Педерация разбитых фонарей, или Менты-20

Убивайте убийц, 
ненавидьте ненавидящих, 
уничтожайте несущих уничтожение. 
Пол Андерсон. 


Пролог. 

Ну и морда у эмвэдэйчика Рушайло. Как сказал бы Гоголь, фу ты пропасть, какая морда у эмвэдэйчика Рушайло. Это ж надо было руководству страны охренеть настолько, чтобы держать на посту министра внутренних дел человека с эдакой-то физьономией. Особенно интересны брови, самым неописуемо грозным образом закрученные внтурь до самого кончика носа, придавая лупоглазенькому нашему генералиссимусу милиции восхитительно потешный вид. У меня на одной из садомазохистских порнокассет есть эпизод из цикла «Pain», где крутая бабуленция вся из себя в коже и железяках пытает жуткого доходягу, страдающего, по моим наблюдениям, атрофией нервных окончаний или чем-то в этом роде – в общем, не чувствует боли, хоть насмерть его запытай, – невероятно ценный кадр для садопорно. Так вот, этому жуткому доходяге гримёры перед съёмками явно постарались придать хоть сколько-нибудь пристойный вид – причесали, напомадили, выскребли из задницы вшей и закрутили брови вперёд чрезвычайно устрашающим образом, точно, как у Рушайло из МВД. Интересно, кто подготавливает к порносъёмкам министра Рушайло – сам или же в штате министерства внутренних дел Российской Педерации имеются специальные закручиватели бровей наподобие чесателей пяток у древних правителей и нынешних криминальных авторитетов? 
Наши менты, мать их! «Весёлые лица, револьвер жёлт, моя милиция меня бережёт». Уроды! 
Что меня злит больше всего – так это то, что нынешняя ублюдочная ментура смеет носить священную форму советской милиции, той самой, что нас действительно берегла – до сих пор при виде человека в милицейской форме я невольно испытываю тёплое чувство, и мне приходится сделать усилие и напомнить себе, что это – всего лишь форма, что под ней – ублюдок, а нашей родной советской милиции, которая (пусть в меру своего куцего разумения) всегда старалась отстоять справедливость, которая всегда стояла между нами и ими, сила которой была в связи с народом, которую искренне уважали и которой безоглядно верили люди, на помощь которой в смертельнейших ситуациях бросались все прохожие, этой милиции больше нет. Она умерла, оставив в наших душах горечь и боль утраты, как бывает всегда, когда умирают хорошие люди. В бывших союзных республиках хоть поступили честно – убив советскую милицию, создали буржуйскую полицию, разница между ними несомненна для всех, и светлый облик Охранителя остался в сознании людей незамутнённым. 
«Весёлые лица, револьвер жёлт». Эх-эх! 
Сейчас научные разработки в области изучения современной российской ментуры вызывают у любого серьёзного исследователя ощущение мистической жути – все без исключения наблюдаемые ментовские модели обладают абсолютно идентичными техническими и этико-интеллектуальными характеристиками отрицательного плана. Или, выражаясь проще и короче, все без исключения менты, попавшиеся мне на глаза за последние годы, были одинаковыми o тупыми ублюдками. Где их, интересно, таких находят, места что ли такие надо знать? Или, может, их где-то то ли паяют, то ли выводят методом селекции? Например, на юрфаке Башкирского университета или в так называемой (по старинке) «школе МВД», которая сейчас вроде как бы стала называться юридическим институтом? 
Каждая абитура в эти два вышеозначенных местечка удивительно походит на мясорубку – конкурсы огромнейшие, и чтобы поступить «слева», необходимо «откатить» автомобиль. И ведь «откатывают» – так им хочется стать ментами, крутить нам руки и мочить нас дубинками. Десять лет назад самые большие конкурсы были на экономический факультет БГУ, а теперь – вон куда, из банкиров – в держиморды, деградируют наши «дорогие россияне» просто-таки в темпах джайва. 


Руководящая и направляющая роль 
милиции в осуществлении свободы слова 
при приведении в исполнение достижений. 

