гольдфаденом! Он только ступал на тропинку, ведущую к театру, как сразу же становилось светло во всех углах. Его добрая и приветливая улыбка согревала наши сердца»[138].

Актриса Берта Калиш в роли Этеню, в пьесе Я. Гордина «Крейцерова соната».

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, р.5

Как пишет в «Записках еврейского антрепренёра» упомянутый выше Авраам Фишзон, с самого начала театральной деятельности Авраам Гольдфаден называл еврейских актёров «детьми»[139]. Не изменял он своим привычкам и во Львове, что подтверждает львовский писатель и театральный деятель Леон Дрейкурс: «”Отец еврейского театра” здесь (во Львове-И.Г.) кушал варенье, писал пьесы, и репетировал их на виду у публики, которую называл «гуте бридер» и «лембергер киндер» («добрые друзья» и «львовские дети», идиш) за то, что она кормила «папу» и его «детей» - актёров[140]».

Далее Л. Дрейкурс поясняет вышеизложенное: «Контакт между актёрами и зрителями был очень близким. Артисты поддерживали дружеские отношения со своими почитателями не только из-за театральной кассы и билетов. Публика, заполнявшая вечером зрительный зал, в обеденное время приносила еду для актёров, каждый по возможностям своего кармана и от чистого сердца. В перерывах между репетициями, происходившими на летней эстраде, «добрые друзья», купившие угощенье, и «дети» - актёры, сидели вместе за столиками»[141]. В это время, на открытой сцене неутомимый «папа» выстраивал мизансцены своих будущих представлений, а присутствующие ощущали сопричастность к творчеству основателя еврейского театра.

О том, как проходили репетиции, рассказал Кальман Ювелир, который попросил Якоба Бера Гимпля принять его в труппу лишь для того, чтоб находиться рядом с Авраамом Гольдфаденом: «Сначала Гольдфаден - режиссёр показывал актёрам, как следует играть, но эти попытки не всегда удавались, так как он сам актёром не был. Более удачным оказалось объяснение каждому исполнителю, каков характер играемого ими образа. Подобные разъяснения очень помогали актёрам. Они учились у Гольдфадена, как вживаться в роль перед самым выходом на сцену». Далее Калмен Ювелир рассказывает о режиссёрских и сценических находках, придуманных А. Гольдфаденом: «У “отца еврейской сцены” была богатая фантазия. С помощью простых, подручных средств ему удавалось создать впечатляющие сценические эффекты, хотя технические возможности еврейского театра того времени были весьма ограничены. Удачно была оформлена сцена превращения жены Лота в соляной столб в «Содом и Гомора», и полёт ангела, остановившего Авраама, в «Жертвоприношении Исаака». Драматург Леон Кришталь, записавший рассказ Кальмана Ювелира, резонно замечает, что «Акидат Ицхак у-мехапехат С’дом ве-Аморе» («Жертвоприношение Исаака и истребление Содома и Гоморы», иврит) это одна и та же пьеса[142].

Автор «Лексикона еврейского театра» Залман Зильберцвейг, ссылаясь на воспоминания актрисы Берты Калиш, пишет, что популярная пьеса «Жертвоприношение Исаака» была впервые поставлена Авраамом Гольдфаденом в румынском городе Галац в 1895 году. Это намного позже его отъезда из Львова и ещё почти двух лет режиссёрской работы в еврейском театре Бухареста[143]. В предыдущих главах этих же воспоминаний Берта Калиш утверждает, что она исполняла роль Сарры в «Акидат Ицхак» во Львове, ещё до постановки пьесы «Мошиах цайтн», премьера которой состоялась в декабре 1891 года[144]. Вряд ли актриса противоречит сама себя.

Ситуация проясняется лишь после ознакомления с рассказом львовского драматурга Моше Рихтера, который в 1891 году принёс Аврааму Гольдфадену свою первую пьесу под названием «Акидат Ицхак». Маэстро ознакомился с ней и вернул рукопись автору со словами: «Зи тойг нит цу горништ» («Она никуда не годится», идиш), но идея хорошая.[145]. Теперь становится понятным, что «идея» таки да пригодилась. В последующие годы, объединив «Жертвоприношение Исаака» с сюжетом об «Истреблении Содома и Гоморы», Авраам Гольдфаден осуществил премьеру в Галаце. Кальман Ювелир не ошибается, когда вспоминает о репетициях данных пьес во Львове, как о двух разных произведениях. Тем более, что пьеса «Акидат Ицхак у-мехапехат С’дом ве-Амора» впоследствии стала причиной одного из первых разбирательств в истории еврейского театра о нарушении авторских прав, но об этом позже.

Артистическая семья Ювелир Кальман и его супруга, актриса Ета (Раух) с детьми.

