Несколько лет назад, во время «Арабской весны» мне попался журнал «Экономист», на обложке которого был Сфинкс с лицом Мубарака — покосившийся, почти ушедший в песок. Пресса была полна надежд на скорое народовластие и мир… Но «Арабская весна» пришла и ушла, забыв объяснить — зачем приходила и чем была вызвана. Не улучшив жизнь людей (и поглотив, по разным подсчётам, около 60 млрд долларов), она оставила суннитов и шиитов сражаться за «правоверность», оптимистов — ждать «ближневосточную демократию», а нас — в вагоне лондонской «подземки» коситься на рюкзак чернявого соседа: не взорвёт ли.
На дворе — 2017-й… Не только ближневосточные свары, но и терроризм превращается в «новую норму» — без видимого конца. Люди по миру, от высоких спецов до просто любопытствующих пытаются понять — что перед нами? В чём причины? Что ждать? Сделаем такую попытку и мы.
Для начала — пара примечаний. В этих заметках — никакой «сверхзадачи». Просто наблюдая споры о корнях этих событий, я заметил кое-что не слишком известное и решил поделиться с интересующимися. Для простоты — предметы разделены на кажущиеся правдоподобными, и те, которые видятся ложными.
Сами эти темы настолько скандальны, что в информации, льющейся на обычного человека, сплошь и рядом извираются основные факты, поскольку они невыгодны спорящим. Соответственно нашим попутным делом тут будет разгребание вранья, наваленного за многие годы лжецами всех лагерей.
Начнём с утверждений, представляющихся мне ЛОЖНЫМИ.
«Ислам, религия войны». «Ислам — религия мира!»
Видя эти споры, я вспоминаю, как впервые прилетев в Абу Даби, шёл по городу, жевал бутерброд и вроде бы никому не мешал. Шедшая мне навстречу группа бородатых молодых людей в рубашках до пят вдруг загомонила, а приблизившись, один из них попытался схватить меня за руку и бутерброд вырвать. Я был голодный и бутерброд отстоял, отчего они разъярились ещё больше и мне, возможно, не поздоровилось, если бы не вступились другие прохожие, увещевая их по-арабски. Так состоялось моё знакомство с мусульманской заграницей, во время их праздника Рамадан.
А позже я поимел впечатления, по сравнению с которыми атака на бутерброд стала просто курьёзом. Очередная поездка на мусульманский Восток пришлась на очередную вспышку антиамериканских эмоций, и я случайно оказался в городе посредине огромной демонстрации со всеми полагающимися атрибутами: скандированием, несением антиамериканских плакатов (которых многие несущие не понимали потому что они были для западного телевидения — по-английски), сжиганием американских флагов и чучела «дяди Сэма».
Демонстрации — вещь обычная, но я был удивлён. Поражала исступлённость, энергетика толпы (сплошь мужской), страсть истошных криков, настоящий экстаз. Поводом для демонстрации были события в краях, которых они никогда не видели, и никого из них это не касалось лично. Не походило это и на солидарность — слишком уж неадекватно били эмоции. Помню, как видя искажённые лица и слыша надсадные крики, я подумал — нет, что-то тут не так. Что-то за этим кроется…
Итак, «ислам — религия войны»? Скучно даже перечислять: агрессивные войны его первых веков, захваты кусков Европы и Азии, нескончаемые междоусобицы… Наконец, нынешние войны и терроризм.
В журнале «Examiner» была статья — «Что происходит с обществом по мере роста мусульманского населения?». На статистике многих стран дана устрашающая картина: по мере численного роста, «миролюбивое» (при менее 2% населения) мусульманское меньшинство обретает агрессивность, при подходе к 50% начинаются ущемления «чужих», нападения и терроризм, а приблизившись к 100% — переход к открытому геноциду «неверных».
Что же, факт установлен? Не будем однако спешить. Мусульманству почти полторы тысячи лет. Полно примеров его воинственности, но никуда не денешь долгие века и обширные места (включая ныне бурлящий Ближний Восток), где мусульмане жили мирно.
Даже в той статье, если приглядеться, есть огрехи: не упомянуты проявившие иммунитет к джихаддистским подстрекательствам мусульмане Боснии, многие территории бывшего СССР, сравнительно спокойная Малайзия (мусульман около половины; ущемления «других» есть, но насилия нет), или Турция с почти 100%-м мусульманским населением, хотя и радикализирующимся, но пока воздерживающимся от хаоса. Нет в мрачноватой картине и огромной Индонезии (мусульман за 90%), где после взрыва на Бали мне хоть и приходилось заезжать в джакартские гостиницы сквозь бетонные блокпосты, в целом спокойной и к «неверным» вполне беззлобной.
Из последних строк просится вывод, что ислам сам по себе — не главная движущая сила «бурлений» и терроризма, но «не главная» — не значит нулевая. Агитационная мощь религий велика, и даже не являясь первопричиной, они могут оказывать огромное влияние.
Зримый пример действенности исламской агитации для меня — Индия. Населявшие её народности до средины 20-го века не разделялись по принципу: «западные — более воинственны». Однако разделение и образование мусульманского Пакистана привели к росту нетерпимости и насилия у отделившихся. Предварительный вывод всё тот же: догмы ислама в отрыве от остального “не тянут» на “всеобщую» причину мусульманских бунтов и терроризма, но при наличии других «возбудителей» — могут заметно их усиливать.
Давно известно: все вероучения — бездонные бочки цитат и наставлений, где есть оправдания и миру, и войне. Религии часто не менялись, но народы под ними то жили мирно, то безумели и кидались друг на друга. Именно эта переменчивость под сенью тех же учений ещё раз говорит, что не сами религиозные догмы, а что-то иное — глубинный двигатель людских «вскипаний».
Иногда вспоминают Коран… Историки проследили, как с ростом числа сторонников становился всё более воинственным и сам Мухаммед, и диктуемые им «суры» (заметим — на века обеспечив доводами как сторонников «миролюбия Корана», выклёвывающих цитаты из его начала, так и их противников, выдёргивающих цитаты из его конца), но в поисках главных причин нынешнего ближневосточного «бурления» он не поможет. Нам придётся продолжить разбор мнений, и для начала взглянуть — когда это началось?
«Мусульманская враждебность существовала всегда». «Нет, всё началось, когда а) возник Израиль, б) появились палестинские беженцы, в) На Ближний Восток пришла Америка (выбрать по вкусу).
Легко понять, что за выяснением — «Когда начались свары?» виден вопрос «Кто первый начал?», так что уже споры о сроках — не нейтральны.
Прежде всего уточним о какой враждебности речь, потому что какие-то трения между народами действительно существовали «всегда». Но если говорить о нынешнем градусе ненависти и терроризме, сторонники тезиса — «Это было всегда» — ошибаются.
В начале 20-го века сердце ислама — Ближний Восток — был под турками и спал глубоким сном. О полном отсутствии не то что конфликтов, а даже намёков на них говорит анекдотический факт: Бен Гурион, будущий основатель Израиля, в 1908 году раздумывал стать членом парламента мусульманской Оттоманской империи. А чуть раньше… Многие помнят, что когда французские антисемиты затеяли преследование Дрейфуса, за него вступился Эмиль Золя. Немногие, однако, знают, что в его защиту выступили и ближневосточные интеллигенты-мусульмане.
Наконец, известно, что когда евреев изгоняли из европейских стран, многие бежали под защиту мусульманских владык. Странновато в свете наших реалий…
Те, кто заинтересуется, могут установить начало нынешних мусульманских «бурлений»: это — начало 20-го века, когда жёсткая и умелая власть оттоманских турок над регионом исчезла, и пришли англичане.
Я уже упоминал о странном процессе «размягчения мозгов» «англосаксов» в 20-м веке. В 20-х годах он видимо только начинался. Это было время, когда с одной стороны восстания против колониальной власти британцев ещё без колебаний подавлялись, а с другой — в головах у их деятелей уже появились иллюзии, что любым находившимся под их властью народам можно предоставлять самоуправление. В переводе на простой язык это означало ослабление британского контроля и передачу власти местным «вождям»…
Давно подмечено, что смуты происходят не когда подавление наиболее жестоко, а когда «пресс» ослабляется… Именно в такое время и «задымился» Ближний Восток.
Вторым моментом была идея англичан (американцев ещё не было) создать «национальный очаг», резервации для евреев на местах их древних царств. (Анекдотические обстоятельства вокруг этой идеи — вне этих заметок).
Когда к крошечным еврейским поселениям, сохранившимся со старых времён, потекли тонкие ручейки мечтателей из Европы, тамошние арабы действительно всполошились и возникли конфликты — как всегда при приходе чужаков. И если бы всё было «как всегда», стороны бы как-то притёрлись, и об этих трениях к сегодняшнему дню все бы забыли, — благо пустых территорий хватало и враждебность ещё не достигала нынешнего остервенения.
