Жара в Одессу всегда приходит неожиданно. Ещё вчера мы кутались в пальто и куртки и даже не думали менять сапоги на туфли, а уже сегодня днём вполне можем загорать под жаркими лучами солнца на террасе любимого кафе, напряжённо вспоминая, на каких полках лежат летняя одежда и обувь. Природа тоже просыпается внезапно, всячески делая вид, что никакой зимы в принципе не было. Куда-то торопливо ползут букашки, заливаются птицы, а на фруктовых деревьях в считанные дни расцветают волшебные белые или розовые цветы.
А потом наступают майские праздники, все едут на море, на дачи, жарят шашлыки – и считается, что лето прочно вошло в жизнь одесситов.
Одним из таких майских дней во дворе дома номер шесть по Воронцовскому переулку собралась уже известная нам компания.
Никита за год вытянулся и подрос, а русые волосы его стали ещё светлее. Он начал делать успехи в большом теннисе, тренер был им доволен и даже говорил о будущих соревнованиях. Родители купили ему велосипед, и он теперь ездил на нём по городу, глядя на пеших прохожих несколько свысока – в прямом и переносном смысле.
Женя, впечатлённый рассказом о Чёрном антикваре и пообщавшись с Костиком и Ильёй Соломоновичем, перешёл в художественную школу. Нельзя сказать, чтобы родители его были в восторге, но он настоял на своём и теперь пытался смотреть на окружающий мир «картинками» – представлял, что и как можно нарисовать.
Аркаша по-прежнему терзал скрипку в школе Столярского. Весной он становился ещё более рыжим, а на лице проступали веснушки. Ребята шутили, что для того, чтобы понять, какая пора года на дворе, не нужно смотреть в окно – достаточно посмотреть на Аркашу.
А вообще это были самые обычные одесские ребята, которые больше всего любят купаться в море, играть в футбол и сидеть в Интернете.
Дверь на террасе второго этажа открылась, и оттуда показалась табуретка.
– Илья Соломонович, здравствуйте! С праздником вас! – крикнул Женя.
– Спасибо, спасибо, – ответил Илья Соломонович, выходящий из двери. – Сейчас я к вам спущусь. Как ваши дела, ребята?
– Хорошо! Когда не нужно ходить в школу – это всегда хорошо, – пошутил Никита.
– Ну что ж, я вас понимаю, – сказал Илья Соломонович, спускаясь. – Когда-то и я так думал. До тех пор, пока к нам в школу не пришёл новый, совсем тогда ещё молодой учитель истории. После первых его уроков я уже был влюблён в историю, а со старших классов – в археологию.
– А как его звали? – спросил Аркаша.
– Учителя звали Александр Семёнович, – ответил Илья Соломонович, усаживаясь на табуретку рядом с ребятами. – Он был потомственным одесситом, прошёл всю войну, несколько раз горел в танке, и лицо его было обожжено. Но когда он начинал говорить, его лицо казалось самым прекрасным на свете. Он был влюблён в Одессу, и именно от него узнавали мы урок за уроком славную историю нашего края – от далёкого неогена до наших дней.
– Какого такого неогена? – выпалил Никита, и мальчишки дружно засмеялись.
Илья Соломонович улыбнулся:
– Вы, наверное, думаете, что неоген имеет отношение к генам или даже к неоновым лампам. Однако это вовсе не так. Неоген – это название одного из геологических периодов Земли.
– А что это такое? – пробормотал смущённо Никита.
– А это вот что такое. Геологический период – это промежуток времени, в течение которого отложился определённый слой геологических пород. Вы же знаете, что уголь, нефть и газ, которые сегодня добывают из-под земли, образовались пятьдесят миллионов лет назад?
– Нет, не знаем, – Никита смутился ещё больше.
– Ну так знайте. Это было в эпоху эоцена. А вот известняки, глина и сланцы, например, образовались в Юрском периоде. А мел – это легко запомнить, – образовался во время Мелового периода.
– В Юрском периоде? Я смотрел фильм «Парк Юрского периода»! – воскликнул Женя. – Про динозавров!
– Совершенно верно. А сам Юрский период был средним периодом мезозойской эры. К концу Мелового периода – последнего периода мезозойской эры, – динозавры вымерли. То была одна из эпох великого вымирания – вместе с ними вымерло множество семейств и морских, и сухопутных животных.
– Ничего себе! – охнул Аркаша.
– Да-да, таких великих вымираний ещё до появления человека было целых шесть. Во время великого пермского вымирания на нашей планете вообще исчезло девяносто пять процентов всех живых существ.
Ребята сидели молча, переваривая услышанное. Илья Соломонович помолчал немного и продолжил:
– Теперь вы понимаете, насколько хрупка жизнь?
– Понимаем… А сейчас у нас какой период? – спросил Женя.
– Мы с вами живём во времена четвертичного периода кайнозоя, последней геологической эры фанерозоя. Если быть точным – в эпоху голоцена.
