Забытые герои и антигерои 1945-48 годов в борьбе за признание государства Израиль0

Взгляд из США

 

«Мы должны признать факт, как бы позорно
он ни выглядел, что Палестина сегодня
единственное место, где 100 тысяч евреев
могут найти убежище в ближайшее время».

Ричард Кроссман, член английской
делегации в Англо-Американском
Комитете по Палестине, 1946 год

Великие несчастья в истории еврейского народа нередко приводили не только к новым формам возрождения духовной жизни, но и к новой «еврейской географии». Исход из Египта дал евреям Книгу, где были впервые формализованы принципы и обряды иудаизма, а также привел к созданию первой еврейской государственности в Палестине[1]. Разрушение первого Храма и «Вавилонское пленение» привело к появлению Вавилонского Талмуда и возникновению еврейских общин на Среднем Востоке. Разрушение второго Храма и уничтожение до трети евреев в войнах первого-второго столетий привело к созданию раввинистического иудаизма — «государства в изгнании»[2], по определению Джеймса Кэрролла. И одновременно — к возникновению еврейских общин в Италии, Греции и других странах Южной Европы. Изгнание из Испании и Португалии «дало импульс росту мистицизма в Цфате» и одновременно стало причиной образования больших еврейских общин Северной и Центральной Европы, где со временем родится «еврейское возрождение» — Хаскала.

Хмельничина в Восточной Европе в 1648-49 годов привела к рождению хасидизма и миграции нескольких тысяч евреев в Центральную Европу и Англию[3]. Европейские погромы 1840-х и погром 1881 г в России дали резкий толчок развитию реформистского иудаизма и по существу создали огромную еврейскую общину в США. И наконец, в результате резкого роста европейского антисемитизма и «дела Дрейфуса» в конце 19 века возник феномен Теодора Герцля и обрела силу идея политического сионизма.

Трагедия Холокоста 1940-х годов стала фундаментом, на основе которого политический сионизм из идеи стал материальной силой. Во-первых, во время и сразу после войны Ишув значительно увеличил свою численность: с 1939 по 1948 год за счет легальной и нелегальной эмиграции количество евреев в Палестине возросло примерно на 130-150 тысяч человек. Во-вторых, Ишув значительно усилил свою военную подготовку и создал единую военную организацию, по сущесту — дисциплинированную и обученную армию, под жестким гражданским контролем. В третьих, после войны политическое руководство Ишува через Еврейское Агентство приобрело значительное влияние в европейских странах и США. В четвертых, только после Второй мировой войны, которая привела к изменению геополитической ситуации на Ближнем Востоке, возникли определенные государственные внешнеполитические альянсы, склонные при определенных условиях помочь в осуществлении двухтысячелетней мечты евреев о возвращении в Палестину и возрождении еврейской государственности.

Но для того, чтобы создание суверенного еврейского государства в мае 1948 года действительно произошло, должно было совпасть множество условий, должны были произойти многочисленные целенаправленные политические действия облечённых властью людей. Эти люди обычно принимали свои просионистские решения и предпринимали определенные действия в условиях недостаточной и часто противоречивой информации, всегда в условиях резкого противодействия со стороны слишком многих других облеченных властью людей. Тех, которые понимали государственные интересы своих стран в том, чтобы проводить внешнюю политику ни при каких условиях не допускающую создание еврейского государства на территории Палестины.

В борьбе «за» и «против» создания и признания Израиля сошлись не только государственные интересы, человеческие качества и личные амбиции лидеров Великобритании, США, арабских стран, СССР, но также весьма противоречивые отношения к этому вопросу многочисленных еврейских организаций западных стран и Ишува — уже существующего еврейского квази-государства в Палестине. Их борьба, как это выглядело с американской стороны, является темой этой статьи.

Известно, что Президент Трумэн объявил о признании государства Израиль уже через 11 минут после провозглашения независимости. Обстоятельства, которые 14 мая 1948 года привели американского Президента к этому решению, обсуждались в статьях и книгах бесчисленного количества американских историков. Мне известны семь книг-биографий 33-го американского Президента, думаю, что их существенно больше. Во всех так или иначе рассматривался вопрос признания государства Израиль, по словам дочери Трумэна Маргарет Трумэн — «самой сложной дилеммы его жизни».

Взгляд на пути решения «дилеммы» был различным, чаще всего, непримиримо противоположным и зависел от того, с какой стороны решение рассматривалась: английской, арабской, американского Госдепартамента, еврейских организаций, лидеров Ишува, американской общественности, американского Конгресса, советников Президента, Организации Объединённых Наций.

Всё немыслимое противоречие ситуации попытались осмыслить, и на мой взгляд, успешно, два американских историка, муж и жена Радош (Allis and Ronald Radosh), профессора истории двух американских университетов. Их книга “A Safe Haven. Harry Truman and Founding of Israel” была издана в 2009 году. В большой степени они закрыли многолетнюю дискуссию, поскольку на огромном количестве фактического материала, в том числе, впервые введенного в историческое обсуждение, показали не только обстоятельства, но саму суть борьбы всех перечисленных сторон и мнений за мнение одного единственного человека — Гарри Трумэна.

К сожалению, книга Радош, как и многие другие о Трумэне и о событиях 1945-48 годов, связанных с признанием Израиля, не переведены на русский язык. Эта статья должна помочь русскоязычному читателю лучше понять события и обстоятельства борьбы вокруг признания Израиля Соединенными Штатами Америки.

Среди большого количества источников, использованных для статьи, надо выделить 5 главных и 4 дополнительных.

Главные:

A Safe Haven. Harry Truman and Founding of Israel, by Allis and Ronald Radosh (425 страниц) Truman, by David McCullough, самая полная и основательная биография Трумэна, книга получила Пулитцеровскую премию (1115 страниц) FDR, by Jean Smith, фундаментальная биография Рузвельта, обстоятельно рассматривающая его провал в помощи европейским евреям во время нацизма и перемещенным лицам после освобождения Европы; только этой узкой теме в книге посвящено несколько десятков страниц. В книге также очень подробно рассмотрен вопрос активного противодействия наводнённого арабистами и антисемитами Госдепартамента любым попыткам помощи европейским евреям во время войны Power, Faith, and Fantasy, By Michael Oren, книга известного израильского историка, бывшего Посла Израиля в США. A History of the Jews, by Paul Johnson, книга, давно признанная классическим историческим трудом, не нуждается в рекламе

Дополнительные:

Jerusalem, by Simon Montefiore, книга правнука «того самого» Монтефиоре, который сделал в 19 веке много хорошего для евреев Палестины. America’s Great Game. The CIA Secret Arabist and the Shaping of the Modern Middle East, by Hugh Wilford. The Arabists. The Romance of an America Elite, by Robert Kaplan. The Secret War Against the Jews, by J. Loftus and Mark Aarons.

События, о которых идет речь, произошли около 70-и лет назад. За это время сложилось мнение, что историческое признание государства Израиль американским Президентом Гарри Трумэном было делом обычным, предрешенным и как бы само собой разумеющимся. Но на самом деле все было совсем не так, очень влиятельные и серьёзные силы как в Вашингтоне, так и за его пределами были категорически, бескомпромиссно против как создания, так и признания еврейского государства в Палестине. Долгое время, вплоть до послеобеденного времени 14 мая 1948 года решение о признании было подвешено на тонкой ниточке, которая могла быть перерезана в любую минуту. Человек, который вопреки ожесточённому сопротивлению своих самых важных министров и главного союзника в Европе не позволил этой ниточке быть перерезанной, будет главным героем статьи. Я покажу под каким постоянным давлением с различных сторон находился Трумэн в 1945-48 годах, как изменялось и формировалось его собственное мнение по «палестинскому вопросу» и попутно вспомню многих действующих лиц, повлиявших на решение Президента.

 

Президент Соединённых Штатов Америки Гарри Трумэн, 12 апреля 1945 — 20 января 1953

Первое важное уточнение.

В статье в основном будет показана «кухня» Администрации Трумэна во время обсуждения и принятия решений только по одному из множества вопросов, которыми занимался Президент США. Внешнеполитические события того времени, включая продолжающуюся на Тихом океане Вторую мировую войну, взаимоотношения с союзниками (кроме Британии), противодействие агрессивной антизападной политике СССР, учреждение ООН, планы по восстановлению Европы, решение проблемы контроля за атомным оружием, а также множество сложнейших внутренних проблем, которые занимали большую часть его времени, останутся за рамками обсуждения. За пределами статьи, к сожалению, останутся очень важные внешнеполитические события в других частях Ближнего и Среднего Востока (решение союзниками «проблем» Сирии, Ливана, Ливии, Ирана), которые, безусловно, влияли на политическую ситуацию вокруг Палестины и на решения, принимаемые Трумэном.

Второе важное уточнение.

В статье не излагается некая конспирологическая теория. Вся сложность ситуации по палестинскому вопросу была совершенно понятна современникам; борьба различных мнений велась открыто, во всяком случае — в абсолютном большинстве случаев. Роль и влияние отдельных людей и обстоятельств — очень интересный материал для исторического исследования, но именно как часть борьбы идей, идеологий, исторических традиций, религиозных и этических представлений, индивидуальных человеческих качеств, в конце концов — всего того, что было известно современникам и не составляло какой-то влияющей на события «тайны».

——

Критическое изменение в худшую сторону для сионистов Европы и Ишува произошло 23 мая 1939 года, когда английский Парламент грубо нарушил положения Декларации Бальфура и Мандата на управление Палестиной. В этот день были утверждены в качестве официальной политики на подмандатной территории Палестины положения так называемой Белой книги Макдональда (второй «Мюнхен», по определению Черчилля), — предложения министра колоний Малькольма Макдональда правительству премьер-министра Чемберлена. Новая государственная политика Англии отменяла неограниченную эмиграцию евреев в Палестину, устанавливала квоту в 75 тысяч на следующие 5 лет, категорически отказалась от положения в Декларации Бальфура о создании в какой-либо форме независимого еврейского государства (Национального очага для еврейского народа — по терминологии Декларации) на территории Палестины, связала все вопросы дальнейшей эмиграции евреев с согласием или несогласием арабов Ближнего Востока.

 

«Белая Книга» Макдональда

Вскоре началась война, в ходе которой было уничтожено две трети европейских евреев. После войны произошли значительные изменения в политической жизни Европы и наступило время для нового осмысления или, скорее, переосмысления «еврейского вопроса» для оставшихся в живых евреев Западной Европы. По праву победителя в войне и единственной страны в лагере союзников, которая сохранила и усилила свою военную, экономическую и финансовую мощь, эта, как казалось чисто европейская проблема, стала также и проблемой американской. Как стало ясно достаточно скоро, из-за откровенного саботажа англичан, в основном американской.

Глава первая. 1945 год

-1-

20 января 1945 года примерно в полдень на заснеженной лужайке перед Белым домом состоялась инаугурация Президента Франклина Рузвельта (ФДР) и вице-президента Гарри Трумэна. Шла война и инаугурация прошла очень скромно и очень быстро, примерно за 15 минут.

Трумэн, сенатор от штата Миссури, стал вице-президентом в результате очень сложной политической борьбы в Демократической партии, борьбы, в которой он был не более чем пешкой[4]. Трумэн был, безусловно, очень способным человеком, невероятно трудолюбивым, хорошо ориентирующимся в коридорах власти. Он был баптистом, прекрасно знал Библию, серьёзно изучал античную и современную историю, включая историю народа Библии[5]. По мнению близко его знавших Трумэн был человеком порядочным в самом прямом смысле этого слова. Но весь его жизненный и политический опыт за исключением 1918 года, который он провёл во Франции в качестве артиллерийского капитана на фронте Первой мировой, был американским: сначала местным провинциальным — миссурийским, затем национальным в качестве сенатора от штата Миссури. Если коротко, он никогда никоим образом не был вовлечён во внешнюю политику своего времени.

Ничто не изменилось после 20 января. ФДР вёл внешнюю политику самостоятельно, в основном в обход официальных федеральных структур, в обход Госдепартамента, в обход Конгресса, опираясь на себя и на 5-7 близких друзей-советников «малого кабинета»[6]. Трумэн никогда не входил в их число. За все время своего вице-президентства у него было ровно две короткие и ничего не значащие встречи с ФДР, он ни разу не встречался с военным министром или Госсекретарём. Трумэн не был посвящён ни во внешнеполитические планы, ни в военные секреты. Он, например, никогда не разговаривал с Черчиллем, не имел никакого представления о создании атомной бомбы, не был знаком с планами и ходом военных действий в Европе и на Тихом океане.

12 апреля, на 86 день своего вице-президентства, примерно в пять вечера , когда Трумэн находился в здании Конгресса, собираясь перекинуться партией в карты с друзьями-сенаторами, ему позвонили из Белого дома от секретаря жены ФДР Элеанор Рузвельт — с просьбой «немедленно и очень незаметно явиться в Белый Дом, резиденцию Президента». Странный тон секретаря насторожил Трумэна, но, как он позже вспоминал, он думал, что по какой-то причине его срочно вызывает Президент, который, возможно, вернулся в Вашингтон со своей «дачи» в Джорджии. В 5:25 его машина остановилась перед северным входом Белого Дома. Встречавший служитель быстро провёл его в небольшую комнату на первом этаже. Там он увидел Элеанор Рузвельт с дочерью и зятем. Элеанор встала со стула, положила руку на плечо Трумэна и тихо сказала: «Президент умер». Ошеломлённый Трумэн спросил: «Что я могу сделать для вас?» На что Элеанор Рузвельт ответила: «Это я должна спросить, что мы можем сделать для вас? Теперь вся эта ноша будет лежать на ваших плечах».

Размер этой ноши не поддаётся воображению. Как очень незначительная ее часть перед Президентом Трумэном встал так называемый «еврейский вопрос». В рамках того времени, весны и лета 45 года, самая первая постановка этого вопроса была только частью более общего вопроса — назовём его палестинским: как решить проблему «перемещённых лиц» (ПЛ) в послевоенной Европе?

-2-

Еще до официального окончания войны по мере освобождения стран Европы от германской оккупации союзники начали возвращать беженцев и людей из освобожденных концлагерей на их родину. Известно, что с мая по сентябрь 1945 года военные власти Союзников вернули домой примерно 6 миллионов беженцев. Полтора миллиона или отказались возвращаться в места их прежнего обитания, или им было некуда возвращаться[7]. К первой группе относилось по разным подсчетам от 150 до 250 тысяч евреев, освобождённых американской и английской армиями из лагерей смерти. Большинство таких лагерей под военным административным управлением Союзников было на территории Германии и Австрии — в зоне действия их оккупационной администрации, более конкретно — в оккупационной зоне 3-й Армии США.