Но подобно тому как прыщ у вас на ноге может позудеть и исчезнуть, а может разрастись до жуткой язвы, события в тех краях покатились по второму печальному сценарию. Мы ещё поговорим о причинах (и о «помощи» «советских товарищей»), а пока заметим, что люди ненаблюдательные, или не желающие правды, пытаются утверждать и сейчас, что исток исламской враждебности — в территориальных спорах между евреями и арабами.
«Это всё — результат территориальных споров»
С версией, что нынешние мусульманские возмущения, даже вне Ближнего Востока — производная от еврейско-арабской земельной свары, согласны многие. Но мы увидим, что территории здесь не причина, а предлог. (Ложь о «земельной» причине коварна поскольку использует крохи правды: в 20-х — 30-х годах действительно бывали драчки из-за территорий, но теперь всё иначе).
Вряд ли есть хоть один территориальный конфликт, где бы не звучало: «это — наше, тут жили наши предки!». И вряд ли есть другой лозунг, который был бы столь же злостен и лжив. Мне пришло это в голову в краеведческом музее Донецка, где я узнал, что самые древние захоронения на юге Украины — негроиды. Подумалось — вот узнают нынешние негры, начнут претендовать на землю отцов…
Волны великих и малых переселений сделали споры об «исконных землях» нелепостью тысячелетия назад, но и сейчас миллионы глупцов готовы убивать и умирать в этих заведомо неразрешимых спорах. В лучшем случае претензии на «исконность» рождают комизм вроде гордости нынешних египтян за древние пирамиды, к которым ни они, ни их предки не имеют никакого отношения. (Нынешние египтяне — арабы, а как сказано в советской «Всемирной Истории», «древние египтяне — этнически другой народ».)
Одним из признаков повзросления народа является понимание, что как бы ни хотелось «вернуть своё» — силовые попытки в наше время приносят только беду. Умные люди понимают: сейчас лучше жить с тем что имеешь. Греки, потеряв в такой попытке в начале 20-го века половину своей земли и древней культуры, как-то живут и повторно отвоёвывать Малую Азию не планируют. Немцы смирились со своими территориальными потерями. Однако поездив по Ближнему Востоку, я понял: ближневосточные мусульмане успокаиваться не собираются. Одержимость идеей уничтожить Израиль «потому что он отнял землю у арабов» — повсеместна.
Не будем тут о нелепости самой идеи «справедливого» дележа земель там, где до 20-го века вообще не было границ, где племена кочевали повсюду, а селения разных народов были раскиданы вперемешку на огромных пространствах. Поглядим на итог. Мне как-то попалась карта: Израиль в обрамлении арабских земель. Зрелище, доложу вам, впечатляющее. Надо совсем не иметь стыда, чтобы утверждать, что это ничтожное пятнышко на карте — причина неудач у обладающих огромными территориями и ресурсами соседей. Напрашивается вопрос: где часто поминаемая справедливость у тех, кто требует от Израиля землю? Ведь в тех краях популярны стихийно-социалистические и религиозные воззрения, а с их позиций поделиться обязан тот, у кого «много», т. е. арабы.
Но погодите, говорят нам. Есть ещё одна важная причина мусульманского возмущения — палестинские беженцы.
«Причина мусульманских возмущений — палестинские беженцы!»
Одно из воспоминаний детства — тихий семейный конфликт: моя мать пригласила её сотрудниц-евреек. Это всегда встречалось «в штыки» её матерью, вырастившей меня бабушкой. Неодобрительно пробормотав: «Опять Палестину навела!», — она отправлялась в церковь. И тогда, и века перед этим никто не сомневался, что жители Палестины — евреи, но потом всё изменилось: под эгидой КГБ «возник» арабский «палестинский народ». Разговоры об этом «рукотворчестве» появились давно, а все сомнения развеялись после книги ушедшего на Запад главы румынского КГБ генерала Иона Михая Пачепы. Наблюдая «территориальные» коллизии вокруг Израиля, стоит помнить: претензии нынешних «палестинцев» (арабов) лживы уже потому, что такого «народа» не существовало. Впрочем, взглянем сперва на проблему в целом.
После войн и переделов беженцы — неизбежность. Сейчас всё реже вспоминают что советское наступление в конце войны вызвало огромные потоки беженцев из восточных земель «Рейха». Это был огромный катаклизм, в условиях жуткой разрухи. Но что вы слышите об этих беженцах сейчас? Об их нуждах и бедах (мы здесь не будем — насколько они были заслужены) окружающий мир толком не знал никогда, а что знал — напрочь забыл после войны. Советская пропаганда напоминала нам лишь о встречах их «реваншистских» землячеств. Они давно растворились в немецком народе, никому и в голову не пришло их обособлять, или заявлять, что какие-то нынешние немецкие проблемы — результат тех беженских несчастий.
Теперь взгляните на Ближний Восток. «Палестинские беженцы» — изгои, из которых их кровные братья — арабы путём насильственной изоляции действительно сделали особый народ-страдалец. Они заперты в «полосы» и «лагеря» в течение десятилетий. Их, кроме самых образованных, не пускают в другие арабские страны, хотя с территориями там проблем нет и разговорам о «братстве» нет конца.
Время (на деньги Запада), правда, берёт своё — «лагеря беженцев» обустраиваются. Но “братья” старательно не дают палестинцам забыть, что они — беженцы, и их обязанность и постоянный род занятий — публичные, демонстрируемые всему миру страдания.
Ладно, уговорили: Израиль — плохой. Но зачем же так со своими единокровными? Если вам приходилось долго держать собаку на цепи — пояснения излишни. Животное озлобляется так, что может порвать и хозяина. «Палестинские беженцы» — цепная собака исламских идеологов, натравливаемая на Израиль и Запад.
Любому непредвзятому наблюдателю давно ясна суть нынешнего «территориального вопроса» и якобы вызванных им «страданий палестинского народа», но недавно случилось событие, ещё ярче высветившее лживость этих претензий: египетский правитель Аль Сиси предложил «палестинскому народу»… Синайский полуостров. Их вожаки, разумеется, отказались.
У наивных вопрос — почему? Здравые люди десятилетия назад поняли, что главная цель «земельных» споров — не земля, а уничтожение Израиля. Есть и «текущие» цели: чтобы Израиль и Америка выглядели виноватыми, ведь Америка раскошеливается «на помощь страждущим», а это — огромные деньги в карманы их вожаков. И, наконец, чтобы был ответ на вопрос — почему в исламском мире так неважны дела со всем, что не касается доходов от нефти?
«Виновники найдены»
Когда в течение столетий у вас одни проколы, вам надо это чем-то объяснять. Не будем здесь о величии Исламской цивилизации времён её расцвета, ясно одно: последние века она отступала по всем фронтам и на сегодняшний день являет полное фиаско.
Тут меня могут прервать и сказать, что помимо нищих стран там есть богатые нефтяные эмираты, их новые сверкающие города… Подтверждаю — есть. Но это не отменяет такой вывод. Потому что фиаско — это не только нищета. Лентяй или глупец, разбогатевший случайной находкой и чужими мозгами, по нормальным меркам имеет мало поводов для гордости.
Некоторое время назад мне попался клип, на котором мулла, воздев руки к небу, вопрошал — в чём дело? Почему, к чему ни прикоснись — всё сделано руками «неверных» или ими придумано? Где головы и руки мусульман?
Думаю, не многие станут оспаривать что верную оценку народам в наше время можно дать по их производству и экспорту. Вдумайтесь: весь «не-нефтяной» экспорт ВСЕХ стран мусульманского Ближнего Востока — меньше чем у Финляндии. В лоснящихся богатством эмиратах, в их сверкающих небоскрёбах — ни современных отраслей, ни наук, ни много чего другого. Даже своей нефтью они не в состоянии воспользоваться без «неверных»: она ищется, добывается и транспортируется тем, что придумали и сделали на Западе. (Нужна она опять же для того, что придумано и сделано на Западе). За исключением нескольких сотен арабских технарей в компаниях вроде «Арамко», местные не принимают в этом почти никакого участия. Они только подставляют карманы. С точки зрения самоуважения — это фиаско, даже если деньги текут ручьём.
Спасти лицо можно только одним образом: найти козлов отпущения. И они конечно же находятся.
Эволюцию этих полезных животных проследил крупнейший историк Ближнего Востока Бернард Льюис.
Долгое время причиной отставания там считались монголы, точнее — последствия их нашествия 13-го века (для русских звучит знакомо). Потом, правда, выяснилось, что цивилизационные достижения, скажем в Иране, у мусульман были не до, а после нашествия. Далее арабы стали винить турок, правивших ими много веков, а турки — соответственно арабов за их отсталость, и все вместе — персов. Персы соответственно винили обоих, и монголов в придачу. В 19-м — начале 20-го века появились англичане и французы, и все сразу поняли: вот они, виновники. К средине 20-го века главным козлищем была избрана Америка, а роль самого бодливого козлика — вы уже догадались — досталась евреям.
Здесь не пересказать все доводы Льюиса что за долгие столетия всё большего отставания людям Ближнего Востока некого винить кроме самих себя, но один пример всё же приведу — очень уж он показателен.
