Как все неудачные дни, этот зимний понедельник тянулся бесконечно.
С утра Маша заехала за клиентами — они подыскивали двухкомнатную квартиру. Дама церемонно представилась, — Лидия Васильевна, — и села впереди, муж приветливо улыбнулся и с этого момента не умолкал всю дорогу, несмотря на донимавшую его одышку и непрерывное одёргивание жены: «Митя. Я тебя прошу». Сама она хранила молчание, с любопытством разглядывая мелькающий за окном довольно однообразный городской ландшафт. Они подъехали к окружённой сквером высотке, два здания которой были соединены стеклянной галереей.
— Этот комплекс очень популярен, поэтому здесь редко что-то продаётся, — сообщила Маша, — но буквально пару дней назад четыре квартиры вышли на продажу. Одна уже под контрактом.
— Ну-ну, — многозначительно произнесла Лидия Васильевна.
— И я говорю, интересно. Да, Лидочка? – обрадованно заметил Митя, заметно задыхаясь от собственной скороговорки.
«Везёт же некоторым иметь таких позитивных, восторженных мужей, — подумала Маша. — Только такие браки обречены на долголетие».
Супруги неспешно осматривали гостиные, спальни, кухни; в квартирах, откуда владельцы уже съехали, не задерживались, зато там, где ещё стояла мебель, разглядывали каждую мелочь. Добродушный Митя тщательно вглядывался в развешанные на стенах фотографии, комментировал чужие лица, пытался угадать возраст, профессии незнакомых ему людей. Лидию Васильевну больше интересовал дизайн жилья, его функциональные качества и вид за окном.
— Знаете, Мария, — сказала она, выйдя на огромную застеклённую лоджию, — я бы этого с позволения сказать, архитектора, засудила – как можно было спроектировать жилой дом в таком месте?! Посмотрите на эти уродливые сооружения напротив. Ну что это такое? Что за вид?
— Это госпиталь, а рядом — комплекс магазинов, в том числе супермаркет. Очень удобно — десять минут прогулочным шагом.
— И что, от этой близости вид становится привлекательнее? Единственное, что может украсить эти безвкусные строения — снег. Кстати, ночью обещали метель. Ну ладно, идёмте дальше. Посмотрим, что ещё вы нам приготовили.
— Лидия Васильевна, у нас ещё три квартиры, но уже в другом районе. Вы намекните, какая из тех, что вы посмотрели, хоть как-то отвечает вашему вкусу? — медовым голосом спросила Маша. — Мне проще будет понять, что именно вы ищете.
— Вопрос справедливый. Я вам так скажу: пока из трёх квартир мне, несмотря на удручающий пейзаж за окном, больше всего импонирует эта. Но! Нас совершенно не устраивает размер встроенного шкафа. Посмотрите сами — сюда не влезут чемоданы.
— Какие чемоданы?
— Импортные. Привезённые из Союза, — дама посмотрела на Машу с неприязненной жалостью. — Вы знаете, по какому блату мы их достали и сколько заплатили? Так что, теперь прикажете отправить их на помойку, подарить или запихать в эту несуразную кладовку?
— Лидонька, это когда-а было, — пробасил Митя, игриво подмигнув Маше поверх головы своей супруги.
— Ну что ж, поедемте, — Лидия Васильевна нехотя направилась к выходу. На её миловидном интеллигентном лице легко читалось разочарование по поводу неудавшейся дискуссии.
Интуиция подсказывала Маше, что эти клиенты пока не готовы к покупке просто потому, что не решили для себя, что именно им нужно и нужно ли вообще. Тем не менее, она не отказалась от запланированных просмотров и к трём часам дня честно отработала смену экскурсоводом и агентом по продаже недвижимости.
Погода портилась: резко похолодало; с белоголовых гор наплывали облака цвета асфальта.
Лидия Васильевна увлечённо рассказывала о своей молодости, о том, как сорок пять лет назад Митя позвал её замуж, о дочери — директоре крупного финансового объединения, которую безгранично уважают коллеги. Маша согласно кивала, изредка разбавляя монолог междометиями, и мечтала о чашке горячего кофе с булочкой.
— Как вы смотрите на то, чтобы посидеть в кафе? Тут недалеко. Перекусим, согреемся, а заодно обсудим сегодняшние варианты. Потом отвезу вас домой. Вечером я посмотрю, что ещё вышло на продажу, и позвоню. Договоримся на завтра. Вы с утра свободны?