Z. Zylberzweig, Album of the Yiddish Theatre, New York, 1937, р.22

Закончился 1891 год, а с ним и контракт Авраама Гольдфадена с львовским еврейского театром. Исходя из дальнейших событий, можно заключить, что новое соглашение так и не было подписано, и вплоть до лета 1892 года сотрудничество продолжалось по инерции. На каком-то этапе и оно прекратилось, хотя А. Гольдфаден продолжал некоторое время жить во Львове. Исследователи его творчества высказывают предположение, что причиной тому могла стать размолвка между Якобом Бером Гимплем и Авраамом Гольдфаденом, из-за не согласия директора львовского еврейского театра увеличить маэстро жалованье. Возможно, и сам А. Гольдфаден не желал более связывать себя новыми долговременными обязательствами. В связи с этим, автором «Истории еврейского театра» Б. Гориным была высказана версия о тяжёлом материальном положении, в котором, якобы, оказался основатель еврейского театра: «Однажды, когда он (А. Гольдфаден, И.Г.) голодный прогуливался по еврейским улочкам Львова, и услыхав, как из освещённых окон домов доносятся арии из его оперетт, подумал: “Догадываются ли они, что неподалёку еле волочит ноги сочинитель, не знающий как и чем утолить голод?”»[146].

Сам же Авраам Гольдфаден в опубликованных письмах и в своих автобиографиях об этом не пишет. В течение полутора лет работы во львовском еврейском театре он получал более чем приличное содержание, о чем также упоминает К. Ювелир[147]. Только в 1890-1891 годах во Львове были опубликованы три пьесы А. Гольдфадена: «Царь Ксеркс и царица Эстер», «Раби Йозельман» и «Десятая заповедь: Не возжелай!». В это же время в Варшаве было осуществлено повторное издание пьес: «Суламифь» и «Бар Кохба», за которые автору следовали гонорары[148]. Вплоть до самого отъезда из Львова Авраам Гольдфаден, с женой Паулиной, дочерью известного еврейского поэта Маркуса (Элияху Мордехая) Вербеля (1805-1880), проживали в гостинице «Лазарус» на улице К. Людвика, №23, в самом центре Львова, и не в чём себе не отказывали[149]. Можно предположить, что после прекращения режиссёрской деятельности во львовском еврейском театре у четы Гольдфаден могли возникнуть определённые финансовые затруднения, но утверждения о том, будто маэстро голодал, кажутся чрезмерными. Скорее всего, Б. Горин упоминает о частном случае, когда драматург проголодался во время длительной прогулки, и у него не оказалось при себе карманных денег.

В июле 1892 года за Авраамом Гольдфаденом приехал из Бухареста владелец театра в парке «Жигница» Мориц (Исаак Моше) Либлих. Провожать маэстро на вокзал пришёл весь львовский еврейский театр во главе с Якобом Бером Гимплем совместно с многочисленными поклонниками. Театральный хор выстроился на перроне в два ряда и исполнил прощальные куплеты из «Суламифи»[150]. Авраам Гольдфаден покинул Львов не один. С ним уехали: дирижёр и композитор Арнольд Перлмутер, актриса Берта Калиш, актёры Карл Шрамек, Филип Вайзенфрейд и Исаак Гольденберг[151].

Это был первый, но увы не последний массовый увоз актёров из львовского еврейского театра. В 1893 году во Львов вторично приехал театральный антрепренёр Яков Адлер, который склонил к отъезду в Америку многих ведущих актёров Якоба Бера Гимпля. После этого, репертуар львовского еврейского театра держался исключительно на двадцатилетнем актёре Питере (Петахья) Графе[152. Известный режиссёр Зигмунт Турков писал об этом периоде в своей книге воспоминаний «Разорванная эпоха»: «Стоило здесь (во львовском еврейском театре - И.Г.) появиться талантливому актёру или актрисе, как через некоторое время их сразу же выхватывал американский импресарио». И как утверждает далее Зигмунт Турков, постоянное «выхватывание» («ойсхапениш», идиш) местных талантов, с течением времени превратило еврейский театр во Львове в посредственный профессиональный коллектив[153].

Якоб Бер Гимпль,

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. I, New York, 1932, p.479 (рисунок И. Г. по фотографии в Лексиконе еврейского театра)

В Бухаресте Авраам Гольдфаден тоже надолго не задержался и переехал с труппой актёров в Галац, где осуществил в 1895 году обновлённую постановку пьесы «Акидат Ицхак у-мехапехат С’дом ве-Аморе» с Зигмунтом Гартом в роли Авраама и Мальвиной Лабель, дочерью упомянутого ранее антрепренёра Хаима Беньямина Трейтлера, сыгравшей Сарру. Успех представления был очень большим, и А. Гольдфаден решил вернуться с этой пьесой в Бухарест.

Весть о новой удачной премьере быстро распространилась в еврейском театральной среде и дошла до города Яссы, где в это время выступал со своим коллективом Кальман Ювелир. Он прекрасно помнил репетиции столь понравившегося ему произведения во Львове, но обратиться к Аврааму Гольдфадену с просьбой продать пьесу не решался.

В один прекрасный день к К. Ювелиру явился молодой человек по фамилии Бернфельд и заявил: «У меня есть для вас пьеса «Акидат Ицхак». Кальман Ювелир спросил: «Где же она?». Бернфельд указал пальцем на голову и произнёс: «Я был на нескольких представлениях этой пьесы, и теперь она тут».

Ювелир: Где, в голове?

Бернфельд: Да.

Ювелир: А музыка и песни тоже в голове?

Бернфельд: Тоже.