– Илья Соломонович, как вы всё это запоминаете? – спросил удивлённо Аркаша. – Все эти названия?
– Это совсем несложно. Главное – искренний интерес и любознательность. И тогда любые факты об интересующем тебя предмете запоминаются играючи, сами собой. Кстати, голоцен начался всего двенадцать тысяч лет назад. А сам кайнозой – шестьдесят шесть миллионов лет назад.
– Ого! И что, ваш учитель истории рассказывал вам о том, что было в Одессе шестьдесят шесть миллионов лет назад? – спросил поражённо Никита.
– Ну конечно же, нет! – засмеялся Илья Соломонович. – Никакой Одессы тогда, разумеется, не было, а на месте нашего города плескался огромный океан Тетис. Постепенно он начал распадаться на части. Наше Чёрное море – часть бывшего огромного океана. Каспийское, кстати, тоже. И даже восточная часть Средиземного моря. В период неогена активно образовывались горы, и площадь суши значительно увеличилась. А в эпоху динозавров на той территории, где мы сейчас с вами живём, плавали плезиозавры и их предшественники – ихтиозавры и мозазавры. Их скелеты, кстати, есть в нашем палеонтологическом музее.
– Ух ты! У нас что, есть палеонтологический музей? – спросил Женя.
– Да, конечно. В главном корпусе Одесского университета. Ему уже почти сто пятьдесят лет. Его создавали выдающиеся геологи и палеонтологи Владимир Онуфриевич Ковалевский, Николай Иванович Андрусов, Иван Фёдорович Синцов. А ещё Илья Ильич Мечников, именем которого назван наш университет, и Александр фон Нордман – финский учёный, который не только преподавал в университете, но даже был одно время директором Ботанического сада.
– Я видел по телевизору скелеты динозавров – они же огромные! Как они помещаются в музее? – спросил недоуменно Никита.
– Представь себе, помещаются. И скелет огромного голубого кита, и скелет морской коровы – всё помещается.
– Морская корова, – прыснул от смеха Аркаша и толкнул в бок Никиту.
– Сам ты морская корова! – толкнул его в ответ Никита. – Дай послушать!
– Илья Соломонович, а где же все эти скелеты нашли? – спросил Женя.
– Представьте себе, ребята – очень многое найдено прямо тут, в Одессе, чуть ли не у нас под ногами.
– Как у нас под ногами? Тут же был океан Тетис! – воскликнул Аркаша.
– Молодец, – улыбнулся Илья Соломонович. – Запомнил. Пять миллионов лет назад Тетис распался на несколько морей. Поэтому из динозавров в нашем музее есть только те, что жили в воде – ихтиозавр и мозазавр. Точнее, их скелеты. А вот три миллиона лет назад на нашей территории уже бегали мастодонты, мамонты, верблюды и даже безрогие носороги. В конце плиоцена и начале плейстоцена на территории Евразии был удивительно богатый животный мир. Представьте себе – тогда жили пещерные львы и покрытые шерстью носороги, гигантские гепарды и олени, верблюды и медведи и ещё множество удивительных животных.
– И куда же все они подевались? – спросил потрясённо Никита.
– Большая часть вымерла в результате изменения климата, – ответил Илья Соломонович. – Ну, а часть пала жертвой первых охотников – представителей рода «Гомо», которые появились на Земле уже в конце плиоцена. Правда, те, что хранятся у нас в музее, погибли своей смертью – они просто провалились в пещеру.
– Провалились в пещеру? Какую пещеру, Илья Соломонович? – хором воскликнули мальчики.
– В такую вот пещеру. На Молдаванке, – улыбнулся Илья Соломонович.
Во дворе повисла тишина. Мальчики глядели друг на друга, недоверчиво улыбаясь.
– Э-э… Илья Соломонович… – сказал наконец Никита.
– Прямо на нашей Молдаванке? – перебил его Женя.
– А вы там были? – воскликнул Аркаша.
– Был, был, – улыбнулся Илья Соломонович. – Но не пора ли вам обедать, друзья мои? А то, боюсь, ваши мамы будут меня ругать.
– Мы уже взрослые, Илья Соломонович! – ответил решительно Женя. – А родители всегда заняты, так что ругать никто не будет. У нас же деньги карманные всегда есть – когда проголодаемся, идём в МакДональдс.
– Кстати, это прекрасная идея! – сказал Аркаша. – А то у меня что-то начинает бурчать в животе.
– Тихо ты, – толкнул его Женя. – А то пропустим всё самое интересное!
– Аркадий прав, – сказал Илья Соломонович. – Идите, покушайте. Время ещё есть, темнеет сейчас уже поздно, я буду вас тут ждать. За час управитесь?
– Мы за полчаса всё успеем! – сказал Женя, и мальчишки, обгоняя друг друга, побежали к воротам, ведущим на улицу. Вдруг Женя остановился, развернулся и спросил громко:
– А вам что-то взять, Илья Соломонович?