— М-м-м, знаете, Машенька, завтра не получится, — несколько смущённо сказала Лидия Васильевна, рассеянно поглядывая в окно. — О, кстати, симпатичный двухэтажный теремок, крыша такая зелёненькая с резными карнизами, балкончиком, и видите, он продаётся. Интересно взглянуть, какой там дворик.
За спиной раздалось покашливание.
— Всё в порядке? — спросила Маша, глянув на Митю в водительское зеркало.
— Не беспокойтесь, — мгновенно отреагировала супруга, — с ним всё в ажуре. С вами, Машенька, было занимательно, и мы бы с удовольствием продолжили наше знакомство, но, к сожалению, завтра уезжаем. Точнее, улетаем.
Она помедлила и, встретив недоуменный взгляд Маши, продолжила: «Мы здесь в гостях, приехали на свадьбу племянницы, а сегодня рабочий день, понимаете? Дома — никого, а нам-то скучно, не стану же я борщи на чужой кухне варить. Вот решили ваш город рассмотреть подробнее, изнутри, так сказать».
Маша молчала.
— Мы вам благодарны, — виновато прогундосил Митя, — вы замечательный риелтор.
Реакции не было, и это насторожило Лидию Васильевну; она заёрзала, слегка отодвинулась к окну. Маша сбросила скорость, потом остановила машину на парковке у какой-то невзрачной химчистки.
— Если вам, Маша, что-то здесь нужно, мы, конечно, подождём, несмотря на то, что вы делаете свои дела в рабочее время, — объявила дама, но, пожалуйста, не задерживайтесь. В такой холод машина остывает быстро — недолго и простудиться, в нашем-то возрасте.
Для убедительности она шмыгнула тщательно припудренным курносым носиком и дружелюбно улыбнулась: у неё были очень красивые, чётко очерченные губы, которые не портили ни вертикальные морщинки в уголках, ни маленькая бородавка на изящном подбородке.
— Мне здесь ничего не надо, — пресным голосом сообщила Маша, — но дальше вы поедете сами: за углом остановка автобуса. Если предпочитаете такси, напротив — гостиница. Попросите, вам вызовут.
— Вы с ума сошли, — вспыхнула Лидия Васильевна: её васильковые иконописные глаза потемнели от возмущения. — Да я на вас такую рекламацию напишу, что навсегда останетесь безработной. И ещё за вашу безответственность и наплевательское отношение к людям под суд пойдёте.
Маше не хотелось спорить и что-то доказывать; зная себя, она понимала, что непременно расплачется, что её дрожащий голос выдаст обиду, которую эти люди воспримут как слабость. Чтобы справиться с подступившими слезами и дрожью оскорбления, она глубоко вздохнула, как бы давая понять, насколько огорчена сложившейся ситуацией и непонятливостью клиентов, затем выключила зажигание и сказала:
— Мы с вами никаких бумаг о сотрудничестве не подписывали, хотя надо было это сделать ещё до того, как вы сели в мою машину. Но вы бы ничего не подписали, верно?
— В вашу машину! Да если бы вы были успешным риелтором, ездили бы на Мерседесе, а не зачуханной Тойоте, — возмутился Митя.
— Тем более, — устало согласилась Маша. — В такси вам будет более комфортно, хоть и не бесплатно. Всего хорошего.
Одна за другой демонстративно громко хлопнули дверцы машины. Положив дрожащие пальцы на руль, Маша провожала взглядом недавних попутчиков: Митя обречённо плёлся позади супруги. Вот он открыл рот, что-то крикнул, махнул рукой, пытаясь обратить на себя внимание, но Лидия Васильевна уже повернула за угол, к автобусной остановке.
«Ну, слава богу, — на сегодня всё. Надо просто вычеркнуть этот отрезок из жизни и запить его крепким кофе».
По радио передавали прогноз погоды. Маша усилила громкость и чуть не пропустила звонок подруги. Синтия, недавно открывшая кофейню, приглашала заехать, попробовать новую выпечку.
— Ты далеко? Минут десять? Отлично. Жду. Не пожалеешь, — пропела она.
— Тут снег обещают, я хотела успеть домой, — засомневалась Маша, но на другом конце провода уже никого не было.
Полупустое кафе дышало теплом и уютом. Синтия сидела за угловым столиком, наблюдая за официанткой и парнем-баристой. Увидев подругу, она пошла ей навстречу.
— Боже мой! Мэри! Ты что такая пришибленная? И глаза… плакала, что ли?