Ситуация в лагерях перемещённых лиц (ПЛ) для евреев сложилась совершенно трагическая. Во-первых, почти все лагеря для ПЛ оставались на практике теми же концлагерями, с колючей проволокой, вышками с надзирателями, где в качестве надзирателей часто оставались те же немцы, что и раньше — их нанимали на работу теперь уже американцы. Во-вторых, евреи из Германии считались немцами и не получали продовольственный паек или какое-либо другое питание. В третьих, иногда они жили в тех же бараках, что и интернированные или пленные немцы, часто вместе с эсэсовцами, в обстановке звериного антисемитизма[8]. Все эти факторы, добавленные к тяжелейшему состоянию заключенных до освобождения, привели к огромной смертности уже после освобождения. В лагере Берген-Бельзен с мая по июль умерло от голода и болезней (эпидемий тифа и дизентерии) 18 тысяч. В Дахау умирало до 100 человек в день.

Дополнительным отвратительным для евреев фактором был нескрываемый, злобный антисемитизм командующего 3-й Армией США, генерала Паттона, под административным управлением которого было большинство бывших лагерей смерти[9][10].

Начиная с марта-апреля 1945 года факты о положении ПЛ-евреев стали известны американской прессе. Посыпались запросы в Конгресс и Администрацию Рузвельта, а затем — Трумэна. Генри Моргентау, министр финансов, сохранивший на некоторое время свой пост после смерти ФДР и ещё по инерции важный член Администрации, предложил Трумэну создать позицию Комиссара на уровне члена Кабинета для того, чтобы, наконец, серьёзно заняться этим вопросом. Трумэн отказал, сославшись на то, что евреи не единственные, кто оказался в таком положении. Например, польская диаспора в США требовала от Администрации решения подобного вопроса — значительное количество ПЛ-поляков отказалось вернуться в зону советской оккупации. Моргентау обратился с просьбой о помощи к Джозефу Крю — временному главе Госдепартамента. Крю предложил создать комиссию по проверке фактов — и только.

Условием создания комиссии было не связывать ее деятельность с вопросом Палестины и сионизма.

Трумэн согласился и назначил главой комиссии Ёрла Харрисона. Комиссия была официально создана 22 июня 1945 года.

46-летний Ёрл Харрисон во время войны был американским Комиссаром по вопросам иммиграции в интернациональной Комиссии по этим вопросам, а в июне 1945 был деканом юридического факультета и вице-президентом Пенсильванского университета.

 

Ёрл Харрисон, глава «комиссии Харрисона»

Небольшая группа, подобранная Харрисоном, прибыла в Европу в начале июля, где члены комиссии разделились на две подгруппы и в сумме проинспектировали около 30 лагерей. Уже 24 августа комиссия Харрисона опубликовала подробный отчёт.

В отчёте Комиссия возложила всю вину за ужасное состояние перемещённых лиц на американскую армию, причём выделила среди ПЛ евреев, как находящихся в самых тяжёлых условиях.

«Многие евреи живут в лагерях, включая самые ужасные концлагеря, за колючей проволокой под надзором вооружённых надзирателей. Они часто не имеют какой-либо одежды, за исключением тюремных роб, выданных в немецких лагерях…. Большинство из них разделены с семьями от трёх до пяти лет и они не понимают, почему освободители не могут немедленно начать какие-либо действия по воссоединению семей… Большинство зданий совершенно не готовы к зиме». Комиссия отметила, что евреи живут в гораздо худших условиях, чем окружающие их немцы и не могут понять причину этого. «Все это выглядит так, что наше отношение к ним ничем не отличается от отношения нацистов, за исключением того, что мы их не уничтожаем. У немецкого населения создано впечатление, что мы следуем политике нацистов, во всяком случае, не осуждаем ее».

В отчёте Комиссии было много конкретной критики, но для нас главное — ее предложения. А они шли вразрез с первоначальным согласием ограничить работу только сбором фактов. Во-первых, совершенно однозначно Комиссия пришла к выводу о необходимости разделить подходы к ПЛ вообще и к ПЛ- евреям. Во-вторых, Комиссия и лично Харрисон рекомендовали Президенту, чтобы 100 тысячам евреев из лагерей была разрешена немедленная эмиграция в Палестину[11].

-3-

Параллельно с работой Комиссии Харрисона и задолго до ее рекомендаций происходили и другие события, связанные с нашей темой.

Трумэн был безумно занят подготовкой к конференции в Потсдаме, но, тем не менее, под давлением еврейских лидеров Америки попросил у различных организаций предоставить ему общие соображения о ситуации евреев в Европе и возможном решении проблемы ПЛ-евреев. На встрече с Черчиллем в Потсдаме, как он думал, может возникнуть обсуждение «палестинского вопроса» и надо быть к нему готовым. Отправляясь в Европу, Трумэн взял с собой для изучения четыре отчёта-рекомендации решения проблемы ПЛ-евреев:

От сенаторов и конгрессменов — это была так называемая Петиция Вагнера. От американских сионистских организаций — предложение добиваться от Британии отмены Белой книги 1939 года, то есть, снятия всех ограничений на эмиграцию и всячески содействовать политическому сионизму; От Американского еврейского конгресса — влиятельной антисионистской организации — ни в коем случае не содействовать каким-либо попыткам создания еврейского государства, но способствовать эмиграции в Палестину. От Госдепартамента — при возможном обсуждении с Черчиллем держаться мнения, что так как у Британии мандат Лиги Наций на управление Палестиной — это проблема Британии и только.

Все четыре документа давали Трумэну конфликтные, противоречивые рекомендации.

В чем была суть петиции Вагнера, позиции Госдепартамента и просионистских организаций Америки?

Роберт Вагнер был христианином, эмигрантом из Германии, его родители в Америке никогда не поднялись выше уборщиков. Но сам он с самых ранних лет был вовлечён в Нью-Йоркскую (НЙ) политику на стороне Демократической партии, с 1926 был сенатором от штата НЙ, в дальнейшем переизбирался четыре раза. По своему отношению к Палестине и еврейскому вопросу он был христианином-сионистом; в своё время он станет Председателем Американского Христианско-Палестинского Комитета.

 

Роберт Вагнер, сенатор от штата Нью-Йорк

Еще в 1944 году вместе с лидером республиканской фракции в Сенате Робертом Тафтом (кстати, непримиримым политическим врагом Трумэна) он стал автором резолюции Конгресса в поддержку создания еврейского государства в Палестине[12].

Вагнер и поддерживающие его американские сионистские организации, в первую очередь AZEC — American Zionist Emergency Council — два с половиной месяца убеждали членов Конгресса подписать Петицию и одновременно планировали на ее основе организовать грандиозную пресс-конференцию с лидерами Конгресса от двух партий и демонстрацию в Нью-Йорке, чтобы донести ситуацию с ПЛ-евреями в Европе до широкой публики. И если с первой частью они полностью справились — Петицию подписали 54 сенатора и 250 конгрессменов, то по личной просьбе Трумэна от второй части своей цели они отказались.

Почему?

К тому времени, лету 1945 года, Трумэну стала понятна — еще при Черчилле — проарабская политика Великобритании в Палестине. Это полностью совпадало с такой же политикой Госдепартамента, который и убедил совсем свежего Президента, еще не имевшего своей определенной точки зрения по данному вопросу, что из-за такой “мелочи”, как евреи, не надо портить отношения с главным союзником в Европе.

Проводником такой проарабской политики со стороны Госдепартамента был Лой Хендерсон, очень влиятельный руководитель ближневосточного отдела в Госдепартаменте.

 

Лой Хендерсон, начальник ближневосточного отдела в Госдепартаменте США

Историки постепенно пришли к мнению, что Хендерсон сам по себе не был явным антисемитом или антисионистом, но был, скорее, характерным продуктом традиционной проарабской политики Госдепартамента.

Хендерсон был профессиональным дипломатом. В 1943-45 годах — посол в Ираке, много путешествовал по Ближнему Востоку, бывал в Египте и Саудовской Аравии, очень хорошо представлял антисионистские настроения в столицах арабских стран и их решимость любым способом не допустить создания еврейского государства в Палестине. Его основными аргументами — и он их неоднократно высказывал как Госсекретарям, так и Трумэну — были следующие:

Палестина по экономическим, географическим и климатическим соображениям не сможет абсорбировать такое количество европейских евреев. Где их расселить? Где-нибудь в Европе. Евреи Европы не имеют никакого представления о сложности и тяжести жизни в Палестине и, совершенно очевидно, не будут там счастливы; Несколько поколений американских миссионеров и дипломатов на Ближнем Востоке трудились, чтобы создать доверительные, даже дружественные отношения с лидерами и элитой арабских стран[13]. Благодаря их усилиям существуют реальные возможности для продвижения американских экономических интересов на Ближнем Востоке, для вовлечения всех мусульманских стран региона в зону политического и экономического влияния США.

Усиление Ишува и, тем более, создание еврейского государства навсегда испортит важные отношения США с арабами и мусульманским миром. И не просто испортит: США станет врагом всего мусульманского мира;

Как реакция на просионистскую политику очень возможна остановка потока нефти в США; В пропаганде за создание еврейского государства в Палестине он отчетливо видел “руку Москвы”, СССР было выгодно вбить клин между США и Англией, а также самому закрепиться на Ближнем Востоке с помощью союзного с ним, как СССР предполагает, социалистического еврейского государства.

Последний аргумент в глазах Хендерсона был очень серьёзным. В 1920-30-х он был дипломатом в прибалтийских государствах, был женат на латышке и видел происходящее в СССР с близкого расстояния. Во времена «большого террора » 1937-38 годов он работал в американском посольстве в Москве и уже своими глазами видел ужас советского режима. Всю свою последующую жизнь он ненавидел СССР и его внешнеполитические амбиции. В частности, он был уверен, что создание социалистического еврейского государства автоматически приведёт к физическому уничтожению всех политически несогласных с характером режима в нем.

Трумэн во многом согласился с доводами Хендерсона. Под давлением Хендерсона и Трумэна Вагнер решил не публиковать Петицию и отменить запланированную массовую демонстрацию. В Петиции, между тем, среди прочего было сказано следующее: «Обе партии одобряют неограниченную иммиграцию евреев в Палестину, и как неминуемое решение — создание свободного и демократического еврейского государства».

Вагнер (в Петиции) считал, что «Палестинское государство не только незаменимо для возрождения европейского еврейства, но чрезвычайно важно для здоровья самой Европы…. Христианский мир разрешил Холокост и несёт груз вины на своей совести. Если они хотят восстановить какое-то моральное самоуважение, они должны немедленно привнести справедливость в Палестину… Петиция призывает сделать все возможное, чтобы была осуществлена справедливость по отношению к остаткам европейского еврейства».

-4-

Не менее важной для демократа Трумэна была позиция американских еврейских организаций[14].

Среди огромного количества еврейских про- и антисионистских организаций примерно с конца 19 века выделелась одна, которая называла себя общеамериканской. Эта просионистская организация, поменяв несколько названий, к 1945 году называлась American Zionist Emergency Council (AZEC). Одним из её руководителей был раввин Стивен Вайс (Stephen Wise), человек близкий к политической элите страны, друг ФДР, яростный сторонник сионистской идеи и, в то же самое время, человек осторожный, прекрасно осознающий границы допустимого при общении с «сильными мира сего».

 

Стивен Вайс, один из лидеров американских сионистов

В этом было его принципиальное отличие от второго руководителя AZEC, кливлендского раввина Аббы Сильвера (Abba Hillel Silver), бескомпромиссного до грубости, невзирая на уровень собеседника.

 

Абба Сильвер, один из лидеров американских сионистов

Вайс вместе с Германом Шульманом, одним из активных деятелей AZEC, пытались добиться встречи с Трумэном, но взамен им было предложено составить для Президента некий документ — «брифинг», не только объясняющий подход американских евреев-сионистов к проблеме ПЛ-евреев, но и прогнозирующий реакцию англичан и арабских лидеров на возможное силовое давление США в попытке расселения ПЛ-евреев в Палестине. Такой документ, суть которого состояла в том, что «и англичане и арабы никуда не денутся и вообще арабам Палестины увеличение населения Ишува на 100 тысяч человек будет только выгодно», был срочно написан и передан Трумэну. Но предварительно Вайс как настоящий политик обсудил документ и заручился поддержкой двух важных людей. Одним из них был только что назначенный Госсекретарь Бирнс, вторым — гораздо более важным — был Председатель национального комитета Демпартии Роберт Ханнеган.

 

Роберт Ханнеган, высокопоставленный функционер Демократической партии, близкий друг и советник Гарри Трумэна

Ханнеган был не только важен в своем официальном статусе лидера партии, но был одним из самых близких к Трумэну человеком, тем самым партийным функционером при ФДР, который в 1944 году чуть ли не в одиночку «пробил» имя малоизвестного сенатора из Миссури на должность вице-президента США. С такими лоббистами просионистских идей роль AZEC «при дворе» Трумэна значительно выросла.

Под воздействием Петиции Вагнера, после изучения документа, составленного просионистскими лидерами Америки — Вайсом и Шульманом и после серьезного просионистского лоббирования Роберта Ханнегана, Трумэн накануне отъезда в Потсдам написал большое письмо Черчиллю с объяснением своей позиции по Палестине и еврейской эмиграции. Позиция его при всей дипломатической вежливости была довольно жёсткой — снять ограничения на эмиграцию.

«В Америке существует огромный интерес к палестинскому вопросу… но британская политика вызывает недоумение и протест у американцев… Они… требуют снятия тех ограничений, которые не дают евреям, так безжалостно вырванным из их домов жестоким нацистским режимом, права въезда в страну, которая для многих из них является единственной надеждой на выживание».

Но через несколько дней, 25 июля, Англия на всеобщих выборах проголосовала за Рабочую партию и новым премьер-министром — буквально в середине Потсдамской конференции — стал Клемент Эттли. В сионистском лагере Америки и Ишува громко праздновали победу Рабочей партии, «верного друга» евреев и активной в поддержке идеи сионизма. «В Тель-Авиве люди танцевали на улицах». Никто ещё не предполагал, что для европейских евреев настали другие времена, много хуже.

На письмо Черчиллю вскоре пришел ответ, но уже от нового премьер-министра Эттли: правительство Британии намерено выполнять положения Белой книги во всех ее положениях без каких-либо исключений.

Рабочая партия, которая ещё двумя годами раньше выставляла себя лучшим другом Ишува, резко изменила свою позицию и превратилась в бескомпромиссно антисионистскую.

-5-

Лидером нового антисионистского направления по палестинскому вопросу стал министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бевин.

 

Эрнст Бевин, министр иностранных дел Великобритании, 1945-1951

Бевин, бывший профсоюзный лидер, вышел из самых низов общества. Внешне похожий на боксера тяжелого веса, он и в политике вел себя как на ринге, агрессивно и всегда предполагая, что его соперники гораздо слабее. Вместе с «невыразительным и скучным премьер-министром Эттли» он правил Британией в тяжелые для нее годы[15].