Истории было угодно поставить чистый эксперимент в двух местах, бывших владениях Британской империи. Это крупные и важные порты: ближневосточный Аден, и дальневосточные Сингапур и Гонконг. У всех них были равные возможности воспользоваться опытом англичан, и «дальневосточные» это блестяще сделали. Каковы они теперь и чем занимаются — знают все. Об Адене — и большом регионе вокруг него — тоже знают. Это нищета и безнадёга, там основным занятием является следование Корану. И там, как и во всём регионе, наконец-то поняли: их несчастья — от Америки, которая не любит мусульман и обижает их!
«Всё это потому что Америка ненавидит мусульман и вредит им»
Поскольку одним из объяснений мусульманских волнений и терроризма является «ответная реакция на враждебность Америки», стоит взглянуть и на этот довод.
В США конечно же есть люди, которые мусульман не любят. Есть комментаторы (очень немногие) и политики (их ещё меньше), предупреждающие что в быстром росте числа мусульман мало хорошего. Но когда произносится «Америка» («Россия», и т. д.), имеется в виду не несколько говорунов, а большинство народа и правительство.
В Америке — миллионы мусульман, и живут они там лучше чем в своих странах — включая свободу религии. Никакой дискриминации они не испытывают (любой такой случай был бы сразу раздут до небес задающими ныне в Америке тон «прогрессивными» медиа).
Тут, правда, нужно сделать оговорку, что на вырезание клиторов шестилетним девочкам, «убийства чести» и освящённое Кораном обращение с женским полом американские законы смотрят косо, но из факта, что число мусульман, просящихся на ПМЖ в Америку велико, а уезжающих назад — ничтожно, можно заключить что им там вполне комфортно.
Что касается властей США, напомним хотя бы об активной американской защите мусульман в Югославии, после чего в страну были впущены сотни тысяч боснийцев. Американские правительства десятилетиями принимают на ПМЖ толпы мусульман из многих стран, и никто не собирается это прекращать.
Среди перемен, произошедших в Америке после известного разрушения небоскрёбов и других терактов, заметен рост не враждебности, а скорее наоборот — угодливости. В поездках, например, я отметил про себя появление в некоторых аэропортах мусульманских молелен.
Как атеисту, мне было интересно наблюдать за моими интеллектуальными братьями, американскими атеистами. Одно время я даже подумывал вступить в их ряды, но передумал. Причина — в их однобокости. Ребята эти осатанело воюют с христианством, что, как ни крути, — один из фундаментов нашей цивилизации. И одновременно — они трогательно дружественны к исламу. Это — общая тенденция американских «прогрессивных» (левых), которая в частности проявилась в том, что президентом страны ДВАЖДЫ избирался человек, полное имя которого включает слово «Хуссейн». Одно это ставит точку на выдумках что «Америка враждебна мусульманам», но есть и другие факты.
Несколько лет назад моё внимание привлекло интервью, которое взял американский корреспондент у одного из живущих в Америке мусульман, простого сирийца по имени Али. Я приведу выдержку, потому что оно крайне содержательно.
Корреспондент: — Скажете, Али, а почему вы живете здесь, а не в Сирии?
Мухаммед Али Наджар: — «Потому что люди не хотят жить в Сирии. Там нет работы. Америка переманила сюда весь мой народ. Сирия кончена, и виновата Америка. Потому что они забрали у нас все деньги.»
Тут что ни слово — откровение. Но чтобы оценить это сполна, нужен небольшой исторический экскурс.
Как напоминает Льюис, мусульмане столетиями не то что не переселялись, а даже не ездили в западные страны. Это был сознательный выбор, для сохранения «чистоты». Даже для дипломатических или торговых миссий нанимали греков или евреев. И вдруг в конце двадцатого века — как прорвало, мусульманские анклавы на Западе стали расти как на дрожжах. С чего бы? Я думаю дело в следующем.
Прежде всего в прошлые времена мусульмане — по инерции своего «золотого века» — смотрели на Запад свысока и знать его не желали. Однако лет около сорока назад в семьях появились телевизоры. Мусульманам стал открываться мир, и он оказался не совсем таким как учили муллы. Большой шайтан Америка оказывалась не таким уж плохим местом для житья…
На Западе это совпало с расцветом мультикультурализма (как выразился один исследователь — «закатом американского разума»), и восхвалением «дайвёрсити», этнического разнообразия. Ворота Запада раскрылись, и «правоверные» без проблем поехали осваивать места, которые столетия назад не могли захватить силой.
Но вернёмся к интервью. Для начала отметим как безмятежно Али поносит принявшую его Америку. (Я не только о всегдашних жалобах «третьего» мира «у нас забрали все деньги», я о том, что Али знает: в отличие от его краёв здесь можно молоть что угодно, не боясь оказаться арестованным, высланным, «пропавшим без вести» или избитым «неизвестными»).
Америка плоха, но «правоверных» она всё же переманила. Чем же?
Эмиграция Али и ему подобных на первый взгляд экономическая, но по сути — это приговор реалиям исламского мира и разоблачение лжи о враждебности Америки. Обратим внимание: для материальных улучшений этим людям не надо ехать в далёкую (и, по их словам, враждебную) Америку, или в тоже неблизкую (и чванливую) Европу. Сытые места всё же есть и у «правоверных». Какую бы чепуху ни несли эти “Али” про Америку и Запад, их массовая эмиграция к «неверным» — убедительное «голосование ногами» за западный образ жизни, где пока доступна не только «колбаса», но и любая религиозность, а к ним — минимум коррупции, беспредела властей и многих других атрибутов исламского, “русского», «третьего» и прочих «миров».
Но мы несколько отвлеклись.
Отношение американцев к исламу ярко показала дискуссия о строительстве мечети в Нью Йорке рядом с местом, где были разрушены знаменитые небоскрёбы. Говорят, в обычаях мусульман строить мечети на местах их побед, так что желание исламских активистов, напористо гнущих свою линию, не удивляет. Удивила реакция американцев. Напоминания нескольких комментаторов, что это будет открытое надругательство над памятью погибших, исчислялись единицами и быстро заглохли. Споры развернулись вокруг конституционного права мусульман строить что угодно и где угодно, и большинство эту точку зрения поддержало. (Замечу в скобках — спор не закрыт и сейчас, спустя шестнадцать лет).
При всём уважении к американской конституции для меня такие раскладки — ещё одно подтверждение моих подозрений что мышление большинства в Америке деградирует самым разительным и странным образом. Но, наверно, ни в чём угодничество многих западных людей перед мусульманами не проявляется с такой силой как в бесконечных повторениях: — «Подавляющее большинство мусульман — умеренные! И они — прекрасные люди!».
«Подавляющее большинство мусульман — умеренные»
На Западе в последние годы нет дискуссий о терроризме, где это не повторялось бы людьми самых разных взглядов. Я даже заметил — чем чаще теракты, тем больше это акцентируется. Тех, кто высказывает сомнения — ничтожное число, и им быстро затыкают рот обвинениями в «расизме» и «ханжестве».
Но кто такие — умеренные? Я могу отнести к этой категории моих знакомых, российских интеллигентов с мусульманскими корнями, или известных мне боснийцев, или некоторых моих малайзийских и индонезийских партнёров — технарей. Обратите внимание, что все мною названные места — хоть и большая, но периферия исламского мира, а мы пока пытаемся вглядеться в Ближний и Средний Восток, где чадит главный очаг ненависти и террора.
Берусь утверждать, что общее число умеренных — в пропорции ко всем полутора миллиардам мусульман — исчезающе мало, а их влияние среди единоверцев почти равно нулю. Мало того, на самом Ближнем Востоке умеренных мусульман практически нет. Утверждаю я это по двум причинам.
Прежде всего я это вижу. Я езжу на Ближний Восток в своей истинной ипостаси — русского инженера. Я не журналист, перед которым надо приличия блюсти, и не «западный», перед которым надо хвостом мести. Я — “свой”, выходец из страны, всегда поддерживавшей «настоящих» мусульман в их сварах с Израилем и Западом. Передо мной открываются души… И уж лучше бы они этого не делали.
Как только я подвожу разговор к терроризму, т. е. убийству неповинных, да ещё вне состояния войны, первая реакция — досада. Мне не отвечают прямо. Вместо ответа мне начинают объяснять, как вредоносна Америка и как омерзителен Израиль. Мне не говорят в лицо, но я сам должен понять: с врагами иначе нельзя.
Так кого же считать умеренными? Если тех, кто своими руками не стреляет по туристам и не лезет с бомбой в общественный транспорт — тогда наверно «умеренных» много. Но это те «умеренные», кто — постучись друг Оссамы Бин Ладена в их дверь — тут же его спрячут, и с готовностью будут лжесвидетельствовать в его пользу где угодно. И конечно же, если он соберётся в политику — проголосуют за него на выборах.
