В ноябре 2013 года умер замечательный английский поэт, художник и музыковед Ян Эмберсон. Он был моим другом.
Ян родился в 1936 году в графстве Сассекс. В пятидесятые служил на флоте. На жизнь зарабатывал, будучи то садовником, то библиотекарем, иногда совмещал обе специальности. При жизни поэта было издано восемь книг, которые он проиллюстрировал сам. Некоторые из его стихотворений положены на классическую музыку. Многое написано классическим для современной англоязычной поэзии безрифменным неметрическим стихом. Мне удалось перевести лишь немногое из сборников «Послания с далеких берегов», «Естественный свет» и «Траурное кольцо». Для первого знакомства с поэтом хочу предложить читателю девять небольших стихотворений.
Борис Геллер
В стране, где правил тиран
В стране, где правил тиран,
молодой поэт писал прекрасные стихи.
Но однажды его подруга-революционерка сказала:
«И не стыдно тебе заниматься бумагомарательством
в то время как дети крестьян голодают?!»
Ну что ж, он перестал сочинять прекрасные стихи,
а крестьянские дети голодают до сих пор.
Поле.
Весна — торжественная нежность зелени —
хрупкая голубизна неба свежа.
Лето разбрасывает желтые пятна —
намечая устья рек, впадающих в море урожая.
Сентябрь — выгоревшая стерня, как перст,
указующий на приближение смерти.
Затем отблески пламени в промытых ветром сумерках:
Ощупью, во внезапно наступившей темноте.
А теперь перелезем через плетень на другое поле.
И снова зима
Ласточки в небе снуют с утра,
Алым окрашен закат.
Ловлю сквозь призму дневного сна
Глаз твоих темных взгляд.
Дуб трафаретом застыл, взглянуть —
— Листик один на древе,
Ты, как маяк, указуешь путь
надежде, вере
Что грусть, которую так не хочешь,
Покинет дом.
И ты отчаянья пейзаж растопишь
Груди теплом.
После вечера поэзии в Хебден Бридж
Метеориты c неба рвал поэт,
Они, срываясь, исчезали в небыль,
Слова, как призмы, преломляли свет
И радугой окрашивали небо.
Паб изрыгал дешевую попсу
И кожаные куртки едко прели,
Все сбились в безымянную толпу,
Как лодочки, пускаемые Шелли.
Сквозь грубый стих, и визг, и тарарам,
Сквозь скрежет, грохот, все исчадья ада,
Свет фонарей, идущих по холмам,
Встречается лоб в лоб со звездопадом.
Декабрьское утро
Сын фермера простуженною глоткой
Клянет декабрь и тяжкую работу,
И перистые облака линейкой нотною
Расчерчивают небо.
Грачи — причудливый крючок
И крыльев бахрома — рассеяны на синем.
Как будто бы их черные тела
Несут остатки праха,
И могут породить ту безысходность,
Которую приносит лишь зима.
Луна есть проявление всевышнего
Как и мы,
Луна есть проявление Всевышнего.
Все хорошее и плохое бежит по нашей крови.
Ты не доверяешь капиллярам,
Пронизывающим это дерево?
Ты не веришь Луне?
Не доверяешь Мне?
Ты был на вырубке,
Ты видел поваленное дерево.
Ты чувствуешь, что нужно
Прикрыть руками следы гвоздей?
Ты видел Луну обнаженной,
Сбежавшей от облака.
Она, как и мы,
Есть проявление Всевышнего.
Допустим
Допустим, только допустим, что ты была бы ты —
Но, как бы, не совсем ты, — а чуточку другая,
И что эта твоя несовершенность вдруг породила бы
Такие сильные страсти, которые бы мне сильно мешали.
Там, может, и всего-то каких-то полтона подстроить,
И ты стала бы такой же очаровательной и гармоничной, как прежде,
Но с моими поправками в твоей партитуре.
Допустим, допустим… Но все эти допущения кончаются
Пробуждением к суровой реальности,
Когда восходит холодное солнце правды,
В лучах которого я с безжалостной точность вижу,
Что ты — там, а я — здесь, и между нами пропасть,
Дна которой не видно, и которую никогда не перейти.
Дом, в котором жила моя любимая
Дом, в котором жила моя любимая,
Белеет в глубине долины.
Сейчас, когда я смотрю не него,
Мне чудится, будто вот-вот отворится дверь,
И она в который раз пойдет мне навстречу
По скошенной траве.
Но мир, в котором жила моя любимая,
Был столь непохож на мой!
Она вся была воплощенный темперамент,
Озорство и насмешка,
И пила мою любовь, как вино.
И настал момент, когда она опьянела,
И разбила бокал.
Боже, как бы мне хотелось не думать больше
О той чудной девушке, которая стоит сейчас
Босыми ногами на холодном, мокром песке,
На совсем другом берегу, и даже мечтать не смеет,
О том, чтобы прийти ко мне еще раз.
Озеро Мурланд
Холм — голова и торфяной настил,
Циклопа глаз, заполненный водою.
И нимбус на трапеции застыл,
Над вечною ареной цирковою.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2017-nomer6-emberson/