– Спасибо, не нужно! Хотя… Знаете кофейню на Екатерининской, почти у самой площади? Возьмите мне там холодный кофе.
– Хорошо! – сказал Женя, и мальчишки побежали.
Через полчаса запыхавшаяся троица стояла перед Ильёй Соломоновичем, внимательно читающим газету в тени шелковицы.
– Илья Соломонович, вот ваш кофе! – сказал Женя и протянул бумажный стаканчик.
– Он такой вкусный! – воскликнул Аркаша. – Мы себе тоже взяли. Мы даже не знали, что кофе бывает холодным.
– Меня научили пить холодный кофе греческие друзья. Летом нет ничего лучше и вкуснее. Особенно если правильно добавить сахар и молоко.
– Это очень вкусно, – сказал Никита. – Мы теперь тоже будем его пить.
– Илья Соломонович, вы обещали рассказать о загадочной пещере! – сказал нетерпеливо Женя.
– А я был в одной пещере. Правда, маленькой. Прямо под художественным музеем, – сказал вдруг Аркаша.
Илья Соломонович заулыбался:
– Это не совсем пещера, это рукотворный грот, который создал архитектор Боффо по просьбе графа Потоцкого, а точнее, его супруги Софии. Ведь наш художественный музей – это бывший дворец Потоцких, который они построили для своей дочери, княгини Ольги Нарышкиной. Кстати, история этого дворца тоже полна загадок. Ну да ладно, я ведь обещал рассказать о нерукотворной пещере, которая стала ловушкой для нескольких тысяч животных три миллиона лет назад.
– Ого, – невольно вырвалось у Никиты.
– Ага! – продолжил Илья Соломонович. – Пещеру нашли совершенно случайно ещё в конце 20-х годов прошлого века – почти сто лет назад, исследуя катакомбы. Автора находки звали Тимофей Грицай, и он просто обратил внимание на то, что в одной из стен из рыжей глины торчали крупные кости. Грицай отнёс несколько костей в археологический музей – специалисты ахнули и сказали, что это кости доисторических животных. Говорят даже, что это самое большое их скопление на планете – пятьдесят пять тысяч! И это при том, что пещеру до конца не исследовали. Кстати, её назвали «Заповедная» и создали там палеонтологический заповедник. Смешная тавтология получилась.
– Илья Соломонович, а что такое тавтология? – спросил Женя.
– Тавтология, Женя, это как масло масляное. Ненужное повторение близких по смыслу слов.
– Спасибо, теперь понятно! А что, в нашей пещере нашли кости мамонтов и верблюдов?
– Представьте себе – не только мамонтов и верблюдов, но ещё слонов, пещерных медведей, гиен, страусов и даже саблезубых тигров.
– Но слоны ведь в Африке живут! – удивлённо и даже с вызовом сказал Аркаша. – У нас они замёрзнут!
– Я понимаю твоё удивление, – улыбнулся Илья Соломонович, – но в те времена климат у нас был пожарче африканского.
– Вот это да… – вздохнули мальчики.
– Нам бы сейчас так, – пробормотал Никита.
– Ага! Я тоже люблю жару, – сказал Илья Соломонович. – Но давайте продолжим разговор о пещере. Самое удивительное в ней то, что она – карстовая.
– Эх, если бы мы знали, что это такое… – тихо сказал Аркаша.
– Карстовые пещеры образуются в результате размывания и растворения пород водой. Обычно такие пещеры возникают в горах, поэтому наша пещера – явление удивительное. А возникла она благодаря тому, что уровень воды в нашем Чёрном море, а точнее, в его предшественнике – Понтическом море – много раз поднимался и опускался. Вы же знаете, что все старые дома в нашем городе построены из ракушечника?
– Конечно, знаем! – хором воскликнули мальчики.
– И то, что ракушечник – это спрессованные за миллионы лет ракушки, вам объяснять не нужно. Так вот, когда-то толстый слой ракушечника образовался на самом дне моря, а потом, когда уровень воды в море резко упал, оказался на поверхности и стал потихоньку трескаться и раскалываться. А вода, поднимаясь и опускаясь, размывала его изнутри. Вот так под землёй возникали пещеры. И в один прекрасный момент, – хотя для наших доисторических животных он вовсе не был прекрасным, – свод такой пещеры не выдержал.
– И все они провалились вниз? – спросил изумлённо Аркаша.
– Именно так. И дали нам возможность спустя столько лет себя изучать.
Илья Соломонович сделал несколько последних глотков холодного кофе и даже закрыл глаза от удовольствия.
– Да, греки знают толк в жизни, – сказал он мечтательно и, обведя глазами мальчиков, продолжил:
– Кстати, пещера на Молдаванке вовсе не единственная. Все вы, наверное, бывали в катакомбах в Нерубайском.
– Да, мы туда два раза ездили с классом, – сказал Женя.
– А я ещё с родителями ездил, – сказал Аркаша.