Моё мнение об «умеренных» мусульманах Ближнего Востока утвердилось во время ещё одной командировки, когда я оказался случайным свидетелем народного гуляния, никем не организованного и потому очень убедительного.
Дело было к вечеру, и я сперва ничего не понял, а просто увидел, как на улице прибавилось народу, люди выходили из домов, и на сей раз среди них было много женщин. Многие были в радостном возбуждении, весело переговаривались, некоторые обнимались и, видимо, поздравляли друг друга. Детям раздавали сладости. Если к выражению «глас народа» понадобился бы зрительный образ — это мог быть вид этой улицы.
Немного позже я узнал причину радости: по телевизору сообщили, что «шахиды» опять что-то взорвали у «неверных», и погибло несколько человек включая детей.
Есть такие ситуации, к которым нечего добавить. Но к этой — есть что. Самым большим моим открытием тогда оказалось даже не эта всеобщая радость от убийства детей, а тот факт, что эти народные ликования замалчиваются почти всеми медиа, прежде всего западными. Не без некоторого труда я нашёл информацию и о других таких же случаях, и понял, что они, как и их замалчивание — норма нашего времени.
А если вам мало моих наблюдений — подумайте вот о чём.
Службы опроса мнений пытаются изучать мусульманские страны. Задача эта не проста — в таких обществах не верят в анонимность, ответы всегда под сомнением. Но в самом широком плане — по их данным — процент «умеренных мусульман» там порядка 80%. Это чушь, и вот почему. Как мы помним, мусульман — под полтора миллиарда. Если эти проценты хоть отдалённо верны — в мире должны быть сотни миллионов действительно умеренных, кто прямо и без увёрток осуждал бы терроризм и фанатичную оголтелость. Если бы они существовали, у них бы были организации, медиа, известные люди. Где они? Назовите мне хоть пяток в «настоящем», Ближневосточном мусульманском мире! Ладно, не пяток. Хоть один телеканал! Хоть одну газету!
Мои доводы лежат на поверхности, но допускаю что принять их некоторым — не просто. Современному человеку, знающему что он, по большому счёту, никому не сделал плохого, трудно смириться с мыслью, что есть миллионы, которые его не знают, но ненавидят. В русской культуре это особенно трудно воспринять людям моего поколения, помнящим наших, большей частью добродушных советских мусульман, или вежливых исламских студентов в наших вузах. Поэтому уточню ещё раз: мы говорим пока о Ближнем Востоке — местах, где в последние десятилетия пошёл вразнос “ядерный реактор” исламского фанатизма, вредоносная радиация которого теперь достигла всех краёв.
А чтобы психике было легче справиться с этой беспричинной ненавистью, стоит вспомнить, что феномен этот не нов и не так уж уникален. Правда, за веру «не так» или «не ту» в Европе перестали сжигать людей несколько столетий назад. Но память об одном государстве недавнего прошлого, где всенародно одобряли отправку в газовые камеры людей «не той» национальности, (или о других, им “родственных» странах, где с энтузиазмом поддерживали высылки, лагеря а то и уничтожение миллионов «не того» социального происхождения), должна помочь нам не растеряться и перед этой разновидностью безумия.
Логическим продолжением тезиса об «умеренных мусульманах» является аксиома об уважении к их вере и культуре.
«Надо уважать их религиозные чувства и культуру»
Уважение — особое слово. Замахнувшийся на него подвергнется травле со всех, даже враждующих между собой сторон. Но если вглядеться пристальней — ещё раз убедимся, что до идиотизма можно довести любую, даже эту УВАЖАЕМУЮ концепцию.
Большинство нынешних людей приучено говорить о чужих религиях и культурах с дежурным восхищением. Это уже безусловный рефлекс.
Мы стоим на лужайке у мексиканских пирамид, и местные майя, нарядившись в балахоны под своих предков, мирно продают нам сувениры. Мы знаем, что во времена строительства этих сооружений их предки ублажали богов человеческими жертвоприношениями — варварскими способами и в огромных количествах. Но мы делаем вид что не помним (это легко потому что нынешние майя сердца из живых людей не вырезают) — и ничто не смущает наше уважение к их культуре.
Или мы стоим на юге Канады у музея североамериканских индейцев, и читаем про их быт и обычаи. О том, что основными их занятиями были жестокие междоусобицы и взаимные грабежи там не написано, так что ничто не вызовет у нас неудобных вопросов.
В Африке или на Новой Гвинее, где дикарство без кавычек местами дожило до нашего времени, мы деликатно не будем спрашивать о каннибализме. Ведь его уже нет (ну почти). И опять ничто не будет мешать нашему уважению.
Но что это мы всё о других? Если вспомнить нашу христианскую практику прошлых веков, найдётся такое, о чём лучше не вспоминать… Давно ли ведьм ловить перестали?
В наше время такие «экзотические» моменты религий и культур изжиты или спрятаны, и чем дальше, тем старательней они заметаются своими доброхотами «под ковёр» забвения. Глядишь — и уже ничто не мешает всеобщему взаимному умилению…
На этом щедром пиру мультикультурализма свой ломоть пирога уважения требует и ислам. Только есть нюанс: в отличие от других культур и религий он не торопится отказываться от старых привычек. Словно на «машине времени» он прибыл прямиком из 7-го века и требует нашего уважения к «знанию» женщиной «своего места» и «убийствам чести», к рабству и многожёнству, отрубанию рук и забиванию камнями. Именно эти нормы существуют и сейчас в краях «истинной веры» вроде Саудии (рабство там было отменено только в 1962 г.) и хотят стать «мейнстримом» и в других местах, включая их анклавы на Западе.
Да и с чего бы исламу стыдиться этих порядков? Разве не мы сами повторяем что он — великая религия? Тем более что ислам — больше чем религия, это — единство образа жизни по Корану, собственно религиозности и шариатских законов. Отказываться от части этих «норм» для ислама ещё «неправильней», чем, скажем, для христианства — от креста и девы Марии. «Настоящее» мусульманство может существовать только целиком, так что стоит помнить, что уважать предлагается много чего помимо поста в рамадан и платочков на женских головках. Нам предлагают уважать неотделимую от них средневековую дичь “уголовных” “законов” и забитость женщин, и весь ворох «культурных особенностей» вроде несовместимости с современной наукой, враждебности к живописи и скульптуре, неприязни к бизнесу, спорту, театру, (да что там театру — к веселью вообще), нелюбви к мировой музыке и многому чему ещё.
Если мы спросим знатоков ислама — в чём его главное отличие от остальных учений, мы услышим массу высокопарных слов. Только всё это будет вторичным. Главное различие — остальные «великие» религии научились не путаться в ногах у современности. Они научились не отнимать много времени на церемонии и не мешать наукам, терпеть соперниц и не цепляться за средневековые крайности. Ничему этому не хочет учиться «настоящий» ислам, но он требует, чтобы его уважали.
Продолжая наш экскурс, вспомним ещё несколько тем, любимых интеллектуально невзыскательными людьми во всём мире.
«Это всё от отсутствия демократии. Демократия всё излечит»
Попыток ввести демократию на мусульманском Востоке в последние десятилетия было столько, что давно пора делать выводы. Наибольший опыт несомненно у Турции: проторенная схема «Народ выбирает фанатиков, после чего армия вмешивается и ставит у руля дееспособных прагматиков» — там уже казалась устоявшимся алгоритмом, но теперь мракобесие (абсолютизм «президента», религиозная забубённость масс — и растерянность армии) ширится и там. Похожая картина и в Пакистане.
Впрочем, наиболее показательны завершённые, дошедшие до конца случаи тамошней «демократии» — когда у власти стоят законно избранные: это к примеру исламо-фашистский Иран и террористическая Газа.
Избрание мракобесов или террористов (или их покровителей) в результате честных выборов в этих краях гарантировано и исключения мне не известны. Всё это вполне согласуется с наблюдавшейся мною радостью народа (избирателей) от «удачного» теракта. Несмотря на это, толпы прекраснодушных на Западе — и левых, и правых — продолжают призывать к внедрению там «демократии».
Проблема с этими людьми — они путают демократию (многокомпонентную систему, для которой помимо выборов нужны и другие порядки — которые “сами» возникли на Западе) с голой выборностью, которая бывает и у дикарей. Они явно забыли своего «гуру», левого политика и знаменитого драматурга Джорджа Бернарда Шоу, сказавшего: — «Демократия не может быть лучше того человеческого материала, из которого сделаны избиратели». И ещё, несколько перефразируя: — «Обращение дикарей в демократию есть превращение демократии в дикарство».
Неукоснительный крах всех попыток либеральной демократии на Ближнем и Среднем Востоке давно «намекает» на какие-то природные препятствия. Недавно норвежские учёные прямо связали возможность «настоящей» демократии с величиной «Ай-Кю» не ниже 90. Всё становится понятным, если вспомнить, что интересующие нас районы имеют средний «Ай-Кю» около 85. Так что как ни жаль «оптимистов» — наследственный характер «Ай-Кю» ставит под вопрос перспективы либеральной демократии в этих краях на всё обозримое будущее.