— Нет, просто холодно и ветер. Но если честно, день не из удачных, — призналась Маша.
— Кристи, — Синтия позвала официантку, — принеси, пожалуйста, порцию творожных булочек и два эспрессо. А ты рассказывай, что случилось.
— Да ничего особенного, — Маша не собиралась вдаваться в подробности, но, размякнув от тепла и горячего кофе, в деталях рассказала о супружеской паре бытовых жуликов, испортивших ей настроение на весь день, а главное, о том, как и почему ей пришло в голову высадить из машины пожилых людей.
— И в чём проблема? — не поняла Синтия. – Высадила и правильно сделала. *Users! Я бы с них ещё взяла плату за проезд, за бензин. Ты же не такси, не общественный транспорт. Наглость это.
— Согласна, наглость и хамство, — кивнула Маша, — но они в чужом городе, пожилые люди. У этого Мити одышка…, вдруг по дороге что-то случится?
— Митя! (Синтия произносила МитИя) Случится! Вот ты как Марта, моя знакомая учительница, всегда чувствуешь себя в чём-то виноватой. Это ваша русская ментальность, от которой надо избавляться. Не все люди заслуживают сочувствия. А представь, если бы они с тобой ещё неделю катались и голову морочили? Я не права?
— Права, но послевкусие осталось.
— Тебе не понравились булочки?
— Я не о булочках, — усмехнулась Маша, — просто не ожидала от себя такой реакции. Знаешь, в детстве, — мне было лет семь, — я видела ангела. Он пролетел за окном. Я прижалась щекой к стеклу, — хотела понять, куда он летит, но увидела только крылья — голубоватые прозрачные, в ярко-синем небе. Я очень хорошо помню — они двигались волнообразно, размеренно. Тем не менее, ангел почему-то удалялся так стремительно, словно от кого-то спасался. А может, спешил кому-то на помощь.
— Я тоже верю в ангелов, — понимающе кивнула Синтия. Ты же видела, у меня дома коллекция, — привожу из каждой поездки.
— Я всё ждала, когда же он прилетит на помощь мне, а не кому-то, и поняла, что никогда, и что скорее всего, тогда в детстве я видела не ангела, а птицу. Аиста, например. Хотя, откуда ему взяться в городе? Вкусные булочки, однако.
— Слушай, давай я отвлеку тебя от ангелов, детских снов и прочих грустных мыслей. Тут неподалёку домик продаётся — симпатичный такой, весёленький. Думаю, он подошёл бы под детский ресторанчик. Можешь показать?
— С зелёной крышей, резным карнизом и балкончиком?
— Точно.
— Лучше в другой раз, смотри, уже снег пошёл, а мне домой на другой конец города.
— Так это же в десяти минутах. Десять — на дорогу, десять — там. Прошу тебя, позвони в офис, возьми код и поедем. Подумай, какой смысл тебе опять сюда мотаться? Кроме того, если домик мне понравится внутри так же, как снаружи, если там уютный дворик, контракт завтра же и напишем. Тебе что, комиссионные не нужны? Полчаса погоды не сделает.
Полчаса неожиданно обернулись двумя. Уже темнело, а Маша с подругой всё ещё пытались загнать в дом собачек, вырвавшихся на волю в минуту, когда Синтия открыла дверь на веранду. Две весёлые дворняги, опьяневшие от бодрящего зимнего воздуха, гонялись за пляшущими на ветру, скрученными в трубочки прошлогодними листьями. Две женщины бегали по двору, присвистывая, причмокивая, заманивая обещаниями, попеременно задабривая и угрожая на русском и английском. Дворняжки звонко лаяли, ловили колкие снежинки мокрыми высунутыми языками и не собирались менять свободу на домашнее тепло.
— Давай оставим этих сволочей здесь, — предложила Синтия. — Вернутся хозяева — загонят их обратно.
— Даже не думай. Ночью собака чихнёт, а утром в офис придёт жалоба и повестка в суд за жестокое отношение к животным. Потом никаких комиссионных не хватит на штраф и адвоката.
— Посмотри, может в холодильнике найдётся кусок мяса или хотя бы сосиска. Приманим, потом положим на место? — предложила Синтия, шмыгая посиневшим носом. — А вообще-то, мне пора закрывать кафе. Я поеду. Ты уж прости, что так вышло. Вредная у тебя работа.
Она ушла, но через минуту снова появилась на веранде с воплем:
— Так! Быстро в дом!! Считаю…!