Британия во время войны потеряла четверть своего национального богатства и была вся в долгах. Гордая Британия, которая столетиями управляла миром и финансировала весь мир (включая в 19 веке США), оказалась должником не только Америки, но и большинства арабских стран. Лондон из мировой столицы превратился в скучный, серый, неосвещенный город с жестким рационированием питания, отопления, освещения. Но хуже было ощущение, что на глазах распадается Империя, на создание которой ушли столетия, и которая была в центре мировосприятия англичан. Англия уже не была центром мира, осознать и принять это для Эттли и Бевина было очень трудно.

Основными болевыми точками того времени для имперских амбиций Англии были:

— противодействие Франции в Сирии и Ливане,

— Индия,

— ситуация в Египте вокруг Суэцкого канала.

В двух последних странах все серьезнее зрело движение за независимость. Английское министерство иностранных дел — Foreign Office — было заполнено профессиональными «имперцами», людьми, не признававшими распад Империи. Суэцкий канал был ключом к Индии, поэтому Египет, по их мнению, должен был при любом раскладе остаться в сфере влияния Британии.

Кроме того, для англичан было очевидно, что арабы Ближнего Востока становились важнейшими поставщиками нефти. После Первой мировой войны непрерывное снабжение нефтью стало одним из главных факторов самого существования цивилизации. Проанглийские правительства Ирака и Трансиордании, созданные англичанами во время Второй мировой войны, как-будто бы гарантировали бесперебойное снабжение нефтью, но это не решало вопрос влияния в Египте. Несмотря на то, что с каждой отдельной страной региона у Англии были свои сложные отношения, но только в палестинском вопросе они предполагали абсолютное единство всех арабских государств в противостоянии любым попыткам сионистов усилить свое влияние в Палестине. Для англичан это редкое единство арабов было важным не только идеологическим, но и практическим фактором, который можно было пытаться использовать в борьбе с Францией, США или любым другим игроком в регионе. 100-тысячная английская армия в Палестине, с одной стороны, показывала арабам серьезность антисионисткой политики Британии, с другой — была достаточно близка к Египту и другим странам региона, где она могла понадобиться в любое время. Поэтому основой политики Foreign Office на Ближнем Восоке, и особенно — в Палестине, было «ни шагу назад». Уход англичан с Ближнего Востока даже не рассматривался в качестве варианта. Оба — Эттли и Бевин — не имели опыта во внешней политике, в этом они были подобны Трумэну, но гораздо больше Трумэна полагались на мнение «экспертов». В результате, политика «ни шагу назад» из Палестины стала официальной политикой Рабочей партии.

Если при этом совершенно очевидно надо было пожертвовать старыми лозунгами в поддержку евреев и практики некоторой защиты сионистской идеи, сформулированной в декларации Бальфура и Мандате Лиги Наций, то ничего не поделаешь — своя рубашка ближе к телу, а евреи, как в свое время скажет Бевин, «терпели 2000 лет, потерпят еще».

Но вернёмся в Америку. Известие об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки застало Трумэна на борту крейсерской яхты, возвращающейся из Европы после Потсдамской конференции. После капитуляции Японии, в самый разгар праздника по поводу окончания Второй мировой войны, в Белом доме состоялась первая пресс-конференция Трумэна после возвращения. Совершенно неожиданно для Президента несколько журналистов задали один и тот же вопрос: «Был ли на Конференции затронут вопрос будущего Палестины, была ли по этому поводу дискуссия со Сталиным и Черчиллем?»

Ответ Президента на первую часть вопроса был «нет». Но дискуссия с Черчиллем, а затем и с Эттли, была. После чего последовал прямой вопрос: «Какова позиция США по Палестине?». Трумэн надолго замолчал, было видно, что он не хочет отвечать на этот вопрос, но в конце концов он сказал следующее:

«Наша позиция состоит в том, что мы хотели бы расселить в Палестине так много евреев, как только возможно. Затем все последующее должно быть решено дипломатическим путём между Британией и арабами на той основе, что если еврейское государство будет там организовано, оно должно быть там организовано мирным путём. У меня нет никакого желания посылать 500 тысяч американских солдат поддерживать мир в Палестине».

В общем и целом, на 19 августа 1945 года, день пресс-конференции, заинтересованным людям было ясно, что ясной, чёткой и определённой позиции по палестинскому вопросу у Трумэна ещё нет. Но такую неопределённость каждый понял по-своему. Американские евреи очень удивились отсутствию определенности в поддержке европейских евреев. Британия ещё больше ужесточила контроль за нелегальной эмиграцией евреев в Палестину. Арабы, почувствовав некую новую тенденцию в ответе Трумэна, на каждом перекрёстке объявляли о неминуемой войне, если эмиграция и, тем более, еврейское государство будет на повестке дня. Высокопоставленный египетский дипломат заявил Хендерсону, что если слова Президента «предполагают изменение официальной политики США, это приведет к резкому росту антиамериканских настроений в арабском мире… Любое изменение в американской политике, которое арабы интерпретируют несправедливым для своих интересов, выльется в массовое насилие широкого масштаба».

Кроме того, из арабских столиц посыпались намёки, что в данной ситуации арабы могут и поменять покровителей — переметнувшись на советскую сторону.

Неуверенность Трумэна почувствовал и Лой Хендерсон. Его новая атака вызвала серьезный скандал в Вашингтоне и ударила по престижу Президента. Причиной скандала было письмо Хендерсона Госсекретарю Бирнсу. К письму, в котором Хендерсон выражал удивление «враждебной политикой Президента в отношении арабов», он приложил текст секретного Меморандума переговоров Президента Рузвельта и короля Саудовской Аравии ибн Сауда на борту американского военного корабля «Quincy» в феврале 45 года. Встреча состоялась на одном из островов вблизи Суэцкого канала. Целью письма было показать несоответствие политики Трумэна по Палестине обещаниям арабам, которые дал предыдущий президент.

Смысл и сама необходимость переговоров ФДР и ибн Сауда до сих пор вызывают ожесточенные споры историков. Официальной причиной встречи, объявление о которой в последние дни Ялтинской конференции озадачило и Черчилля и Сталина, было укрепление дружественных связей с арабским миром. Действительно, ФДР за три дня на борту американского корабля провел переговоры с королем Египта, императором Эфиопии и королем Саудовской Аравии. Известно, что идею встречи горячо поддержали в Госдепартаменте и сам Госсекретарь Стеттиниус. Кроме того, Рузвельт перед встречей сказал, что «Ближний Восток интересует его особенно ситуацией в Палестине, где его симпатии полностью на стороне евреев».

Однако у американских историков на этот счет мнения разошлись. Большинство считает, что ФДР реально интересовался только твердыми гарантиями ибн Сауда по снабжению США нефтью и дальнейшим продвижением нефтяных американских компаний в получении концессий на добычу нефти в Саудовской Аравии. Близкое к этому мнение заключается в том, что ФДР организовал эту встречу на обратном пути из Ялты только для того, чтобы насолить Черчиллю, имперская политика которого в регионе все больше противоречила интересам США. Другие считают, что ФДР планировал не более чем отдых и разговор «ни о чем» после труднейшего ялтинского марафона, что соответствовало реальности во время встреч с египетским и эфиопским лидерами и записям о встречах самого ФДР. Но во время переговоров с ибн Саудом, ставшим первым в истории саудовским королем по какой-либо причине покинувшим страну, по мнению историков все пошло не так, как было задумано Рузвельтом. К тому же все большее число исследователей сходятся на мнении, что в последние месяцы своей жизни ФДР был не совсем адекватен, в том, что болезнь сосудов мозга, от которой он умер через 2 месяца, привела к серьезному изменению психического здоровья Президента, к принятию им решений, которые были для него совершенно нехарактерны.

Одним из таких решений было обещание, данное ибн Сауду во время встречи «do nothing to assist the Jews against the Arabs… make no move hostile to the Arab people» — не помогать евреям против интересов арабов… и не делать каких-либо шагов, враждебных арабским народам. С самой этой фразой далеко не все ясно. Эти слова и их перевод на арабский были официально утверждены обеими сторонами, но за сценой остался переводчик, единственный человек в окружении ФДР во время переговоров, говоривший по-арабски. И в этом человеке теперь уже навсегда спрятаны загадки результатов переговоров.

Полковник (и профессиональный разведчик) Уильям Эдди был американским послом при дворе саудовского короля. Но важнее, что по классическому определению Роберта Каплана он был «арабистом». «Арабист» — это профессиональный сотрудник Госдепартамента или любой другой государственной структуры, который по факту рождения (в арабской стране), принадлежности к определенному фамильному клану (родители и дедушки уже были сотрудниками Госдепартамента-арабистами или христианами-миссионерами в арабских странах), по образованию (полученному в арабской стране), по взгляду на мир и, наконец, по религиозным представлениям был ярым защитником арабских интересов в США. И попутно, до «большой чистки» Госдепартамента 1950-х годов, в своем большинстве — антисемитом. Свою роль во время переговоров Эдди видел куда шире, чем ему полагалось по статусу.

«Эдди видел свою роль в усилении сотрудничества США и Саудовской Аравии. Он считал, что установленные им личные близкие отношения с ибн Саудом будут способствовать дружбе, сотрудничеству и возможности пользоваться ресурсами 300 миллионов мусульман. И одновременно помогут королю защитить «самый бесценный бриллиант на Ближнем Востоке», писал о нем один из современников. Историк Филипп Барам сказал еще конкретнее: «Эдди был самым близким другом арабов как на политическом, так и личном уровне. Он выражал их мнение, особенно мнение ибн Сауда, с яростным пропагандистским пылом»[16].

Переговоры двух очень больных лидеров (ибн Сауд даже не мог самостоятельно подняться на борт корабля) очень быстро из вежливого обсуждения погоды, развития сельского хозяйства и необходимости электрификации региона изменили свой характер, как только ФДР затронул вопрос Палестины. Рузвельт высказал свою озабоченность проблемой европейских евреев и напомнил, что евреи преобразили бесплодную пустыню в благодатную землю. «Не будет ли Его Величество согласно на некоторое увеличение численности евреев в Палестине?» Король достаточно невежливо ответил коротким «нет», но через несколько минут объяснил свой отказ. Не евреи преобразили пустыню, сказал король, но американские и британские деньги. Арабы не получили никаких преимуществ от этого развития, они только потеряли свои земли. Кроме того, как все знают, евреи не воевали против Гитлера, но только против арабов. Если евреям надо дать землю, то отдайте им немецкие дома, дома агрессоров и преступников. Почему невинные арабы должны расплачиваться за европейские войны? Рузвельт пробовал повторить свои аргументы.

— Только в Польше было убито 3 миллионов евреев, сказал он… .

— Отлично, ответил король. Значит там освободилось место для 3 миллионов, посылайте евреев туда.

Разговор двух лидеров становился все более громким и недружественным, на все аргументы и просьбы ФДР ибн Сауд односложно отвечал полным отрицанием. И вдруг, во всяком случае, по версии Эдди и подписанному Меморандуму, Рузвельт прекратил всякое упоминание Палестины и произнес те самые слова, которые в августе 1945 года стали проблемой для Трумэна. Кроме того, Президент Рузвельт пообещал обеспечить военную защиту королевства и сделать все возможное для провозглашения независимости Сирии и Ливана. В конце Меморандума была еще одна загадочная фраза о том, что по мнению Президента американский народ был неверно информирован о ситуации на Ближнем Востоке. Позже, во время пресс-конференции ФДР произнес с тех пор часто упоминаемую фразу, что он узнал о регионе больше за 5 минут беседы с ибн Саудом, чем за дюжину дипломатических брифингов.

 

Встреча Президента Рузвельта и короля Саудовской Аравии в 1945 году. На переднем плане, согнувшись — Уильям Эдди

Странности встречи и Меморандума сразу же вызвали бурную реакцию среди немногих посвященных. Ближайший советник Президента Гарри Хопкинс, присутствовавший на встрече, считал, что из-за своего физического состояния ФДР был слишком впечатлен (overly impressed) аргументами ибн Сауда и явно поспешно отказался от защиты интересов европейских евреев. Арабы были воодушевлены не только встречей самого сильного человека на земле с одним из «своих», но и мгновенно возникшими слухами и сплетнями, где саудовский король предстал великим героем, перед которым Президент США оказался не более чем мыльным пузырем. Широко стала известна — конечно, со слов генерального секретаря Арабской лиги — приписываемая королю фраза: «Я никогда не успокоюсь, пока я и все мои сыновья не погибнем, защищая Палестину», которая вызвала такое восхищение ФДР, что он поклялся «никогда не поддерживать сионистов».

Как бы там ни было, но Трумэну пришлось как-то определиться с обвинением в нарушении обещания Рузвельта. По этому поводу Хендерсон ясно написал в письме Бирнсу: «Мы никогда официально не отказались от обещания Рузвельта, и лидеры арабских стран об этом слишком хорошо осведомлены». Вся ситуация могла обернуться большим скандалом — американский народ и пресса ничего не знали о содержании Меморандума. Пока Трумэн раздумывал, как выкрутиться из неприятной ситуации, арабы сделали важный упреждающий ход — и скандал разразился. Абдул Аззам, генеральный секретарь Арабской лиги, официально огласил обещания ФДР. Но в своем духе — полуправды, смешанной с очевидным враньем, — обещания ФДР были «дополнены» такими подробностями, которых и близко не было в Меморандуме. Пресса взорвалась негодованием и требовала объяснения. Еврейские организации и рядовые американцы завалили Белый дом письмами протеста. Трумэн был абсолютно обескуражен. Если слова, приписываемые Рузвельту, были сказаны, то ситуация вокруг Палестины существенно менялась. Но были ли они действительно сказаны?

Трумэн задал этот вопрос своему главному советнику по национальной безопастности адмиралу Лихи (Leahy), который присутствовал при встрече ФДР и ибн Сауда. Адмиралу на рассмотрение был послан официальный отчет Госдепартамента о встрече, официальный, подписанный двумя сторонами Меморандум и транскрипт речи Абдуллы Аззама. Ответ Лихи был неоднозначным. По его воспоминаниям, король в своих отказах от сотрудничества по Палестине был мягче и деликатнее, чем записано в Меморандуме, а ФДР более настойчив, чем там указывалось (судя по всему, Эдди поработал на совесть!) Но согласно Лихи, ФДР действительно сказал, что «он не намерен быть вовлеченным во враждебные столкновения арабов и евреев в Палестине». Но, как Лихи был уверен, ФДР никогда не сказал, что он не будет содействовать плану по созданию еврейской колонии в Палестине. Хотя он очень определенно сказал, что не собирается воевать с арабами по этому поводу. В конце отчета Лихи написал, что перевод Эдди по сути верен.