«За всем этим — нефтяные интересы Америки»
Нефтяные и прочие интересы у Америки, как и у других, конечно же, есть. Но приглядимся, какую роль они могли играть в мусульманских «бурлениях» и терроризме.
По миру немало тех, кто вторжения обоих Бушей в Ирак объявлял американскими войнами за нефть. Президент Обама своим вмешательством в Ливии только укрепил эти мнения.
Если принять объяснение, что из исламских событий торчат уши нефтяных интересов Америки, сразу встают несколько вопросов.
Первый — почему иракская нефть так и осталась не «прихватизированной» американцами, почему в Ираке у власти не «марионеточное» проамериканское правительство, а им глухо враждебное? Одно это уже как-то плохо вяжется с образом всесильной, грабящей чужие богатства Америки. Но есть вопросы и поинтересней.
Недалеко от Америки находится Венесуэла с большими нефтегазовыми (и прочими включая алмазы) ресурсами. Если нефть (и ресурсы) — американская цель, почему не захвачена лёгкая, лежащая рядом добыча — Венесуэла? Поводов — сколько угодно: её бывший правитель Чавес американским президентам только что на ботинки не мочился, и, похоже, задружил с ближневосточными террористами, и его «сменщик» Мадуро — ничем не лучше. Да и разруха там сейчас такая, что американская «агрессия» была бы народу только в радость.
Ещё интересней — почему не захвачена лежащая ещё ближе Куба? Она как-то объявила что начинает бурение нефти рядом с американскими водами. Её единственный защитник, советский «брат», почил в бозе четверть века назад (а перестал быть способным её защитить — ещё раньше). Если американцы пойдут с Гуантанамо — никакой Карибский кризис уже не случится. Кубинский режим — давний враг, ржавый гвоздь в американском ботинке, почему же Куба ещё не захвачена?
Можно вспомнить и о соседней Канаде — огромной малонаселённой территории с колоссальными нефтегазовыми (и прочими) ресурсами. Политически эта соседка весьма своенравна, противоречила Америке не раз, и доходами от своей нефти естественно не делится. А расположена ох как удобно, не то что Ближний Восток… Почему и она ещё не превращена в американский штат?
Нет американских солдат и в богатейшей (нефтью), лежащей впритык Мексике, хотя поводов и тут хватает: гигантская наркоторговля. Не постеснялись же в своё время вторгнуться в Никарагуа и отловить наркопахана Норьегу. Почему не лезут в Мексику?
Не будем затевать здесь споры — почему американцы в перечисленные места не вторгаются. Просто констатируем: у тех, кто рассуждает об американских интересах в стиле карикатур Кукрыниксов (а среди них до странности много западных) — не “вяжутся» очевиднейшие вещи. Если искать тянущуюся за нефтью американскую «руку», почему эта рука не «грабастает» нефть где много ближе и легче? Зачем ей тянуться за тридевять земель?
И чтобы довершить иронию американских «нефтяных интересов» в арабских бунтах, обратим внимание и на такой «пустячок»: немалая часть этих волнений и терроризма — там, где нефтью и не пахнет.
«Это Америка дестабилизирует…»
Как мы знаем, американская «рука» не только тянется за нефтью, она ещё и дестабилизирует.
Как и умствования о «нефтяных интересах», поиск «дестабилизации» — конёк многих политологов. Сразу подчеркнём, что конёк этот сам по себе здравый, дестабилизация как инструмент политики — реальность. Враждующие стороны занимаются ею исподтишка пока не стреляют друг в друга. Однако в устах некоторых мудрецов и эта концепция превращается в карикатуру.
Некоторые может быть помнят мой «Реквием по англосаксам» о деградации ума и воли американцев и их лидеров. Я писал, что в последние десятилетия они превращаются в слабохарактерных и близоруких добрячков. Но их портрет, рисуемый искателями «американской руки» и повсеместной дестабилизации, намного более экзотичен чем мои пошучивания.
С одной стороны, они уверены, что американская политика — это изощрённый разум, тонкий расчёт и продуманное коварство (эти свойства, вместе с «жадностью», «бездуховностью» и пр. — неотъемлемые черты их облика Америки, — как рога у дьявола). С другой стороны, они тут же приписывают Америке действия настоящего, в медицинском смысле клинического дебила. Ибо как иначе назвать видимый отказ Америки от дестабилизации всё тех же враждебных ей Кубы и Венесуэлы (не говоря уже о давно и старательно точащем зубы Китае), и одновременно с этим — предполагаемую (бессмысленную) дестабилизацию безресурсного Йемена?
Как боковой отросток клюквы о «руке Америки» в про-мусульманских мифах живёт идея о том, что терроризм — продукт вооружения американцами боровшихся с Советами «моджахедов».
«Причина исламских «бурлений» — поставки американского оружия «моджахедам» для борьбы с Советами в Афганистане».
Я возражаю, естественно, не против факта, что поставки оружия «моджахедам» имели место, а против объяснения этим всплеска мусульманского терроризма. Взглянем опять на Латинскую Америку. В прошлые десятилетия там и американцами, и их противниками друзья выбирались по принципу — «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын». Поставки американского оружия многим «сукиным сынам» были большими и долгими. Затяжными и кровавыми были и тамошние конфликты — в нашем отделе помнят как прилетавших наших командированных в Колумбии встречали и везли до места работы с сопровождением: танк правительственных войск спереди и бронетранспортёр сзади. Так вот, при всех тогдашних безобразиях терроризм мирового масштаба в Латинской Америке так и не возник, а когда у местных террористов и «партизан» случались «удачи», тамошнее население — при всех его давних антиамериканских и антизападных настроениях — празднеств по этим поводам не устраивало.
Вывод прост: если нет каких-то других факторов и причин, никакие закачки оружия не привьют раковые клетки международного терроризма. Вопрос только — какие это факторы и причины.
«Насилие и терроризм — от бедности»
Это, пожалуй, самое скучное из приведённых нами заблуждений, но для полноты рассмотрим и его. Ложность этого утверждения лежит на поверхности: и страны, плодящие террористов в повышенных количествах, — часто не бедные, и террористы (особенно их лидеры) — отнюдь не из бедных слоёв. Но факты, даже очевидные — политкорректным пропагандистам не помеха. Один из них, Стивен Спилберг, сделал фильм «Мюнхен», где талантливо и проникновенно кормит нас ложью о бедности и безработице как главных причинах мусульманского терроризма. Заметного возражения от зрителей и критиков на это не последовало. Видимо, им это по нутру.
Но не нам. Ограничимся напоминанием, что в мире есть много стран и сотни миллионов действительно бедных людей, которые агрессивности не выказывают и в терроризме не замечены.
Этим можно закончить перечень популярных ЛОЖНЫХ взглядов на возможные причины исламских смут и терроризма. Ни одна из них не выдерживает проверки фактами и здравым смыслом.
*
Взглянем теперь на теории непопулярные и политически некорректные, которые тем не менее представляются ВЕРНЫМИ. Первая из них — та, которую обычно избегают политологи.
Стыдливо «забытый» фактор
Что бы вы сказали, если бы узнали, что учёные перестали изучать болезни вроде СПИДа? Ну вспомните как они передаются. Неудобно как-то…
Немецкий социолог Гельмут Шек заметил, что в социологии почти свёрнуты работы по такому социально-психологическому явлению как зависть. Это — огромный фактор, без неё не объяснить многое в людском поведении, но… неудобно как-то.
Ежели всерьёз, я связываю уклонение от её изучения не со стыдливостью, а с ослаблением в последние десятилетия воли и разума людей в развитых странах, с возобновлением роста левого тоталитаризма и сопутствующих ему течений вроде антизападничества, антиамериканизма и антисемитизма. Если изучать зависть объективно, будет трудно прятать завистливую суть всех этих «анти», скрывать фальшивость выдумок про «эксплуатацию» и «грабёж» как причины успеха передовых и отставания отстающих. (Уже приходилось писать что грабёж — вспомнить хоть гуннов, хоть монголов, хоть испанцев в Новом Свете — никогда не приносил ни устойчивого благосостояния, ни развития. Но не будем отвлекаться.)
Давно замечено, что предметом зависти могут быть вещи не только материальные. Негритянский философ, доктор Томас Соуэлл, рассматривая зависть чёрных к белым, заметил, что наиболее «нервную» реакцию у завистников вызывает не богатство вообще, а достигнутое своим трудом и талантом. Так, к сыну миллиардера, на которого богатство «свалилось», будет меньше скрытой неприязни, чем к индивиду, добившемуся всего личными качествами. (И это понятно: он — зримое напоминание завистнику о его слабостях.)
Зависть — чувство, в котором труднее всего признаться. (Людям легче признать свою глупость.) Именно поэтому завистник выискивает у другого грехи и недостатки: психологические механизмы требуют «обоснования», «справедливости» ненависти.
