* * *
Теперь уже никогда не поеду в Крым,
Поскольку мне западло зариться на чужое.
Другие пусть едут. Не осуждаю. Им
До рассуждений моих дело какое?
Их укорять не стану. Зачем это мне?
Кто я такой — проповеди читать незнакомым?
Не люблю споры о кодексе и вине,
Каждый вправе что хочет считать законным.
А и съезди туда — вряд ли бы нанесло
Какой-то урон репутации и престижу.
И хоть мораль — совсем не мое ремесло,
Но вот решил… И больше Крым не увижу.
2015
* * *
Еще чуть-чуть — и жизнь наладится,
Ты и к гадалке не ходи.
Оглянешься — как с горки катится,
Все беды разом позади.
Так славно… Мало не покажется.
Забыты и кредит, и морг.
Электорат тогда отважится
На общий искренний восторг.
Паденьем цен оно запомнится,
Рубль укрепится сам собой.
Молитвами бюджет наполнится,
А также нефтяной трубой.
Эмбарго мерзкое отменится,
Появится швейцарский сыр.
Вован с Алёнкою поженятся,
И снова нас полюбит мир.
Еще мгновенье — все замирятся:
Народ, известно, не дурак.
Рыдая, к нам в объятья кинется
Болгарин… или там словак.
А уж хохол… Простим беспутного.
Чего и взять с него, хохла?
Мы зла не затаим минутного…
Наладятся тотчас дела.
Мы от мигрантов вмиг избавимся,
И то сказать: зачем мигрант?
К любому делу тягой славимся,
Есть ко всему у нас талант.
Легко хорошее пророчится,
Перед глазами — как в кино…
Видать, вот тут-то жизнь и кончится,
И не увидим — как оно?
2015
* * *
Про Сенат я читаю, налоги…
Древний Рим… Просто глаз не отвесть.
Есть ли толк от прямых аналогий? —
Сомневаюсь… Не знаю… Бог весть.
И чем Цезаря шутки глупее —
Тем ликует толпа все сильней.
В этой древней, как мир, эпопее
Место зрителя прочих верней.
Не по той очевидной причине,
Что чуть реже кидают ко львам —
В пребывании в Цезаря чине
Много рисков, неведомых нам.
Страха нет, но отнюдь не уверен
В едкой пользе сатиры прямой.
Цезарь глуп ли, жесток, злонамерен? —
Не склоняюсь к ответу, друг мой.
Потому что представить не в силах,
Что творилось в их куцых мозгах.
Эту тайну в глубоких могилах
Пусть скрывает сиятельный прах.
2015
* * *
…в направлении военной суровости.
Предс. КС В.Д. Зорькин
Вот, какие до нас доходят новости,
Пока со всякими СМИ еще теплится связь:
В направлении военной суровости
Мы эволюционируем, не торопясь.
Все эти мирные нежности всякие,
Которыми жизнь чрезвычайно была полна,
Отринем у ворот базы в Латакии,
Будто уже, действительно, началась война.
Так потихоньку сползаем мы в точности
К действительной близости сражений и битв —
Для испытания собственной прочности
И действенной мощи истовых наших молитв.
Но без паники… немного терпения,
Поскольку от последствий непременно спасут
Указы, законы, постановления,
Конституционный и прочий Верховный суд.
2015
* * *
Сирия — всякому ясно, конечно, от слова «сир»,
В смысле «убогий» (но не в смысле духовности всякой).
Здесь наш святой Георгий нам на весь православный мир
Наготовил ленточек с окраской своей троякой.
А ДаМАСК и МАСКва — это и вовсе город один,
И Фоменко вам подтвердит это в одну минуту.
В мыслях народных смешались во время лихих годин
Эти названья — мы виним в этом войны и смуту.
В Дамаске Кучку Степана Иваныча порубал
Княже наш Юрий, ну, а сына женил на Улите,
Кучковой дочке — вот, что значит смел, долгорук, удал:
Все поголовно рукоплескали в княжеской свите.
Вся Палестина, скажу — Московии угол глухой,
Вятичи, кривичи — да! эти места обживали.
Пичкают в школе историки явно старой трухой
Наших детишек. Послать бы их всех на фиг и дале.
Будет нам Сирия вечно краеугольной плитой,
Станет Дамаск самою нашей вернейшей порукой…
Как повелел нам тот Грозный… Мудрый… Кровавый… Святой…
Наш государь тот издревле Мономах Долгорукой.
2016
* * *
На полке — Ахматова, Пастернак,
Цветаева, Мандельштам…
Догадаться совсем нетрудно,
что бы они сказали
По поводу происходящего
сквозь времени шум и гам.
В общем и целом понятно —
все остальное детали.
Боюсь, что догадываюсь об этом
вовсе не я один,
Вот и назвали не ахматовским мост,
а Героя России Ахмада.