Оп-ля! А вот и Рафаэль Диваев, министр внутренних дел Республики Башкортостан. Вон он, маленький, на экране моего кухонного телевизора гонит нам чего-то хриплым голосом. Министр, ставший министром в результате того, что прежнего министра убили. Убили, ну... то есть... я имею в виду именно это – убили. Убили совсем. Насмерть. Я, блин, конечно, не мисс Марпл, но зато я много о ней читал и тепреь я почти что она и, будучи ею, я просто зашибись как разбираюсь в некоторых азбучных истинах сыска. Мне известна, например, кроме всего прочего, такая азбучная истина – при выполнении расследования чрезвычайно важно установить мотив преступления, а это в свою очередь формулирует важнейший и первейший вопрос любого следствия – кому это выгодно? (Американский вариант – «Иди по следу денег»). Так кому была больше всех выгодна смерть предыдущего министра МВД Башкирии? Кто более всех выиграл от его смерти? Кто в результате убийства занял наконец-то вожделенное министерское кресло? Вот то-то. И будучи мисс Марпл, я имею в лице министра внутренних дел Республики Башкортостан Рафаэля Диваева подозреваемого №1. Подозреваемого в убийстве!
Это – Логика, а есть ещё и не Логика, а...так... теория Ломброзо, не признанная при его жизни, как и полагается гениальной теории. Да-да, та самая теория, утверждающая, что лицо человека – зеркало его души и биографии, что на лице, как на тёплом пластилине, оставляют свой след и навеки застывают все его желания, в том числе самые тайные, все события и поступки, благодаря чему по внешнему виду человека довольно легко определить, например, уголовного преступника (практическое подтверждение этой теории каждый миг осуществляет огромная армия вышибал, официанток, портье и даже российских шлюх, с одного взгляда безошибочно определяющих, приехал ли объект на машине или пришёл пешком). В свете этой теории Рафаэль Диваев – просто Джек-Потрошитель, харя – неописумая (о хриплом голосе я уже упоминал), со следами всех страстей, пороков и преступлений. Рушайло – он хотя бы, так сказать, хм-м-м-м... причёсан, а Диваеву и это явно ни к чему у себя-то дома, по виду он – бандюган бандюганом, такого ночью во сне увидишь – не проснёшься. В такой рылой по жизни всего два пути: либо в гоп-стопники, либо в министры внутренних дел (в связи со схожестью этих двух профессий), так что приходится признать, что этот человек – на своём месте. Говорит он, правда, красиво и интеллигентно, но кого сейчас этим в Педерации удивишь? У ворья это, кстати, ценится – умение гладко строить базар, так что и в этом плане Диваев соответствует образу рецидивиста. Чего уж удивляться, что именно в эпоху правления Диваева появилась в Уфе знаменитая ныне милицейская банда, та самая, члены которой пили человеческую кровь при принесении присяги. 
А уж имея таких подчинённых, такому крутому парню, как Рафаэль Диваев, ничего не стоило отыметь раком государственную телерадиокомпанию «Башкортостан». Это плёвым оказалось для него делом. 
Когда впервые открылся на башкирском телевидении чуть ли не независимый в ту пору «3-й канал», одной из лучших и самой популярной среди передач нового канала довольно быстро стал «Криминалный спектр», который вёл вполне толковый, умный, въедливый и ехидный тележурналист, ныне забытый настолько, что даже я не помню его имени. Башкирскую ментуру этот журналист в силу правильного понимания своих должностных обязанностей и своего общественного долга критиковал и высмеивал постоянно. Если бы предыдущий министр внутренних дел не был убит, возможно, программа процветала бы в прежнем виде и сегодня, но министра убили, освободив место для Рафаэля Диваева, и Рафаэль Диваев... забрал «Криминальный спектр» себе. Забрал, ну... то есть... я имею в виду именно это – забрал! Себе! Совсем! А ещё говорят, мол, у Березовского – ОРТ, у Гусинского – НТВ, так они хоть соблюли приличия – «честно» заплатили за телеканалы ворованными деньгами. Диваев же не сделал даже этого, бандиты, как известно , не платят, у проституток есть даже такой профессиональный термин – «субботник» – бесплатное сексуальное обслуживание бандитов. 
Теперь «Криминальный спектр» – кормушка пресс-службы МВД РБ и ведёт её «мент поганый» ( как он, по словам девочек с телевидения, сам себя называет) Руслан Шарафутдинов. Бывший ведущий был выброшен на улицу и растворился в потоке истории. 
Я уж не говорю о нашумевшей истории с бывшей газетой «Евразия-пресс», давно превратившейся в бесплатную (конечно, кто ж её за деньги-то покупать будет?) подтирку, разносимую по домам с непонятной целью и ухудшенным названием «Евразия». Раньше «Евразия-пресс» была вполне приличной боевой газетой, первой в Башкортостане поднявшей тему ссучивания ментов, причём, тему эту «Евразия-пресс» поднимала не абстрактно, а по конкретным фактам незаконных задержаний, избиений, подлогов, фабрикования уголовных дел против честных граждан и их убийств под видом самоубийств, несчастных случаев и загадочных исчезновений прямо из тёплых ментовских объятий с подробным и точным указанием фактов, паспортных данных и общественного положения как ментов-убийц, так и их жертв. Дальше было какое-то глухое мельтешение вокруг газеты, крысиный шорох, змеиный шелест, сучий шепоток и... газета исчезла вместе со всем творческим коллективом. Лишь через несколько лет оборзевшие и, как следствие, потерявшие осторожность менты случайно проморгали появление в прессе их же собственной ориентировки на бывшее руководство «Евразии-пресс», оказывается, находящееся все эти годы в педеральном розыске за стандартную при ментовском наезде херню – финансовое что-то: то ли сокрытие доходов (кто ж их сейчас не скрывает?), то ли ненадлежащее оформление сделок (печать, наверное, вверх ногами поставили), то ли... тьфу, не запомнил я, слишком уж противно было читать. 
Впрочем, в арсенале башкирских властей есть и методы попроще – моего давнего знакомого и коллегу Витю Шмакова, на протяжении последних лет мужественно выпускавшего практически в одиночку и без всякого прикрытия опозиционную газетку «Вместе», какие-то люди в штатском тривиально били, врываясь к нему прямо в дом. Били многократно и до полусмерти – он лежал в больнице. И ни о кого нет никаких сомнений, что эти самые пресловутые люди в штатском были либо ментами, либо их дружками из банд. Ибо никому другому не интересно ходить и бить зачем-то человека, только ментам – по начальственной команде «фас», сами же начальники обычно не занимаются мордобоем, зачем – когда есть карманная ментотня? И уж конечно, самые разнообразные люди в погончиках не забывали с самыми разнообразными проверками лазить по Вите, как блохи, и в конце концов добились своего – газета закрылась. Теперь осталась в Башкирии лишь одна оппозиционная газета – «Отечество», газета плохая, а потому тоже бесплатная, с шовинистическим душком, но зато с прикрытием – общественным объединением «Русь», за которым стоит Москва, так что на эту газету особо не наедешь и ногами не помашешь. И всё равно, редакция газеты, где я пару раз бывал, – натуральный дот, только пулемёта не хватает, с надписью на обратной стороне бронированной двери «Уходя, предупреди!» 
Зато своя собственная газетёночка башкирских ментов «Версия», когда-то созданная другим моим коллегой и учителем в журналистике Юрой Агровым, а ныне возглавляемая человеком, из рук которого я получил первое в своей жизни журналистское задание, Славой Колокольниковым, пестуется ментотнёй в лампасах и без оных, как экзотический цветок, и остаётся только удивляться, что газета, пестуемая настолько усердно и творимая журналистами с вполне приличной репутацией и огромным профессиональным опытом, настолько плоха. Она плоха – полностью. Не плоховата, а именно плоха – совсем!!! Сопли да вопли. Мерзость. Почему – я догадываюсь – потому что упомянутые журналисты с вполне приличной репутацией и огромным профессиональным опытом творят в своей газете грязное дело. Дело лжи и лизания интимных мест милиции, занимающейся сегодня уничтожением собственного народа, в первую очередь тех, кто не даёт народу ослепнуть и оглохнуть окончательно – честных и порядочных журналистов, и подкармливающей смутноориентированных ублюдков с перьями и гениталиями наперевес. 
Господи! Вот она – настоящая трагедия моего родного Башкортостана, вот она – его медленная смерть – ошеломляющая и противоестественная склонность башкирских умников-начальников выбрасывать на обочину (или убивать) умнейших, талантливейших, честнейших и благороднейших, пригревая на груди разномастную полуграмотную мразь, или, выражаясь научным языком, нарушение ленинско-сталинского принципа подбора, расстановки и воспитания кадров. Кадров, которые решали, решают и будут решать ВСЕ до скончания мира. Вот что (именно «что», а не «кто») убивает мою солнечную Башкирию – диваевы и прочие местные абрамовичи, а вовсе не какие-то там полумифические дохлозадые педеральные органы, которых у нас в Башкирии по жизни никто не видел, которых в случае необходимости приходится долго и упорно искать и которые не знают адресов собственных московских главков (говорят, на Лубянке где-то, а Лубянка – это, интересно, что – мост, улица, фонарь, аптека, лестница в небеса или, может, дорога в облака?). Впрочем, о педеральных агентах мы ещё поговорим ниже, а пока давайте пойдем в туалет и почитаем местную бульварную газетку «Два выходных». Совместим, так сказать, приятное с полезным. 
Оп-ля, заголовочек – «На страже порядка и законности» (они там, в пресс-службе МВД окончательно, что ли, тронулись – такие заголовки ставить на полном серьёзе, я-то, взглянув на заголовок, подумал – фельетон или пародия?) Ладно, читаем. Ага – с начала года изъято 160 кг. нарковеществ на сумму свыше (СВЫШЕ, Читатель) 40 млн. рублей (рублей, рублей, Читатель, не протирай глаза, не долларов, а рублей свыше 40 миллионов – ровно столько, сколько зарабатывают наркоторговцы примерно за пять секунд). Эге – возбуждено 400 уголовных дел, а зато зарегистрировано более 20 тысяч преступлений (а что ж остальные-то 19 тысяч 600 преступников – интервью, что ли, дают «Криминальному спектру», делясь богатым опытом?) Угу – изъято у преступников: 150 единиц огнестрельного и холодного оружия (особенно холодного, насколько мне известно, включая золотые кистени с шей и кастеты в виде перстней из благородных и полублагородных металлов), 27 гранат (странно, а наши пацаны в микрорайоне как гуляли с гранатами, так и гуляют), около (ОКОЛО, Читатель, около, а не свыше) 18 кг взрывчатых веществ, добытых незаконным путём (о взрывчатых веществах, добытых законным путём, в статейке ничего не говорится) и, хе-хе, матценностей на сумму свыше (СВЫШЕ!) 29 млн. рублей (РУБЛЕЙ, Читатель, это по сколько ж братки скинулись сыщикам на бедность – по рублю, что ли?). Ого – разоблачено 12 организованных преступных группировок (по принципу «три человека – уже группировка – больше трёх не собираться», во всяком случае, все группировки, насчитывающие более трёх человек, гудят по Уфе, как прежде, разве что Асянова, имеющего кличку «Асян», менты застукали со стволом в машине, но он явно выкрутился, судя по отсутствию хвастливых ментовских заявлений; что же касается отморозка Галимова, держащего крупнейший в Башкирии вещевой рынок, так его разоблачение главный педеральный агент по Башкирии Евтушенко вообще-то приписывает себе). Итого с начала года преступлений – на 5,8% больше, чем в прошлом году. Ну, спасибо, отцы родные. 
Ну, вот, почитали, теперь можно и побалдеть – сядем к телевизору, идиотически разлыбимся и счастливо вылупимся в экран на лицо с благородным выражением – лицо Руслана Шарафутдинова. Тэк-с-с, чего это он нам там по жизни гонит? Где-ка наша большая совковая вилка? 
Ага – поймали двух воришек, отобравших что-то у бабушки-старушки. Эге – выловили наркобарона с парочкой косячков. Угу – операция «Перехват» с обычным безрезультатным результатом. Ого – толпой в масках заломали троих вымогателей, которые... тоже в масках (или, наоборот, те их заломали, хрен разберёшь). А вот зашёл разговор и об убийстве в ночной дискотеке «Навигатор». (Проснулся, горе-репортёр, да этой «новости» уже лет пятьсот, о ней уже весь город успел узнать, забыть и опять вспомнить). Вывод ведущего – порядок в дискотеке обеспечивался не вневедомственной охраной МВД РБ, а какой-то другой охраной, потому и убийство. Оп-ля-а-а-а. Это ж охренеть можно – стандартнейший, хрестоматийнейший приём «крышующих» банд всего мира: предлагают защиту – в случае отказа громят и убивают – приходят вновь и говорят: «Если б мы вас «крышевали», этого бы не было». Опять выплывает вопрос «кому было выгодно это убийство?» И опять выясняется, что ментам. Что, опять совпадение? 
Но даже если убийство не было организовано самими ментами, сам факт рекламы «от убийства» отвратителен и бесчеловечен. И вообще, что это ещё, на хрен, за коммерческая структура при МВД – вневедомственная охрана, которая берёт деньги за... выполнение прямых должностных обязанностей милиционера? Мы для чего налоги платим (в том числе специальный налог на содержание милиции), если потом нам вновь приходится платить милиции уже непосредственно – за «крышу»? Гаити, да и только. 
Но им, ментам, до наших вопросов, проблем и заморочек нет никакого дела. Что им до респектабельности республики, что им до идеалов суверенитета и допропорядочности. Бандит , он и есть бандит – ему всегда плевать на человечество, плевать настолько, что сейчас менты просто, тупо, нагло и бесплатно гоняют рекламу собственной коммерческой службы на аннексированном телеканале, при этом там же открыто демонстрируя заодно и свои интимные отношения с местными уголовными авторитетами. Не веришь, Читатель? Я тоже долгое время не мог поверить. До тех пор, пока не увидел в телевизоре одного за другим двух известнейших лидеров крупнейших организованных преступных сообществ, людей, некогда стоявших у истоков бандитского рэкета в Уфе и захвативших наиболее «хлебные» территории города. Один, по фамилии Николаюк, давал интервью, имея, так сказать, лицо и будучи при галстуке (съемка была подготовлена пресс-службой МВД РБ и вышла в эфир в программе «Криминальный спектр»), второй, Щетина (не смейся, Читатель, это никакая не кличка, это фамилиё такое, говорящее), шёл получать государственную награду, сияя голливудской уыбкой под дружеские аплодисменты сшедшейся в государственном здании братвы. Братва братвой, а награда была вполне официальная, «за большой вклад в развитие башкирского бокса» или что-то в этом роде. Грамоту ему, что ли, тогда влупили или вымпел, сейчас уже не помню. 
В общем, прелестно. Криминализировавшись, ментовские структуры постарались в первую очередь устранить возможность того, что их неблаговидные дела станут известны общественности, а общественного мнения вот уже несколько столетий боятся даже диктаторы и короли. Мнение же это самое общественное, как по привычке, сохранившейся с советских времён, думали менты-начальники, формирует пресса. Её-то ментотня в генеральских ппогонах и постаралась прибрать к рукам в первую очередь, как прямо – в форме аннексии уже существующих СМИ («Криминальный спектр») или создания своих собственных слюняво-восторженных оных («Версия»), так и косвенно – в форме поддержания хороших взаимоотношений с газетёночками («Два выходных» и все, все, все), их шефредакторишками и журналисточками, о которых лучше всех высказались братья Вайнеры: «Девчушки-блядушки, изображающие из себя молодых художниц и начинающих поэтесс». А заодно, раз уже родная ментотня просит, журналисточки распускают сопли восторга и по поводу ментовских дружков из криминальных структур, предварительно покатавшись с ними в джипах (блин, чуть не написал «в санях») и оттянувшись в дорогих ресторанах и казино. Правда, пользуясь собственной фразеологьёй ментов, мы можем сейчас сказать господину Диваеву следующее: «Неувязочка получается, родной!» Ибо лживая проститучья пресса давно уже не формирует никакого общественного мнения, скорее наоборот – любое доброе слово, сказанное любой средствой массовой информации Республики Башкортостан о чём бы то ни было, инстинктивно воспринимается населением отрицательно и почему-то удивительно походит на анекдот. И результат сейчас прямо на морде лица – год назад бывшая газета «Ленинец», вскормлен которой и сформирован как журналист был когда-то и я, (в новые времена обозванная «Молодёжной газетой»), как о высочайшем достижении сообщила о том, что её тираж достиг рубежа в 30 тыс. экз. Когда я работал в этой газете, тираж составлял 162 тысячи экземпляров, причём, – все номера, а не только субботний, в который все недельные номера сгребли ради тиража, превратив газету в еженедельник, ибо не секрет, что субботний номер расходится лучше – из-за телепрограмм и гороскопов. Впрочем, это выручило газету ненадолго – сегодня тираж вновь упал до 25 тыс и падает дальше, и дело вовсе не в том, что уволили бывшего главного редактора, в результате чего газета стала ещё бесхребетнее, а в главном – газета врёт и пускает слюни счастья, стоя раком перед всем начальством, и в особенности – ментовским и психиатрическим, да и не только перед начальством. А ведь это была последняя в Башкортостане русскоязычная газета, какое-то время сохранявшая признаки популярности (популярности как таковой у неё уже давно не было, а вот признаки популярности сохранялись, как остаточные двигательные рефлексы у трупов). Теперь же – всё, людям надоело слащавое враньё, а телепрограммы и гороскопы есть и в бесплатных газетах типа «Евразии». Скучно на этом свете, господа. Эх, до чего же, на хрен, скучно! 