Маша вздрогнула от неожиданности, на секунду решив, что команда обращена к ней, и машинально сделала шаг назад. Собаки тоже повиновались: одна, — пегая с чёрной чёлкой, опустив голову, потрусила в дом, другая, — рыжая с отвисшими ушами, побежала следом.
— Всё, не благодари меня, — с замками, ключами ты уж тут сама как-нибудь. Завтра я тебе позвоню, обговорим условия. В принципе, мне всё понравилось, кроме загаженного собаками двора.
Виляя мохнатыми хвостами, дворняги проводили Машу до входной двери. Пальцы примерзали к циферблату кодового замка. Посветив фонариком, она набрала нужный код, защёлкнула коробочку с ключами и облегчённо вздохнула — теперь точно всё, — домой, спать.
Метель началась внезапно: плёточный порывистый ветер швырнул первые горсти снежной крупы в лобовое стекло. «Поеду по автостраде, — быстрее будет», — решила Маша, но, застряв в трафике на хорошие полчаса, свернула с шоссе на незнакомую улицу и почти наугад поехала по направлению к своему району. В темноте заснеженная дорога сливалась с обочиной. По обе стороны торчали хребты и крыши пустых домов, за ними — пустырь. «Новостройка, — поняла Маша, — потому ни одного фонаря. Надо вернуться на трассу». Машина заскользила вправо, дёрнулась и резко остановилась, застряв боковыми колёсами в рытвине. Вокруг стелилась беззвучная мгла. Свет фар ослепил выскочившего из ниоткуда зайца. Испугавшись, он метнулся в сторону, и теперь на снегу сидела его настороженная тень.
Маша вытащила из кошелька карточку автостраховки, набрала номер; ей ответили почти сразу, но разговор не получался:
— Где вы находитесь? — спросил простуженный женский голос.
— Я могу сказать, где именно съехала с автострады. Навигатор ничего не ловит, а указатели улиц заметены снегом, и вообще тут что-то строится и сложно понять, где улица, а где, собственно, дорога.
После многочисленных вопросов и уточнений, голос пообещал приехать в течение двух часов — плохие погодные условия и много аварий.
— Послушайте, — запаниковала Маша, — у меня четверть бака бензина. — Вы что, хотите найти мой замёрзший труп?
Голос оценил шутку:
— Не волнуйтесь, успеем. Старайтесь время от времени включать фары.
Прошёл час. Тень зайца сидела столбиком и шевелила ушами, похожими на длинные ангельские крылышки. «Чего он ждёт? — усмехнулась Маша. — Голодный, что ли? Так и быть, поделюсь человеческой едой».
Она швырнула в окно половину булочки, заботливо завёрнутой Синтией на дорожку. Тень зайца подпрыгнула и скрылась за холмиком.
Ветер немного успокоился, и теперь снег падал крупными комками, похожими на ватные гирлянды. Время от времени Маша включала дальний свет; недостроенные пустоглазые дома оставались так же безжизненны, как и кочковатая заснеженная дорога.
В очередной раз захотелось плакать, но было лень тратить оставшуюся энергию на слёзы. По радио сообщили о закрытии аэропорта на ближайшие сутки. «Ну вот, придётся Лидии Васильевне с Митей задержаться здесь и поскучать в гостях ещё немного, — не без злорадства подумала Маша. — А то, что собак удалось заманить в дом, — это хорошо».
Новости сменились музыкой; своим расплывчатым ритмом, монотонно струящейся кольцеобразной мелодией она нагоняла дрёму, и впервые за много лет Маша поймала себя на мысли о том, что ей не нужно и даже бессмысленно куда-то спешить, что, пусть вынужденно, но появилось время просто расслабиться и побыть с собой наедине. Потоком автомобилей цивилизация спешила по своим делам; открыв окно, можно было услышать доносившийся с автострады непрекращающийся шум её колёс. А здесь, за неуловимой гранью, отделяющей будничную суету от пространства одиночества и беспомощности, в крошечном клинышке лучей агонизирующих фар, ничего не происходило.
Поздний вечер уже ничем не отличался от глубокой ночи: остовы недостроенных жилищ, их ребристые стены и крыши, штабеля досок на бугристом склоне — всё оделось в белый саван и теперь выглядело гораздо наряднее, пригожее, чем полтора часа назад. Лидия Васильевна была права — снег облагораживает уродство.