Ювелир: И вы можете мне её дать?

Беренфельд: Со всем уважением и удовольствием!

Не лишним будет упомянуть, что в то время с театральным коллективом Кальмана Ювелира сотрудничал композитор Арнольд Перльмутер, восстановивший все 25 музыкальных номеров этой пьесы. Через пару недель в Яссах состоялась премьера, затмившая представление в Галаце. Главную роль исполнял сам Кальман Ювелир, а роль Сарры была предоставлена Берте Калиш.

Когда автор узнал, что в Яссах играют «Акидат Ицхак» без его разрешения, он очень рассердился. В Румынии конца XIX-го века функции драматического цензора исполняла дирекция «Национального театра», в которую Авраам Гольдфаден подал своё прошение о защите авторских прав. Кальман Ювелир был вызван в Бухарест, и на вопрос: каким образом у него оказалась пьеса Авраама Гольдфадена «Жертвоприношение Исаака и истребление Содома и Гоморы», - ответил, что сюжет взят им из Библии.

Дирекции не хотелось заниматься сравнением музыкальных фрагментов и текстов на идиш, и потому новое слушание было отложено на неопределённый период. Выйдя из бухарестского «Национального театра» К. Ювелир предложил А. Гольдфадену решить вопрос полюбовно и выплатил драматургу причитавшийся ему авторский гонорар. На этом слушание одного из первых дел о защите авторских прав в еврейском театре завершилось[154].

В 1896 году Авраам Гольдфаден вновь посетил Львов, но вскоре выехал на короткое время в Краков для согласования с издателем Иосифом Фишером условий публикации сборника его поэтических произведений[155]. По возвращении во Львов он поставил в местном еврейском театре пьесу «Иехуда Макаби» («Иегуда Маковей»). После премьеры, принятой с необычайным энтузиазмом львовской публикой, председатель общественного движения «Цион», доктор Адольф Штанд в торжественной обстановке вручил основателю еврейского театра, драматургу и поэту золотое перо[156. Награждение Авраама Гольдфадена ценным подарком явилось своеобразным итогом его беспрерывной двадцатилетней режиссёрско-драматургической деятельности, начиная с первых выступлений еврейского театра в саду «Помул верде», в Яссах.

В этот же период Авраам Гольдфаден подружился с жившими в то время во Львове литератором и издателем Гершомом Бадером и с писателем-гебраистом Реувеном Ашером Бройдесом. В первом же номере «Идишер фолькс-календар» («Еврейский народный календарь», идиш), изданном Г. Бадером в 1896 году во Львове, были опубликованы поэма А. Гольдфадена «Ну!», и большая обзорная статья Р. А. Бройдеса, приуроченная к двадцатилетию еврейского театра. Значительная часть этого обозрения была посвящена творчеству Авраама Гольдфадена. В завершение своей работы автор уделяет небольшой раздел львовскому еврейскому театру, в котором перечисляет наиболее талантливых актёров, включая и тех, кто к 1896 году уже покинули труппу и уехали за океан[157].

Гершом Бадер, драматург, издатель.

Z. Zylberzweig, Lexikon of the Yiddish Theatre, vol. I, New York, 1932, p.115

Реувен Ашер Бройдес также принял активное участие в издании тома поэзии Авраама Гольдфадена под названием «Идише национал гедихте» («Еврейская национальная поэзия», идиш), дополнив его обширным вступлением[158. Гершом Бадер, находясь под впечатлением от сотрудничества с Авраамом Гольдфаденом, в последующие годы написал около десятка пьес, поставленных уже в Америке. Среди этих произведений выделяется драма-легенда «Ди голдене Ройзе» («Золотая Роза», идиш), повествующая о жертвенности Розы Якубовой, сыгравшей ключевую роль в противостоянии львовской еврейской общины ордену иезуитов в начале ХVII-го века[159].

В мае 1897 года, из-за обострения болезни Авраам Гольдфаден выехал из Львова на лечение в Вену. Поставленные им пьесы долгие годы находились в репертуаре львовского еврейского театра. Известный львовский журналист Герман Менкес в статье «Еврейский театр в Галиции», опубликованной в 1893 году в немецкоязычной газете «Алгемейне цайтунг дес Юдентумс», приводит текст афиши львовского еврейского театра: «Внимание!

- Сервус приятель, куда идёшь?

- В еврейский театр.

- Что там играют?

- Всемирно известную, еврейскую трагикомическую оперу в шести актах «Юдифь и Олоферн», в сотый раз, с куплетами того времени. В антракте наш доблестный и любимый актёр Зельке Шор произнесёт мораль! С уважением, директор Гимпель!». Как утверждает Герман Менкес, и на сотом представлении пьесы А. Гольдфадена «Юдифь и Олоферн» в «Мозырс-локаль» был аншлаг[160].