Педерастия как высочайшее достижение 
теоретической и практической криминалистики 
Российского государства. 

Есть в психологии разведки и контрразведки такая простенькая аксиома – грамотная деза должна содержать в себе как можно больше правды. Иногда до 99% заряжаемой врагу информации, практически всё, соответствует действительному положению дел лишь для того, чтобы протолкнуть в этом потоке крохотный 1% дезинформации, ради которой и городится весь огород. И ни в коем случае нельзя отрицать очевидные факты – отрицая очевидное, выдаёшь себя с головой. Врать напропалую считается непрофессиональным, глупым, опасным, вредным и вредительским в любой серьёзной спецслужбе, неважно, частной или государственной. В свете этих требований нашего дорогого, горячо любимого гражданина начальника Рушайлу скоропостижно уволили бы в первый же день из любого дохлого «комка». Это ж надо так врать. Настолько по-тупому. 
Это я всё о том же, о скандале с Бабицким, в котором отсюда, с расстояния, из Башкортостана, сориентироваться намного легче, чем в самом его пекле. Тут все, кого я знаю, от безработных алкашей до докторов наук не испытывают никаких сомнений – то дерьмо, которое нам вкручивает по поводу Бабицкого российская ментура, является дерьмом до последней молекулы. 
Если отбросить благообразные побрякушки слов, из всего, что нам заряжает российская ментура через подстилочные СМИ, остаётся (присядь, Читатель) следующее: никто Бабицкого не бил, и никого там, в ментовках, тоже не били, и не было состороны «правоохранительных органов» никаких нарушений, и всё было в русле законности... Ха-ха-ха, хо-хо-хо, хе-хе-хе, ху-ху-ху, ну, менты, ну, козлы, ну, уроды, ну, мусора, ну, насмешили! Это ж рехнуться можно, что они нам вкручивают, – ангелоподобный лик мента, ой, держите меня, ой, я не могу! Да любой уфимский школьник знает, что менты бьют и истязают, причём, знает не понаслышке – лично меня, поймав с ножом в кармане, ментовка отметелила ногами, когда мне не исполнилось и двенадцати, при этом задрав сиреневую юбочку до самых верхних рубежей – юбочки у ментовок узенькие – ограничивают амплитуду пинка. До сих пор меня преследует крутой эротический сон – отпадная тёлка в милицейской форме с юбкой, задранной до лобка, с великолепными, туго обтянутыми нейлоном, обнажёнными в полный рост ногами. Ау, «Пентхауз», те где – тут такой сюжетец – дарю! 
Правда, враньё о неизбиении Бабицкого и прочих граждан Педерации и прочих стран имело для Бабицкого весьма положительное значение – я в лапоньку Бабицкого влюбился. У этого человека есть теперь огромнейшее достоинство – его не любят менты, и это достоинство Бабицкого настолько великолепно, что я, будь я девочкой, за одно это стал бы обязательно его. Да и красивенький он пацан, этот Бабицкий, губки особенно, ах! 
Что же касается сути самого заявления Бабицкого об избиениях и истязаниях, так такого рода заявлений поступает в разные места такая прорва, что государственные мужи давно уже не обращают на них внимания – бьют, дескать, так и пусть себе бьют. Попытки же произвести служебное расследование пару раз предпринимались, но результат всегда был один и тот же – менты уходили в полную отказку и оставались безнаказанными – им верили по привычке, сохранившейся ещё с советских времён, и теперь мы имеем закономерный результат, на который указал Бабицкий: «Истязания и избиения не были обусловлены даже обычными функциями допроса с пристрастием с целью выбивания информации, людей били и мучили, над людьми издевались просто ради садистского удовольствия». За дословность цитаты я не ручаюсь, но общий смысл был именно таков. И в этом – основная разница между рукоприкладством бывшей советской милиции и садизмом милиции нынешней: в советские времена людей в милиции тоже били, но сами побои имели, в основном, строго дозированный характер, были адэкватны совершённому правонарушению и были предпочтительны для самого наказуемого; лично я избившей меня милицейской тёлке, вообще-то говоря, благодарен до сих пор – она меня попинала и отпустила, а могла ведь и в специнтернат закатать без следствия, суда и адвоката в полном соответсвтии с законодательством и ничем не рискуя ( в то время с детьми-отморозками, ныне используемыми братвой для исполнения заказных убийств и остающимися в связи с недостижением возраста уголовной ответственности безнаказанными, не церемонились, и потому никакому откормленному до состояния классического маленького ублюдка детсадовцу в принципе не могла прийти в голову идея бросить в прохожего из окна пустую бутылку; в сталинские времена таких уродов расстреливали уже с двенадцати лет, и я начал по-настоящему восхищаться Сталиным, именно когда об этом узнал – всё-таки он был гений, предусмотревший каждую мелочь для того, чтобы люди были спокойны и счастливы, даже о детях-отморозках, сегодня по случаю демократии запросто терроризирующих целые города, не забыл; истинную серьёзность этой проблемы, вообще, по-моему за всю историю человечества понимали лишь двое – Сталин и Рэй Брэдбери, написавший на эту тему немало и в том числе такое: «Но разве у ребёнка нет стопроцентного алиби? Тысячелетия слепой человеческой веры защищают его»). 
Так что в советские времена было именно так – били, но за дело, – тоже, конечно, нехорошо, но избиваемый знал, за что его бьют и знал, что это – вместо следствия, суда, тюрьмы и зоны, (за случайную уличную драку вполне могли впаять года два, а кто из нас застрахован от случайной уличной драки?) И уж конечно, наказуемому хватало ума понимать, что совершив правонарушение и попавшись, надеяться быть отпущенным с миром, не понеся никакого наказания, означает впасть в олигофренический оптимизм. 
Будучи комсомольцем-дружинником, я однажды был свидетелем такой сцены – пьяный хулиган полез на мента в драку. Естественно, его выволокли в предбанник подальше от наших комсомольских глаз, хорошенько там навинтили и отправили на машине куда-то ещё, где ему, несомненно, добавили. Я задал тамошнему главному, лейтёхе, вопрос, будут ли они привлекать хулигана к уголовной ответственности по факту сопротивления, нападения на милиционера и т.п. Лейтёха лишь раздражённо отмахнулся и коротко ответил: «Не до него». А ведь срок тому хулигану светил приличный. Но советские милиционеры решили проблему, хоть и жёстко, но более гуманно, по-человечески. 
Сейчас же избиение ментами – садизм в чистом виде. Им, как правило, ничего не нужно от своей жертвы, они бьют, просто чтобы бить, чтобы удовлетворить свою болезненную страсть к страданиям и крови другого человека, к тёмному ощущению власти, и многие, я уверен, идут на работу в милицию именно за этим – не отсюда ли огромные конкурсы на юрфаки? 
Ну, а уж бить и пытать, чтобы что-то выведать, так это сейчас для мента святое дело – респектабельное и уважаемое, причём занимаются они теперь этим лишь из любви к искусству – вообще же, для грязной работы существуют почти штатные заплечных дел мастера – из тех, что сидят в камерах. Ментам и делать ничего не надо, нужно лишь посадить человека в общую камеру или пригрозить, что посадишь. Зачем? Да затем, что в камере, так называемой «пресс-хате», уголовники за чечевичную похлёбку подвергнут объект гораздо более скрупулёзным, методичным и вдохновенным истязаниям и издевательствам. Чего стоит один только термин «опустить», давно уже ставший в российской криминалистике официальным – даже давая интервью, официальные «правоохранительные» лица простодушно уверяют журналистов, что, например, «соседи Гусинского по камере – интеллигентные люди, один из них фальшивомонетчик, другой – тоже интеллигентный человек» (цените, мистер Гусинский, проявленный гуманизм – могли ведь вас и к неинтеллигентным людям посадить, где бы вас непременно трахнули, у них теперь содержание под стражей дифференцированное, это только в постановлении об аресте пишут однообразно, а сами внутренние нравы пенитенциарных заведений таят для следователей-умельцев просто-таки небывалые возможности и, возможно, именно по этой причине сохраняются по сей день). Нынешнему следователю достаточно сделать подозреваемому официальное предупреждение: «Не скажешь – загоню в петушатник, там тебя опустят». Данное официальное предупреждение запросто подхватывают СМИ и сообщают своей пастве, что гражданина имярек, буде он вздумает запираться дальше, посадят в камеру на предмет изнасилования уголовниками. И ведь сажают, и ведь насилуют, и ведь сведения, полученные в результате изнасилования, используются в суде, в том самом демократическом суде, который не принимает во внимание факты, полученные незаконным путём. Из чего следует, что спланированное и подготовленное сотрудниками милиции гомосексуальное изнасилование подсудимого представляет из себя совершенно законную следственную процедуру. Как там в процессуальных документах времён Святой Инквизиции: «Был подвергнут пытке огнём и железом, в результате коей признал себя виновным в тайных сношениях с дьяволом, колдовстве и оживлении мёртвых»? Интересно, а в нынешних следственных материалах пишут что-нибудь типа: «С целью получения достоверной информации по расследуемому делу по решению следственной бригады при наличии санкции прокурора, а также согласия и поддержки руководства РУВД, ГУВД, МВД, общественности и средств массовой информации был подвергнут групповому гомосексуальному изнасилованию в извращённой форме, совершённому с особой жестокостью и содержащему в себе признаки надругательства над личностью, в результате коих следственных мероприятий признал себя в виновным во всех инкриминируемых ему злодеяниях, как то: 1) циничном и противозаконном вдыхании общественного кислорода и выдыхании взамен социально опасного ядовитого газа**; 2) дерзком и вольнодумном увлажнении земли влагой своего организма перед президентским дворцом***»? Достиженьице что надо, я имею в виду достиженьице научной криминалистической мысли, особенно если учесть, что никаких других достижений вышеупомянутой научной криминалистической мысли в природе и пространстве не наблюдается, судя по уровню результативности бурной деятельности титанов отечественного сыска. 
Хотя нет, сейчас появилось новое достижение ментовской научной мысли Российской Педерации – человека, чем-то ментотне не показавшегося, например, вздумавшего обратиться за помощью в милицию, сдают пси-хи-хи-хиатрам, которые ему тут же втыкают подходящий психи-хи-хи-хиатрический дагноз и запаковывают в психи-хи-хи-хиатричку (хи-хи-хи, они что, и вправду верят, что таким способом можно решить проблему конфликта власти с народом? – нда-а-а, я всегда знал, что каждый пси-хи-хи-хиатр изрядно тронут и сдвинут – зачем только им из их же психушек иногда позволяют на волю выходить?). 
Сотрудники милиции уверены, что обращаться к ним за помощью может только сумасшедший, и следует признать, что в данном случае, Логика, вопреки обыкновению, находится на стороне ментов – действительно, надеяться на их помощь – это просто верх идиотизма. Для ментов же пси-хо-хо-ховариант более предпочтителен ещё и потому, что он гарантирует небывалую скромность и застенчивость доблестных журналюг, которые при одном только слове «психушка» тут же плотно зажимают себе глаза и уши. Тут сразу же напрашивается сравнение – когда забрали в ментуру Бабицкого, шум был на весь шарик, а о факте принудительной госпитализации журналиста «МК» Хинштейна со злорадством сообщил лишь Михаил Леонтьев. Интересно, прозвучал ли в прессе хоть один голос в защиту своего собрата? Если прозвучал, то я его не расслышал. И ещё интересно – что дальше было с Хинштейном? Если его при полном молчании, в условиях торжества демократии и свободы слова, в психушке угробили, то нам всем придётся тихо, тайно, скрытно, безмолвно и беззвучно, в самом нашем журналистском ливере бормотать новую Молитву Журналиста: «А был ли Хинштейн? Может, никакого Хинштейна и не было?», бормотать и бормотать до тех пор, пока... не придут и за нами (не зря же Михаил Леонтьев намекал насчёт тех, кто пока не госпитализирован). Бормотать, пока не придут за всеми нами, включая Михаила Леонтьева, ибо если чему-то нас учит История, так это тому, что дракон в первую очередь пожирает всегда собственных жополизов, тех, что поближе, в полном соответствии с биологическим законом максимальной экономичности. 
К счастью, сейчас писать заявления в милицию дураков нет, так что в психушку наших дорогих умников-соотечественников не сдадут, лишь обстригут, зарежут и трахнут в анальное отверстие (именно в такой очерёдности, поскольку склонность к сексуальным извращениям, по словам тех же пси-хи-хи-хи-хи-хиатров, обязательно прогрессирует). 
Если же кто-то мечтает остаться в неприкосновенности методом скрупулёзного соблюдения законов, то жизнь очень скоро развеет и эту его иллюзию, скорее уж наоборот, чтобы менты до тебя не добрались, лучше всего стать бандитом или вором, вот их-то ментотня точно никогда не тронет, нас же – законопослушных граждан, пожалуйста. 
Например, нужно найти повод проверить у гражданина документы, которые законопослушный гражданин (если он не является наученным горьким опытом гражданином кавказской национальности) естественно, с собой не носит. Какой повод? А вот такой – подойти и обвинить, например, в переходе проезжей части на жёлтый свет светофора. Дальше – простенько, документов нет, просим проследовать для установления личности. В камеру на двое суток. Для начала. 
Или ещё вариантик – оформить законопослушного, но почему-то неприятного гражданина свидетелем по чему-нибудь там, по прошлогоднему снегу или прошлогоднему убийству, например. На этом основании можно и повестку влупить, банально давя на психику. А там, на допросе, глядишь, можно зацепиться за какой-нибудь «отказ свидетеля давать показания», а за это, хотите верьте хотите нет в демократическом уголовном кодексе Педерации предусмотрен срок. А если зацепиться ни за что не удалось, тоже не беда – психиатры-то на что? Чем отличается кит от подводной лодки? Если скажете, что у кита есть усы, а у лодки нет, вам запишут, что вы не можете абстрагироваться, и – в психушку лет на пятьдесят. Если же вы скажете, что кит живой, а лодка железная, то запишут наоборот, не способен, мол, к конкретизации и аналитическому мышлению, и – опять в психушку. 
Не говоря уж об обычной шпане среди ваших соседей, с которыми у стандартных ментов, в основном, вышедших родом из именно такого «народа», как правило, прекрасные отношения. Они-то, соседи, и начнут давить вас примитивнейшими хулиганскими методами, зная, что ваше заявление в милицию с просьбой о помощи будет в лучшем случае использовано в качестве подтирки, а в худшем – направлено психиатрам на предмет освидетельствования, и это, как сказал бы некий нобелевский лауреат, правильно, поскольку, как нам уже удалось выяснить, просить помощи у нынешних мусоров – просто верх сумасшествия. 
Именно такими способами уфимская ментотня пыталась давить лично меня, когда это эссе было в стадии разработки. Только вот документ у меня всегда при себе, при вручении мне повестки как свидетелю я тут же зарядил жалобы во все инстанции по факту преследования журналиста в связи с профессиональной деятельностью и поднял на ноги всех друзей и знакомых, а что касается гавнюков-психиатров, так они горячо и страстно мечтают со мной «поговорить» аж с 1980 года, когда я только начал в отношении них своё независимое журналистское расследование, и эта их горячая и страстная мечта, надеюсь, так и останется горячей и страстной мечтой, а если нет – что ж, умереть за правду можно и в психушке. Освидетельствовать же меня им не удастся, поскольку я знаю один секретик – принудительное психиатрическое освидетельствование, вообще-то говоря – нонсенс, оно невозможно в принципе. Ибо официальная психиатрия требует зарегистрировать какое-либо выражение психики человека, а заставить его выразить своё психическое состояние не так уж просто, если человек сопротивляется всерьёз, молчит, ничего не рисует и не пишет. Это ведь геморрой можно диагностировать принудительно – созвать санитаров, уложить мордой вниз, содрать трусы и залезть языком в задницу. Душа же человеческая методам языкации не доступна. И не случайно все жертвы психиатров, с которыми я разговаривал, когда собирал материал на статью «Россия №6», утверждают одно и то же – что единственным способом эффективного сопротивления в психушке является именно молчание (там ведь даже головку не объявишь, поскольку не так уж трудно накормить человека насильно), там люди молчат, как сражаются – не на жизнь, а на смерть, и ничто не выводит психиатров из себя так, как молчание, поскольку молчание жертвы лишает их уверенности в себе и фактической базы, которую можно было бы предъявить какой-нибудь (чем чёрт ни шутит) внезапной проверке. Только молчать нужно полностью, не отвечая ни на какие вопросы – как там у Анны Зегерс в прекрасном романе о фашистской Германии «Седьмой крест»: «Он начнёт задавать вопросы, он начнёт с простейших вопросов. Он спросит у тебя день твоего рождения, и вот – ты уже выдал те звёзды, под которыми родился». 
Однако, если в случае со мной ментовские варианты не проканали, то это, вообще-то говоря, исключение, подтверждающее правило, а, к примеру, Марату Давидовичу Рамазанову, доктору физико-математических наук, профессору, председателю татарского общественного центра Республики Башкортостан, и теперь (можно смело его так назвать) политическому диссиденту, повезло гораздо меньше, его сумели-таки подвести под статью УК и воткнули ему два месяца «химии» по месту работы. И пусть вас не смущает факт отбытия срока наказания по месту работы, дело же не в месте отбытия, а в факте наличия приговора. Если ментотня сумеет подвести М.Д.Рамазанова под статью вторично, то этот самый профессор, доктор физико-математических наук, председатель татарского общественного центра и политический диссидент будет зарегистрирован в мусорских документах в качестве рецидивиста. А уж остальное – тело, так сказать, техники, беги доказывай, хренов прохвессор, что ты прохвессор, а не верблюд. А в качестве более эффективной меры разъяснительной политики башкирской мусорни по отношению к диссидентам они избили его шестнадцатилетнего сына. Причём, на сей раз не было никаких загадочных людей в штатском, как в случае с Витей Шмаковым, – Рамазанова-младшего просто, прямо, грубо, нагло и откровенно избил мент. Обычный участковый мент с их же участка, весь из себя в погонах, кантах, фуражках, значках, российских государственных флагах и двуглавых орлах, с классической ментовской папочкой под мышкой. Подошёл сзади, представляться не стал, а ударом в затылок сбил пацана на землю и забил ногами до полусмерти. Наказание? – да господь с вами, вы чё, бля, охренели, какое может быть наказание для мента в сподобившейся приобщиться России, это вам чё, бля, сталинизм. Пацан вышел из больницы, и это – конец истории. Пока. 