Маша снова набрала дорожную службу — долбящие заверения автоответчика в том, что именно её звонок очень важен, чередовались с «Лунной сонатой». Задремав в ожидании человеческого голоса, Маша не сразу услышала сначала осторожный, а затем настойчивый стук. От неожиданности она выронила из рук телефон, потом опустила стекло, пробормотала замёрзшими губами:
«Наконец-то, — и уже громче добавила, — спасибо, что приехали. А я тут вам звоню».
— Мне? — Удивился снежный человек, с трудом подбирая английские слова. — У меня нет телефона.
— Как же вы связываетесь с вашей службой? — в свою очередь удивилась Маша.
— Службой? Я возвращался с работы, — ответил мужчина. — Вижу, машина засыпана снегом, а одна фара горит.
— Но вы же не уедете, правда? — попробовала пококетничать Маша, однако неожиданная для неё самой щенячья интонация постыдно выдала отчаяние и накопившиеся за день обиды.
Решив, что через окно разговаривать со спасителем неприлично, она поспешно открыла дверь, ступила в снег и тут же провалилась по щиколотку. Позже, рассказывая Синтии о своих злоключениях, Маша с мазохистским сарказмом описывала, как в набитых липким снегом туфлях, болоньевом пальто, с зачем-то прихваченной с сиденья фирменной сумкой в руке, она стояла на дороге, согревая слезами замёрзшие щёки, и просила работягу-мексиканца о помощи.
— Por supuesto, безусловно, — я попробую, — ответил мужчина, явно ошеломлённый импульсивной реакцией незнакомки. — Сядьте в машину, por favor.
Минут десять он возился, прицепляя трос своего трака к Тойоте, а когда вытащил машину из рытвины, предложил сопроводить Машу и действительно, ехал за ней до дома, ни разу не отстав и не потеряв из вида.
— Может, вы зайдёте, просто выпить горячего чая? — с притворной настойчивостью предложила она, когда машина уже стояла в гараже, а сама она, переминаясь с ноги на ногу, при этом ощущая, как в туфлях хлюпает вода, прощалась с незнакомцем.
— Мне домой надо, — жена ждёт, дети. У меня их пятеро, — ответил он.
В свете уличного фонаря Маша напоследок смогла разглядеть своего спасителя. Он был ниже её ростом, коренастый, большеголовый, с густыми бровями над тёмными глазами и густыми, слипшимися от тающего снега усами.
— Как вас зовут?
Незнакомец стряхнул с куртки снежную пудру, ткнул пальцем в прицепленный к нагрудному карману бэдж. Чуть наклонившись, Маша прочитала: Angel и снизу мелкими буквами — *City Construction CO.
— Анхель en Español, — мексиканец пожал Маше руку и пошёл к траку.
Маша никак не могла согреться: вытянувшись в ванне, лежала, зарывшись по самый подбородок в лавандовую пену. Потом, завернувшись в халат и плед, долго пила обжигающий чай с крепким вишнёвым ликёром.
Зазвонил телефон.
— Мария? Это Лидия Васильевна…
«Надо же, хочет извиниться, — изумилась Маша, — однако, я тоже хороша — можно было с ними не так резко, всё же люди пожилые…»
— Так вот, несмотря на вашу вчерашнюю возмутительную выходку, мы с Дмитрием Ивановичем готовы посмотреть тот славный домик с балкончиком и террасой. Возможно, наша дочь им заинтересуется в качестве инвестиции — у неё, знаете, недвижимость во многих штатах, и поскольку завтра улететь не удастся, мы готовы встретиться с вами утром, часиков в одиннадцать.
«Чёрт, хорошо, что я не успела покаяться вслух», — с облегчением подумала Маша.
— Лидия Васильевна, дорогая, к сожалению, я не смогу вам помочь — у меня завтра выходной. Думаю, вы легко найдёте другого агента в русской газете, — ответила она участливым, расслабленным после ванны и ликёра голосом и выключила телефон.
За окнами снова поднялась метель. Шёлковые шторы слегка шевелились от проникающих между рамой и стеклом струек морозного воздуха, и с каждым порывом ветра синие ангелы, рассыпанные по периметру ткани, мерно махали крыльями, не способные ни улететь, ни остановиться в своём статичном движении.
«Интересно, у настоящих ангелов лица человечьи или тоже птичьи?» — подумала Маша, глядя из-под слипающихся век на покачивающиеся шторы, но, споткнувшись об эту догадку, — уснула.
Март 2017
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2017-nomer6-zmaster/