Томас Соуэлл не одинок в своих наблюдениях. Мне было приятно найти русскоязычных авторов (И. М. Ефимов), говорящих о конфликтах развитых народов с отстающими: …»Совместное или даже мирно-соседское существование таких народов оказывается мучительным для отставших, и они начинают бесконечные и часто безнадежные атаки на обогнавших их… …Год за годом, гунны нападали на Китай, германцы и прочие кочевники — на Рим, печенеги и половцы — на Русь, индейцы — на европейских поселенцев. Такие конфликты могут длиться веками. Гордые люди не могут смириться с положением отставших. Они… пойдут на гибельную для них схватку… Хотелось бы, чтобы обогнавшие помнили об этом и не верили политическим демагогам, которые пообещают очередное мирное решение проблемы.»
Такова первая из реальных, глубинных причин накала страстей на Ближнем Востоке. Но и это не всё: капризы истории создали там условия для особого накала зависти. В тех местах оказалась сведенной на близкое расстояние огромная «разность потенциалов» людских возможностей: с одной стороны, там живут народы, которые, холя легенды своего прошлого, в наше время не в силах создать ничего значительного. (Вспомним грустный уровень их «не-нефтяного» экспорта и неспособность добыть без Запада даже собственную нефть).
А с другой стороны… В тех же местах, на крошечной, лишённой ресурсов территории за считанные десятилетия создано государство, жители которого на той же бесплодной земле и под тем же безжалостным солнцем разводят сады и наводняют мир изобретениями «хай-тека». Их единокровные, оказавшись в сколь-нибудь цивилизованных странах, в скандально «непропорциональном» количестве получают «настоящие» (не «миротворческие») Нобелевские премии и пробиваются в верхи интеллектуальных сфер, иногда — сквозь асфальт предрассудков и препятствий. Ну как же «правоверным» терпеть такое?
Опыт человечества подтверждает: зависть — огромная сила. Прикрываясь фиговыми листками претензий к «неверным», именно она является одной из главных, реальных «двигателей» «бурлений» и терроризма.
Но есть и другое. Нам следует взглянуть на ещё более мощный феномен, превосходящий и зависть. Это — великий зов пола, могучий природный фактор, с которым ислам ведёт борьбу вот уже полтора тысячелетия.
Могучие джинны в тесной бутылке
Ограничения сексуальности — атрибут любой культуры, но строгость запретов в наше время очень различна. Хорошо помню, как в первые приезды меня удивила Индия: на пляжах там (я не имею в виду курорты для иностранцев) вы не увидите женщин в купальниках, строгости в отношениях между полами чувствуются везде, не только в мусульманских районах.
Нынешние европейцы могут вспомнить и свои чудачества — вроде натягивания «штанишек» на ножки столов в викторианскую эпоху. Но всем им далеко до чудес «настоящего», ближневосточного ислама.
Об изолированности тамошних женщин от окружающего мира (точнее — от «других» мужчин) на бытовом уровне слышали все, но не все представляют как далеко зашло дело в других сферах.
Пара моих поездок пришлась на так называемый «Дас Айленд», маленький островок, принадлежащий Арабским Эмиратам. Это — песчаная коса в два километра, полностью занятая промзоной и спальным посёлочком при ней. У каждого — отдельный крошечный номер с дверями наружу, всё остальное время — все на глазах друг у друга, нет никакой возможности «неподконтрольных» действий. И тем не менее на острове — полный запрет женщин. Правило столь неукоснительно, что стало причиной недоразумения с Англией. Большая часть завода — британская, и на открытие пригласили английского посла. Тот естественно взял жену, но в самолёт на остров её не пустили. И никакие уговоры не помогли. (Кто там про «Запад, диктующий свои порядки»?).
На сегодняшний день половая мораль ближневосточного ислама — самая репрессивная в мире, однако весь ислам далеко не однороден: его обширная периферия много терпимей. Мы помним советских мусульман, без проблем уживавшихся в либеральном (в половом отношении) Советском Союзе, похожая картина и в других «не-ближневосточных» местах. Работая на Борнео недалеко от Брунея, я наблюдал, как брунейские девчёнки, натихую стянув с головы «правоверные» платочки, ездили через границу на автобусах из своего мусульманского царства на танцульки в немусульманские посёлки Малайзии. Нечего и говорить, что даже попытка этого в странах ближневосточного ислама — окажись она известной окружающим — могла бы привести к убийству «развратниц».
Отметим на карте, где происходят мусульманские «революции» и где даже без «революций» по первому зову сбегаются яростные мужские толпы для протестов — иногда сопровождающихся убийствами — по поводам вроде «карикатур на Аллаха». Добавим к ним страны национальной принадлежности большинства террористов — те, где общественность им сочувствует. В итоге почти точно воспроизведутся… районы самой репрессивной половой морали. Случайное совпадение?
Факт, что подавление сексуальности в индивидуальном плане ведёт к нервным расстройствам, не новость со времён Фрейда. Современная наука сняла сомнения и о влиянии таких запретов на всё общество. Отбросив экивоки, Верховный судья США Антонин Скалиа заявил как-то перед студентами Гарварда: «Американцам следует ослабить правила, регулирующие их сексуальное поведение. Я даже стою на той позиции, что сексуальные оргии уменьшают социальное напряжение и должны быть поощряемы».
Мы не будем здесь — сколько эпатажа в заявлении консервативного (!) Скалиа и каков разумный баланс свобод и запретов в этой сфере. Наша задача проще, потому что объект нашего внимания — «настоящий», ближневосточный ислам, крайний случай запретов на шкале человеческих культур. Жёсткие ограничения на свободные контакты между полами, плюс многожёнство для “везучих», однозначно ведут к взвинченности “обделённой» части мужского большинства, и давно не секрет, куда в первую очередь выливается эта взвинченность: в агрессивность. Мусульманские «бурления» получают ещё одно, «сексуальное» объяснение — весьма неудобное для политкорректных идеологов.
Но и это не всё. Вековые путы половой «морали» в этих обществах, как показывают исследования, одним из последствий имеют близкородственные браки, а они прямо ведут к тотальному понижению «Ай-Кю».
Агрессивность
На первый взгляд агрессивность как свойство личности — не столь забытая падчерица современной науки как зависть. Если количество научных ссылок «Википедии» по зависти просто скандально мало, а для последних лет фактически отсутствует, исследования по агрессии на первый взгляд многочисленны. Но не будем обольщаться: огромная их часть — исследования животных, и даже там, где речь о человеке — практически нет сравнений по нациям и культурам.
Между тем так было не всегда. В средине 20-го века, до поднятия волны мультикультурализма, знаменитый австрийский учёный Конрад Лоренц не боялся говорить о патологически повышенной агрессивности ряда племён американских индейцев (русские тут возможно вспомнят некоторых кавказцев). Было бы интересно найти сравнительные данные по агрессии в поведении мусульманских народов и посмотреть, как это согласуется с буйствами и терроризмом, которым в наше время принято искать уважительные оправдания в экономике и политике. Мне это, увы, не удалось. Впрочем, безотносительно ко всему, частный случай — агрессия самцов как результат неудовлетворённой сексуальности — неоспоримый факт. Дотошные могут искать публикации о гормональном механизме этого явления, а люди простого здравого смысла не найдут в этом ничего нового: стычки самцов в период «гона» стары как мир.
Теперь — о ещё одной возможной причине мусульманских «волнений». Она замечена исследовательскими службами армейской разведки США годы назад и выглядит очень «не-полит-корректной». Видимо в этом причина, что мировые медиа так старательно её обходят. К счастью, среди социологов Германии нашёлся человек, занявшийся этой темой.
Неизведанные «холмы» демографии
Профессор Бременского университета Гуннар Хайнсон суммировал свидетельства, что «бурления» в обществе связаны с увеличением процента молодых мужчин. Именно этот «холм», выражаясь термином Хайнсона — демографическое «молодёжное вздутие» само по себе является причиной «разогрева», нестабильности общества. Возможно, именно его энергия так поразила меня на антиамериканской демонстрации с её неадекватным экстазом, именно этот огонь горит в жилах молодых мусульман, готовых убивать «неверных», а при отсутствии таковых поблизости — друг друга. (Тут сразу гумилёвская пассионарность вспоминается).
Сделаем небольшие «привязки» к работам Хайнсона. Демографы давно обратили внимание, что лет за двадцать до больших войн увеличивается процент рождённых мальчиков. От открытия веяло мистикой — как природа «знает», что через двадцать лет будет война и они «понадобятся»? Работы Хайнсона всё ставят по местам. Мистики нет, природа не «предугадывает». Её механизмы таковы, что повышенный процент молодых самцов сам по себе дестабилизирует общество. И я не зря употребил зоологический термин, это же явление замечено в стаях шимпанзе: как только число молодых самцов превышает определённый порог, они группируются в банды и затевают войны.