В начале 1920-х годов, под влиянием новаторской театральной деятельности художественных руководителей: Евгения Вахтангова в «Габиме» и Алексея Грановского (Авраам Азарх)  в Московском камерном еврейском театре, молодые режиссёры начали вносить изменения в пьесы Авраама Гольдфадена. Так в московском еврейском театре в пьесе «Суламифь» вместо одного Цингетанга на сцену вышли одновременно три, исполнившие зажигательный африканский танец. А в известное произведение «Оба Кони Лемили», по непонятным соображениям была добавлена ещё одна пара Кони Лемилей. Подобная «новаторская» волна докатились и до Львова, где один прогрессивный режиссёр решил поставить «Шуламис аф дер линкер зайт» («Суламифь навыворот», идиш), в которой мужские роли исполняли женщины, а женские мужчины[161].

«Публика в еврейском театре», художник Зигмунд Брюнер.

«Pamiętnik Teatralny», Nr.1-4, Warszawa, 1992, s.118

К счастью, подобные эксперименты не имели успеха у публики, которая специально приходила во львовский еврейский театр потому, что любила смотреть произведения Авраама Гольдфадена. Для этих зрителей пьесы ставились именно так, как их написал автор. Еврейские актёры старшего и среднего поколения относились к драматургии основателя еврейского театра настолько бережно, словно к «Синайскому откровению», поскольку творчество Авраама Гольдфадена вплоть до настоящего времени является образцом еврейской театральной традиции.

Львовский поэт и театральный деятель, автор десятков статей о еврейских актёрах, написанных для «Лексикона еврейского театра», Якоб Местл в своей статье «Гольдфаден, как сценическая традиция» приводит несколько примеров подобного бережного отношения. Репетиция пьесы «Ди бейде Кони Лемильс». Сцена в доме Пинхаса. Молодой режиссёр требует установить на подиуме реквизит и просит начинать. Актриса говорит, что стол в комнате должен находиться справа от неё.

Режиссёр: Сегодня мы будем репетировать со столом слева.

Актриса: Но мне так не с руки.

Режиссёр оборачивается к старому актёру, который помнит репетиции под руководством А. Гольдфадена, и спрашивает: «Где первоначально стоял стол в доме Пинхаса?». «Там где он стоит сейчас», - отвечает театральный старожил. Стол остаётся на месте. Репетиция продолжается.

Актёр Авраам Фишкинд в роли Йонтла Шнорера, в пьесе А. Гольдфадена «Во времена Месии»,

Z. Zylberzweig Album of the Yiddish Theatre», New York, 1937, р.80

В пьесе «Мошиах цайтн» имеется эпизод, в которым Йонтл Шнорер свидетельствует ложно. Чтоб лучше запомнить слова, герой записывает их на бумаге, а затем проглатывает записку. «Стоп, - говорит режиссёр, - сцена банальна. Мы её делать не будем». «Я постараюсь быть убедительным!», - сердится старый актёр. Во время спектакля он пишет лжесвидетельство. Затем кладёт клочок бумаги в рот, разжёвывает и проглатывает. Потому, что так придумал Гольдфаден! А как же? Ведь он был первым[162].
Примечания

(Названия источников информации на идиш написаны кириллицей с переводом на русский и с последующим идишским написанием в подвале "примечаний".)

1. Краткая еврейская энциклопедия (КЕЭ), т.8, Иерусалим, 1996, с. 792; Ш. Перльмутер "Дер онфанг фун идиш театер" ("Начало еврейского тетара"), "Идиш вельт", Филадельфия, 18.04.1929; Парк «Помул верде» («Зелёное дерево», рум.) в г. Яссы в конце 1870-х – нач. 1880-х гг. принадлежал Шимону Маркcу и был местом выступлений еврейских артистов и певцов.

2. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11.

3. И. Ашендорф "С. М. Гимпельс театер ин Лемберг" ("Театр С. М. Гимпля во Львове"), "Геденк бух Галицие", Буэнос-Айрес, 1964, с. 30

4. Шолом Алейхем, «Письма» («М. Фишбергу», письмо №36), Москва, 1990, т.6 (собрание сочинений), с.270

5. Шолом-Алейхем "Ди блондзенде штерн" ("Блуждающие звёзды"), "Ди найе вельт", Варшава, №№94-124, 29.11.1909-23.04.1910

6. Шолом-Алейхем "Ди блондзенде штерн", Варшава, 1913, с.184 (Здесь и далее перевод с идиш автора)

7. И. Ашендорф "С. М. Гимпельс театер ин Лемберг", "Геденк бух Галицие", Буэнос-Айрес, 1964, с. 30

8. Б. Бродер "Ширей змира - драйсик hерлихе бродер лидер ин рейн идиш лашон ..." (Песенник - 30 прекрасных бродских песен на чистом идиш ..."), Прешбург, 1860. (Прешбург, совр. Братислава) Берл Бродер – лит. псевдоним поэта Берла Маргулиса (1815-1867). Сборники стихов на идиш Велвла Збаражера «Макель ноам - колель ширей ам (фолкс-лидер) бе-лашон ха-медоброт бейн ха-ехудим бе-арцот Полин» (Вена, 1865), и Авраама Гольдфадена «Дос иделе - фун Аврахам Гольденфодим» (Житомир, 1866) - опубликованы позже.

9. З. Зильберцвейг "Лексикон фун идишн театер" ("Лексикон еврейского театра"), Нью-Йорк, т.1, сс.278, 782. Залман Зильберцвейг, автор "Лексикона еврейского театра" в 6-ти томах, в дальнейших ссылках на "Лексикон" упоминаться не будет.