– Отлично. Так вот, тот самый профессор Нордман, о котором я уже рассказывал, ещё в позапрошлом веке нашёл несколько пещер с костями ископаемых животных. Одну – прямо в центре нынешнего города, на Карантинной балке. Кто знает, какая там сейчас улица?
– Польский спуск?
– Молодец, Аркадий! Раньше Карантинная балка начиналась от Успенской улицы, и её пересекало целых семь мостов! Со временем четыре моста засыпали, и сегодня на месте Карантинной балки остались не только Польский, но ещё Деволановский и Карантинный спуски. Но мы отвлеклись. Так вот, ещё несколько таких пещер Александр Давидович нашёл как раз в Нерубайском. Тогда эти находки стали настоящей сенсацией, но когда Нордман после смерти жены вернулся в Финляндию, интерес к находкам постепенно угас, а месторасположение пещер было забыто. Так что видите, ребята – всё держится на энтузиастах.
– И что, мы их больше никогда не найдём?
– Нет, найдём. Уже нашли – совершенно случайно, несколько лет назад. Сейчас австрийские учёные ведут там исследования.
– А чьи кости там нашли? – спросил Аркаша.
– Пещерного медведя, зубра, пещерной гиены, слонов. Все эти животные гораздо моложе своих сородичей с Молдаванки – им всего-то тридцать тысяч лет.
– Ух ты! Вот бы туда попасть! Утащить пару косточек домой! – воскликнул Никита.
– А ещё лучше – бивень мамонта! – поддержал его Аркаша.
– Илья Соломонович, а как попасть в эту пещеру на Молдаванке? – спросил вкрадчиво Женя. – Вы же там бывали?
– Конечно, бывал, и много раз, – улыбнулся Илья Соломонович. – К сожалению, сейчас она закрыта для посетителей. Конечно, туда есть тайный ход, но его знают совсем немногие.
– Илья Соломонович, расскажите нам, где он! – хором воскликнули мальчики.
– Мы никому не расскажем! Правда! – сказал Женя возбуждённо. – А ещё лучше – давайте с вами туда пойдём. Только родителям ничего не говорите! Пожалуйста!
Илья Соломонович улыбался, глядя на мальчишек.
– Ребята, посмотрите на меня – ну куда мне с вами в катакомбы? А сами вы точно заблудитесь. Тут нужен надёжный человек. Провожатый. Знаете, сколько людей потерялось в катакомбах в поисках сокровищ?
– Каких сокровищ? – воскликнул Аркаша.
– Самых обычных сокровищ. Рассказы о кладах, спрятанных в катакомбах, я слышу с детства, уверен, и мои, и ваши родители в своём детстве тоже слышали подобные истории. Рассказывали о кладе Мишки Япончика, который он спрятал в катакомбах под Молдаванкой – там, по слухам, золота на целый миллион. А в катакомбах в районе Большого Фонтана якобы спрятана модель знаменитого «Титаника», сделанная из чистого золота. Ещё рассказывали о сокровищах, спрятанных во время Первой мировой войны грабителем Ванькой-Ключником, которого сыщики выследили, но поймать живым не смогли – он застрелился прямо там, в катакомбах, в одном из залов, который называли «Келья Святого монаха», предварительно спрятав награбленные сокровища – причём так хорошо, что их не нашли ни белые, ни красные, ни даже румыны с немцами во время войны.
– Вот это да… – прошептал Женя.
– Ну да что там сокровища, – продолжил Илья Соломонович. – Наши катакомбы хранят другую тайну, гораздо более важную. И о ней не знает почти никто.
– Какую? – ахнули хором мальчики.
– На то она и тайна, чтобы её не рассказывать, – сказал Илья Соломонович с улыбкой. – Но мы что-то засиделись сегодня. Пора отдохнуть. Да и внучка должна вот-вот приехать!
– Катя? – удивлённо воскликнул Никита. – Она вернулась из Киева?
– Да, вернулась. У моего зятя закончился контракт, и они вернулись в Одессу. К счастью. А вот и она!
Во двор быстрой пружинящей походкой вошла стройная девочка с длинными каштановыми волосами.
– Ой, дедушка! Как я рада тебя видеть! – воскликнула она, подбежала к Илье Соломоновичу и обняла его.
– Привет, любимая! – воскликнул Илья Соломонович. – А где мама?
– Дедушка, я приехала сама. На маршрутке. Я ведь уже взрослая!
– Взрослая… Ну да, тринадцать лет. Но для меня ты всегда будешь маленькой. Наверное, – улыбнулся Илья Соломонович.
– Катя, ты меня помнишь? – спросил смущённо Никита.
– Ну и вопросики ты задаёшь, – засмеялась Катя. – Я вас всех прекрасно помню.
– Ну что, ребята. Мы пойдём домой, – сказал Илья Соломонович. – Я не видел внучку целый год! Да и отдохнуть пора.
– А Катя вечером выйдет? – спросил Никита.
