НАКАНУНЕ КРЕЩЕНЬЯ
Да куда я в Крещенье уеду
от лугов, от снегов, от синиц?
Брат протопчет тропинку.
По следу
побреду за водой.
У теплиц,
сиротливо глядящих из снега,
постою. Далеко до тепла…
Над рекою нахмурилось небо,
И позёмка по свету пошла.
Потянуло, задуло, завыло —
и не выбраться из пелены.
Друг мой милый!
Да есть ли ты — милый?..
Близок дом. Далеко до весны.
ПЕСНЯ
Вы зачем летели, скворушки,
в наши снежные края?
Гуси-лебеди — к озёрышкам,
утки — в заводи ручья.
Не жилось на южных пажитях,
в щедром солнечном раю,
и весною вы отважились
полететь в страну свою.
Над морями и протоками,
через тридевять земель...
А над Русью синеокою
день и ночь шумит метель,
и недавние проталины
из-под снега не видны.
Отчего ж вы, птахи малые,
стороне родной верны?
***
Не люблю времена перехода.
Вечность рушится, давит сезон
да вдобавок шумит непогода,
закрывая собой горизонт.
Цепенея в плену бездорожья,
чтоб совсем не изныть от тоски,
вспоминаю родные остожья
и рыбалок ночных костерки,
голос Мельницы,
вольный, великий,
от разлива до самых снегов,
и тревожные чаячьи крики
с унесённых водой берегов,
и дряхлеющий мост,
и часовни,
и не нужную больше траву…
Засыпаю, прижав к изголовью
землю, где родилась и живу.
КЛОЧОК ИДИЛЛИИ
Лучше бы спали сегодня подольше
Марта из Латвии, Янек из Польши,
кукла в картонной коробке из Праги,
слово «война» на газетной бумаге.
Новые сеймы и старые троны,
йены и шекели, гривны и кроны.
Панды в Китае, в России жар-птицы,
спите! Да что вам, бессонным, не спится?
ВРЕМЯ
Время горбится на стуле.
Говорю ему: «Ложись!»
— Нет, — вздыхает, — свищут пули.
Отвечаю: «Это жизнь».
— Это смерть, — томится время. —
Объясни мне, отчего
человеческое племя
не жалеет никого:
ни себя, ни мать, ни сына —
убивает всех подряд.
Не снарядом — значит, миной
иль словами, что летят.
Я зеваю: «Вот морока!
Философствуй с ним впотьмах.
Никакого в этом прока,
как в гаданье на бобах».
Вслух твержу и неустанно,
мол, терпенья, наберись.
— Ты скажи ещё, что раны
лечит время… Лечит жизнь!
Жизнь! Отворенные окна
в сад цветущий, не в беду…
«Время, время, что умолкло?» —
Поднялось оно:
— Пойду.
НАБРОСОК
По человеческому следу
брести теплей, чем колеёй.
В местах, где мой далёкий предок
веками жил да был землёй,
где трав напрасно не топтал он,
а каждый клок корове нёс,
и день, и ночь гремит металлом,
войною будто, лесовоз.