Не полностью доверяя памяти адмирала, Трумэн задал те же вопросы Сэму Розенману, спичрайтеру Рузвельта, человеку, который практически всегда был рядом с ФДР. Что Рузвельт сказал и что он при этом думал? Розенман согласился с Лихи об общем тоне переговоров и словах в Меморандуме, но добавил: «Я не думаю, что открытые ворота в Палестину (для евреев) можно интерпретировать как явную враждебность по отношению к арабам. И я не вижу никакого противоречия в Вашем заявлении на пресс-конференции 19 августа и словами Президента Рузвельта».

История с обещаниями ФДР не такая простая, как может показаться. Слово Президента США весит слишком много для окружающих, но еще более весома традиция преемственности во внешней политике страны. Конечно, при изменившихся условиях Президент может и должен руководствоваться интересами США, но каждый раз смена политических приоритетов — особенно в отношении союзников — это очень болезненный процесс, ставящий действующего Президента в весьма неловкое положение.

Скандал, связанный с переговорами ФДР и ибн Сауда, больно ударил по репутации американских сионистов и Президента Трумэна, но, как выяснилось немного позже, это ещё был не конец неприятностей, связанных со встречей.

-6-

Прошло всего пять дней, и положение, во всяком случае в Белом доме, довольно существенно изменилось. Вечером и ночью 23 августа Трумэн прочёл окончательный отчёт комиссии Харрисона.

24 августа во время регулярного информационного завтрака с ближайшими помощниками Трумэн был в состоянии чрезвычайного нервного напряжения, практически, нервного срыва. Он объяснил, что его состояние вызвано чтением отчёта Харрисона и прежде всего тем, что «положение евреев в Европе осталось почти таким же, как при немцах»[17]. Не меньшее впечатление произвела на него информация, чтоабсолютное большинство опрошенных ПЛ-евреев не хотят расселения в какой-либо европейской стране или в Соединённых Штатах, после всего случившегося не доверяя никому. Свыше 90% желали эмиграции только в Палестину, где у большинства были родственники (почти все остальные предпочитали вернуться на «родину» — в Германию).

После этого Трумэн неоднократно в разное время и в разных случаях говорил, что в основе его взгляда на «еврейскую проблему в Европе будет лежать справедливость и гуманность, а не нефтяные или политические интересы».

Отчет Харрисона подтолкнул Трумэна к действию. Несколько консультаций с еврейскими лидерами убедили Президента, что абсорбция 100 тысяч человек в Палестине не вызовет каких-либо серьезных проблем с их расселением и трудоустройством. В последних числах августа он написал подробное письмо английскому премьер-министру, требуя отменить квоту и разрешить немедленную эмиграцию 100 тысяч евреев в Палестину.

«Ничто сегодня не является более важным для тех, кто прошел ужас концлагерей, как будущее переселение в Палестину… Для эффективного решения вопроса такая акция не должна быть затянута». Трумэн написал это письмо лично, от руки, без консультации с Госдепартаментом или кем-либо из своего окружения, будучи уверенным, что такая доверительная форма письма будет более эффективна.

Общая ситуация на Ближнем Востоке во второй половине 1945 года была следующей:

К концу войны весь регион Ближнего и Среднего Востока находился в турбулентном, подвешенном состоянии. Важнейшие изменения или уже произошли во время войны, например, в Ираке и Трансиордании, или в воздухе витало понимание дальнейших перемен. «Имперская идея» европейских стран умирала на глазах, что было очевидно как для национальной элиты региона, так и нового игрока в «Большой игре» — американцев. Арабская нефть приобрела важнейшее геополитическое значение для западных стран и стала источником шантажа для арабов. Тем временем французы и англичане оккупировали Сирию и Ливан, находясь при этом в состоянии то холодной, то горячей войны друг с другом. Идея проанглийской «Великой Сирии» настолько противоречила представлениям Франции о своем праве на Сирию и Ливан, где первым языком элиты был французский, что это привело к кровопролитию[18].

С другой стороны, французы вместе с англичанами и американцами контролировали страны Северной Африки. Например, в Ливии была весьма работоспособная совместная оккупационная администрация Франции и Британии. То же самое было в отдельно управляемом регионе Триеста. Ирак, Трансиордания и Палестина находились под военным контролем англичан, хотя статус, законность и уровень этого контроля был совершенно различным. СССР и Англия контролировали Иран, где разведки и дипломаты как минимум трех стран, включая США, боролись за влияние и будущее политическое устройство страны. В одних странах региона создавались определенные союзы в разных комбинациях из четырех стран-победителей, которые резко противостояли друг другу в других странах.

На границах региона была еще большая неопределенность в важнейших для западного и восточного блоков Турции и Греции, где ключевую роль пытался играть СССР. У американцев на Ближнем Востоке были как экономические (нефтяные) интересы в Саудовской Аравии, так и идеологические, антиколониальные соображения. С одной стороны они пытались вытеснить Британию и Францию из региона[19], ноодновременно были заинтересованы в их помощи в противостоянии СССР, который вел себя все более агрессивно на его границах. Все эти открытые и тайные войны были в центре внимания Госдепартамента и Президента Трумэна, даже если они на многие вещи смотрели по-разному. В любом случае, главным для них были национальные интересы, среди которых далеко не последнее место занимала проблема бесперебойного снабжения нефтью.

Но важно вспомнить, что все эти противоречия искусно использовали также сионисты Америки и Ишува. Примером может быть визит де Голля в Вашингтон в августе 45 года. Де Голль совершенно обоснованно хотел отменить свой визит после того, как бомбардировка французами Дамаска и Алеппо (в середине работы Конференции по учреждению ООН!) привела к жертвам среди мирного населения и серьезным протестам в американском обществе и Конгрессе[20]. Замять эту «неловкость» и организовать торжественную встречу «победителю нацистов и освободителю Франции» сумели (по просьбе де Голля через французскую разведку, которая попросила об «одолжении» разведку Ишува, которая уже через Бен-Гуриона обратилась к евреям США) еврейские организации Америки. Это было, естественно, сделано в пику англичанам.

Существует обоснованное мнение, высказанное в книге Meir Zamir, The Secret Anglo-French War in the Middle East о том, что визит де Голля в Вашингтон 15 августа 1945 года сыграл важную роль в тоне дальнейших переговоров Трумэна с Эттли и Бевином. Де Голль, обозлённый действиями Англии против Франции во время так называемого «сирийского кризиса», передал секретные документы, полученные французской разведкой, о провокациях англичан на Ближнем Востоке не только против французов, но и об организации военных отрядов арабов и снабжении их всем необходимым для нападения на еврейские поселения в Палестине.

Более подробно о том, что происходило в то же время на «внешнем фронте», о противостоянии Франции и Англии по проекту «Великой Сирии», о том, как Ишув пользовался разладом в лагере союзников, о роли разведок, о роли иракской и саудовской нефти и о том, как Саудовская Аравия оказалась в сфере национальных интересов США, можно узнать подробно из статей в «Заметках по еврейской истории» двух постоянных авторов — В. Янкелевича и Онтарио14. Обе статьи опираются на анализ и документы из книги Меира Замира:

С этого момента определилась одна важная особенность: в отличие от множества других европейских дел, где Трумэн опирался на советников Госдепартамента или других государственных служб, палестинский вопрос Президент контролировал самостоятельно. Этому существует множество подтверждений, к примеру, воспоминание Дина Ачесона, заместителя Госсекретаря при Бирнсе и Маршалле, будущего Госсекретаря: «Ко времени, когда я приступил к работе в сентябре 45 года, было ясно, что Президент самостоятельно утверждает рабочую программу (policy) по Палестине». Ачесон, друг членов Верховного суда Брандайса (к тому времени умершего) и Франкфуртера, «понимал, но не разделял мистические эмоции евреев к возвращению в Палестину, но никогда не пытался противодействовать указаниям Президента».

Другие в Госдепартаменте, однако, пытались. В тот же день, когда Трумэн написал письмо Эттли, ближневосточный отдел Госдепартамента подготовил меморандум для Бирнса, который улетал в Лондон на встречу министров иностранных дел. (Во время визита Бирнс 10 сентября лично передал письмо Трумэна в руки Эттли). В заключительном параграфе документа было сказано: «Правительство Соединенных Штатов не должно высказывать предпочтение массовой… эмиграции евреев в Палестину, так как это может привести к необходимости для США четко определить своей целью создание Еврейского государства… без консультации с арабами. Что приведет к наиболее тяжелым потерям американских интересов и престижа. В любом случае, США не должны делать что-либо в этом направлении без консультации с британским правительством».

Совершенно очевидно, что рекомендации Госдепартамента США своему министру противоречили реальным указаниям и действиям Президента Соединенных Штатов, которого — и только которого — американская Конституция наделила правом и обязанностью определять курс внешней политики страны.

Необходимо вспомнить, что и среди еврейских организаций Америки, в Ишуве и особенно в представляющем Ишув в Европе и Америке Еврейском Агентстве, где председателем был Вейцман, в это время были существенные разногласия. Суть их сводилась к тому, что американцы — Вайс и Сильвер, представляющие сионистов Америки, обоснованно опасались, что за требованием немедленного расселения 100 тысяч ПЛ-евреев на второй план уйдет требование создания независимого государства евреев в Палестине. Они ожидали, что условием принятия ПЛ-евреев Англия потребует снять с повестки дня создание Государства (и были удивлены, когда это не случилось).

Но Еврейское Агентство и сам Вейцман первоочередным и на тот момент единственным требованием ставили полную отмену Белой книги 1939 года и какого-либо ограничения эмиграции[21]. Например, на встрече в первых числа сентября с Госсекретарем Бирнсом Вейцман ни словом не обмолвился о создании государства, но «вентилировал» вопрос о возможном финансовом участии США в переселении ПЛ-евреев в Палестину. Об этом его попросили «друзья в правительстве Эттли», которые, возможно, с ведома Бевина, пытались убедить Вейцмана, а через него и американцев, что решению вопроса поможет, если финансовую сторону возьмут на себя американцы. Впрочем, прекрасно понимая, что «вопрос друзей», скорее всего задан для затягивания переговоров, и то, что в конце концов затраты полностью лягут на еврейские организации, Вейцман быстро переключился на реальную для него тему о гуманитарной помощи Ишуву в вопросах развития земледелия и мелиорации.

14 сентября Эттли коротко ответил Трумэну, пообещав через несколько дней обстоятельный ответ. Эттли в своём первом письме писал, что крайне удивлен сообщением Бирнса, что Президент США планирует официальную речь о ситуации вокруг Палестины, в которой сообщит о результатах работы Харрисона и рекомендациях отчета комиссии. По словам Эттли, такое необдуманное решение приведет к тяжелым последствиям (grievous harm) в отношениях между двумя странами. Последующий после этого «смертельный кризис», по мнению Эттли, в огромной степени повредит послевоенному восстановлению Европы.

Через несколько дней действительно пришло подробное письмо от Эттли с «разъяснением» позиции английского правительства. Во-первых, он (Эттли) категорически не согласен с особым отношением к ПЛ-евреям, в сравнении с другими ПЛ. Выделение евреев в отдельную категорию вызовет массовое насилие против них со стороны других ПЛ, которых мучили и унижали не меньше евреев, и вообще — это несправедливо и негуманно по отношению к другим «ставить евреев впереди очереди (выделено мной — ИЮ)». Если же евреи так уж сильно страдают, как об этом сказано комиссией Харрисона, то английское правительство согласно немедленно помочь переселить 30 тысяч ПЛ-евреев в освободившийся лагерь в Алжире и еще 5 тысяч — в лагерь в Марокко. Но главным для английского правительства является соблюдение обязательств, которые дали и Черчилль и Рузвельт, — консультироваться и получить согласие по всем вопросам от арабов. Эттли закончил свое разъяснение прямой угрозой: «Нарушение этих искренних обещаний приведет к пожару на всем Ближнем Востоке, где Британия в одиночку должна будет гасить пламя и восстанавливать порядок». В общем, «разъяснение» было очень похоже на выговор директора школы нерадивому ученику.

Трумэн его так и понял. Он был крайне раздражен, как возражением, так и тоном. Ответ его был сух и краток — он подождет возвращения Бирнса, после чего огласит свою позицию. Пока же он сам и с помощью своего близкого помощника, советника по национальным вопросам Дэвида Найлса (David Niles), восстановил всю цепочку обещаний Рабочей партии в отношении сионизма и Палестины. Найлс убедился, что Трумэн знаком с ежегодными просионистскими заявлениями Рабочей партии на съездах и по ним сделал вывод об официальной программе партии. Кроме того, в отчете Харрисона была приведена слова Хью Дальтона, одного из лидеров партии, сказанные им в мае 1945 года: «Абсолютно аморально и политически невозможно защитить какие-либо наши ограничения на пути в Палестину любому еврею, который захочет туда уехать».

По просьбе Трумэна Найлс собрал все высказывания лидеров Рабочей партии, включая, многочисленные высказывания Эттли и Бевина, по палестинскому и сионистскому вопросам за последние годы, все резолюции и официальные заявления. Читая подборку Найлса, Трумэн с горечью сказал: «Как мы можем верить людям Рабочей партии в Лондоне, когда они не соблюдают свои обещания? Сегодня они обманывают евреев, и где уверенность, что завтра они не будут обманывать нас?»

Трумэн предложил Госсекретарю Бирнсу встретиться и ещё раз обговорить вопрос с Эттли и Бевином. Встреча произошла, но Бирнс не смог склонить англичан ни к какому компромиссу. Между американским и английским взглядом на проблему ПЛ-евреев и эмиграцию в Палестину лежала пропасть. Американцы искали любые практические пути спасения ПЛ-евреев и были готовы на компромиссы, на любое постепенное решение, на любые подвижки в этом направлении, но англичане не были согласны ни на какие уступки.[22] Найлс позже писал, что абсолютная несговорчивость англичан начала склонять Трумэна к мысли, что только в своем суверенном государстве евреи имеют шанс контролировать свою судьбу.

Пока же англичане приготовили сюрприз.

-7-

23 сентября британское правительство премьер-министра Эттли объявило (без всякой консультации с американцами!), что оно предпочитает передать «палестинский вопрос» на обсуждение только что учрежденной ООН. По мнению правительства Её Величества, все союзники в одинаковой степени должны быть вовлечены в решение проблемы. Но так как Соединенные Штаты отказались разделить ответственность по управлению Палестиной, то у Британии нет другого пути, кроме как продолжать строгое соблюдение положений Белой книги и ждать решения ООН.

Следующий месяц в США был настоящий бедлам. Еврейские организации и их лидеры требовали от Трумэна конкретных действий и немедленного создания еврейского государства в Палестине, но для начала хотя бы официального заявления о реальной проеврейской и просионистской программе действий по Палестине. На что Трумэн весьма резко ответил, что вопрос создания государства вообще сегодня не стоит на повестке дня, и его непродуманное решение приведет к Третьей мировой. В Нью-Йорке шли непрерывные демонстрации. 30 сентября в одной из них участвовало 70 тысяч человек. Республиканские лидеры, почувствовав «запах крови» — следующий год был годом выборов в Конгресс, резко усилили свою громкую поддержку сионистской программы и упрекали демократов и Трумэна во всех смертных грехах и невыполнении обещаний. В Сенате и Конгрессе постоянно звучали просионистские заявления. Почта Конгресса и Белого дома была наводнена сотнями тысяч писем в поддержку сионистской программы. Отношение к англичанам и Рабочей партии из совсем недавно дружественного превратилось в откровенно враждебное. «Агитация за Палестину чрезвычайно велика…. Речи неистовы и враждебны», — писал в своих отчетах английский посол Халифакс.