– Выйдет, выйдет. Не переживай, – улыбнулся Илья Соломонович и медленно встал со скамейки.
– Дедушка, идём. Тебе нужно отдохнуть, – сказала Катя и подмигнула ребятам.
Когда Илья Соломонович с внучкой поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, Никита, не выдержав, крикнул:
– Катя, можно тебя на минутку?
– Иди, – улыбнулся Илья Соломонович.
– Дедуля, я быстро! – воскликнула Катя и мигом сбежала вниз.
Мальчишки окружили её.
– Кать, скажи, дедушка тебе рассказывал о пещере в катакомбах? – спросил нетерпеливо Никита.
– В которой лежат кости древних животных? – тут же перебил его Женя.
– Бивни мамонтов и кости саблезубых тигров! – выпалил Аркаша.
Катя изумлённо смотрела на мальчиков.
– Нет… Ничего такого не рассказывал.
– Знаешь что! А ты тогда его расспроси! – сказал Никита.
– А самое главное – узнай, как туда пройти!
– Так, стоп, – сказал Катя. – С этого места поподробнее. Какая такая пещера?
– Женя, объясни ты, – попросил друга Никита. – У тебя лучше получается.
– В наших катакомбах, на Молдаванке, в прошлом веке нашли пещеру, в которой есть тысячи костей доисторических животных. Слонов, верблюдов, мамонтов и саблезубых тигров. И твой дедушка там был!
– Женя! – сказала возмущённо Катя. – Хватит врать! Какие слоны? У нас же не Африка!
– Вот мы и сами не поверили сначала! – воскликнул Никита. – Но твой дедушка – он же всё знает. Но проверить всё равно надо. Вот мы и хотим узнать, как найти эту пещеру. Ты можешь у него узнать?
– И потом пойдём все вместе – ночью! – воскликнул Аркаша.
– Аркаша, ну ты как скажешь! – сказал строго Женя. – Какой ночью? Чтобы там точно заблудиться? А что ты дома скажешь, когда ночью уходить будешь?
– Ладно, не ссорьтесь, ребята, – сказала Катя. – Я всё поняла – точнее, ничего не поняла, – но узнать постараюсь. Никита, я тебе позвоню.
– Сегодня? – спросили мальчишки хором.
– Постараюсь сегодня. Ну, я побежала!
Катя поднялась к себе, а мальчишки задумчиво замолчали.
– Что-то не верится мне во всё это, – сказал Аркаша. – Как-то совсем невероятно. Ну ладно – одна кость. Но тысячи?
– Фома неверующий, – рассмеялся Женя. – Тебя Илья Соломонович хоть раз обманывал? То-то же. Да и какой смысл ему выдумывать?
– Чего мы мучаемся? – сказал Никита. – Пойдём домой, спросим у дядюшки Гугла. Он точно всё знает.
– Точно! – сказал Женя. – Давайте сейчас пойдём по домам, а ты нам позвонишь сразу, как Катя тебе позвонит, хорошо?
Он посмотрел на Никиту.
– Конечно!
Через десять минут после прихода домой Женин мобильник начал разрываться от звонков.
– Я погуглил! Пещера есть! – сказал возбуждённо Аркаша.
– Повиси, у меня Никита на второй линии, – ответил Женя и переключился. Через секунду включила и сказал: – Катя звонила! Срочно во двор!
Ещё через пять минут мальчишки сидели на скамейке под деревом.
По деревянной лестнице к ним тихонько спускалась Катя, держа в руках что-то белое и продолговатое.
– Ты чего так крадёшься? – спросил удивлённо Никита.
– Т-с-с! Дедушка заснул, не хочу скрипеть ступеньками, чтобы его не разбудить!
– А что это у тебя? Ой, да это же кость! – воскликнул Женя.
– О пещере дедушка наотрез отказался говорить. Точнее, о самой пещере рассказал, но адрес не сказал – сразу понял, что это я для вас расспрашиваю. Сказал, чтобы вы приходили завтра утром – он вам кое-что поинтереснее расскажет. А потом лёг спать, а я нашла на книжных полках вот это!
И Катя передала кость Никите.
– Здоровая какая, – пробормотал он.
– Это оттуда? – спросил Женя.
– Не знаю, – ответила Катя.
– Ну ты даёшь! У твоего дедушки лежит кость какого-то мамонта, а ты ничего об этом не знаешь!
– Ничего себе! – возмутилась Катя. – Да у моего дедушки знаешь, сколько всего есть! Полжизни не хватит, чтобы это изучить! Вы рассказали про кости – вот я и нашла!
– Так, не ссоримся, – сказал примирительно Никита. – Катя, спасибо большое, что принесла её. Можно мы её сфотографируем?
– Можно. Только дедушке не говорите.
– Могила! – сказал серьёзно Никита.
И все рассмеялись.
– Ну что, тогда до утра? В одиннадцать? – сказал Женя.
– Да, в одиннадцать, – ответил Никита. – Катя, ты скажешь дедушке?