О сексуальной бодрости россоментосов. 
«Одним словом, при Путине Россия сосала, сосёт и будет сосать». 
Цитата из зарубежной статьи в программе «Однако», ОРТ. 

Помню, как десяток лет назад в Уфе с небывалой помпой пооткрывались новые подразделения милиции, названия которых сразу оказались у всех на слуху и долгое время служили источником кучи геройских сказочек для пацанов, названия эти носили просто непередаваемо устрашающий характер: «управление по борьбе с организованной преступностью» ( появившееся ещё до появления организованной преступности и, похоже, вызвавшее эту самую организованную преступность к жизни), «6-й отдел» (какая между ними разница, я так до сих пор и не понял), «педеральная служба контрразведки», «педеральная служба безопасности» (и здесь я не понимаю разницу), какой-то хренов СОБР (плагиаторы, мать их, переделали СМЕРШ в СОБР и выдали за своё) и прочая, и прочая, и прочая. Какое-то время эти свежеиспечённые подразделения (вернее, их названия) играли роль пугала для разнообразной местечковой братвы, затем стало непонятно, чем тамошние сыскари вообще по жизни занимаются в обычные (то есть не зарплатные) дни, затем вся эта ментотня подружилась с братвой и превратилась в ходячие анекдоты. И есть из-за чего – за десять лет существования эти новомодные подразделения не сделали практически ничего, разве что выловили бандочку изымателей приватизированных квартир и какого-то дистрофичного секс-маньяка, который вроде как бы уфимским детям чего-то там не того предлагал и дело которого, говорят, вроде как бы блистательно развалилось в суде. 
Хм-м-м-да-а-а, не развались это дело в суде, какая была бы для ментов реклама – надо же, поймали педофила, какая слава, какой почёт, какой общественный резонанс, цветы и сопли, папы и мамы с благодарственными слезами на глазах – ей-богу, если бы педофилов не существовало в природе, ментам их просто чрезвычайно необходимо было бы придумать... если они их, конечно, уже не придумали. Во всяком случае, за последние 20 лет в Башкирии запросто можно проследить закономерность – как только репутация и авторитет ментов начинают падать, сразу же, оп-ля, как по заказу ОРТ, откуда ни возьмись появляется маньяк-педофил, чтобы быстренько поднять рейтинг башкирских милиционеров. В середине 80-х, помню, (и это в самый разгар «засилья цензуры») вокруг какого-то полумифического хрена, якобы осуществлявшего развратные действия в отношении маленьких девочек, был поднят просто неимоверный гвалт, насоздавали отряды родителей, отряды общественности, отряды комсомольцев (а было ведь ещё и ЮД), отряды пионеров (это не считая ЮДМ), я тогда как раз работал в 39-й, полуэлитарной школе, и могу засвидетельствовать, что в школьном вестибюле было не протолкнуться – там всяких бдящих было больше, чем самих учащихся. 
Господи боже, да этих самых пресловутых маленьких девочек уфимская братва и ментотня среднего пошиба запросто пользует хором у себя на саунах и затем отправляет на улицу зарабатывать им, браткам и ментам, на жизнь. В Уфе, в огромном люмпенизированном районе с говорящим названием Черниковка, возле магазина «Орлёнок» постоянно работают знаменитые три сестры (бедный Чехов), одной их которых лет 15-16, другой – 13, третьей – 11. Одиннадцатилетняя проститутка – это как, «маленькая девочка» или «немаленькая девочка»? (вопрос из серии «сколько надо бананов, чтобы была куча?»). Да что 11-летняя девочка – мне как-то раз позвонил в дверь пацанёнок лет семи и на вопрос «кто там?» и звук взводимого курка мгновенно зарядил речугу о том, что он голоден, что ему холодно и одиноко и что его папа дома бьёт (кстати, грамотный текст, явно профессионал постарался, я бы на его месте и на такой случай составил примерно такой же). Обычным попрошайкой он быть не мог, потому что больше ни кому в доме не обращался, я проверял. 
Сама российская буржуазная действительность, сама российская буржуазная духовность, сам российский буржуазный менталитет, само государство российское растлевает и трахает наших детей, а вовсе не какой-то худосочный, запуганный до полусмерти, шарахающийся от каждого куста малоправдоподобный маньяк. Настоящий маньяк-педофил – это российское буржуазное государство, которому, как известно, не страшен ни серый волк,, ни ООН, ни Евросоюз, ни любые другие моральные заморочки (и даже «Нью-Йорк Таймс», утверждающая совершенно очевидную вещь – что первый транш МВФ был в Педерации разворован, подойди к зеркалу, Читатель, загляни себе в глаза и задай себе единственный вопрос «был ли разворован транш МВФ?» – вот именно, а отрицающие очевидное, как я уже упоминал, выдают себя с головой). И где же по всем этим поводам наша доблестная милиция, где наши доблестные педеральные агенты, уж не с братвой ли на саунах в обнимку? Смеёшься, Читатель? Зря. 