Внезапно получила продолжение, в еще более неприятном для Трумэна виде, история со встречей ФДР и ибн Сауда. Выяснилось, что кроме Меморандума существует еще письмо Рузвельта от 5 апреля (за 7 дней до смерти), отправленное Рузвельтом саудовскому королю в ответ на письмо короля от 10 марта, письмо, которое, как сказал Розенман, объясняя его содержание Бирнсу, было «плохим, очень плохим и проарабским». В письме Рузвельта, например, не было никакого возражения словам короля «только арабы, одни арабы имеют законное право на Палестину… , что не требует объяснения». Но дальше в письме короля такие объяснения последовали и они были совершенно дикими. Перевиралась вся история Палестины, любые исторические права евреев объявлялись «ошибкой и заблуждением».

Опять встал вопрос, каким образом признать существование письма, содержание которого все равно раскроют арабы, но которое однозначно усиливает и без того про-арабский «Меморандум Рузвельта-ибн Сауда». После его опубликования арабами и невнятного комментария Бирнса, Сильвер и Вайс послали Бирнсу 9- страничное «официальное» письмо, переданное затем и Трумэну, в котором прямо и в довольно грубой форме обвинили правительство США в отсутствии официальной позиции по Палестине и, возможно, в согласии с мнением Рузвельта. Что по их мнению, а также мнению американских евреев и сочувствующих им христиан, было прямым нарушением данных в прошлом обещаний и знаком бесчувственного отношения к ПЛ-евреям в Европе. В общем и целом, это был не самый удачный месяц для Трумэна, еврейских организаций Америки, да и для все более жестко критикуемых англичан.

За пределами США тоже случились важные события. После письма Эттли в Ишуве произошла резкая трансформация.

Надежды на дипломатию и сговорчивость англичан были отброшены.

Бен-Гурион, который в то время жил в Париже, срочно создал немыслимое до того объединение Хаганы, Эцеля и ЛЕХИ в «Движение еврейского сопротивления» — Jewish Resistance Movement (JRM). Сразу же начались военные — большей частью террористические — операции против англичан. В Англии приверженец умеренности и дипломатии Хаим Вейцман, многолетний лидер Еврейского Агентства, из-за резкого несогласия с терроризмом Хаганы и Пальмаха был отстранен от руководства агентством.

Всё происходящее в США и Палестине не могло не отразиться на внутренних дискуссиях в Англии. В ней зрело все большее недовольство, как они считали, несправедливой критикой со стороны Америки. В конце концов, в то время, как английские солдаты в Палестине находятся под постоянной угрозой, когда английская администрации Палестины изо всех сил пытается сохранить порядок и защитить жителей от межрасовой войны (передача де Голлем документов о прямо противоположных действиях английской администрации была англичанам неизвестна), в это время от Америки нужна конкретная помощь, а не бездумная и несправедливая критика. Английская пресса, выражая настроение общества, писала, что если Америка не может предложить никакую реальную помощь по решению конфликта, то ей лучше заткнуться.

19 октября Британское правительство решило показать некую гибкость и выступило с новой инициативой. Было объявлено, что Британия отзывает свое обращение в ООН и предлагает Америке найти совместное решение в рамках некой новой, но очень авторитетной комиссии. Мы предлагаем Соединенным Штатам, сказано в заявлении Британского правительства, присоединиться к нам в создании «Англо-Американского Комитета по сбору информации по Палестине» и, как мы надеемся, к нахождению решения, которое удовлетворит обе стороны. Это была официальная версия предложения. Неофициальная, но более серьёзная, заключалась в том, что в повестке дня американского Конгресса стоял вопрос о выделении крупной финансовой помощи Англии, и в правительстве Эттли понимали, что после реакции американского общества на опубликование отчета комиссии Харрисона без некоторой видимости подвижки палестинского вопроса решение Конгресса может оказаться отрицательным.

Во время встречи между Халифаксом (послом Британии в США) и Госсекретарем Бирнсом Халифакс так объяснил аргументы Британии по предложению о создании Комитета:

Британия категорически не согласна с результатами отчета Харрисона о том, что «евреям сейчас в Европе хуже, чем при нацистах». Комитет создается для того, чтобы показать всем ошибку американцев; Разрешить европейским евреям уехать в Палестину — это все равно, что согласиться с тезисом Гитлера об «Европе свободной от евреев». Евреям надо помочь восстановить свои общины в странах Европы, в крайнем случае помочь с эмиграцией в США и, возможно, в Латинскую Америку; Британия не может наплевать в лицо арабам, это даже не обсуждается; Американская позиция оскорбительна для Британии и может существенно испортить дальнейшие взаимоотношения.

Поразительным фактом, поразившим даже Бирнса, было то, что по плану англичан Палестина даже не упоминалась… как место эмиграции евреев и Комитет вообще не должен был касаться самого палестинского вопроса в его еврейской и американской интерпретации!

После консультации с Трумэном Бирнс заявил Халифаксу, что Америка возможно согласится на создание Комитета только в том случае, если Палестина официально будет рассматриваться одним из мест расселения ПЛ-евреев, и вопрос о возможном их количестве будет наконец решен раз и навсегда. Кроме того, американская сторона не согласна исключить рассмотрение вопроса о создании некой автономии для евреев в Палестине. Бирнс подчеркнул, что Президент не изменил своего мнения о немедленном разрешении на переселение 100 тысяч человек.

Бевин, в полной уверенности в положительном для Британии решении, согласился с требованиями американцев.

-8-

Нечего и говорить, что новое предложение было встречено в США с возмущением практически всеми еврейскими организациями. Против выступили лидеры Конгресса. Против выступили лидеры Ишува, против, в необычайно резких выражениях, выступил патриарх и моральный лидер сионистского движения Хаим Вейцман. Против выступила Элеанор Рузвельт, мнение которой Трумэн очень ценил. В своём письме Трумэну она писала: «Я очень огорчена, что Великобритания заставляет нас принять участие в ещё одном расследовании положения оставшихся евреев в Европе… Великобритания всегда найдёт кого-нибудь, кто за неё будет таскать каштаны из огня».

Но, во-первых, не надо забывать, что Трумэн был далеко не уверен, что создание еврейского государства в Палестине морально оправдано, даже если забыть об арабах и их сопротивлении. Его соображения в те днибыли ясно высказаны в интервью Дэвиду Штерну, владельцу крупной филадельфийской газеты.

Государство, основанное на религии, расе или символах веры, по его мнению окажется государством теократическим. Он предпочитал демократическое, плюралистическое и секулярное государство, что, как он тогда думал, невозможно в Палестине.

Не надо забывать, что в США параллельно с сионистскими еврейскими организациями существовали очень влиятельные антисионистские еврейские организации. Лидер одной из них, Лессинг Розенвальд, на встрече с Трумэном — в те же дни — вручил Президенту программу влиятельнейшей American Council for Judaism (ACJ), которая вместе с антисионистской American Jewish Committee (AJC) представляла в США очень активную и очень богатую группу евреев, еврейских организаций, влиятельной прессы (Нью-Йорк Таймс была их лидером) и реформистских синагог. Они в основном представляли выходцев из немецкоязычных стран. В программе из 9 пунктов главным было положение о том, что в Палестине никогда не должно быть образовано еврейское государство, но территория должна оставаться «открытой страной» для всех желающих. Вопрос о судьбе ПЛ-евреев, по программе, должен был передан для решения в ООН.

В те же дни (!) на встрече Халифакса и Трумэна по просьбе Халифакса присутствовал и Вейцман. Трумэн очень огорчил Вейцмана, когда сказал, что предпочитает не Еврейское, но Палестинское государство. Одна из причин заключалась в том, что «в Америке есть множество евреев, представители которых убеждают его, что они совсем не приветствуют сионистское решение палестинской проблемы». После встречи Вейцман написал Трумэну обстоятельное письмо на многих страницах, где объяснял «историческую правду» о Палестине и взгляд сионистов на вопрос об еврейском государстве.

В те же дни, всё в те же дни, в Администрации Президента, Госдепартаменте и в Конгрессе вновь разгорелись дебаты о том, что же предлагала Декларация Бальфура, мандат Лиги Наций и различные декларации британских администраций. Как обычно и в этом чисто историческом вопросе у каждого было свое мнение. К концу 1945 года все заинтересованные стороны считали, что Президент их так или иначе обманул и все были им недовольны.

К тому же, как писал Трумэн в своих мемуарах, вышеперечисленные обстоятельства и дебаты окончательно запутали его самого.

Но существовало и второе соображение, более важное: ситуация в Европе складывалась все хуже для западных демократий. Советский Союз не только фактически оккупировал и навязал свой режим Восточной Европе, но агрессивно втягивал в сферу своих интересов Грецию и Турцию, вёл огромную пропагандистскую обработку населения Франции и Италии. В такой обстановке США просто не могли потерять главного союзника — Англию, без которой решение греческого и турецкого вопросов было немыслимым. Взвесив множество аргументов за и против, Трумэн принял предложение Англии. В разрез с советами ближайшего окружения он решил не торговаться и даже согласился на предложенный срок работы Комитета — 120 дней.

В последнюю неделю декабря 1945 года был объявлен состав Комитета. С американской стороны в него входили Фрэнк Бакстон — издатель газет из Бостона и друг Феликса Франкфуртера, что почти автоматически означало его просионистский взгляд; Джеймс МакДональд — бывший руководитель отдела по вопросам беженцев Лиги Наций; Бартли Крам (Crum) — крайне либеральный юрист из Сан-Франциско и ещё два человека. Возглавлял американскую группу личный друг Трумэна консервативный судья Джозеф Хатчесон из Техаса.

С английской стороны были представители как Рабочей, так и Консервативной партии, и несколько известных специалистов по Ближнему Востоку. Возглавлял группу сэр Джон Синглтон, член Королевского суда.

Глава 2. 1946 год

-1-

Зная, к каким результатам придёт Комитет, интересно вспомнить, с каких позиций начинала каждая группа.

Англичане видели свою работу в Комитете не более, чем формальность, которая неминуемо приведёт к пониманию того, что идея еврейского государства в Палестине — это тупик, из которого Британия имеет все права выйти с чистой совестью, и что права арабов на Палестину должны будут полностью подтверждены. Показать это американцам со всей очевидностью — в этом заключалась задача английских членов Комитета.

В то же время, англичане видели свою роль в помощи найти место в Европе для расселения евреев.

Американская делегация смотрела на ситуацию совершенно по-другому. Джеймс МакДональд, в будущем первый посол Соединенных Штатов в Израиле, ещё в 1933 году после личной встречи с Гитлером понял, что планы Гитлера в отношении евреев абсолютно серьёзны и пытался убедить в этом всех мировых лидеров.

 

МакДональд, член американской делегации Англо-американского комитета по Палестине

Тогда же он стал активным защитником евреев Европы и сделал больше, чем возможно кто-либо другой, для того, чтобы максимальное количество евреев покинуло Европу в довоенное время. Лой Хендерсон правильно подозревал, что МакДональд скрытый сионист и всячески сопротивлялся включению его в члены Комитета. Но есть все основания считать, что с подачи ближайшего окружения Президент знал о взглядах МакДональда и настоял на его включении.

Ещё интереснее была личность Бартли Крама, католика, единственного республиканца в Комитете.

 

Бартли Крам, член американской делегации Англо-Американского комитета по Палестине

Как крайне левый по своим политическим взглядам, он как будто не мог быть просионистом. Кроме того, как у очень известного юриста в Сан-Франциско, у него была богатая еврейская клиентура, включая известных деятелей Голливуда, в абсолютном большинстве — антисионистская. Госдепартамент из соображений национальной безопасности трижды вычёркивал имя Крама из списка членов Комитета — были серьёзные основания, позже подтвердившиеся, что Крам был членом нескольких про-коммунистических организаций. И тем не менее, Трумэн трижды снова вписывал его имя, зная его бескомпромиссность, высочайшую работоспособность и, что важно, непредвзятость. Но также, возможно, зная, что Крам все больше склоняется к поддержке сионизма. В любом случае, по мнению МакДональда, он был «…поразительно энергичен и необычайно быстро изучал любой сложный вопрос. А с его широчайшими политическими связями в обеих партиях он будет совершенно незаменим».

Балансиром американской части Комитета должен был стать ее лидер — судья Хатчесон. Он имел высочайшую репутацию честного, умного, дотошного и независимого человека. Но всем был известен его отрицательный взгляд на любое движение, основанное на национализме. До назначения в Комитет он придерживался мнения Госдепартамента, принимал аргументы англичан и был решительно против идеи сионизма.

На английской стороне надо отметить Ричарда Кросмана, одного из лидеров, а в будущем — лидера Рабочей партии.

 

Ричард Кросман, член английской делегации Англо-американского комитета по Палестине

Во время войны он был важной фигурой в английской разведке, первым англичанином, оказавшимся в Дахау, автором важного документа о состоянии заключённых в нацистских лагерях. Он был типичным высокомерным оксфордским выпускником, имел неуживчивый характер, был догматиком в отношении политики Рабочей партии, но, как говорил один из известных лидеров Ишува, «голова у него работала хорошо». Его первоначальное отношение к палестинскому вопросу и сионизму, в отличие от всех остальных английских членов комитета, было только нейтрально-отрицательным. Хотя, как это ни покажется парадоксальным, он в основном соглашался с Бевиным в том, что поддерживать идею еврейского государства, то есть, продолжать исключать «европейского еврея» из дружной семьи европейских народов, лишать его возможности ассимилироваться, «быть, как все» — само по себе является антисемитизмом.

Перед началом работы американскую делегацию напутствовал Трумэн. «Нет проблемы, которая так портит мне жизнь, как проблема перемещенный лиц в Европе. Обязанность демократических государств дать этим людям, которые никому не сделали ничего плохого, шанс на нормальную жизнь. Я надеюсь, что американская делегация сделает все возможное в ее силах, чтобы найти решение».

Порядок работы Комитета был очень интенсивным. Сначала слушания с привлечением свидетелей в Вашингтоне, после этого — в Лондоне. Затем, разделившись на группы, члены Комитета должны были посетить лагеря ПМ в Германии, Австрии, Польше, Чехословакии. С конца февраля весь Комитет должен был посетить и изучить ситуацию на местах в Каире, Дамаске, Иерусалиме, Бейруте, Багдаде, Рияде и Аммане. После чего в Швейцарии предполагалось уединение и составление окончательного отчёта с выдачей рекомендаций.