Мне лично выводы Хайнсона кажутся принципиальными. В них — надежда на правильный диагноз, а значит и «лечение» конфликтов. Но заметьте — большие медиа не популяризируют его работы. Дело, кажется, не только в обычной трудности распознания открытий, или нежелании людей принимать данные о животной основе их поведения. Похоже, невнимание к Хайнсону — из той же «обоймы» что и игнорирование феномена зависти и сексуально обусловленной агрессии, ещё одно свидетельство политкорректного «заката разума» Запада.
Работы Хайнсона подрывают позиции пропагандистов, десятилетиями уверяющих нас что буйство мужских молодёжных толп (даже вполне сытых) — результат «несправедливости», «угнетения» и «политики Америки». Их реакцию можно было предсказать: уже есть неприязненные статьи, где Гуннар Хайнсон назван «демографом НАТО». Можно ждать и спекуляций на том, что точные биологические механизмы, распаляющие самцов при росте их численности, пока не известны. Но мыслящие люди согласятся: отрицать эти факты — это как отрицать всемирное тяготение под предлогом, что детали взаимодействия полей пока не ясны.
«Заколдованное место»
Я как-то сравнил уникальность интеллектуального роста Европы и уникальность роста секвой, в том смысле что оба явления — плод природных, скорее всего геофизических случайностей. «Уникальность» может возникать и в других отношениях.
Даже беглый взгляд на демографические карты скажет, что районы численного превосходства мужчин — Северная Африка, Ближний и Средний Восток, и Южная Азия. Уникальной является Саудовская Аравия — место, где это преобладание наиболее велико. Но похоже, что «половой дисбаланс» сам по себе опять же не гарантирует «бурлений»: он есть и в Индии, и в Китае. Видимо, причина — в совокупности факторов, среди которых ислам играет роль «катализатора». Но почему он «воспламеняет» не везде и не всегда?
Полторы тысячи лет назад в Аравии имел место феномен, причина которого не ясна до сих пор: «великие арабские завоевания», быстрый захват арабами окружающих стран. Историки недоумевают — как они побеждали? У наступавших арабов не было ни изощрённой тактики, ни превосходящего оружия, даже численность их была невелика. Это были «голые дикари на конях», но они побеждали более многочисленные и цивилизованные народы. Почему? Если вы не склонны к мистике, у вас нет выхода кроме как предположить «всплеск» свойства, которое можно назвать — «силой духа» или «остервенением»… Мне за этим видится явление, названное Гумилёвым «пассионарность».
Необъяснимый «всплеск» «Великих арабских завоеваний» — явление редкое, но не единственное. К северо-западу от них в другие времена произошло нечто сходное: бурный рост и превращение заурядных древне-итальянских городков в колоссальную Римскую империю. Спустя полторы тысячи лет и почти на том же месте феномен во многом повторился: стали бурно развиваться города Возрождения, захватывавшие территории и успешно воевавшие с превосходящими силами противников.
Одной ли природы эти феномены? Сейчас нет кавалерийских атак, но та же ярость в толпе демонстрантов, готовых убивать без видимых причин, просто за кажущееся им «неуважение к Аллаху». Коран есть и в Казани, и в Джакарте, но только в этих «заколдованных местах» Востока убийства «неверных» вместе с детьми вызывают радость не только горстки подельников, но и народных масс. Именно в этих местах люди не могут поддерживать элементарный порядок, и превращают жизнь в вооружённые стычки по любому поводу — если над ними не довлеют жёсткие диктатуры королей, шейхов или «президентов». (Как тут не вспомнить «крышку» на «кипящем котле»?). Наконец, ещё одно свойство «заколдованных мест»: похоже, они определены не нациями, а географией: в свистопляску вражды вовлечены не только арабы, а и иранцы, афганцы и пакистанцы, и только в этих «местах» исламу удаётся разжечь эмоции, нужные для множества убийств.
Скрытая «первопричина» «бурлений»
Ранее я сравнил мусульманские «революции» и терроризм с вышедшим из-под контроля ядерным реактором, и думаю это подходящий образ.
Говорят, когда маленькому Эйнштейну показали компас, он сказал: «Вокруг стрелки есть что-то, что её двигает». Рискнём предположить, что в буйстве нынешних «заколдованных мест» и в атаках конных лав «арабских завоеваний», в маршах войск Александра и налётах монгольских орд есть общее «что-то»: скрытая и не постоянная, но мощная природная «первопричина». В современных «бурлениях» виден «самопроизвольный разогрев» “реактора» от избытка «активного материала» — молодых мужчин. Он усиливается с ростом сексуальных запретов, и обид от сравнений себя с другими, а отсутствие каналов сброса «избыточного давления» делает общества «настоящего» ислама ещё более похожими на готовый взорваться котёл.
Мне не удалось найти объяснения — почему именно на Ближнем Востоке развились такие крайности религиозности и подавления сексуальности. Для нас важен итог: «настоящий» ислам — в тупике, и безопасного выхода из него не просматривается. Тупик этот многосторонний и глубокий: ни один из испробованных типов государственного устройства так и не создал там современное конкурентоспособное общество. В регионе с трудом прививаются современные отрасли и общемировая культура. (Как вам нравится статья об исламских “ценностях”: «Музыка, шахматы и другие грехи»?).
Хорошая иллюстрация — опять-таки Индия и Пакистан. После столетий азиатского застоя и потерянных десятилетий подражания советскому «брату», Индия начала открываться Западу и развиваться. Возникает современная промышленность, увеличиваются темпы роста. «Правоверный» Пакистан, совсем недавно — её часть, уже заметно отстал и продолжает отставать всё сильнее.
*
Исследователи агрессивности предупреждают, что противоядие ей — отнюдь не пресловутое «миротворчество». Понизить напряжение в обществе, обременённом избытком молодых мужчин, вне состояния войны может только отвод их энергии на активности, имитирующие реальные схватки и опасности, или требующие эмоционального и интеллектуального напряжения. В «физическом» плане это — соответствующие виды спорта и дела вроде полётов в космос, в эмоциональном — высоты наук и искусств. Это — то, что инстинктивно, но давно освоено в европейских обществах, начиная от их древних Олимпиад и рыцарских турниров.
Увы, у «настоящего» ислама и здесь одни «проколы». Почему-то религия, долго служившая воинам, неодобрительно относилась к спорту и только сейчас начала к нему присматриваться. Науки и многие искусства тоже не могли привлечь молодых мусульман — по причине своего отсутствия. Не мудрено, что их энергия ищет выход в смутах и крайностях. Самый «крайний» из них — шахидизм, терроризм в религиозной обёртке.
Истоки шахидизма (терроризма самоубийц)
Это — наиболее экзотическое порождение “настоящего» ислама последних десятилетий.
Из статьи в статью, написанных на эту тему, проходит объяснение этого явления всё тем же подстрекательством исламских догм. Но как мы уже говорили, Коран есть везде, однако призывы работают не всюду: ядовитые «семена» должны падать в “подходящую почву». Как ни жаль чувства знакомых мне верующих, главным «ингредиентом» этой почвы является религиозность как таковая. (Думаю это не трудно понять: чтобы по своей воле «дёрнуть за верёвочку» и разорвать себя на кровавые клочья, надо очень твёрдо и совершенно буквально верить в реальность ждущего тебя рая). Таким образом у нас нет выбора кроме как назвать религиозность если не «спусковым крючком» исламского терроризма, то его необходимейшим условием. Но опять и опять: и подстрекательствам Корана, и мусульманской религиозности — полторы тысячи лет, почему именно в последние десятилетия и именно в «заколдованных местах» расцвёл чертополох шахидизма?
Я думаю его корни схожи с причинами самих «революций»: религия «даёт легенду» и всё «освящает», избыток молодых мужчин играет роль «фонового» фактора, повышающего общую взвинченность, а непосредственным «движителем» служит подавляемая сексуальность, «раздразненная» в последние десятилетия телевидением.
Вглядитесь в их мифы. Не надо быть психологом чтобы понимать: в легенде о рае человек награждает себя тем, что ему больше всего не хватает на земле. Один миф о «77 девственницах», ждущих взорвавшего себя «героя», указывает на «болючесть» сексуальной проблемы ислама.
Ислам не уникален в этой выдумке, «девы, ждущие героев» были и у германцев, и у викингов. Правда, я не помню чтобы их было 77 на одного (а в поэме «Мухаммедия», кажется, даже 500), это буйство фантазий ещё раз демонстрирует всю горячечность не сбывающихся на земле желаний.
Начало шахидизма многие относят к 1981 году, когда во время ирано-иракской войны иранский юноша Хоссейн Фахмидех с гранатой в руке бросился под иракский танк. Как водится в таких обществах, из него сделали икону, и ему последовали многие другие юноши. Примечательно, что орудия самоубийства назывались «ключами от рая» (правильнее — от дверей, за которыми доступные девушки). Несколько лет спустя началась волна террора самоубийц и против «неверных». Война эта, в отличие от ирано-иракской, затянулась, приобрела особо ярый характер и конца ей не видно, что не мудрено: ведь святая эта война — против тех ненавистных, которым, как видно по телевизору, непостижимый Аллах дал жизнь во многом лучшую, чьи девушки могут быть доступны и без рая, и словно чтобы сильней уязвить «правоверных», разгуливают по улицам, по мусульманским меркам, почти без одежд.