Несколько лет назад, когда моё журналистское расследование преступлений психиатрических служб было в самом разгаре, ко мне стекалась масса секретной, полусекретной и совсем не секретной медицинской информации, в том числе и непсихиатрического характера. Был среди этого потока информации, в частности, и такой биточек – четыре министра и одиннадцать глав администраций Республики Башкортостан (в том числе тогдашний мэр Уфы, недавно поощрённый должностью вице-премьера Фидус Ямалтдинов) были в тот момент больны сифилисом. Дорвались дядечки до сладенького. А дело-то это для них, бывших коммунистов, новое и непривычное, вот и потеряли осторожность – даже презервативами не пользовались. 
Вообще, среди нынешних хозяев жизни наблюдается какой-то патологический переизбыток совершенно дурной сексуальности – моральный кодекс строителя коммунизма рухнул, и на смену ему пришли животные инстинкты, как зараза, распространившиеся по Башкирии от братков, сексуальная озабоченность которых ни для кого не новость, у них даже наказания имеют какую-то жуткую, искажённую чувственность, насчёт гомосексуализма я уже говорил, а вот ещё биточек полусекретной медицинской информации – в 21-ю больницу в Уфе привезли крутого криминального авторитета, у которого имелся ножик в жопе. Ножик в жопе, ну... то есть... я имею в виду именно это – ножик! В жопе! Прямо, вот, это самое, – там! Кто-то с хирургической аккуратностью всунул ему клинок в задний проход и – насквозь, так, что острие вышло в нижней части живота. Почему именно ножик? Почему именно в жопу? Странные они, какие-то, братки, всё у них через задницу. Как выразился по другому поводу вайнеровский вор в законе Ручечник из «Эры милосердия», «вот такие, значит, у нас ндравы бывают». 
А менты-то, спрашивается, и педеральные агенты чем хуже воров, министров и глав адимнистраций, а? Нет, я считаю, что они ничем не хуже и каждый из них тоже заслужил свой кусочек ножика в задний проход. Сами менты и педеральные агенты с означенной точкой зрения полностью согласны. Во всяком случае, о сексприключениях ментов и педеральных агентов в саунах анекдотов тоже море. Анекдоты я не фиксирую. Я фиксирую факты, которые ко мне попали, в основном, из светкиной и ленкиной бригад. 
Светка была сутенёршей достаточно высокого для Уфы полёта. Лет пять назад именно её девочки обслуживали тёплые компании ментов, педеральных агентов, воров и бандитов по саунам. При этом сама Света, вышедшее из народа дитя семьи трудовой, от народа не отрывалась в своём начальственном положении, своей профессии не гнушалась и, при необходимости, честно, дисциплинированно и культурно работала с ментклиентами собственноротно, собственновульвно и собственнозадно. Эпизодов и эпизодиков, смешных и не очень, грустных и не вполне, трудовой деятельности светкиной бригады мне порассказали достаточно, но ничего в них особо интересного нет, ничего такого, что стоило бы твоего сиятельного внимания, Читатель. Обычная мура об идиотских развлечениях сексуально озабоченных придурков. Интересен был по тем временам сам факт, что сотрудники милиции, ФСБ и ещё какой-то «правоохранительной» дряни развлекались с девочками в компании (и по приглашению) тех самых личностей, которых они, вообще-то, по долгу службы и за зарплату, которую мы им платим, должны были ловить и сажать. Но менты и педеральные агенты предпочитали, помимо зарплаты, которую мы им платим, иметь ещё и кусочек тех денег, которые у нас же воруют и отбирают разномастные братки и которых им всё равно недостаточно для «изячной» жизни. А-а-а-а! Сколько им ни плати в виде зарплаты, взяток или девочек, а всё будет мало. Банальная, по современным понятиям, ситуация, все привыкли, никто не удивляется, вроде так и должно быть. 
Заслуживает твоего внимания, Читатель, печальный финал – Свету посадили. Без суда. Просто в тюрьму, избрав, так сказать, мерой пресечения содержание под стражей. Посадили те самые клиенты, в нежной компании которых она проводила ночи вместе со своими сотрудницами. За что в реальности посадили, неизвестно – то ли кого-то стал не устраивать уровень оказываемых ею услуг, то ли по возрасту (так сказать, по выслуге лет), то ли Света стала много знать, то ли просто по злобе, в русле стандартной ментовской гнусности. 
Признаюсь честно, Света вообще-то была жуткой стервой, и лично я её ненавидел, не будучи в этом вопросе сколько-нибудь оригинальным (один только её окрик «так, девочки, работаем!» с хлопанием в ладоши чего стоил). Но меня вся эта история по-человечески бесит. Бесит фактом надругательства над законом, над порядком, над правами и достоинством человеческой личности. Её просто зашвырнули в клетку, как надоевшего хомячка – отвратительно! В конце концов, «жуткая стерва» – это не преступление, нет такой статьи в уголовном кодексе Российской Педерации, и как бы я Свету ни ненавидел, я бы её не посадил, на такое только ментовская мразь способна. 
Через несколько лет после этой истории я случайно встретил девочку из бывшей светкиной бригады. «Как там Света?» – первым делом поинтересовался я. «Сидит». – был ответ. «А суд?» – спросил я. «Какой суд?» – не поняла девочка. 
Бедная глупенькая Света. Она-то всерьёз верила, что, со всем усердием обслуживая ментуру, устанавливает таким образом дружеские отношения, заводит нужные связи и обеспечивает «крышу» себе и своим девочкам. О, святая простота, святая наивность стареющей проститутки, тёртой тёлки, прошедшей огни и воды, которую, казалось бы, на мякине не проведёшь. Лохушка! Нашла, кому верить – ментам! 
Но свято место пусто не бывает, и освободившуюся после пресечения Светы экологическую нишу быстренько заняла Лена. Я даже фамилию знаю – Кузьмина, живёт (во всяком случае, жила) на проспекте Октября возле остановки «Спортивная» – конспираторша из неё никакая. Лена тоже сколотила бригаду, через бывших светкиных девочек вышла на тех же самых уродов, с которыми работала и Светка, и всё закрутилось по новой. Менты хотели хлеба и зрелищ, ментам хотелось «изячной» жизни, и с помощью Лены им это моглось. Цены, правда, Лена зарядила совсем другие – не менее ста баксов в час, неимоверная для Уфы цена, где привокзальную малолетку можно подснять рублей за тридцать, а сто рублей (рублей, а не долларов) – это уже считается почти беспредел, рассчитанный, в основном, на лохов, то есть на нас с вами. Некоторые из ментов и педеральных агентов даже заностальгировали по светкиным почти советским временам доступного и дешёвого товара. Но Лена в этом вопросе стояла насмерть, как выразилась одна из девочек, «если Лене сказать «можно я тебя поцелую в щёчку?», она скажет «5 долларов плюс НДС». Могу подтвердить – я с Леной как-то на самой заре её карьеры проститутки переночевал в одной постели (нет-нет, я – не «Про это», не надо хихикать, просто у меня в доме всего одна постель, и было совершенно некуда положить гостью, не в сраковину же), и в связи с наличием отсутствия проплаты установленного тарифа это была самая целомудренная ночь в моей жизни. 
А тем временем фискальные органы начали официальное уголовное преследование Лены Кузьминой и её бригады. За девочками было установлено наружное наблюдение, все телефоны поставили на прослушивание, во всех точках сексутех установили скрытые видеокамеры. Вскорости обвинительный материал, основанный на всей этой белиберде с видеокамерами, был готов. Но тут об этом случайно узнал один из ленкиных постоянных ментклиентов и, переговорив с коллегами, забрал у них материал, уговорил закрыть дело и отправился обмывать успешное окончание уговоров вместе с теми самыми следователями к тем самым подследственным. При себе они имели кассету с оперативными видеозаписями, имевшую на воспоследствовавшей банной веселинке просто оглушительный успех – девочки буквально вопили от восторга, видя в мониторе самих себя, сосущих ментовские члены, дающих ментам раком и не раком, обсуждающих с ментами актуальные проблемы современного неоницшеанства. 
И всё вновь пошло своим интимным порядком. Менты имели девочек. Девочки имели денежки. Лена, кроме денежек, имела авторитет. Когда в гости к уфимским менто-браткам приехал вор в законе откуда-то с Дальнего Востока, именно Лене, как основателю и руководителю серьёзного бизнеса, была доверена высокая честь лично осуществлять обслугу высокого милицейского гостя. Высокий гость тоже не ударил в грязь лицом – к нему, согласно строжайшему ленкиному приказу, девочки лезли особенно усердно, и в результате, он подозвал Лену и произнёс историческую фразу: «Слышь, Лен, вот тебе для каждой тёлки по сто долларов – только пусть от меня отстанут». Или ещё эпизодец, который лично мне нравится больше – один из сотрудников милиции, окосев, начал лезть к вору в законе, пуская слюни и называя его братом. В ответ на что высокий гость объяснил ему, что он ему партнёр (деловой), но никак не брат. Кстати, один мой вращающийся в данных кругах знакомый (но не друг и не брат, упаси, господи) объяснил мне, что вор в законе, согласно этому самому «закону», не имеет права развлекаться в компании с ментами. Из чего следует одно из двух: либо этот хрен не был в законе (что вряд ли, поскольку воровской мир – это деревня, где все всё друг о друге знают) , либо всеобщее разложение коснулось и воровской среды (что гораздо больше похоже на истину). Вот так. В законе, а с ментами пьёт. А ещё в законе. На нож! 
На нож и побыстрее, а то он надумал прикупить в Уфе квартирку и переехать сюда жить (город ему, вишь ли, понравился – культурный, говорит, мало шлюх и шантрапы), а нам это ну, совсем, полностью, совершенно ни к чему – у нас тут своей мрази хватает с избытком. 
Мента-то он, конечно, отбрил красиво, девочек отшил элегантно, и писать об этом приятно – картины получаются идиллические, а я так устал от мерзости. Но идиллические картиночки не превращают ублюдка-вора в мать-терезу и не закрывают главного – что милицейские и ФСБэшные руководители средней руки в компании воров и бандитов развлекаются с проститутками. Мерзость. И она, эта мерзость, по-прежнему здесь, в нашей жизни, и отвернуться от неё невозможно, как бы мы от неё ни устали. 
И опять же грустный финал – я на время выпустил сексуальные утехи стражей порядка из виду, и когда поинтересовался продолжением, узнал, что Лена, чем-то (или кем-то) до смерти напуганная, наглухо закрылась у себя дома за бронированной дверью и дозвониться к ней в дверь или по телефону может лишь кто-либо из узкого круга страшно далёких от народа доверенных лиц посредством целой системы условных знаков. Не-е-е-е, па-а-а-ацаны, с ментами, при-и-и-икинь, каши не сваришь, с ними связываться – себе дороже, как ни старайся, как ни соси, как ни давай раком и не раком, а всё равно попадёшь в беду. 
Вот, дорогой Читатель, я постарался отследить судьбы двух крутых сутенёрш, и судьбы обеих сложились в Российской Педерации фигово. А ещё говорят, что проституткам на Руси жить хорошо. Да никому на этой буржуйской Руси жить не хорошо, даже самим буржуям, это вам не Советский Союз с его удивительным, тёплым, невероятно комфортным чувством защищённости и безопасности, чувством, возможным лишь в стране, которую мы отдали ментам-страдальцам без боя. 
Так что Некрасов, как и полагается классику, актуален и сегодня. Увы! 


