* * *
Стихи всегда слагаются в бреду –
на русском, итальянском или идиш –
когда легко идешь на поводу,
но самого поводыря не видишь.
Создатель бредил миллионы лет,
но свет определяется в итоге
и люди, понимающие бред,
уже не потеряются в дороге.
* * *
Тряхну остатками кудрей
и загуляю до рассвета
по праву русского поэта,
который несколько еврей.
Все испытаю на себе:
перелюблю, перетоскую,
колоду лет перетасую
и раскидаю по судьбе.
О Господи, благослови!-
яви намеренья благие,
когда нахлынет ностальгия
по молодости и любви.
Тряхну остатками кудрей...
Кому обидно за державу,
давайте слушать Окуджаву –
он, тоже, знаете,
поэт.
* * *
Живу по щучьему веленью,
немного задом наперед;
планида, по определенью,
сама себя не разберет.
Не заморачиваюсь, ибо
не уповаю на судьбу.
- Скажи, мистическая рыба,
когда я вылечу в трубу?
Но щука трудится по найму,
на откровенья не вольна –
дипломатическую тайну
обязана хранить она.
ЛИРИКА
Б.С.
1
Бывает иногда
лирический настрой,
который не понять
иному антиподу:
в России, как нигде,
так хочется порой
по линии любви
уехать на природу.
И, глядя, как летят
по небу облака,
свободно размышлять
а вечном и полезном
и сочинять стихи,
которые пока
нельзя публиковать
в Отечестве любезном.
2
Жизнь иногда постольку хороша,
поскольку, разнородные по фазе,
еврейский ум
и русская душа
сливаются в лирическом экстазе.
Но просто караул и кара-кум,
когда сойдутся на большой дороге
еврейская душа
и русский ум –
и черт те что получится в итоге!
ПУШКИНИАНА
За Михайловским – тетерева
по лесам токовали от страсти,
только эти леса на дрова
мужики порубили, отчасти.
Наши люди не дюже хитрят,
но зато веселятся душевней:
сдуру, пушкинский скарб, говорят,
утопили в пруду за деревней.
Но, когда на дворе торжество,
у поэта высокая проба:
дайте волю – его самого
к юбилею достанем из гроба!
Разгуляется кровь с молоком
и покатится Пушкиниана –
от Михайловского, прямиком,
через Болдино – до Магадана.
ПОГРЕБКИ
Полустанок-полустаканок
называется Погребки.
После пьянок и перебранок
маринованные грибки.
День пройдет, поезда промчатся,
Бог не выдаст – жена не съест,
никакого тебе начальства
на четыреста верст окрест.
Не железная ли дорога
устаканила горемык? –
здесь от стрелочника до Бога
получается напрямик.
…Пассажирский проходит рано.
Закобенившийся чуть свет,
я бы вышел на полстакана,
только тут остановки нет.
Просвистели… А за составом
те же, времени вопреки:
будка стрелочника, шлагбаум,
за шлагбаумом – Погребки.
* * *
Кто бывал на Ваганькове ночью
и не сбился, по пьяни, с пути,
тот, наверное, видел воочию,
как двоится душа во плоти.
Проходя между раем и адом
по извечному краю земли,
он, наверное, слышал как рядом
голоса одичалые шли.
Огради его, крестная сила,
от погибели ночь напролет! –
во спасенье души над могилой
сатанеющий Ангел поет.
* * *
Памяти Сергея Довлатова
Среди разнокалиберных берез
лежит страна, похожая на повесть,
которую прочесть не довелось –
мороз по коже, да снега по пояс.
Проходят облака и времена,
всё, кажется: вот-вот перезимуем…
Но жизнь у нас, как Родина, одна –
и выбор между ними неминуем.
* * *
…какое раздолье для скорби!
С.Г.
По всем углам неласковой Отчизны,
где трын-трава дороже, чем трава,
последние часы нелепой жизни
растратив на красивые слова,
мы вымираем, хуже тараканов,
и вылетаем задом наперед
из края одноразовых стаканов,
который без поэзии умрет.
ЦЫГАНСКАЯ ОСОБАЯ
Заговорили рюмочки-стаканчики -
по всей России полный балаган.
Вот я сижу в паршивом ресторанчике
и, на закуску, слушаю цыган.
Несет меня мелодия цыганская,
но я теперь судьбу не тороплю:
кто не рискует, тот не пьет шампанское,
а я и так шампанское не пью.
Плесни-ка, брат, «Московскую особую»,
да за любовь сказать не позабудь,
а я, по старой памяти, попробую
любимой позвонить… куда-нибудь.
Давай, земляк, надеяться на лучшее -
наш человек нигде не пропадет.
Когда цыган я на закуску слушаю,
то хорошо «Московская» идет!
Несет меня мелодия цыганская,
но я теперь судьбу не тороплю:
кто не рискует, тот не пьет шампанское,
а я и так шампанское не пью.
* * *
Тридевятое августа.
Ночь напролет
я сижу в полутемном углу «поплавка»
и какой-то эстет на эстраде поет:
- Ах, зачем эта ночь так была коротка!..
От луны по воде незатейливый след,
городского романса простые слова –
дежавю продолжается тысячу лет:
человек умирает, а память жива.
В акватории неба, у всех на виду,
по течению ночи плывут облака.
Не гони лошадей,
я допью и уйду.
Тридевятое августа.
Жизнь коротка.
* * *
От рождения сентиментален,
а заносит - не знамо, куда:
я, как муж, не всегда идеален
и хороший отец - не всегда.
Не могу разобраться во многом
но пожизненно горд оттого,
что стою перед Господом Богом
и читаю стихи
для него.
Нервин Валентин Михайлович. Родился в 1955 году. Член Союза российских писателей, автор 12 книг стихотворений. Лауреат литературных премий им. Н.Лескова (Россия) и им. В.Сосюры (Украина), специальной премии Союза российских писателей «За сохранение традиций русской поэзии» (в рамках Международной Волошинской премии-2013), Международной Лермонтовской премии (2014). Стихи переводились на английский, немецкий, румынский, украинский языки. Живет в г. Воронеже (Россия).