Но мы опять отвлеклись.
Любители точности напомнят, что в числе террористов-самоубийц есть люди сомнительного психического здоровья, и даже женщины. Это так, среди них действительно попадаются затравленные роднёй бедняги, которых обвиняют в «прегрешениях» и обещают «вернуть честь» после теракта, или женщины, ослеплённые горем от потери родных. Но в основном это — юноши и молодые мужчины, около 75% — из высших и средних слоёв общества, 65% после колледжей или университетов, 75% — с техническими профессиями. В этой статистике не видна обездоленность, а если допустить обделённость, то только одну: обделённость прекрасным полом.
*
Возможно найдутся люди, которым покажется что в мусульманских «бурлениях» и терроризме я слишком развил сексуальный мотив. В действительности я многое недосказал. Чтобы прояснить эту странноватую для нас ментальность, мне пришлось заглянуть к авторам, занимающимся этой темой профессионально. Вот некоторые итоги.
Исследователи, пытающиеся проникнуть в психологию исламских бунтов и шахидизма, поражаются, до какой степени мышление «правоверных» зациклено на сексе (что, как знает наука, в атмосфере подавленной сексуальности — вполне естественно). Сексуальные символы чудятся мусульманам там, где нам это никогда бы не пришло в голову. Даже великая (с их точки зрения) историческая катастрофа — обнаружить некогда покорённых и зависимых христиан и евреев ушедшими вперёд по тропе развития — видится мусульманами в сексуальных образах. Преуспевающие ныне «неверные» — для «настоящего» мусульманина такое же смертельное, непереносимое оскорбление, как вышедшая из повиновения и глумящаяся над ним, некогда покорная жена. Она должна быть укрощена прежде всего путём сексуального насилия, а потом наказана вплоть до смерти. Террорист-самоубийца, вламывающийся в толпу «неверных» и взрывающий себя с ними, оказывается, совершает над ними прежде всего символический сексуальный акт. Такова, если верить исследователям, ментальность «Великой Исламской Цивилизации». Кто бы мог подумать.
Проиграв в последние столетия «неверным» все реальные и фигуральные сражения, уязвлённое мусульманское самолюбие пытается утешить себя любым образом. Один из любимых мифов — о слабости, женоподобности мужчин у «неверных». Как вам лозунг — «Арабские мужчины должны и будут насиловать их мужчин!» (Можно спросить — почему не женщин? Видимо, эмоции к «неверным» требуют только крайней степени их унижения. В ругательстве, соответствующем русскому с участием «мать», «правоверные» упоминают «отца».)
Вздох сожаления — «Эх, нам бы такое же оружие как у них!» имеет и такую пикантную вариацию (прошу прощения у дам): «Если бы сражения с неверными были на членах, мы бы их легко победили!». Оставляю вашему воображению рисовать картины этих битв.
Кто-то посмеивается? А зря. «Война членами» уже идёт, и не первое десятилетие. Как вы понимаете, я — о темпах рождаемости. В этом последнем, идущем на наших глазах историческом сражении «правоверные» уверенно побеждают. Желающие могут самостоятельно взглянуть на мировую статистику.
Анализируя шахидизм, наблюдатели отмечают что ныне он очень отличен от прошлого геройства. Взять хоть средства борьбы: раньше они были «отечественного производства», и ими можно было гордиться: «правоверные» неслись на арабских скакунах, в руках — клинки из дамасской стали… Теперь всё приходится заимствовать у «неверных». Но главное отличие — сам «герой». Раньше это был храбрый воин, в ярости бросавшийся на превосходящие силы врагов. Теперь это деловитый юноша, спокойно пакующий взрывчатку. Да и о чём ему волноваться? Это его предку приходилось рубиться в тяжёлых битвах, чреватых болью и ранами, потерей конечностей или глаз. Теперь — другое дело. Земные дела в порядке, семье гарантирован почёт и солидные пособия от «благотворительных организаций». «Герою» — только и делов, что в нужном месте кнопочку нажать. И — всё. Быстрее чем в скоростном лифте. Там, «на верхнем этаже», 77 девушек уже приняли душ и ждут.
Многие вспомнят, что после уничтожения Бин Ладена в его хозяйстве помимо молодых жён обнаружили диски с порнографией. (Специалисты по интернету свидетельствуют, что наибольший поток запросов на порнографию идёт из стран «настоящего» ислама). Сразу вспомнилось, что рождённый в Америке его потенциальный «зам» Аль Авлаки «засветился» американской полиции, когда пытался «снять» проститутку. Как видно, сами «боссы» проповедуемым ими строгостям не следуют, да и к небесным 77 девственницам не спешат. На всё это можно бы ограничиться хмыком о «маленьких человеческих слабостях», если бы не одно обстоятельство.
Витийства о морали, при том что сам витий себя ею не стесняет — стары как мир. Но думаю история подтвердит, что именно у самых больших моралистов нашего времени (при всех различиях у них есть общее: их гнев всегда направлен против Запада), именно на счету самых рьяных «борцов за справедливость» — наибольшее число невинных загубленных душ. И я очень хотел бы ошибиться, но боюсь до окончательного подведения этого печального баланса ещё далеко.
*
Концом заметок о проблемах традиционно являются «Выводы и Предложения», но от «предложений» мы воздержимся — хотя бы потому, что не видна их нужность. Ну не смешно ли думать, что такие заметки могут как-то повлиять на ход событий? А вот от простых выводов уклоняться не станем.
— Самым общим итогом является то, что ближневосточные «бурления» и терроризм — результат не «усиления ислама», а ослабления Запада. Интересующие нас страны не в состоянии произвести самостоятельно ничего нового в сравнении с тем, что они могли тысячу лет назад, но нынешние успехи «настоящего ислама» очевидны. Численность мусульманских анклавов на Западе, и количество зачисленных в «умеренные» мусульман там растёт, и это — успех их «мирного» крыла. Всё более нервозное (да что там лукавить, скажем честно — боязливое, уже сказывающееся на посещаемости стадионов и залов) поведение западной публики, затраты на безопасность в аэропортах, на улицах и в местах массовых мероприятий растут как снежный ком и становятся всё большей обузой, а это и в «тихие дни» говорит об успехах их «военного» крыла. Как ни жаль, никаких коренных изменений в подходах западных властей к защите своих обществ — ни после знаменитого теракта «9-11», ни после недавних европейских убийств — не видно. (Резнувшие мне глаз «меры» вроде расставления кучек солдат и полицейских на каждом мосту через Сену может служить «для отвода глаз» избирателям, но не реальным решением проблем).
— После чтения по этим предметам важным для меня оказалось понимание, что ислам не есть главная причина свар и терроризма, даже на Ближнем и Среднем Востоке. Похоже, что в самой «глубине» «бурлений» — природные явления, выливающиеся в численное доминирование мужчин, возбуждённость и агрессивность. Ислам выступает как «воспламенитель» и «катализатор» — там и тогда, когда общество уже «разогрето» этими факторами.
— Подобно тому, как в СССР не было видимых беспорядков, внутренние конфликты в обществах Востока можно сдержать только таким же «закручиванием гаек». События от начала 20-го века до современных «низвержений диктаторов» неизменно подтверждают: государственный порядок в этих странах может быть устойчив только если в его основе — «жёсткая рука». Любые «введения демократии» и «построения наций» обречены на конфликты и хаос.
— Планы самостоятельной модернизации в упомянутых странах обречены на неудачу из-за низкого «Ай-Кю». По этой же причине приём большой, и главное — неизбирательной эмиграции из этих стран Западом является ошибкой, и не только из-за возможного «заезда» активных или потенциальных террористов.
— Надёжное предотвращение террора самоубийц на Западе в обозримом будущем очень сомнительно, поскольку требует перестройки западного сознания. (На сегодня трудно даже представить, какие события могут это вызвать: во всяком случае убийства трёх тысяч человек в печальной памяти небоскрёбах для этого оказалось недостаточно. Мало что меняется и сейчас, когда теракты в Европе становятся чуть не ежедневными). Первым шагом тут явилось бы уменьшение славословия почти не существующему «умеренному» ближневосточному исламу, и прекращение «уважительного» отношения к трупам террористов после их смерти. Но и на это мало надежд: одни похороны Бин Ладена с американского авианосца — ясная символика для всех.
— Акцентированная в этих заметках «природность» ближневосточных «бурлений» и терроризма ни в коем случае, даже в малой степени не должна быть понята как «оправдание», или «повод для смягчения» реакции на них. Как «природность» рака не останавливает нож хирурга, так и «массовость» и «природность» этих явлений не должна останавливать ни снайпера, стреляющего в террориста, ни политика, предлагающего действенные средства для защиты от них. Понимание «природности» — лишь средство уменьшить число ошибок в поисках причин, — ошибок, стоящих огромных сумм и многих жизней.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer8-9-suravikin/