Проказник, который всегда с тобой. 

Ба, а что ж это мы забыли наших родных участковых и постовых ментов, тех самых, что нас имеют каждый день? А то о бандитских нутрях и журналисткой мастурбации (как в теле, так и в газетках) высшего руководства многих МВД, хороших и разных, поведали, о новейших научных достижениях в области сыска и эротико-моральном облике руководителей среднего звена органов, так сказать, педеральной безопасности и милиции рассказали, а менты-шестёрки и менты-подстилки, понимаешь, так и стоят один на один со своим ужасно симпатичным негроидным фаллоимитатором, лишённые нашего с вами внимания. А ведь они этого внимания достойны не меньше, так что это дело необходимо просто срочно поправить. 
Мне слегка даже жаль, что из нашего микрорайона-спальника Сипайлово, что под горой в Уфе, из Сипайловского отделения милиции РУВД Октябрьского района г. Уфы убрали колоритнейшую фигуру – мента по фамилии Мамедов. Огромный, усатый, черный, толстый азер-мент был главным персонажем просто невероятного количества сплетен и анекдотов. Моя соседка по этажу Ольга Смагина ( в то время она ещё была нашей) рассказывала мне, умирая от смеха: «Сегодня у Мамедова была. Он достал из стола пачку денег и похвастался: «Во, глянь, взятку принесли». А уж о том, что половина сипайловских баб была им в сугубо кавказском духе оприходована прямо на служебном столе, вскорости перестали даже упоминать – это уже стало банальнейшей и неотъемлейшей частью сипайловской жизни – быть трахнутой Мамедовым. Когда Мамедов стал привлекать к себе излишнее даже по меркам уфимской ментуры внимание, его перевели куда-то в сельский район (бедные селяне). Работница прокуратуры Октябрьского района г. Уфы именно тогда сказала мне следующую фразу: «Если б в каждый район – да по мамедову, был бы у нас порядок» – естественно – какая баба могла устоять перед сексапильностью душки Мамедова 
А что в село его задвинули, не имеет, на мой взгляд, никакого смысла – дело ведь не в Мамедове, а он, как ни крути, будучи ментом-ублюдком, был, по крайней мере, колоритен, нынешие же сипайловские менты – те же ублюдки, но без всякого колорита. Ублюдки, подвизающиеся на поприще стандартного бандитского рэкета.
Я как-то поинтересовался у торгашки Светланы из 8-й квартиры нашего дома, держащей по всему городу сеть мелких торговых точек, сколько ей приходится отдавать вымогателям. Ответ был таким: «Вообще-то, в день 300 рублей с точки плюс ментам, но с меня ребята по дружбе берут вдвое меньше – по 150 с точки, и плюс я плачу ментам». «То есть как это – платишь ментам?» – вытаращился я на неё. И она, не поняв эмоциональной семантики вопроса, простодушно объяснила: «По-разному: то деньгами, то товаром, то ещё как-нибудь». Света, говоря мне всё это, даже не проявила никакого возмущения – настолько всё это было для неё привычным и естественным. И, как объяснила мне она же, вообще-то полагается платить конкретным ментам-авторитетам (типа Мамедова), но ментотня помельче тоже тянет свою копеечку – то проверку затеют, чтобы от них откупилсь, то по-простому возьмут то да сё и уйдут, не расплатившись, а то и по-наглому – наберут то да сё и скажут: «Вечером придёшь в опорный пункт – рассчитаемся». Ага, блин, щас разбежались торгаши в опорный пункт в поисках приключений. 
Ушат информации, вылитый мне на голову Светланой, был настолько ледяным, что я некоторое время испытывал жесточайшие сомнения. Однако эти сомнения после недолгих размышлений завершились следующим образом: женщину, в одиночку содержащую себя и взрослого сына (при этом оплачивая его учёбу в вузе), худо-бедно заработавшую себе на квартиру, машину, бельишко и золотишко, нельзя держать за дурочку, такие женщины, как сапёры, не имеют права на ошибку, и по этой причине никогда, в отличие от сапёров, не ошибаются, и уж конечно, женщины, как Светлана, проработавшие 20 лет в волчьей сфере низовой торговли, не склонны к галлюцинациям, фантазиям и бредням, это уж скорее прерогатива наших родных интеллигенточек. Так что информация, полученная от Светланы, не может не быть достоверной, и я ей верю – менты действительно берут – как элегантно выразилась авторша одного из телесюжетов, «берут деньгами, берут услугами, берут натурой». 
Это – Логика, а есть ещё и не Логика, а... Анджелочка Абдуллина, лейтенант милиции из РУВД Кировского района Уфы. Ей-то я и позвонил с целью проверки достоверности светиных слов, позвонил и выразил горячее желание подпоить её в гнусных целях похоти и разврата. Анджелочка над моей мечтательностью посмеялась, но быть мною подпоенной милостиво согласилась. И вскорости, злонамеренно, планомерно и целенаправленно доведя её до нужной кондиции, я задал вопрос о ментовских поборах с уличных торгашей. Анджела с искренним состраданием, как на безнадёжного оптимиста, посмотрела на меня хмельными распутными глазами и сказала: «Так в милицию на работу за этим и идут, ты что – не знал что ли?» Спасибо, милая Анджела, только зря ты в тот раз не принесла наручники и дубинку – было бы интересно. 
Тэк-с, а теперь попробуем перепроверить информацию ещё и у Лейлочки Агзамовой, бывшей гаишницы, а ныне – голосовой модели на радио и телевидении – почти коллега, не может же она мне не дать, чего бы я ни попросил. Лейлочка – девочка гораздо более осторожная, и к тому же – бывшая подчинённая Рафаэля Диваева, а это обязывает, и кроме того, к моменту заданного вопроса временно не была пьяна (поторопился я с вопросом – надо было попоить её ещё немножко) , так что выразилась она гораздо аккуратнее: «Вообще-то в ГАИ я гребла деньги лопатой». 
Но это всё слова, а вот и фактик, произошедший у меня на глазах, – у нас во дворе стала принимать бутылки семья Александровых, тех, что из дома по Королёва, 29, со второго этажа 1-го подъезда. Многодетная, кстати, семья, и все три сына, до этого занимавшихся преимущественно тем, что безобразничали по всей округе, родителям старательно помогали. Лейтенант Камалетдинов, наш тогдашний участковый, заявил, что ящики для бутылок задевают краешком травку и согнал Александровых с места. Согнал совсем, а не на пару сантиметров в сторону, где уже была не травка, а зауряднейший пустырь. И я ещё не встречал человека, который хоть на секунду усомнился бы в том, что Александровы были изгнаны лишь потому, что не догадались дать лейтенанту Камалетдинову в лапу. 
А вот и эпизодик из моей личной биографии. Больше года назад в Уфе открыли отреставрированное и потому полностью сохранившее неописуемую сараеобразную уродливость здание под беспонтовым названием «Гостиный двор». Здание вроде как бы обладает умопомрачительной художественной и исторической ценностью, и его неооткрытие освятила вся руководящая кодла Республики Башкортостан, после чего у уфимцев и гостей столицы появилась возможность за один час лицезреть в «Гостином дворе» столько уголовных физиономий, сколько во всём остальном городе не встретишь за год. Туда-то я и припорол однажды скучной глухой ночью. В пивнуху с вполне соответствующим данному ублюдочному местечку названием «Под мухой». Вернувшись от стойки бара к столику, я обнаружил, что моя спутница стоит, а наши места заняты. Оказывается за эти пару секунд успел появиться какой-то хрен с двумя блядями и сказал моей спутнице дословно следующее: «Слышь, здесь я буду сидеть, а ну-ка иди отсюда». «Тэк-с,– подумал я, усаживая девушку за другой столик, – ну-ка глянем, кто такой, возможно, я его знаю». И я направился через мгновенно притихшую забегаловку к бывшему нашему столику. «Простите, вы не скажете, который час?», – культурно спросил я с официантским полупоклоном. Браток качнулся назад. Потом он качнулся вперёд. А я, глядя на одутловатую, несмотря на молодость, хару братка-подстилки, осознал две вещи: во-первых, я этого козла сроду не видел, а во-вторых, настоящей драки он сроду не нюхал, разве что пинал кого-то в компании десятка таких, как он сам. Правда, с ним две бабы (при планировании драки, Читатель, ни в коем случае не исключай из расчётов женщину – эта ошибка может оказаться роковой). И тут я вспомнил, что моя спутница, послушно освободившая ему место, каратистка, причём, каратистка, достигшая серьёзного уровня, если судить по тому, что ничего о своих достижениях не говорит, и по тому, что постаралась избежать столкновения. Прелестно, значит – расклад в нашу пользу. И только я хотел сказать: «Э, слышь, сколько время, козёл, ты чё, глухой что ли, бля?», как обе его спутницы одновременно взглянули на часы и любезно сообщили мне время. Ага, время детское, а ну-ка вмажем ещё по кружечке, и я пошёл обратно. Тем временем одна из блядей явно поняла, что ей всего этого дерьма не надо, и исчезла из нашей жизни на веки вечные. Вторая, однако, явно вознамерилась получить от жизни всё прямо здесь и прямо сейчас и упрямо продолжала сидеть рядом с братком. Браток ёрзал и нервничал, и затем вдруг сорвался с места. Он выбежал из пивнушки, было мельтешение за дверью, быстрый шёпот, и... в пивнушку влетел мент. И тут же целеустремлённо направился ко мне. «Ну, давай, – думал я,глядя в оловянные глаза, похабно уставившееся на меня, и чувствуя, как ненависть тяжёлой тёплой ртутью растекается по моему телу, – Давай, мусор, дай мне повод, только повод, это всё, что я прошу, дай мне только повод, чтобы мои друзья-юристы размазали тебя в жидкое дерьмо в ближайшем райсуде, ну, давай, начинай, потребуй документы, ударь меня дубинкой, давай же, давай». Когда и этот сержант навсегда исчез из нашей жизни, браток вернулся на место уже с совсем другим выражением лица. Уходя, я подошёл и сплюнул ему под ноги, но это было уже излишним, было ясно, что базар окончен и что он не вякнет, даже если я встану на его стол и помочусь в кружку, придавая вкуса самому плохому в мире пиву, именуемому «Балтика». 
Затем я рассказал эту историю своему бывшему ученику по 37-й школе Жене Сазонову, ныне ставшему охранником в «Гостином дворе». Все ли менты в тошниловке куплены братками-дешёвками, это я хотел знать. И Женя крайне осторожно высказался в том духе, что менты там ленивые и их не дозовёшся, даже когда злоумышленник уложен мордой вниз. (Господи, сговорились они с Лейлой, что ли, увиливать от прямых ответов?) 
После этого я уже смирился с принципиальной возможностью взяточничества и вымогательства милиции, и дополнительно поступающая информация уже воспринималась мной гораздо легче. Один узбек рассказал мне, например, такое – прибыв на уфимский железнодорожный вокзал, он направился со своими большими сумками через тоннель к автобусной остановке. Пока он прошёл тоннель, его тормознули три патруля подряд, и каждому патрулю пришлось отстегнуть по сто рублей. Итого: 300 рублей за 300 метров, по рублю за каждый метр; если бы он пролетел эти 300 метров на самолёте в салоне класса «Люкс», ему и то обошлось бы дешевле. Вот так, а вы говорите – общественная безопасность и борьба с терроризмом, да в этих больших сумках можно было пронести чёртову прорву гексагена или пластиковой взрывчатки, только патрулям плати. 300 рублей – это ведь для нас с вами много, а для серьёзного террориста такие деньги – тьфу! Интересненький напрашивается вывод – имея деньги, пройти-проехать без досмотра с целой кучей бомб в кармане настолько легко, что давно можно было бы организовать лунный ландшафт по всей Педерации, а взрывов нет – так, может, никаких террористов не существует и никогда не существовало. А что касается тех взрывов – зададимся ещё раз вопросом «кому это выгодно?» Кто больше всех из-за этих взрывов выиграл, наполучав ассигнований, полномочий и поощрений? И опять напрашивается ответ – ментам и педеральным агентам это было выгодно, кому же ещё? Эх, мать вашу! 