10. И. Шипер "Ди бродер зингер", "Дер Морген", Львов, №129, 2.04.1927, сс.5-6

11. Ш. Призамент "Бродер-зингер", З. Турков "Ди бродерзингер ин модернем идишн театер" ("Бродерзингеры в современном еврейском театре", вступление), Буэнос Айрес, 1960, с.18

12. N. M. Gelber, “Ein Beitrag zur Geschichte der Jüdіschen Volkssänger” in “Aus Zwei Jahrhunderten..”, Wien, Leipzig, 1924, s.72

13. З. Рейзен "Лексикон фун дер идишер литератур, пресе ун филологие" ("Лексикон еврейской литературы, прессы и филологии"), Вильно, 1928, т.1, с.398

14. N. M. Gelber, “Aus Zwei Jahrhunderten..”, Wien, Leipzig, 1924, s.73

15. З. Рейзен "Ди бродер-зингер ин Лемберг", "Архив фар дер гешихте фун идишн театер ун драме" ("Бродирзингеры во Львове", "Архив истории еврейского театра и драмы"), Вильно-Нью-Йорк, 1930, т.1, с.545

16. Ш. Перльмутер "Дер зейде фун идишер театер ин Галицие" ("Дедушка еврейского театра в Галиции"), "Дер Тог", Нью-Йорк, 13.08.1939

17. Б. Горин "Ди гишихте фун идишн театер" ("История еврейского театра"), Нью-Йорк, 1918, т.1, с.146

18. Я. Шацки, "Гольдфаден бух", "Гольдфаденс курце биографие" ("Памятная книга о Гольдфадене", "Краткая биография Гольдфадена"), Нью-Йорк, 1926, с.45

19. А. Гольдфаден "Дер катер - эйн луст шпиль ин эйн акт", гедрукт цузамен мит "Ди комише хасене фун Шмендрик мит ди кале" ("Насморк - весёлая одиноактовка", опубликована вместе с "Комической свадьбой Шмендрика"), Львов, 1875

20. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.280

21. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.6

22. Е. Биневич «История еврейского театра в России, 1876 – 1883» (аннотированная библиография русскоязычных повременных изданий. Часть неофициальная). Анонс премьеры спектакля "Память Плевны", «Ведомости Одесского Градоначальства», 27.01.1880, с.3.

23. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1934, т.2, с.1043

24. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.681

25. Б. Горин "Ди гишихте фун идишн театер", Нью-Йорк, 1918, т.2, с.143

26. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1967, т.5, с.4031

27. Там же

28. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, сс.5087-5088

29. ГАЛО, ф.3, оп.1, д.4144, л.1

30. Б. Цегровский "Дер лецтер могиканер фун ди бродер-зингер" ("Бродерзингер - последний из могикан"), "hайнт", Варшава, 28.12.1930

31. Ш. Перльмутер "Дер зейде фун идишер театер ин Галицие" ("Дедушка еврейского театра в Галиции"), "Дер Тог", Нью-Йорк, 13.08.1939

32. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1963, т.4, с.2425

33. Б. Горин "Ди гишихте фун идишн театер", Нью-Йорк, 1918, т.2, с.144

34. Б. Калиш "А копитл зихройнес вегн онштейен фунем лембергер идишн театер" ("Глава воспоминаний о становлении львовского еврейского театра"), "Тогблат", Львов, №87, 7.05.1925, с.6

35. L. Weinstock „50-lecie Teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11

36. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, с.1580

37. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.1850

38. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.243

39. "Лексикон фун идишн театер", т.1, сс.728-729

40. "Лексикон фун идишн театер", т.1, с.238

41. "Лексикон фун идишн театер", т.1, с.525

42. "Лексикон фун идишн театер", т.1, сс.627-628

43. "Лексикон фун идишн театер", т.1, с.682

44. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, с.1352

45. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.4889

46. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, сс.690-691

47. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11

48. Б. Калиш "Ву из гевен ун ви hот аойсгезен дос лембергер идиш театер ин ди эрште цайтн" /Зихройнес/ ("Где находился и как выглядел львовский еврейский театр в начале", воспоминания), "Тогблат", Львов, №94, 16.05.1925, с.6

49. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн" ("Еврейские драматурги и композиторы"), Нью-Йорк, 1952, с.122

50. "Гольдфаден бух", "Театер-штык" ("Памятная книга о Гольдфадене", "Театральные произведения. Список пьес составил д-р Яков Шацки"), Нью-Йорк, 1926, с.82

51. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, с.852-854

52. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.690

53. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.329

54. “Z sali koncertowej”, „Kurjer Lwowski”, Lwów, 15.04.1889

55. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.1838; Б. Горин "Гешихте фун идишн театер", т.2, с.276

56. Ю. Бірюльов «Палітра Мельпомени», "Галицька брама", № 8, Львів,

листопад, 1995, с.13

57. Б. Калиш "Ву из гевен ун ви hот аойсгезен дос лембергер идиш театер ин ди эрште цайтн" (Зихройнес), "Тогблат", Львов, №94, 16.05.1925, с.6

58. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11

59. Ш. И. Дорфзон "Эйнер фун Гольдфаденс эрште актёрн" ("Один из первых актёров Гольдфадена"), "Литерарише блетер", №77, Варшава, 1925

60. Б. Калиш "Ву из гевен ун ви hот аойсгезен дос лембергер идиш театер ин ди эрште цайтн" (Зихройнес), "Тогблат", Львов, №94, 16.05.1925, с.6

61. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11

62. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.330

63. РГИА, СПб, ф.776, оп.26, д.35, л.75

64. Б. Калиш "Ву из гевен ун ви hот аойсгезен дос лембергер идиш театер ин ди эрште цайтн" (Зихройнес), "Тогблат", Львов, №94, 16.05.1925, с.6

65. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, с.802

66. Б. Калиш "Дос лембергер идишн театер бакумт а фестн есод" /Зихройнес/ ("Львовский еврейский театр получает прочную основу", воспоминания), "Тогблат", №108, 6.06.1925, с.6

67. «Палитник» –от слова «палип» (опухоль). Прозвище человека, обладавшего заметным физическим изъяном на лице.

68. Б. Калиш "Фун майн лебн, зихройнес" ("Из моей жизни", воспоминания), "Дер Тог", Нью-Йорк, 18.04.1925, с.9

69. Б. Калиш "Дос лембергер идишн театер бакумт а фестн есод" /Зихройнес/, "Тогблат", №108, 6.06.1925, с.6

70. M. Bulat «Teatr zydowski w swietle “Izraelity”, w latach 1883-1905», “Pamiętnik Teatralny”, Warszawa, №№1-4, 1992, s.84.

71. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.207

72. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, сс.5309, 5312

73. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, сс.719-720

74. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.273

75. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.2214

76. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.5044

77. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, сс.852-854

78. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.2139

79. А. Фишзон «Записки еврейского антрепренёра», «Театр и искусство», Приложение XII, CПб, 1913, стр.15, 16. Яков Спиваковский - драматург, актёр, театральный антрепренёр, 1852-1919.

"Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, сс.1528-1535

80. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.2140

81. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.273

82. Я. Шацки "Гольдфаденс брив цум Шолем Алейхемен фун 28.12.1889" ("Письмо Гольдфадена к Шолом Алейхему, 28.12.1889"), "Гольдфаден бух", Нью-Йорк, 1926, с.31

83. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.319

84. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1963, т.4, с.2425

85. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.1850

86. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес" ("Моя жизнь", воспоминания), "Дер Тог", Нью-Йорк, 2.05.1925, с.9

87. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 16.05.1925, с.11

88. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.19

89. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 20.05.1925, с.5

90. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.112

91. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.2141

92. Б. Горин "Ди гишихте фун идишн театер", Нью-Йорк, 1918, т.2, с.145

93. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.122

94. Й. Турков "Фарлошене штерн" ("Погасшие звёзды"), т.1, Буэнос-Айрес, 1953, с.242

95. The Central Archiwes for the History of the Jewish People (CAHJP), Jerusalem, PL/451

96. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.122

97. Ignacy Susser «Kilka słów o żargonie i teatrze żydowskim», «Ojczyzna», Lwów, Nr.12, ss.245-246; Nr.14, ss.111-112; Nr.15, ss.119-120; №16, s.129

98. Бар Кохба (сын звезды, иврит) - руководитель еврейского восстания в Иудее против Римской империи в 132-135 гг. н. э.

99. Я. Шацки "Дер идишер театер ин Лемберг ин 1890 ун 1897", ("Еврейский театр во Львове в 1890 и 1897 гг."), "Архив фар дер гешихте фун идишн театер ун драме" ("Архив истории еврейского театра и драмы"), Вильно - Нью-Йорк, 1930, т.1, сс.299-301

100. M. Bulat «Teatr żydowski w świetlie ”Izraelity”», «Pamiętnik teatralny», Warszawa, n'r.1-4 (161-164), 1992, ss. 117, 120-121

101. Я. Шацки "Дер идишер театер ин Лемберг ин 1890 ун 1897", "Архив фар дер гешихте фун идишн театер ун драме", Вильно-Нью Йорк, 1930, т.1, сс.299-301

102. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.4964

103. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 2.05.1925, с.9

104. Bronisław Czarnik „Korzeniowski i teatr Lwowski (1822-1844)”, Lwów, 1896, ss.62-63

105. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.437

106. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 2.05.1925, с.9

107. Я. Шацки "Дер идишер театер ин Лемберг ин 1890 ун 1897", "Архив фар дер гешихте фун идишн театер ун драме", Вильно-Нью Йорк, 1930, т.1, сс.299-301

108. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.4965

109. Там же. В 1905 году пьеса «Дора или миллионер-попрашайка», была издана во Львове.