Помню… был товарищ такой,
а, точнее сказать, господин,
Прославивший имя
и Петербурга, и Ленинграда
Со страшною, верно, силой…
а точнее сказать не смогу.
Тот кто сможет, кто помнит,
сдается мне, вряд ли захочет.
С грустью глядя на мост и канал,
стою на пустом берегу…
Патриот — не крыловский,
верно Бродский заметил, кочет.
Слава Богу, что я ни с одним
абсолютно не был знаком
Из комиссии этой…
ни знакомств не ищу, ни встречи.
Не те времена, в кои были
райком, и домком, и завком,
Но людей-то… — ответьте, —
квартирный вопрос искалечил?
Этот город — о, нет, господа,
поверьте на слово, не ваш,
Право ваше иметь
только грязные шкурные цели,
Но его называть так не станет
самый последний алкаш
Как решением мудрым
назвать вы его повелели.
Что вам мненье мое? — но, вспомним,
потомков есть праведный суд.
Ваши дети и внуки припомнят…
побойтесь же срама.
Вы ведь тоже живете пока…
пока имена не сотрут,
В этом городе вечном
Ахматовой и Мандельштама.
2016
ЕЩЕ ПОДРАЖАНИЕ
Я печатался в журналах
«Новый свет» и «Плавучий мост»,
Ждал от друзей писем ответных
и отнюдь не всегда получал,
Вел диалог неизвестно с кем,
голодал, никогда не держал пост,
Пребывал в отчаяньи… особенно по ночам.
Никогда никому не завидовал,
не ставил себе это в плюс,
Навсегда оставил мысли
о нимбе или венце,
Научился справляться со страхом,
и если чего-то боюсь —
Это снова поддаться страху…
в самом уже конце.
2016
ТЕЛЕДЕБАТЫ
(из цикла «Шутки такие»)
— Для того, чтобы быть идиотом,
Много ль надо уменья и сил?
Патриотом и власти оплотом?..
— Я бы в рамках держаться просил.
— Хорошо… скажем в рамочках этих:
Ум кого-то от гибели спас?
Это — раз… во-вторых,
в двадцать третьих —
В самый раз быть придурком у нас.
— Я бы вас попросил!..
— Хорошо же…
Я с другого конца… без идей:
Вы взгляните на сытые рожи
Депутатов и прочих… людей…
— Еще раз — и лишаю вас слова!!!…
— Я скажу осторожно… вот так:
Почему же все снова и снова
Повторяется это бардак?
После каждой бесхитростной порки —
Одобрения радостный стон,
Всем всё по фиг… Но рухнут подпорки…
— Выйти вон попрошу!.. Выйти вон!!!
2016
* * *
Моя бабушка и две тети
сгинули в минском гетто.
В этом прошлом совсем темно —
В тьму кромешную глянешь:
нет ни искорки, ни просвета,
Ни имен… дела под сукно.
Соседи их пережили,
молчали, все позабыли —
Пусть герои их попрекнут.
Но герои давно под слоем
мифов, вранья и пыли…
И нечего… нечего тут.
Так что родные из Минска
не то, чтобы под запретом,
Но не рады таким гостям.
Отводят глаза в сторонку,
никто не хочет об этом —
Каково ходить по костям?
2016
* * *
Я не знаю кому я обязан,
У кого в неоплатном долгу?
Президенту с Гос. Думою разом
Приписать этот долг не могу.
Мало должен я нижней палате,
Мало — верхней. За хлеб и кефир?
Помню, в детстве пальтишко на вате
Проносил я до форменных дыр.
И за это — спасибо? Согласен.
Но увольте от большей любви.
Не ценитель я всяческих басен,
Ничего нет такого в крови.
Да и почва, видать, хреновата,
Или всем — небольшая цена.
Помню: эта торчащая вата…
Ну, спасибо, родная страна.
А, точнее сказать, государство,
Управители разных сортов.
За всегдашнее наше мытарство
Низко кланяться я не готов.
Нет, правителей я не ревную
К их коттеджам и жирной жратве.
Разводил Петроградку родную
И Романова… как там — Г.В.?
Потому-то и родина, право,
Для меня не премьер, не сенат…
И кричать им: Да здравствует!.. Браво!..
Я не стану, страна… Виноват.
2017
* * *
(Из цикла «Шутки такие»)
Очень рано я понял и сразу,
Что ношу нечто вроде клейма.
Представляю, как будто заразу
Для физических сил и ума.
Распоследний из всех распоследних.
Не пускали такого в обком.
Мастерок, кирпичи и передник
Недостоин носить был тайком.
В коммунисты, в масоны (мне стыдно)
Не был принят. Скажу: поделом.
Не годится такой, очевидно,
Для борьбы ни с добром, ни со злом.
Жил, привыкнув к всегдашним изменам,
От обидных намеков дрожа.
Так и сдохну, уверен, нечленом,
Отщепенством своим дорожа.
2017
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer8-9-skoblo/