Это Логика, а есть ведь еще и таблица умножения, в которой, как жопой ни крути, а дважды два всё равно даст тот же результат. Может, именно поэтому как-то очень незаметно исчез из телевизора безбородый «Салман Радуев». А уж сколько нас уверяли, что это именно он, не с меньшим усердием, чем когда уверяли, что ему крышка и что даже могила (ещё одна, очередная, которая его уж точно исправит, есть). Уверяли, уверяли, а таблица умножения не изменилась. Возможно, они надеялись, что мы не знаем таблицу умножения или не читали медицинское заключение по результатам обследования данного экземпляра. За всех не поручусь, но лично я медицинское заключение читал. Где чёрным по белому сказано, что пластик в голове «Салмана Радуева» имеется лишь в области носа и что он адэкватен (то есть психически здоров. Р.Я.). Па-а-а-азвольте, но разве не Рушайло, Геннадий Селезнёв и Аслан Масхадов, взявшись за руки в лучших традициях дружбы народов, верещали на весь мир, что у Салмана Радуева половина головы из пластмассы и что он полоумный? (Вот и вся таблица умножения – умножаем два на два...). И, кстати, чего это голос «Салмана Радуева» ни разу не прозвучал ни в ментовском эфире, ни в ментовской записи? Уж не потому ли, что голос, акцент и интонации настоящего Салмана Радуева чрезвычайно специфичны и их практически невозможно подделать? 
Я уж не говорю о том, что безуспешно предлагавшийся нашему вниманию «Салман Радуев» убог и некрасив (что не забыл подчеркнуть сам сексбомба Педерации Вовочка Путин), настоящий же Радуев полон какой-то странноватого, дикого очарования. И как мужчина, и как солдат этот инвалид первой группы стоит всех милицейских и педеральных органов вместе взятых, хотя бы потому, что уже имеет кучу собственных могил – вот так рождаются тысячелетние легенды о героях революций и освободительных войн. 
Но ментам этого не втолкуешь – они всё ищут, как бы где чего хапнуть и как бы, наконец, вкрутить нам в уши какое-нибудь совершенно идиотическое дерьмо, противоречащее асолютно всему, даже таблице умножения. При этом кредит путинского доверия остаётся неограниченным, и гавнюкам в ментовской форме всё по-прежнему сходит с рук. Включая воровство, вымогательство и убийство. 
Кстати, Читатель, ты квартиру-то приватизировал? Лучше не надо, приватизированная квартира – слишком большой соблазн для кого угодно. Для ментов, например. В Уфе и Башкортостане это одно из приоритетных направлений милицейской работы – охота на граждан, проживающих в приватизированных квартирах с целью отъёма этих квартир, каковой бизнес менты постарались отобрать у братвы – вот вам и объяснение, почему новомодные милицейские подразделения с грозными названиями, обычно более всего озабоченные бессоницей в рабочее время (никак не могут уснуть за столом)**, с бандами квартирной ориентации разобрались довольно шустро – слишком уж изрядный кус, чтобы уступать его братве. Я, правда, поначалу, когда эту информацию мне впервые сообщили чрезвычайно ответственные, убелённые сединами люди, которые знают меня всю мою жизнь и которых я знаю всю мою жизнь, и которым доверяю больше, чем самому себе, и которые в любой момент готовы дать показания в суде, так вот поначалу я испытывал некоторое непонимание самой техники перерегистрации квартиры на сотрудника милиции после ликвидации или нейтрализации хозяина. Однако мой знакомый Фарит Мухамедьянов, с которым я поделился своими сомнениями, предположил, что методика используется чисто конкретно бандитская – шантаж и пытки, в результате чего гражданин морально ломается и подписывает все бумажки добровольно, после чего менты его устраняют долой с глаз электората. А и правда, зачем изобретать велосипед? 
Так что предположение Фарита, несомненно, имеет право на жизнь, тем более, что по поводу попыток жаловаться на незаконные действия милиции нам всё разъяснил эпизод с Бабицким. 
И мне тут же вспоминается, как минимум, один случай, в принципе, подтверждающий, что менты хоть, возможно, и люди как люди, но квартирный вопрос их испортил. Менты однажды зашли ко мне и повели себя как-то странно – по-женски, что ли – дело в том, что когда женщина хочет познакомиться с мужчиной поближе, она поступает так – приходит под надуманным предлогом (например, узнать время) и, получив своё (узнав, например, время) чего-то не хочет уходить, тянет резину, продолжает разговор, ёрзает, крутит головой, крутит задницей, задаёт дурацкие вопросы и т.п. Менты в тот раз повели себя именно так – зашли по поводу тухлого запаха на 9-м этаже, спрашивали, не помер ли там кто-нибудь, получив ответ «не знаю», чего-то не хотели уходить, тянули резину, продолжали разговор, ёрзали, крутили головами, крутили задницами, задавали дурацкие вопросы и т.п. Я, откровенно говоря, в тот момент грешным делом подумал, что они педики и что им от меня нужно этого самого, но поскольку к лозунгу «бей педиков – спасай расею» я отношусь иронически, то заострять тогда этот вопрос не стал. И лишь позже, узнав о квартирных интересах башкирской ментуры, понял, что этим ментам-педикам как раз на меня-то было глубоко плевать, а интересовала их квартира. (И как это они меня не попытались тогда на эту квартиру «рэкетнуть» – то-то бы я повеселился). 
А и в самом деле, чего ментам-то стесняться, если берут в Башкирии все, в том числе работники всех «правоохранительных» структур, включая судей, скоропостижно переставших быть народными и тут же (не без Логики) обрядившихся в клоунское балахоны. Например, судья (теперь уже бывший, наконец-то) Октябрьского районного суда г. Уфы Усков или Усов (даже его коллеги по суду так и не смогли толком запомнить его фамилию) стал знаменитым после того, как ему забашляла организованная группировка некоего Азизова Шагина Бахрамовича. Забашляла изрядно – 27 млн рублей чёрным (разумеется) налом с тем, чтобы судья то-или-Усков-то-ли-Усов с пониманием отнёсся к издержкам профессии квартирных воров под чутким руководством самого Азизова. Чего и сколько можно было купить на эти деньги в то время, я уже не помню, но зато хорошо помню, что цифра меня оглушила – в то время ещё никто не успел привыкнуть к огромным цифрам взяток. Судья то-ли-Усов-то-ли-Усков деньги взял и действительно отнёсся к ворью с пониманием – сроки они получили смехотворные, включая Азизова, от которого микрорайон отдохнул всего-то пару лет, после чего он вновь появился и вновь загадил микрорайон до самых крыш одним только фактом своего присутствия. Когда я только начинал копать под упомянутого почти безымянного судью, некоторые вечные посредники везде и между всеми мне мягко намекали: «А ты откуда знаешь, что эта информация вообще достоверна, может, тебя обманули с целью провокации – свидетелей же нет, почему ты сразу поверил?» Ну, во-первых, кто же при свидетелях взятки даёт? А во-вторых, поверил я не сразу, а лишь когда этот хренов то-ли-бык-то-ли-тур начал, не смущаясь, открыто отрабатывать полученные денежки: обстановка на судебных заседаниях была просто оглоушивающей – судья Усков-или-Усов совершенно открыто всеми силами старался отмазать сидящее на скамье подсудимых ворьё и, видя, что отмазка не вытанцовывается, потерял всякую осторожность и всякий стыд и начал с дикой злобой давить на свидетелей обвинения и потерпевших, то и дело начиная на них орать и угрожая обвинить в неуважении к суду – все участники процесса утверждают это в один голос (например, потерпевшие Телегины из кв. 55 по Королёва, 29/1 в Уфе, можешь с ними побеседовать, Читатель). Когда же огласили «приговор», уже и у самого последнего лоха не оставалось сомнений в том, что судья куплен. Потерпевшие пытались жаловаться куда-то выше – да хрен ли? Ты же понимаешь, Читатель. Конечно, чуть позже по причине чрезмерной огласки всей этой тухлятины судью то-ли-Ускова-то-ли-Усова с почётом задвинули в отставку, в каковой он в настоящее время и пребывает, вкушая плоды своей гнусности, но легче ли от этого всем тем, чья святая вера в справедливость суда, десятилетиями формировавшаяся в советскую эпоху, была обгажена в один миг? 
Вот так и живём: ворьё у нас ворует, менты нас рэкетируют, судьи их отмазывают, а нас сажают «за неуважение к суду» – до чего ж, блин, удобненькая для судей-ублюдков оказалась статейка, удобненькая для того, чтобы честного человека, который никаких преступлений не совершает, всё ж таки подловить. 
Возможно, кое-кто (не будем показывать пальцем) по-прежнему пребывает в гнилом болоте идеализма и свято верит, что и на ментов можно найти управу, например, посредством подачи официальной жалобы в отделение милиции по месту жительства? Ну-ну, попытайтесь, и менты быстренько постараются с вами разобраться – побегут по соседям в поисках компромата, по прежним местам работы, по «карманной» шпане, всегда готовой дать нужные показания, и, конечно же, по психи-хи-хи-хи-хи-хи-хиатрам. 
Когда некоего Рамиля Нуреева (все называют его Романом, Ромкой, адрес: Уфа, Королёва, 29/1-46) побили хулиганы на улице, местные менты начали бродить по дому и расспрашивать жильцов, не было ли у Ромки в квартире такого-то числа семейного скандала, имея в виду, что Ромку побила жена. Любопытная версия, особенно, если учесть, что Ромка всю жизнь прослужил в армии, прошёл Афган, имеет медали (которые я сам видел) и даже вроде бы орден (который он мне не показал, так что, возможно, нет никакого ордена) и достиг чина старшего прапорщика вовсе не посредством получения дипломчика. Да дело даже и не в Афгане, просто Ромка, вообще, в принципе, не производит впечатления человека, избиваемого собственной женой. Поди втолкуй это ментам, над которыми потом весь дом потешался целый месяц. 
Ладно, эта история – смешна, а ведь есть и история страшная: на первом этаже этого же дома, в 3-й квартире зверски убили одинокого старика, буквально искромсав ножом. В этом банальном по сегодняшним дням происшествии не было бы ничего необычного, если бы не один нюанс – я ещё за два года до убийства, по просьбе жильцов лично обратился к участковому ублюдку Камалетдинову и сообщил, что в 3-й квартире неспокойно, что необходимо к ней присмотреться. Участковый раздражённо сказал «ладно», нетерпеливо махнул рукой и срочно начал выяснять по соседям, не замечалось ли за мной где-нибудь как-нибудь чего-нибудь какого-нибудь. Проклятый урод – он мог предотвратить убийство, он мог спасти человеческую жизнь, если бы занимался своими прямыми обязанностями вместо сшибания денег с торгашей и собирания сплетен о заявителях. Интересно, как они оприходовали труп, как «самоубийство» или как «несчастный случай»? Лично я предлагаю версию несчастного случая, могу даже текст заключения составить – чистил, дескать, старикан картошку, поскользнулся на картофельной кожуре и упал прямо на нож, и так – одиннадцать раз. А если кто вякнет чего против, можно о нём сплетни подсобрать, чтобы не вякал. 
А уж если никто не вякает и заявления нет, а есть только труп, найденный черт-те где со следом единственного укола, то для ментов это вообще манна небесная – пишут «наркоман, передозировка» и сдают в архив. Да только труп оказался не чей-нибудь, а моего старого приятеля Рината Басареева, знаменитого (хотя и весьма, на мой взгляд, посредственного) актёра, а также администратора Молодёжного театра РБ, которого я знал пятнадцать лет и назвать которого наркоманом мог только мент. Господи, этот Ринат Басареев был классический, в понимании русских, башкир – хитрый, умный, расчётливый и пронырливый, которому лучше всего удавались роли Ходжи Насретдина и Дона Жуана, потому что играл он в них самого себя, и назвать его наркоманом – это самая несусветная глупость, какую только можно представить и какую могут породить только заплывшие жиром ментовские мозги. Какие, на хрен, наркотики, да он так и прожил жизнь, не приобретя ни одной дурной привычки, а уж если бы он был наркоманом, то во-первых, почему след от укола только один? а во-вторых, будьте уверены – Ринат Басареев никогда в жизни не ошибся бы в дозе. Впрочем, одна дурная привычка у него была – он доверчиво общался на короткой ноге с местным авторитетным ворьём, имеющим в кармане, как мы уже выяснили, прорву авторитетных ментов, что им весьма пригодилось, чтобы замять дело, когда они Рината убили. Именно так – они его убили. Была там какая-то история с автоаварией, Ринату делали какую-то тухлую предъяву, ставили на счётчик, ну и всякая прочая смехотворная белиберда. Смехотворная – потому что это был лишь повод для убийства, действительная же причина была в ином – в традиционной воровской зависти, злобе и неспособности выносить всё светлое. А о Ринате Басарееве на следующий день заплаканные и пьяные девочки с телевидения сказали именно так: «Он приносил с собой ощущение света». Да. Он приносил с собой ощущение света, а разве не в этом предназначение искусства? И я сейчас начинаю думать, что, возможно, он был вовсе не таким уж плохим актёром, каким я его считал все эти пятнадцать лет. Мархум***, Ринат. 