– Конечно, скажу. Знаете что, ребята? Так здорово снова всех вас видеть!
Никита слегка покраснел.
– Кать, можно я тебе ещё позвоню вечером?
– Конечно! – ответила Катя.
– Может, погуляем вместе? Я тебя на велосипеде покатаю.
Женя с Аркашей тихонько захихикали.
***
Без пяти одиннадцать мальчишки уже сидели на скамейке и оживлённо переговаривались. Когда дверь квартиры Ильи Соломоновича открылась, они замолчали одновременно, словно по мановению волшебной палочки.
Вместе с Ильёй Соломоновичем вниз спустилась и Катя.
– Садись вот тут, рядом со мной, – сказал, покраснев, Никита и подвинулся.
– Нет-нет, ребята, сегодня мы с вами будем беседовать в другом месте. Пойдёмте на Екатерининскую площадь, к памятнику основателям Одессы. Там тоже есть удобные скамейки.
– Дедушка, давай я пойду вперёд и куплю тебе холодный кофе? – предложила Катя.
– Отличная идея, внучка, – улыбнулся Илья Соломонович.
– Катя, я с тобой! – сказал Никита.
Вскоре все уже сидели на скамейке у памятника.
– Не перестаю любоваться площадью – она чудесно преобразилась после того, как памятник вернули на место, – сказал Илья Соломонович. – Но об этом чуть позже. А сейчас хочу спросить у вас, ребята, вот о чём – обращали ли вы когда-нибудь внимание на то, что Екатерининская улица, доходя до площади, меняет своё направление?
Ребята удивлённо переглянулись.
– Нет, – сказал Никита.
– И вправду, – сказал Женя.
– Я вас понимаю. Все эти места настолько для нас привычны, что мы не замечаем такие мелочи. Вроде бы мелочи. На самом деле – совсем наоборот. Ведь проект города тщательно разрабатывался Францем Деволаном – одним из этой великолепной четвёрки, которую мы видим перед собой.
Илья Соломонович показал на памятник и продолжил:
– Сама площадь была спроектирована Деволаном ещё в 1798 году, представляете? В проекте она имела круглую форму. Почему же Екатерининскую улицу не продлили? Ведь если мысленно продолжить её, она выйдет как раз к Воронцовскому дворцу. Параллельно идущая Пушкинская, например, выходит прямо к Приморскому бульвару.
– Может быть, что-то помешало? – робко спросил Аркаша.
– Умница. Основная версия – продолжению строительства улицы помешали остатки турецкой крепости Хаджибей. Вы же знаете, что Воронцовский дворец построен как раз на её месте?
Ребята снова переглянулись.
– Нет, не знаем, – пробормотал Никита.
– Ну так знайте. Но крепость была больше дворца, и остатки её стены располагались тогда как раз на месте нашего Воронцовского переулка.
– Ух ты! – сказал Женя.
– И когда в 1819 году архитектор Франсуа Шаль получил от Ланжерона задание разработать генеральный план города, на нём Екатерининская почти что под прямым углом переходила в бульвар. Собственно, как мы и видим это сегодня. Образовалась Екатерининская площадь, в центре которой вскоре появился сквер, а позже, с появлением в городе водопровода – фонтан с тремя чашами. Все построенные потом дома аккуратно окружили площадь по кругу.
А 6 мая 1900 года на площади появился памятник основателям города – тот самый, возле которого мы сидим сегодня. Площадь стала такой красивой, что была даже признана красивейшей в Европе на Всемирной выставке в Париже в 1901 году.
Но памятник ждали многочисленные испытания. После прихода к власти большевиков в 1920 году все фигуры сняли – они стояли больше восьмидесяти лет во дворе Историко-краеведческого музея. На постамент дважды пытались установить Карла Маркса – и дважды он падал. В конце концов, в начале 50-х годов прошлого века постамент снесли. А летом 1965 года, ровно в день 60-летия начала восстания на броненосце «Потёмкин», на площади появился памятник потёмкинцам. Вы фильм Эйзенштейна смотрели?
– Нет… Мы только Эйнштейна знаем… – пробормотал смущённо Аркаша.
– Это ты только Эйнштейна знаешь! – сказал возмущённо Женя. – Разве ты не видел кадры, как по нашей лестнице катится детская коляска?
– Видел, кажется, – сказал Аркаша. – В клипе «Океана Эльзы».
Все дружно рассмеялись.
– Ну вот, – продолжил Илья Соломонович. – Сейчас всё вернулось на свои места. Екатерину практически восстановили заново, а четырёх основателей города вернули со двора краеведческого музея на своё законное место. Потёмкинцы переехали на Таможенную площадь. Такие вот приключения памятников. Да что там памятников – менялись и названия самой площади. После Екатерининской она была Елисаветинской, Дюковской и даже Карла Маркса. Площадь меняла своё название семь раз!
– Ничего себе! – воскликнули мальчишки.