110. Шолом-Алейхем "Ди блондзенде штерн", Варшава, 1913, с.71

111. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1963, т.4, с.2425

112. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.4965

113. K. Ostaszewski-Barański „Lwów w cyfrach”, „Miasto Lwów w okresie samorządu, 1870-1895”, Lwów, 1896, s.582

114. Й. Турков "Фарлошене штерн" ("Погасшие звёзды"), т.1, Буэнос-Айрес, 1953, с.238

115. А. Фишзон «Записки еврейского антрепренёра», приложение к «Театр и искусство», XII, 1913, с.20

116. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, сс.319-320

117. Там же

118. "Гольдфаден-бух", Л. Кришталь "Авраhaм Гольдфаден мит 35 йор цурик" /Лойт онгешпрех мит дем шойшпилер Калмэн Ювелир/ ("Авраам Гольдфаден 35 лет назад", из интервью с актёром Кальманом Ювелиром), Нью-Йорк, 1926, с.36

119. Ш. Призамент "Идиш театер ин Лемберг", "Идишер театер ин Эйропе цвишн бейде вельт милхомес" ("Еврейский театр во Львове", "Еврейский театр в Европе между мировыми войнами"), Нью-Йорк, 1968, с.286

120. Й. Турков "Фарлошене штерн", т.1, Буэнос-Айрес, 1953, с.236; "Гольдфаден-бух", Л. Кришталь "Авраhaм Гольдфаден мит 35 йор цурик", лойт онгешпрех мит дем шойшпилер Калмэн Ювелир, Нью-Йорк, 1926, с.36; «Львів», туристичний путівник, Львів, 1999, с.262

121. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 23.05.1925, с.11

122. Leo Fall, Wikipedia, http://pl.wikipedia.org/wiki/Leo Fall

123. "Гольдфаден бух", "Театер-штык", Нью-Йорк, 1926, с.83

124. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, сс.1580-1581

125. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.273

126. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.682

127. "Гольдфаден бух", "Театер-штык", Нью-Йорк, 1926, с.83

128. Там же. Второе название данной пьесы «Ло тахмод» («Не возжелай», иврит).

129. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.1838

130. Н. Ойслендер, У. Финкель "А. Гольдфаден", Минск, 1926; "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.321

131. "Лексикон фун идишн театер", Мехико-сити, 1969, т.6, с.5090

132. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.362

133. Я. Ботошански "Нох дер фарштелунг" ("После представления"), Буэнос-Айрес, 1926; "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.321

134. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 27.05.1925, с.5

135. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.273

136. "Лексикон фун идишн театер", Варшава, 1934, т.2, с.958

137. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1959, т.3, с.1850

138. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 23.05.1925, с.11

139. А. Фишзон «Записки еврейского антрепренёра», приложение к «Театр и искусство», С.-Петербург, 1913, ХIII, с.13

140. По утверждению современников А. Гольдфаден был сладкоежкой и мог за вечер выпить более 10-ти стаканов чая; Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 23.05.1925, с.11

141. Л. Дрейкурс "Брив фун Галицие" (Письмо из Галиции"), "Литерарише блетер", Варшава, 1924, с.5

142. "Гольдфаден-бух", Л. Кришталь "Авраhaм Гольдфаден мит 35 йор цурик", Нью-Йорк, 1926, сс.35-36

143. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.323

144. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 27.05.1925, с.5

145. Ш. Перльмутер "Идише драматургн ун театер композиторн", Нью-Йорк, 1952, с.177

146. Б. Горин "Ди гишихте фун идишн театер", Нью-Йорк, 1918, т.2, с.146

147. "Гольдфаден-бух", Л. Кришталь "Авраhaм Гольдфаден мит 35 йор цурик", Нью-Йорк, 1926, с.36

148. "Гольдфаден бух", "Театер-штык", Нью-Йорк, 1926, сс.83-84

149. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, «Chwila», N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11; Księga adresowa m. Lwowa, Lwów, 1914, s.559; Еврейская энциклопедия, т.V, c.502, СПб, 1909-12

150. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 3.06.1925, с.7

151. Б. Калиш "Майн лебн, зихройнес", "Дер Тог", Нью-Йорк, 6.06.1925, с.9

152. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.525

153. З. Турков "Ди ибергерисене ткуфе" ("Разорванная эпоха"), Буэнос-Айрес, 1961, с.120

154. "Гольдфаден-бух", Л. Кришталь "Авраhaм Гольдфаден мит 35 йор цурик", Нью-Йорк, 1926, сс.37-38

155. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, с.324

156. L. Weinstock „50-lecie teatru żydowskiego we Lwowie”, „Chwila”, N7200, Lwów, 8.04.1939, s.11

157. Р. А. Бройдес "Дос идишер театер" ("Еврейский театер"), "Идишер фолькс календар", Львов, 1896, сс.82-97

158. А. Гольдфаден "Идише национале гедихте", заамт эйнер фарреде фун А. Бройдес ("Еврейская национальная поэзия", с пространным вступлением А. Бройдеса), Краков, 1898, 38 с.

159. "Лексикон фун идишн театер", Нью-Йорк, 1932, т.1, сс.115-116

160. H. Menkes, “Judisches Theater in Galizien”, “Algemeine Zeitung des Judentums”, Leipzig, 1893, s.576; Сервус – привет, венгерский. Распространенное приветствие в Галиции и в Закарпатье вплоть до конца ХХ-го века.