Слушания в Вашингтоне удивили и возмутили англичан. Удивили потому, что они считали, что поддержка сионизма ограничена только еврейским лобби. Оказалось же, что серьезное большинство американского общества, весь Конгресс и почти вся пресса однозначно на стороне сионистской идеи и видят абсолютно нормальным и законным воссоединение европейских евреев с Ишувом и создание еврейского государства в Палестине[23]. Возмутили потому, что слушания сразу же превратились в одностороннее осуждение Англии. «Я чувствовал себя обвиняемым в зале суда, а не членом Комитета», — писал Кросман. Он же писал: «В Вашингтоне было абсолютное безразличие к судьбе арабов. Арабская сторона вопроса никого не интересовала. Почему эти люди, живущие в полной безопасности за Атлантическим океаном, обвиняют мою страну за то, что она не хочет начинать войну против арабов в интересах евреев?»

Но эмоции Кросмана остались эмоциями, а долгие разговоры со своим старым другом Дэвидом Горовцем, который специально приехал в Вашингтон из Тель-Авива, существенно повлияли на его взгляды. Горовец сумел убедить Кроссмана, что евреи Ишува имеют мало общего с американскими евреями, с американской филантропией и они не видят во вражде к Англии какой-либо смысл. Это люди другой культуры, для которых Палестина их естественная историческая родина. И на этой родине они уже практически живут по своим законам под руководством своего, пока ещё не признанного, но абсолютно нормально работающего государства. И это непризнанное государство ни в коем случае не является религиозным или не демократическим.

Два выступления на слушаниях в Вашингтоне произвели впечатление. Одним — очень сильным — было свидетельство Ерла Харрисона. Вторым — оставившим и Комитет и слушателей в растерянности — было свидетельство Альберта Эйнштейна. Эйнштейна очень долго уговаривали, он вёл себя как примадонна, но когда в конце согласился приехать из Принстона и выступить, то умудрился одновременно обвинить во всех грехах Англию, радикальных сионистов и сам Комитет. Англия была виновата во всех проблемах вообще, сионистов он осудил потому, что был в частности против сионистского государства в Палестине и национализма вообще, Комитет по его словам был дымовой завесой, скрывающей безответственность обоих государств. Еврейское большинство в Палестине совершенно не важно и национализм — самое большое зло. Его решение — независимая Палестина под управлением ООН. Как писал один из современников, «от возмущения люди в зале практически выпрыгивали из своих кресел».

 

Альберт Эйнштейн во время выступления перед Англо-американским комитетом по Палестине

После Вашингтона все члены Комитета отправились на корабле в Англию. Вместе с ними было несколько сопровождающих из Госдепартамента. События на корабле развивались очень своеобразно. Сотрудники Госдепартамента, включая Ивана (Айвана) Вильсона, который был заместителем Лоя Хендерсона и одновременно официальным секретарём американской делегации, непрерывно убеждали членов Комитета, что любое решение слишком в пользу евреев будет использовано Советским Союзом для перетягивания арабов в свою сферу влияния. В том же американскую делегацию убеждал и Харольд Били, секретарь английской делегации: американцы играют на руку Сталину. Только совместная проарабская политика «санитарного коридора» против СССР может остановить претензии Сталина на Ближний Восток.

На третий день плавания произошло событие вообще из рук вон выходящее. Сотрудник Госдепартамента секретно информировал членов американской делегации о коммуникации Госдепартамента с арабскими странами, то есть, о чем велись разговоры между официальными лицами министерства и дипломатами из арабских стран. Цель информации была показать степень сопротивления арабов и таким образом ещё больше склонить членов Комитета против планов сионистов в Палестине. Но результат оказался прямо противоположный. Из текста переговоров стало совершенно очевидно, что каждый раз, когда Президентом было сделано какое-то обещание американским евреям относительно Палестины, Госдепартамент сразу же посылал арабским лидерам послание, в котором просил тех не волноваться, объясняя, что эти обещания не более, чем внутренняя политика, и что все останется как было, то есть в пользу арабской Палестины[24]. Это, так сказать, открытие очень не понравилось делегации. Крам увидел в этом явный саботаж политики Трумэна и даже вначале думал вернуться в Америку, видя бессмысленность самого создания Комитета. Он решил проинформировать английскую часть делегации. На что британский лидер сэр Синглтон ехидно заметил: «Это все выглядит как не только одна Британия обещает одно и то же двум разным народам».

Слушания в Лондоне проходили по совершенно другому сценарию. Основными свидетелями были высокопоставленные представители арабских стран и арабской Палестины. Их абсолютное несогласие на самые мелкие компромиссы неприятно поразило членов американской делегации.

За пределами официальной работы Комитета произошла некая странная и до сих пор не расшифрованная трёхчасовая встреча МакДональда и каким-то американцем, которого МакДональд в своих воспоминаниях назовёт «самым важным американцем в Лондоне». Этот неизвестный посоветовал Комитету достичь такого решения, которое было бы в пользу неограниченной или резко увеличенной эмиграции ПЛ-евреев в Палестину, но одновременно дать ясно понять, что США не предоставит военную помощь в поддержку этого решения. Кроме этого, неизвестный сообщил МакДональду, что американская делегация находится под постоянным и эффективным надзором спецслужб Британии, что все их внутренние переговоры и депеши в Вашингтон читаются ещё до того, как попадают к Трумэну, и что делегация должна общаться с Президентом напрямую, минуя официальные каналы. Кроме того, он сообщил, что сотрудники Госдепартамента будут всячески препятствовать любому просионистскому решению. Поэтому МакДональду были переданы специальные шифры для отправки своих донесений дипломатической почтой напрямую Президенту или Госсекретарю.

Но, пожалуй, самое важное произошло 31 января 1946 года на прощальном обеде после окончания работы Комитета в Лондоне. Эрнст Бевин, явно для придания максимального эффекта и абсолютно не сомневаясь в итоговом решении, медленно произнося слова, объявил, что если решение Комитета будет единогласным, то он, как министр иностранных дел Британии, сделает все возможное для выполнения рекомендаций Комитета.

У меня нет возможности детально рассказать о дальнейшей работе Комитета.

События этих четырех месяцев, внутренние отношения и противоречия членов делегаций, дискуссии, роль лидеров и многое другое в ее работе заслуживают отдельной статьи. Все же отметим потрясающую работу некоторых американских членов Комитета, прежде всего Крама и МакДональда, дружественное отношение к англо-американской делегации и готовность к компромиссам Ишува во время посещения Палестины. Отметим также впечатление, которое произвели экономические достижения евреев на фоне грязи и нищеты арабских поселений, непримиримой вражды и отказу даже в общении с членами Комитета со стороны арабов во время посещения Палестины. Можно только догадываться, что довелось членам Комитета увидеть в лагерях, что пришлось им услышать от людей в них, что они пережили когда им показывали фильмы из секретных немецких архивов о программе уничтожения евреев[25], если все члены английской делегации проголосовалиединогласно в поддержку репатриации ПЛ-евреев. [26] У каждого из них было свое объяснение, но точнее всех сказал Кросман: «Мы должны признать факт, как бы позорно он не выглядел, что Палестина сегодня единственное место, где 100 тысяч евреев могут найти убежище в ближайшее время[27]».

Вопрос о статусе Ишува, о возможном создании некой автономии или независимого государства решен не был. У каждого члена английской делегации на этот счет было свое мнение, но в общем и целом все они были против создания независимого еврейского образования, и прийти к какому-то конкретному соглашению не удалось.

В результате Комитет рекомендовал следующее:

«Комитет рекомендует немедленную выдачу Британскими властями 100 тысяч сертификатов, разрешающих ПЛ-евреям переселение в Палестину. Комитет рекомендует отмену всех ограничений Белой Книги 1939 года по выделению и покупке земли, а также отмену иммиграционных законов 1939 года. Комитет не согласен в перспективе на создание Еврейского или Арабского государства в Палестине и предпочитает «государство, в котором все законные национальные требования евреев и арабов будут совместимы без того, чтобы любая из сторон чувствовала чье-либо доминирование. Детали устройства государства должны быть разработаны Организацией Объединенных Наций».

 

Члены делегаций во время отдыха на вокзале в Иерусалиме

-2-

Отчёт и рекомендации Комитета произвели эффект разорвавшейся бомбы. Особенно в европейских и арабских столицах, и особенно — в Лондоне и Тель-Авиве. В Лондоне — по причине неожиданного проигрыша своего, как им казалось, верного расчёта, в Тель-Авиве — в общем-то по той же причине: для Ишува вопрос ПЛ и репатриации 100 тысяч в Палестину был важным, но вторичным. Главным было отсутствие решения по будущему политическому устройству Палестины. По итогам рекомендаций Комитета Палестина по-прежнему оставалась под военно-политическим управлением Великобритании.

В результате, отчет Комитета не понравился почти всем. Никто вначале, возможно кроме американцев, не понял самой его сути: множество компромиссов, уступок и тем и этим, давали возможность сдвинуть дело с мертвой точки, позволяли евреям, уже получившим большую победу в вопросе репатриации в Палестину, развить успех. Для этого надо было не прекращать, а усиливать давление на западные общества.

Но Бен-Гурион был взбешен: «Отчет есть ни что другое, как та же Белая книга, только под другим, более красивым именем». МакДональд пытался в большом письме Бен-Гуриону объяснить, что положительный смысл отчета и рекомендаций зависит только от того, какая из сторон быстрее и организованнее воспользуется теми уступками каждой из сторон, которые легко найти в отчете. Но Бен-Гурион разбушевался еще больше. «Крам и МакДональд думают они добились триумфальной победы и заслужили историческую благодарность еврейского народа. Крам требует и от меня того же — благодарственной телеграммы Трумэну».

Среди американских сионистов возникли свои противоречия. Сильвер отказался вслух выразить поддержку отчета Комитета. Это было серьезное решение, которое грозило распадом просионистской коалиции и потерей доверия всей идеи у советников Трумэна и у самого Президента. Крам и МакДональд срочно встретились с Сильвером и уговорили его на компромисс: было решено, что Сильвер предложит Трумэну громко поддержать решение о переселении 100 тысяч человек и призвать к немедленному выполнению решения. А остальные положения отчета пока не упоминать. После долгих уговоров Сильвер согласился. С этим Крам пошел на встречу с Трумэном. Трумэн искренне считал, что Комитет принял настолько проеврейские предложения, о которых в начале работы Комитета нельзя было даже мечтать, и любая критика результата любой сионистской организацией подорвет его позицию.

После встреч с Крамом и несколькими другими, после подробного разговора с Найлсом Трумэн начал понимать претензии сионистов. Не желая продолжения ссоры с Сильвером[28], Трумэн поручил именно Сильверу и еще одному из лидеров сионистов (Ньюману) написать текст для своего официального выступления по итогам работы Комитета. При этом Трумэном было поставлено два условия: включить в текст предложение о защите «святых мест» и «что-нибудь о правах арабов». Через два дня текст был готов и с мелкими уточнениями советников Президента и лидеров AZEC ушел на стол Трумэну. Первого мая Президент США выступил со следующим заявлением:

«Я счастлив, что мое требование разрешить переселение 100 тысяч евреев в Палестину было единогласно поддержано членами Англо-Американского Комитета. Сама транспортировка этих несчастных людей должна быть осуществлена с максимальной быстротой. Защита и охрана святых мест в Палестине, священных для мусульман, христиан и евреев, нашла адекватное место в отчете. Одним из важных достижений отчета стало то, что в нем декларирована цель осуществить полную защиту арабского народа в Палестине, гарантируя его гражданские и религиозные права и всячески содействовать постоянному улучшению его культурного, образовательного и экономического уровня.

Я также очень рад, что Комитет рекомендовал отмену Белой книги 1939 года, включая существующие ограничения на эмиграцию и покупку земли, что позволит дальнейшее развитие Еврейского Национального Дома…. В дополнение к этим немедленным действиям отчет включает многие другие вопросы о дальнейшем политическом развитии и применении международных законов, которые потребуют моего внимательного изучения».

-3-

Важность выступления Трумэна сразу же оценили на обеих сторонах баррикад. «Комментарий Президента был гораздо важнее самого отчета Комитета ибо он ясно выразил официальную политику США в отношении Палестины, в то время как отчет Комитета был не более, чем рекомендацией», — написал назавтра известный журналист из НЙ Таймс. К такому же выводу пришел и Лой Хендерсон. Встретившись с Халифаксом, он сказал следующее: «Я глубоко сожалею о выступлении Президента. Госдепартамент сделал всё возможное, чтобы предотвратить выступление; я лично до последней минуты боролся и давил на Белый дом, чтобы этого не произошло…. Но в Белом доме существуют силы, которые Госдепартамент не может контролировать»[29].

Бевина не удовлетворили объяснения Хендерсона. Постоянно получая противоречивые сигналы от Госдепартамента и самого Трумэна, Бевин никак не мог для себя прояснить — кто контролирует внешнюю политику в США и чье слово важнее? Выступление Трумэна по Палестине без предварительной консультации с ним или Эттли, что как бы само собой было установлено в отношениях США и Англии, привело его в бешенство. «Я никогда не видел его в такой черной ярости (blackest rages)», — писал его друг и первый биограф Фрэнсис Уильямс. На встрече с Бирнсом Бевин, не сдерживая слов, обвинил США в поддержке еврейского терроризма в Палестине. «Евреи (Палестины) приобрели огромные запасы оружия, почти всё оно куплено на деньги американских евреев. Сегодня они крайне агрессивны; Еврейское Агентство в качестве эмигрантов в первую очередь выбирает людей, которые могут и умеют воевать…. Четыре английские бригады совершенно не готовы к резкому увеличению евреев в Палестине. Решением может быть реальная помощь США, что означает отправку американских солдат в Палестину».

Эттли на встрече премьер-министров Содружества был более дипломатичен, но не менее решителен. По его словам, рекомендация Комитета, что Палестина будет ни еврейской, ни арабской, не устроит никого в самой Палестине. Незаконные военные формирования евреев Англия терпела слишком долго, не может быть и речи о дополнительной эмиграции 100 тысяч до того, как не будет полностью подавлен «еврейский терроризм». Но самое главное, в нынешних условиях Британия не в состоянии — экономическом и военном — продолжать управление Палестиной. «Настало время, когда американцы должны разделить с нами стоимость управления — как деньгами, так и военной силой».

На следующий день Эттли выступал в Парламенте. «Рекомендации Комитета Британия не будет выполнять. 100 тысяч евреев не будут отправлены в Палестину в обозримом будущем, Палестина не в состоянии их быстро абсорбировать. До тех пор, пока все еврейские незаконные армии не будут распущены и все оружие не будет конфисковано, Британское правительство не разрешит любое значительное количество эмигрантов в Палестину».