Эпилог. 

И всё-таки, несмотря ни на что, вырисовывается любопытный парадокс: казалось бы, хозяева плеснеподобно зацветшего на обломках СССР буржуинского царства, предусмотрели всё против своего заклятого врага – народа: и слежку, и клевету, и на самый крайний случай, если другие способы не срабатывают, психушку, а... спокойствия им нет. Они учли всё, да... не всё, и вновь, в который раз, как и все те, что были до них на протяжении всей миллионолетней истории человечества, забыли о маленьком нюансе, который называется «остервенение народа». Страна полумертва, могильщик капитала разобщён, частично куплен, частично уничтожен, народ трахнут и выброшен в грязь, никакой революцией пока что даже не пахнет, а буржуинам всё так же страшно жить, и им, и их фискалам – взрывы в судах, взрывы в ФСБ, взрывы и поджоги в зданиях ментур (в том числе в здании МВД РБ, с информацией о котором мой бесшабашный собутыльник, корреспондент татарского отделения радио «Свобода», умудрился выйти в эфир уже через час после начала возгорания, так что министр и сотрудники МВД узнали о пожаре в собственном здании благодаря радиостанции, вещающей из Европы). А поджог психоневрологического диспансера в г. Приморске Ленинградской области? В пожаре погибло 22 человека, 2 человека пропало без вести, и ни одно из российских средств массовой информации об этом случае даже не упомянуло. (Может, всё это – никакие не поджоги, а... так... возгорания? Если это так, то, значит, напрасно я не верю в бога.) Это еще никакая не революция, ещё воздух не наполнился запахом пороха и света, а у них под ногами уже загорелась земля. И нет для них спасения ни в бронежилетах в 40-градусную жару, ни в бронированных тарантайках. Остервенение народа. Ещё никогда ментов не ненавидели так люто, не били столь жестоко, и не убивали настолько часто, как сейчас, хоть всеми конечностями втянись в бронежилет, как черепаха. 
Пока что войну с ментами ведут, в основном, простые люди – те, кого стригут и режут, а мы, интеллигенты, стоим в стороне. Но это будет продолжаться недолго, ведь мы – народная интеллигенция и мы останемся с народом. Четверть века назад, когда советские милиционеры попали в угрожающее падение репутации и отчаянно нуждались в помощи, мы им эту помощь оказали, мы развернули агитацию в пользу милиционера во всех сферах нашей деятельности – сценаристы и режиссёры в кино и театрах, писатели и поэты в литературе, преподаватели в вузах, учителя в школах, журналисты – везде, мы всем миром ставили на ноги милиционерский авторитет. И что – советская милиция умерла, появилась буржуинская ментотня, которая, пользуясь созданным нами для них авторитетом, захапала кучу полномочий, скорифанилась с ворьём – и сейчас ворьё нас грабит и убивает, а менты защищают их от нас. Великолепный результат! 
Но ничего непоправимого нет – братья интеллигенты, а ну-ка, дружно скинем их авторитет обратно в сточную канаву, из которой мы же когда-то его вытащили, а ну – все вместе, а ну-ка – взяли, э-э-э-э-эх-х-х р-р-р-раз! Режиссёры и сценаристы в кино и театрах, писатели и поэты в литературе, преподаватели в вузах, учителя в школах, журналисты – везде, возьмёмся за руки, друзья, и начнём скандировать, что мент – козёл, что «мусор» – мусор... И всё у нас получится, как всё у нас всегда получалось. По принципу Тараса Бульбы, мы их породили – мы их и убьём. За измену! 


*2,997925 10 м/сек. – скорость исчезновения света 
(Здесь и далее примечания автора). 
**Шутка из репертуара Аркадия Райкина. 
***Шутка из Леонида Соловьёва 
(не путать с Сергеем Соловьёвым), 
из его чудеснейшей «Повести о Ходже Насретдине», 
ныне при полном единодушии прогрессивной общественности 
сожжённой на костре антитюркской истерии. 
****Шутка Роберта А.Хайнлайна. 
*****Мархум – мусульманское обрядовое выражение, 
используемое при упоминании имени умершего, 
аналогично русскому «царствие ему небесное».