161. "Гольдфаден бух", Я. Местл "Гольдфаден алс традицие аф дер бине" (Гольдфаден, как сценическая традиция) Нью-Йорк, 1926, с.12

162. Там же

Источники информации на языке идиш:

אברהם גאלדפאדען:

"דער קאטער-איין לוסט שפיל אין איין אקט" געדרוקט צוזאמען מיט "דיא קאמישע חתונה פאן שמענדריק מיט די כלה", לעמבערג, 1875

"יודישע נאציאנאל געדיכטע", זאאמט איינער פאררעדע פון ר. א. ברודס, קראקויא, 1898

שלום עלכים:

"די בלונדזענדע שטערן", "די נייע וועלט", ווארשע, נר.94-124, 29.11.1909-23.04.1910

"די בלאנדזענדע שטערן", ווארשע, 1913

בערל בראדער, "שירי זמירה - דרייסיג הערלוכע בראדער לידער אין ריין יודיש לשון...", פרעסבורג, 1860

זלמן זילבערצווייג, "לעקסיקאן פון יידישן טעאטער", ניו-יארק-ווארשע-מעקסיקע סיטי, בב. 1-6, 1932-1969

זלמן רייזען:

"לעקסיקאן פון דער יידישער ליטעראטור, פרעסע און פילאלאגיע", ווילנע, 1928, בב.1-4

"די בראדער זינגער אין לעמבערג", "ארכיוו פאר דער געשיכטע פון יידישן טעאטער און דראמע", ווילנע-ניו-יארק, 1930, ב.1

ב. גארין, "די געשיכטע פון יידישן טעאטער", ניו-יארק, 1918, בב.1-2

שלום פערלמוטער:

"דער אנפאנג פון אידישן טעאטער", "אידישע וועלט", פילאדעלפיע, 18.04.1929

"דער זיידע פון יידישן טעאטער אין גאליציע", "דער טאג", ניו-יארק, 13.08.1939

"יידישע דראמאטורגן און טעאטער קאמפאזיטארן", ניו-יארק, 1952

שלמה פריזאמענט:

"בראדער-זינגער", ז. טורקאוו, "די בראדער-זינגער אין מאדערנעם יידישן טעאטער" (פארשרייבן), בוענאס-איירעס, 1960

"יידיש טעאטער אין לעמבערג", "יידישער טעאטער אין אייראפע צווישן ביידע וועלט-מלחמות", ניו-יארק, 286

יעקב שאצקי:

"גאלדפאדען–בוך", ניו-יארק, 1926. קאפיטלען:

"גאלדפאדענס קורצע אויטאביאגראפיע",."גאלדפאדנ'ס שאפן - רשימה פון טעאטער-שטיק", "גאלדפאדענס בריוו צום שלום עליכמן" פון 20.12.1889

ל. קרישטאל, "אברהם גאלדפאדען מיט 35 יאר צוריק", לויט אנגעשפרעך מיט דעם שוישפילער קלמן יואוועליר

י. מעסטל, "גאלדפאדען אלס טראדיציע אף דער בינע"

"דער יידישער טעאטער אין לעמבערג אין 1890 און 1897", "ארכיוו פאר דער געשיכטע פון יידישן טעאטער און דראמע", ווילנע-ניו יארק, 1930, ב.1

בערטע קאליש

זכרונות אין "טאגבלאט", לעמבערג:

"א קאפיטעל זכרונות וועגן ענטשטעהן פונ'ם לעמבערגער יודישען טעאטער", 7.05.1925, ז.6

"וואו איז געווען און ווי האט אויסגעזעהן דאס לעמבערגער יודיש טעאטער", ", 16.05.1925, ז.6

"דאס לעמבערגער יודישען טעאטער באקומט א פעסטן יסוד", 6.06.1925, ז.6

זכרונות "פון מיין לעבן" אין "דער טאג", ניו-יארק, 18.04.1925-6.06.1925

יונה'ש טורקאוו, "פארלאשענע שטערן", , בוענאס-איירעס, 1953, בב.1-2

ישראל אשענדארף "ס. מ. גימפל'ס טעאטער אין לעמבערג", "געדענק בוך גאליציע", בוענאס-איירעס, 1964

יצחק שיפער, "די בראדער-זינגער", "בערל בראדער", דער מארגען, לעמבערג, נ'ר.129, 2.04.1927, זז.5-6

ב. צעגראווסקי, "דער לעצטער מאגיקאנער פון די בראדער-זינגער", "היינט", ווארשע, 28.12.1930

שמואל יעקב דארפזאן (הארענדארף) "איינער פון גאלדפאדענס ערשטע אקטיארן", "ליטערארישע בלעטער", נ'ר.77, ווארשע, 1925

זיגמונט טורקאוו, "די איבערגעריסענע תקופה", בוענאס-איירעס, 1961

נחום אויסלענדער, אורי פינקעל, "א. גאלדפאדען", מינסק, 1926

יעקב באטאשאנסקי, "נאך דער פארשטעלונג", בוענאס-איירעס, 1926

לעאן דרייקורס, "בריוו פון גאליציע", "ליטערארישע בלעטער", ווארשע, 1924, ז.5

ראובן אשר ברודס, "דאס יידישער טעאטער", "יידישער פאלקס-קאלענדאר", לעמבערג, 1896, זז.82-97