– Но всё это не даёт нам ответ на вопрос, почему в этом месте появилась площадь. Почему улицу просто не продлили до бульвара. Тут есть определённая загадка.
– Какая загадка? – спросил быстро Женя.
– Илья Соломонович, расскажите нам! – сказал Аркаша.
Илья Соломонович улыбался, внимательно глядя на ребят.
– Дедушка, ну пожалуйста, – сказала Катя.
– Вы обещаете, что никому ничего не расскажете?
– Обещаем! – выпалили мальчишки.
– Ни в школе, ни друзьям, ни даже родителям?
– Не расскажем!
– А ты чего молчишь? – спросил с улыбкой Илья Соломонович у внучки.
– Дедушка, ты же знаешь, – обиженно ответила Катя.
– Но помимо сохранения тайны, я должен взять с вас ещё одно обещание. Оно покажется вам странным.
– Какое обещание, Илья Соломонович? – спросил Никита.
– Вы никогда, ни сейчас, ни потом, не будете проводить раскопок на Екатерининской площади.
Ребята недоумённо переглянулись.
– Я же сказал – это покажется вам странным.
– Обещаем, дедушка, – сказала Катя.
– Да, обещаем, – сказал серьёзно Женя.
– Ну хорошо. Кстати, в катакомбы вы уже пробовали забраться? Искать кости – вроде той, что вам показала Катя?
– Дедушка, но откуда… – пробормотала Катя и густо покраснела.
– В детстве я был точно таким же, как вы. Мы с друзьями исследовали все возможные входы в катакомбы – до того, как их закрыли. Почти все. Но кое-где они остались…
– Илья Соломонович, расскажите нам, пожалуйста, как попасть в пещеру! – сказал нетерпеливо Никита.
Женя толкнул его в бок.
– Давай поговорим об этом в следующем году, хорошо? А пока давайте ещё раз договоримся о том, о чём я вас попросил. Не копать на Екатерининской. Ни сейчас, ни в будущем.
Никита хмыкнул:
– Илья Соломонович, как вы себе это представляете? Там же куча народа! И что мы будем там искать? Клад?
– Там что, зарыт клад? – поразился внезапной догадке Аркаша.
– Нет, не клад. Хотя… возможно, это можно так назвать. Клад для всей Одессы. Итак, вы обещаете?
– Обещаем! – сказали мальчишки.
– Ну что же… Дело в том, что под Екатерининской площадью находится пещера с веселящим газом.
Мальчишки поражённо посмотрели друг на друга, и Женя спросил:
– Каким газом?
– Веселящим. По-научному он называется оксид, или закись азота. Это сильнодействующий газ, вызывающий у человека возбуждение и веселье, но через короткое время приводящий к тяжёлым последствиям – вплоть до смерти.
– Илья Соломонович, откуда вы об этом знаете? – спросил недоверчиво Никита.
– Мой дедушка всё знает! Он же историк! – сказала возмущённо Катя.
– Простите, – смутился Никита.
– Совершенно правильный вопрос, особенно для будущего учёного, – улыбнулся Илья Соломонович. – Подвергать всё сомнению и переосмысливать – самый правильный путь. А я знаю об этом не потому, что проводил тут раскопки – это действительно опасно. Сначала нам рассказал об этом школьный учитель истории.
– Александр Семёнович? – спросил Аркаша.
– Именно он. У тебя хорошая память. А потом, много позже, я увидел редкие архивные документы начала девятнадцатого века. Они не находятся в свободном доступе.
Происхождение этой пещеры подобно той, о которой мы говорили вчера. Она тоже карстовая. Пещера практически герметичная, небольшая, из неё есть несколько коридоров, ведущих в сторону Приморского бульвара. В результате природных явлений в ней собрался веселящий газ в большой концентрации. Действие его таково, что человеку становится сначала смешно и весело, а потом он перестаёт себя контролировать, впадая в истерическое состояние. Это состояние может привести к сумасшествию или смерти от удушья – достаточно подышать газом пятнадцать-двадцать минут. Первый на себе испытал влияние «веселящего газа» знаменитый английский химик Хэмфри Дэви.
Об этой пещере знали ещё турки, основавшие Хаджибей. Именно поэтому они и построили такую маленькую крепость, а дома на территории нынешнего Приморского бульвара стояли только вдоль моря. Знал о ней и Франц Деволан – именно поэтому спроектировал на этом месте площадь. Для того, чтобы при строительстве домов никак не задеть стены пещеры – ни тогда, ни в будущем. А городские власти запретили добычу камня и разработку катакомб в центре Одессы. Кстати, в первом проекте Одессы, разработанном Деволаном, никакой лестницы, ведущей от бульвара к морю, не было.
Поэтому в районе Приморского бульвара долго ничего не строили. И когда военные инженеры Уптон и Морозов всё же начали строить великолепную лестницу, которую мы сейчас называем Потёмкинской, они не позволяли одной бригаде работать более трёх-четырёх часов. А лестницу спроектировал Франц Карлович Боффо – мы уже говорили о нём вчера.