То, что английская коса нашла на американский камень стало понятно почти сразу. Уже через несколько дней последовал частичный ответ Трумэна. В интервью журналисту Джеймсу Рестону он сказал: «Англичане глубоко заблуждаются, если думают, что мы поможем им разоружить еврейские силы в Палестине».

Естественно, не заставила себя ждать и реакция арабов. Министры пяти стран — Египта, Ирака, Ливана, Саудовской Аравии и Сирии — потребовали срочной встречи с Госсекретарем Бирнсом. От имени собравшихся выступил Махмуд Хассан, министр иностранных дел Египта. По мнению арабов, США официально не отменили своего обязательства консультироваться с арабами по любому вопросу, касающемуся Палестины. Так как они не консультировались, то рекомендации Комитета являются для арабов недействительными. Они (арабы) крайне негативно относятся к идее эмиграции 100 тысяч евреев и призывают США официально денонсировать рекомендации Комитета.

В самих арабских странах начались призывы к войне. Высший арабский комитет в Иерусалиме призвал к всеобщей стачке и к возвращению иерусалимского муфтия аль Хусейни, который по их мнению должен возглавить сопротивление. Муфтий находился под домашним арестом в Париже и ожидалась его передача военным властям Британии для суда как военного преступника. 19 июня муфтий сбрил бороду, перекрасился в блондина… и исчез прямо из-под носа охраны и французской разведки. Он объявился в Каире и получил там торжественный прием и полную амнистию от короля Фарука.

Трумэн был страшно раздражён регулярно получая пустые обещания англичан, жестко на них отвечал, но дело с расселением ПЛ-евреев не двигалось. Вместе с тем он, стиснув зубы, продолжал сотрудничество с Англией по ряду очень важных внешнеполитических вопросов. В сплошных скандалах прошёл май и почти весь июнь.

Бевин стал ещё более непопулярен в Америке, но 12 июня 46 года он совершил такое, что, если можно так сказать, установило абсолютный рекорд непопулярности какого-либо английского политического лидера в США. Выступая на ежегодной конференции своей Рабочей партии он сказал: «В США и особенно в НЙ агрессивно агитируют за то, чтобы 100 тысяч евреев были отправлены в Палестину. Я думаю, что меня правильно поймут в Америке, если я скажу, что у них самые искренние намерения по этому вопросу. Они просто не хотят так много евреев в НЙ[30]» (выделено мной — ИЮ). Реакция на эти слова в НЙ была страшной. По городу прошли огромные демонстрации. Наверно, не было ни одного более менее значимого нью-йоркского политика или лидера еврейских организаций, который не высказался бы соответствующим образом в адрес Бевина и англичан. В эти же дни решалась судьба очередного займа для Англии. Многие требовали пересмотра финансовой помощи после слов Бевина. На что Трумэн, понимая её важность для восстановления Англии, ответил: «То, что Бевин аморален, не означает, что Америка должна быть аморальной».

-4-

На Трумэна давили со всех сторон. Еврейские организации, члены Конгресса, пресса требовали решения вопроса с ПЛ. Вайс при людях сказал Трумэну, что «это вы, кого оскорбили англичане». Партийные функционеры Демократической партии требовали «большего понимания» избирателей-евреев, без поддержки которых партия могла проиграть промежуточные выборы в Конгресс в трёх важнейших штатах — Нью-Йорке, Нью-Джерси и Пенсильвании. Дошло до того, что Трумэн стал довольно грубо отшивать всех, кто каким-то образом пытался склонить его к решению проблемы ПЛ-евреев и Палестины. Когда наконец после долгих проволочек Президент принял высокопоставленную еврейскую делегацию, то был откровенно неприветлив и сказал, что «он устал от делегаций, которые требуют от него какой-то выгоды для поляков, греков, итальянцев. Кто-нибудь наконец подумает об американцах?» [31]

Трумэн запросил Генштаб предоставить ему варианты защиты Палестины в случае беспорядков и войны арабов против евреев. В подготовленном документе военные заявили, что и 300 тысяч солдат не решат проблемы. Кроме того, внешнеполитические последствия будут ужасны. И, конечно, возможна блокада нефти. И конечно, русские не преминут возможностью поставить свой сапог на Ближнем Востоке. В общем и целом, казалось, что лето 1946 года было безнадежно потеряно для евреев.

Здесь впервые, но не в последний раз, на сцене появляется один из главных героев моих заметок — Эдди Джекобсон, владелец небольшого магазина мужской одежды в Канзас Сити.

Его совершенно выдающаяся роль — время недалёкого будущего, пока же, в конце июня, когда Президент не принимал никого из лидеров еврейских организаций Америки, он сумел организовать встречу Трумэна в Белом доме с тремя достаточно рядовыми американцами: одним раввином из Канзас Сити, одним юристом из того же города и вице-президентом одного второстепенного профсоюза. Все они были друзьями Джекобсона и все они были просионистски настроенными евреями. Во время длительного спокойного разговора в Овальном кабинете эта четвёрка смогла не то, чтобы убедить Трумэна, но, безусловно, помогла ему глубже и более системно понять как саму еврейскую проблему, так и причину того, что евреи, как в Европе, так и в Америке, не понимают слишком осторожную позицию Президента, связанную с ПЛ и палестинским вопросом, и очень надеются, что Президент сдержит многочисленные обещания.

Ситуация в Палестине в то же самое время радикально изменилась. Англичане одним из условий выполнения рекомендаций Комитета потребовали разоружения Хаганы и других подпольных вооружённых формирований Ишува. 19 июня Ишув отверг это требование, после чего начались вооружённые выступление против английской колониальной и военной администрации. Хагана в одну ночь взорвала 8 мостов, чем полностью парализовала английские коммуникации, а Иргун захватил заложниками пять английских офицеров. Ишув фактически объявил войну Британии.

Британия, гордая Британия, этот вызов приняла. Вскоре еврейская часть Палестины сама стала напоминать концлагерь, окружённая со всех сторон английскими кордонами и полным контролем за передвижением людей и прессой. Начались полицейские рейды и аресты, в которых важную роль играли арабские отряды. 29 июня, неожиданно для Ишува, началась настоящая военная операция по подавлению еврейского Сопротивления. Военные заняли все здания, где размещались какие-либо еврейские квази-государственные организации, редакции газет. Начались повальные обыски, Тель-Авив был объявлен «военным центром», практически закрытым для передвижения евреев. Более 2700[32] человек были арестованы, практически все лидеры Ишува, за исключением Вейцмана. Бен-Гурион в то время жил в Париже и избежал ареста. Глава английской Администрации Ганнингем позвонил Вейцману и сказал следующее: «Если еврейское подполье не прекратит борьбу, мы сравняем Хайфу с землёй. Не думайте, что демонстрации в НЙ вам помогут… Тысячи людей убивают ежедневно в Китае, Калькутте и в других местах, и разве мир это хоть в малой степени волнует?»

События в Палестине вызвали возмущение среди еврейских организаций в Америке. Давление на Трумэна еще больше усилилось. Для самого Трумэна события в Палестине были неприятной неожиданностью. Без консультации с кем бы то ни было он позвонил премьер-министру Англии Эттли и в очень резкой форме потребовал прекратить военную операцию против Ишува. Эттли, опять таки, без консультаций позвонил министру колоний Великобритании и приказал немедленно прекратить операцию в Палестине.

Решив, что этого недостаточно, Трумэн выступил с официальным заявлением:

«Президент выражает глубокое сожаление по поводу случившегося в Палестине. Он информировал представителей Еврейского Агентства, что Британское правительство приняло решения без какой-либо консультации с Правительством США. Он выражает надежду, что лидеры еврейской общины в Палестине будут немедленно освобождены и что ситуация вернётся в нормальное русло».

-5-

Дипломаты с обеих сторон тем временем пытались погасить страсти. Надо вспомнить, что к этому времени произошло два существенных изменения на «персональном» уровне во взаимоотношениях дипломатов Англии и Америки. Англичане отозвали своего крайне непопулярного посла Халифакса и назначили на эту должность более мягкого и более склонного к пониманию чужого мнения лорда Инверчапела. Трумэн же своим личным посланником только для коммуникаций по палестинскому вопросу отправил в Лондон Аверелла Гарримана, известнейшего дипломата, бывшего во время войны личным посланником ФДР при Сталине. Как результат дипломатических переговоров, возникла идея, которая необычайно быстро — 19 июля — была осуществлена, о создании ещё одной комиссии. Эту очередную комиссию со временем назовут по именам старших дипломатов комиссией Моррисон-Гради. Ее целью было сгладить противоречия и найти практический путь репатриации 100 тысяч ПЛ-евреев. Гради, в прошлом ассистент Госсекретаря, не имел абсолютно никакого опыта и знания истории ближневосточного конфликта. Неудивительно, что к концу июля англичане его полностью переиграли, подсунув вместо реального плана слегка переделанный старый план о разделении Палестины на две автономии под общим английским центральным контролем. И опять обусловив принятие этого как бы нового политического плана условием конкретного движения 100 тысяч человек в направлении Палестины.

Опять начались бесконечные дискуссии в Конгрессе, в окружении Трумэна и в Госдепартаменте. Опять мнения разделились — принять или не принять план Моррисон-Гради. Который, кстати, в третий раз уменьшал выделяемую площадь в Палестине для евреев.

По Декларации Бальфура евреям выделялось 45 т. квадратных миль, по решению комиссии Пиля в 1936 — 2600 кв миль. Моррисон-Гради план предполагал только 1500.

Джеймс МакДональд на встрече с Трумэном сказал, что это план по созданию еврейского гетто в Палестине. Напряжение в кругах «за» и «против» плана достигли совершенно невероятного уровня. На одной из встреч МакДональд в таких резких тонах разговаривал с Президентом, что присутствующий при этом Вагнер после записал, что он никогда не видел, чтобы кто-либо так откровенно противоречил Трумэну. Трумэн часто срывался. «Черт возьми, никто не может удовлетворить этих людей… Евреи не будут писать историю Соединённых Штатов или мою историю». Однажды он раздражённо бросил: «Сам Иисус, когда он ходил по этой земле, их не устроил. Почему кто-то может думать, что мне удастся то, что не удалось Ему?»

В Конгрессе и среди еврейских организаций было резкое несогласие с планом. В Кабинете мнения разделились примерно пополам. Сам Трумэн был готов принять предложения Комиссии. Лидеры демократической партии на местах и особенно в штатах с большим еврейским населением предупредили Президента, что это будет означать поражение демократов на промежуточных выборах 1946 года и, вполне возможно, на президентских в 1948 году. В конце концов, по совету Дэвида Найлса и после внезапного изменения мнения Бирнса — от сторонника плана к его противнику — Трумэн отозвал Гради и американских членов Комиссии «для консультации», создав ещё один дипломатический кризис, так как до этого Эттли однозначно и вслух одобрил решение Комиссии. Тем временем, арабские лидеры в очередной раз категорически отвергли все предложения Комиссии. Ситуация создалась патовая.

-6-

Лидером Еврейского Агентства, главной международной просионистской организации представляющей Ишув, после отстранения Вейцмана был Нахум Гольдман. В один из июльских дней ему позвонил Дэвид Найлс и сообщил, что Президент настолько устал как от англичан, так и от американских сионистов, что угрожает «умыть руки» и оставить решение полностью на совести Англии. Единственное, что может его остановить, это срочно разработанный Агентством альтернативный, дельный и реальный план, который мог бы быть представлен Трумэну и англичанам вместо плана Моррисон-Гради.

 

Нахум Гольдман, руководитель Еврейского Агентства

За считанные дни группой во главе с Гольдманом альтернативный план был создан. Понимая, что косметические изменения в Моррисон-Гради ни к чему не приведут, был предложен настоящий альтернативный, принципиально новый план. Так впервые возникла на бумаге и после острейших дискуссий среди еврейских организаций и окружения Президента обрела реальную форму идея «партишен» — физического разделения Палестины на два независимых, суверенных отдельных государства, реальная альтернатива «одному государству для двух народов» под мудрым руководством Британских колониальных властей.

Гольдману понадобилось три встречи с заместителем Госсекретаря Ачесоном, чтобы убедить того в реальности плана. После чего Ачесон сказал, что только если Гольдману удасться убедить также министра финансов Шнайдера и министра обороны (военного министра) Паттерсона в разумности плана, то у него есть шанс изменить взгляд Трумэна. На это понадобилось время, но и это было сделано. Дополнительно, как бы сверх плана, Гольдман договорился, что Джозеф Проскоер, лидер антисионистского AJC тоже поддержит предложение. Наконец, некоторое время ушло на объяснение всех возможных деталей самому Найлсу.

9 августа Гольдман в очередной раз встретился с Найлсом: «У Найлса на глазах были слезы, когда он сказал мне, что Президент принял план без изменений и инструктировал Дина Ачесона проинформировать о нем Британское правительство».

Англичане немедленно отвергли план, но это уже не было важным. Что было действительно важным — это начало радикального изменения взгляда Трумэна на всю кризисную ситуацию. Трумэн принял близко к сердцу идею разделения, идею, которую буквально за несколько недель поддержали почти все лидеры еврейских организаций Америки и Ишува. Только антисионистскский ACJ был против.

-7-

Наступила осень и приближались выборы в Конгресс, в ряде штатов — губернаторские выборы и выборы мэров крупных городов. Президент США — единственное выборное лицо в высших эшелонах власти, которое избирают не на партийной основе, но прямым голосованием всех избирателей. И тем не менее, он остается при этом формальным лидером своей и только своей партии. Интересы партии на предстоящих выборах не могут его не волновать и не могут не влиять на его политические действия. Вопрос о том, насколько внутрипартийные интересы влияли на решения Трумэна по палестинскому вопросу, не будет окончательно решен никогда, по этому поводу существует огромная и противоречивая литература. Без всякого сомнения, ситуация была сложная и неоднозначная.

Лидеры демократов в Сенате и Конгрессе, губернаторы-демократы и мэры-демократы крупнейших городов осенью 1946 года были в растерянности. Все они ожидали куда более решительных если не действий, то хотя бы заявлений в поддержку своих избирателей-евреев. По подсчетам партийных функционеров не менее чем в пяти крупных штатах именно евреи могли решить вопрос о том, будут ли вновь избранные члены Конгресса и губернаторы демократами или республиканцами.

Все эти внутрипартийные расчеты прекрасно понимали и республиканцы. Трумэна атаковали однопартийцы конгрессмены и сенаторы (особенно из Нью-Йорка, Пенсильвании, Мичигана), а республиканские кандидаты не скупились на просионистские заявления и обвиняли Трумэна в трусости, продажности и вообще — в сговоре с англичанами с целью не допустить расселение ПЛ-евреев и выполнения решений всевозможных комитетов и комиссий. «Евреи готовы массово перебежать к Дьюи (кандидат на пост губернатора штата Нью-Йорк от республиканцев)… Сегодня нет решения еврейской проблемы», — с горечью писал Трумэн своей жене. Все попытки как-то оживить дипломатические усилия наталкивались на твердое сопротивление Англии.