– Илья Соломонович, но вы же сказали, что достаточно подышать веселящим газом пятнадцать-двадцать минут, чтобы всё… – сказал Женя.
– Откинуть коньки, – пошутил Никита.
Катя укоризненно посмотрела на него:
– Ну и лексика у тебя!
Никита смутился и начал смотреть себе под ноги.
Илья Соломонович улыбнулся:
– Женя, ты абсолютно прав. Но всё зависит от того, в какой газ концентрации. Если он сильно разбавлен кислородом, его действие существенно ослабевает. Поэтому его даже используют в медицине – для наркоза. Только очищенный и смешанный в правильной пропорции с кислородом.
Ну а нам, одесситам, с этим газом очень повезло.
– Почему повезло? – спросил удивлённо Аркаша.
– Я говорил о том, что пещера практически герметична. Практически. Но не полностью. Веселящий газ понемногу выходит из-под земли. И в этом разгадка появления знаменитого одесского юмора. Почему именно наш город известен всем как столица юмора? Да потому, что каждый одессит с детства дышит правильным воздухом. Поэтому в Одессе так много весёлых и талантливых людей. Поэтому знаменитая Юморина проходит всегда в центре города – там неизменно хорошее настроение. И именно поэтому Одесса так привлекает туристов и гостей. Заметьте – приехав единожды, все стремятся вернуться в Одессу вновь и вновь – сами не понимая, почему.
– Звучит просто фантастически, – сказал задумчиво Женя. – Просто легенда.
– Можете считать это легендой. Легендой о происхождении одесского юмора. Главное – не проверяйте. Когда Александр Семёнович рассказал нам об этом, мы тоже не поверили. И, кстати, он тоже взял с нас слово, что мы не будем пытаться проверить его слова и искать вход в пещеру.
– Ну и ну… – сказал Никита. – Это покруче костей будет…
– А мне кости больше нравятся, – сказал Аркаша.
– Ну хорошо, ребята. Вы будете тут? Я пойду к себе – обеденное время, да и газеты свежие не читаны.
– Дедушка, я помогу тебе, – Катя поднялась со скамейки и взяла Илью Соломоновича под руку.
Отойдя на несколько метров, Катя повернулась к ребятам.
– Ты вернёшься? – спросил Никита одними губами.
Катя кивнула и улыбнулась.
Когда она вернулась к памятнику, мальчишки оживлённо спорили.
– Я предлагаю искать человека, который может привести нас в пещеру с костями. Наверняка такие есть, – сказал Аркаша.
– А я предлагаю попробовать найти ход в пещеру с веселящим газом, – возразил Никита.
– Ага, задохнуться и умереть? Ты думаешь, что говоришь? – сказал Женя.
– Так он же будет смешиваться с воздухом! Если что, просто посмеёмся. Зато узнаем, правда ли это. Это же сенсация!
– Ребята, не спорьте, – сказала Катя. – Дедушка рассказал мне, что трое ребят из его класса не послушали Александра Семёновича и стали искать ход в пещеру – под Потёмкинской лестницей. После войны многие ходы в катакомбы были открыты. В конце концов, они его нашли, но всё закончилось страшно – один из них умер, а двое других долго лечились. Так что уж лучше я буду просить дедушку дать вам надёжного провожатого в пещеру с костями.
– Кать, но вся эта история с веселящим газом действительно звучит как выдумка! Как легенда! – сказал Аркаша.
– Вот и пусть остаётся легендой. Ну что, пойдёмте пить холодный кофе?
Мальчики переглянулись, и на секунду воцарилась тишина.
– Пойдёмте, – грустно сказал Никита.
– Что с тобой? – спросила удивлённо Катя.
– Ничего, – буркнул Никита.
– Никита расстроился, потому что умер, не родившись, его первый в жизни бизнес-проект, – сказал Женя и улыбнулся.
Аркаша тихонько захихикал.
Никита обиженно посмотрел на него:
– Щас как…
– Двинешь? – спросил, смеясь, Аркаша.
Тут уже рассмеялись все. Кроме Никиты – он стоял гордый и надутый.
– Так что это за бизнес-проект? – спросила Катя.
– Продавать законсервированный одесский воздух, – сказал Женя, давясь от смеха.
– Так его вроде давно продают, – удивилась Катя.
– Так это подделку продают! А я бы прямо в пещере набирал, с веселящим газом! – выпалил Никита.
– Так вот оно что! – сказала Катя, смеясь. – Идея отличная, возьмёшь меня в долю?
Никита обвёл взглядом ребят и сам прыснул от смеха.
Аркаша, смеясь, обнял его за плечи:
– Ну вот, отпустило. Идём пить холодный кофе.
– Не пойму – мы так смеёмся потому, что нам смешно, или потому, что на нас уже действует веселящий газ? – спросил Женя.
И все рассмеялись ещё громче.