Трумэн, конечно, мог выступить с очередным заявлением, но не хотел терять лицо, зная, что все его предыдущие выступления и заявления не сдвинули решения вопроса ни на йоту.

Тем не менее, люди вокруг Президента все время подталкивали его именно к такому заявлению. Отделить внутрипартийные соображения от идеологических или моральных сегодня невозможно, невозможно это было сделать и тогда. У каждого заинтересованного лица или группы были свои интересы, частично отличающиеся от других, но чаще каким-либо образом переплетающиеся с интересами других.

Элиаху Эпштейн был представителем Еврейского Агентства в США. Его связи были обширными, но в то конкретное время он заручился важной поддержкой Роберта Ханнегана. Они совместно написали некие тезисы, которые 1-го октября Ханнеган передал Трумэну . Одновременно Ханнеган передал Президенту и письмо Бартли Крама. Суть совместных тройственных предложений была в следующем:

Президент должен потребовать от англичан немедленной выдачи 100 тысяч виз на гуманитарной основе, на время забыв о высказывании требования к решению статуса Палестины. В то же время, внутри своей страны, во многом из партийных соображений, Трумэн должен достаточно ясно дать понять, что правительство склонно поддержать предложение о «партишен».

Сразу после получения предложений Эпштейна-Бартли, в первых числах октября, Трумэн последовательно встретился с двумя очень интересными людьми — Максом Ловенталем и Абе Фейнбергом.

Ловенталь был протеже Луиса Брандайса, и как его друг когда-то в 1930-х ввел в дом Брандайса крайне одинокого в Вашингтоне только что избранного и непопулярного сенатора Трумэна[33].

 

Макс Ловенталь, человек, по словам Клиффорда, сделавший больше других для признания Израиля

Для Трумэна общение с Брандайсом и кругом приглашенных в дом людей было одним из самых ярких впечатлений его жизни. Сам факт, что Брандайс, пользовавшийся высочайшим авторитетом в Вашингтоне, выделил его из многих других, значительно поднял самооценку Трумэна и в общем сыграл очень важную роль в его жизни. Трумэн никогда не забывал людей, которые были к нему добры, что полность относилось к Ловенталю.

Ловенталь сам по себе был личностью совершенно незаурядной. В нем сочетались поразительные организационные способности, трезвый и яркий ум, огромная трудоспособность с каким-то странным до болезненности нежеланием выпячивать или даже упоминать свои заслуги и получать за свою работу достойную компенсацию. Будучи человеком со средствами, он практически все деньги жертвовал на благотворительность, но всегда делал это анонимно. Еще в юридической школе Гарварда он выделялся своими способностями. Затем он был клерком у высокопоставленного окружного судьи. Перед Первой мировой войной на Ловенталя обратил внимание Феликс Франкфуртер и пригласил его работать под своим руководством в War Labor Board во время войны. В перерыве между войнами он работал в нескольких важных государственных комиссиях и советником или консультантом в различных министерствах. Кроме того, был советником у известных политиков, а во время Второй мировой войны и после нее был советником по юридическим вопросам у генерала Клея, заместителя Эйзенхауэра и военного губернатора оккупированных территорий в Германии. По своей последней должности он был непосредственно знаком с состоянием ПЛ-евреев.

«Действительно ли их состояние настолько плохое, как мне докладывают?»,- спросил Трумэн. Ловенталь ответил, что психологически ПЛ-евреи чувствуют себя хуже, чем физически. «Если бы они знали, что есть выход… если бы им дали надежду, то все было бы не так страшно». Перейдя к внутренней политике, Ловенталь заметил, что если бы удалось получить решение о выдаче виз до выборов, то у Республиканской партии не было бы шансов на победу. «Ситуация в Нью-Йорке действительно очень плохая. Нам нужна ваша помощь».

Абе Фейнберг был из другой породы людей. Очень богатый бизнесмен, человек решительный и инициативный был представлен Трумэну, тогда еще вице-президенту, как важный спонсор Демократической партии[34]. Они удивительно быстро нашли общий язык и стали если не друзьями, то хорошими приятелями. Когда Трумэн стал Президентом, то Фейнберг стал частым посетителем Белого дома, где «он подружился с Дэвидом Найлсом и секретарем Президента Мэттом Коннели».

 

Абе Фейнберг, человек «со многими лицами»

У Фейнберга была своя тайная жизнь и совсем не простая. Всё началось совершенно случайно, когда в 1945 году Фейнберга позвали в числе примерно 20 «важных» евреев на закрытую встречу с Бен-Гурионом в Нью-Йорке. Лидер Ишува без лишних разговоров потребовал у присутствующих реальной помощи в снабжении оружием евреев Палестины. По его словам, в ближайшем будущем начнется война Ишува с арабами и вооружение Хаганы это единственный шанс для Ишува не быть сброшенными в море. Бен-Гурион предложил ни больше ни меньше, как создать тайный подотдел Хаганы в США по сбору денег для закупки оружия и военного снаряжения. Далеко не все из присутствующих поддержали Бен-Гуриона, многие посчитали предложение за гранью законности, но Фейнберг был главным из тех, кто поддержал.

Глубоко потрясенный Холокостом, он с помощь Хаганы сумел посетить некоторые лагеря для ПЛ в Европе и лично убедиться в плачевном состоянии евреев в них и в твердом желании эмигрировать в Палестину и только Палестину. После этого он сыграл важную роль в покупке и переделке кораблей, которые тайно переправляли европейских евреев из Италии и Франции в Палестину. Во время недавних событий, когда все лидеры Ишува были арестованы англичанами, Фейнберг был в Палестине и тоже попал в тюрьму. Причем англичане выделили его из остальных и конкретно обвинили в военном шпионаже, так как у них были доказательства, что Фейнберг получал информацию о военных планах англичан через неустановленные «источники» в британской армии и передавал её Хагане. Только после того, как он смог сообщить о своем аресте в США, и англичане узнали, что он личный друг Трумэна, его освободили. После возвращения домой он немедленно передал Найлсу для Трумэна всю самую свежую информацию о репрессиях англичан в Палестине.

На встрече с Трумэном Фейнберг дал Президенту дельный совет:

«Если Президент хочет довести свое мнение по ПЛ-еврям и палестинскому вопросу буквально до каждого еврея в стране, то лучше всего это сделать накануне самого главного еврейского праздника Йом Кипура…. Даже нерелигиозные евреи раз в году посещают синагогу в этот день. Если сделать заявление накануне, то раввины в каждой синагоге Соединенных Штатов расскажут о заявлении Президента. Вы можете забыть о газетах и прочих средствах информации, ваши слова напрямую достигнут каждого еврея».

К счастью для сионистов, англичане сами помогли Трумэну принять решение — 3 октября они сообщили о переносе на три месяца объявленной конференции по Палестине с участием арабов и Ишува, что означало ещё одно, уже привычное затягивание решения. Вечером того же дня Дин Ачесон передал английскому послу копию заявления Президента, с которым он собирался выступить 4 октября (как раз накануне Йом Кипура). Ачесон от себя добавил, что сообщение о переносе конференции (в которой, кстати, Ишув не собирался участвовать) вызвало всеобщее возмущение в рядах Демократической партии и не оставило для Президента никакого выбора. Не желая идти на прямую конфронтацию, Трумэн послал личную телеграмму Эттли с текстом заявления и объяснением причин. Главной причиной была «глубокая симпатия американского народа к жертвам нацизма и возмущение очередной затяжкой возможного решения», что по словам Трумэна требовало немедленного объяснения его позиции.

Заявление Трумэна состояло из двух частей. В первой сказано, что сообщение о переносе конференции заставляет его еще раз напомнить американскому народу о хронологии вопроса и о предыдущих заявлениях Президента. Он с самого начала был однозначно за немедленное перемещение 100 тысяч ПЛ-евреев в Палестину. По его указанию американские дипломаты участвовали в такой-то и такой-то комиссиях, поддерживали такие-то и такие-то результаты и рекомендации, но, к сожалению, решение вопроса так и не сдвинулось с мертвой точки.

Во второй части он перешел к обсуждению политической ситуации в Палестине. Рекомендации комиссии Моррисона-Гради о частичной автономии евреев и арабов не получили никакой поддержки у большинства американцев и в Конгрессе. Таким образом, Президент США также не может с ними согласиться. «Тем временем, Еврейское Агентство предложило решение палестинского вопроса путем создания жизнеспособного Еврейского государства на части территории Палестины вместо всей Палестины. Агенство предложило немедленную транспортировку 100 тысяч еврейских иммигрантов. Эти предложения получили широкую поддержку в США…. После серьезного обсуждения я пришел к выводу, что решение вопроса, основанное на этих предложениях, вызовет поддержку общественного мнения в США. Я не могу представить, что некоторые неувязки предложений Еврейского Агентства настолько велики, что они не могут быть согласованы рациональными людьми, думающими о всеобщем благе. Решению палестинского вопроса в этом направлении наше правительство обеспечит полную поддержку».

Йом Кипурское» заявление, или, как его называли — «Йом Кипурский сюрприз», стало важной вехой в отношении Америки к палестинскому вопросу. И одновременно привело к окончательному разрыву в «палестинских» отношениях Америки и Англии. По получению телеграммы, Эттли попросил Трумэна отложить выступление до консультации (Эттли) с Бевином. Трумэн немедленно ответил, что сделает свое заявление согласно прежнему плану. Эттли, которого редко видели возбужденным или хотя бы повышающим голос, был взбешён. Последовал обмен телеграммами с Трумэном, в которых Эттли обвинял американского Президента во всех смертных грехах, в том числе, что Трумэн «не дал Бевину, который в этот день был занят реальными переговорами с арабами, даже нескольких часов для «сохранения лица». И в том, что «вы даже не спросили, в чем была причина переноса конференции». В конце одной из телеграмм он с чисто английской иронией задал вопрос: «Интересно было бы узнать, в чём действительно была причина такой спешки?»

На следующий день посол Англии дал ответ своему премьер-министру — спешка была вызвана предполагаемым буквально назавтра заявлением республиканца Дьюи, который своим просионистским заявлением должен был перетянуть голоса избирателей-евреев. «Он (Трумэн) так спешил это сделать, чтобы получить еврейские голоса».

Теперь уже взорвался Трумэн. В письме Эттли он восстановил все факты, начиная с отчета комиссии Харрисона. Несмотря на самые искренние попытки понять отношение Англии к проблеме ПЛ, несмотря на всю возможную помощь Англии в этом вопросе, несмотря на тщательное соблюдение нейтралитета в отношениях Англии с арабами, несмотря на постоянное личное отношение и внимание Президента Соединенных Штатов, несмотря на всё, НИЧЕГО не сделано по существу вопроса. У него не осталось выбора, как выразить вслух свое глубокое разочарование. Это сделано в канун Йом Кипура по той простой причине, что чувство безнадежности создавшейся ситуацией для евреев усиливается именно в этот день. «Я уверен, что вы согласитесь, что было бы совершенно несправедливо по отношению к этим несчастным (ПЛ-евреям в европейских лагерях) дать им прозябать еще одну зиму без надежды эмигрировать в Палестину». Трумэн напомнил Эттли, что «цель Мандата была в создании еврейского национального очага, цель, в достижении которой у США есть глубокий и неизменный интерес».

Далеко не все в окружении Трумэна, особенно близкие к нему, считали, что «Йом Кипурский сюрприз» был сделан из партийных соображений[35]. Дин Ачесон, например, был уверен, что главной причиной были моральные соображения. «Трумэн никогда не совершал каких-либо политических действий (или бездействий) во внешней политики для поднятия статуса его партии. Такое поведение для него было бы прямым нарушением его представления о величайшем значении института (американского) президента, представлении, которое для него было священным». В важном для нас ответе сенатору Уолтеру Джорджу, резко критиковавшему Президента за «неосторожное высказывание по поводу Палестины, которое, возможно, не только потребует наших денег, но и наших военных в Палестине», Трумэн писал:

«Я искренне хочу, чтобы каждый наш конгрессмен и сенатор смог бы посетить лагеря ПЛ в Германии и Австрии и своими глазами увидеть ужасное существование 500 тысяч человек, которые попали туда без всякой вины с их стороны[36]…. Мы должны сделать всё возможное, чтобы они смогли найти место в мире для дальнейшей жизни. Только 20 % из них евреи, остальные из Восточной Европы. Где-то должно существовать место, где они могут поселится…. Не существует рациональной причины, по которой 100 тысяч евреев не могут поселиться в Палестине, а остальные не могут эмигрировать в Америку…. Я не заинтересован политизировать ситуацию и мне все равно, какой эффект это произведет на избирателей в Соединенных Штатах. Я заинтересован в том, чтобы найти решение для облегчения жизни 500 тысяч, находящихся в абсолютно ужасной ситуации…». Дальше в письме он выразил своё возмущение нежеланием Конгресса изменить иммиграционные законы в стране, и добавил: «Если я не ошибаюсь, ваши предки, как и мои, пришли в эту страну для того, чтобы избежать как раз подобной ситуации[37]».

При всей неоднозначности вопроса о «партийности» заявления Трумэна даже на английской стороне не все разделяли мнение Эттли. Хью Дальтон, министр внутренних дел Великобритании, писал в октябре, что у него есть серьезные основания сомневаться во мнении Эттли и Бевина: «Трумэн не занимается привлечением голосов, бесконечно повторяя свое требование о 100 тысячах ПЛ-евреев. То, что он говорит, является общим мнением американцев обеих партий».

В любом случае, Йом Кипурское выступление не помогло. Результаты выборов стали катастрофой для Демократической партии. Губернатор штата Нью-Йорк Томас Дьюи выиграл с огромным преимуществом в 650 тысяч голосов, нью-йоркский сенатор-еврей Леман проиграл свое место республиканцу с разрывом в 250 тысяч голосов. Нью-Йорк, как и вся страна, резко изменил своё политическое предпочтение и проголосовал за Республиканскую партию. Новый республиканский Конгресс отказался от многолетней либеральной ориентации демократов Восточного побережья и вступил в резкую, непримиримую борьбу с Президентом-демократом Гарри Трумэном.

-8-

Весь ноябрь и декабрь продолжались консультации англичан с арабами и представителями Ишува о проведении уже несколько раз отложенной совместной конференции по Палестине. За это время произошли некоторые важные события «на стороне». Состоялся официальный визит в Вашингтон сына короля Саудовской Аравии принца Фейсала. На встрече с Трумэном и Ачесоном он представлял единое мнение всех арабов Ближнего Востока. Суть его, естественно, заключалась в том, что Палестина должна стать независимой, где вся власть будет принадлежать большинству, то есть, арабам. Евреи могут там жить на правах уважаемого меньшинства. До формального провозглашения такого государства не может быть никакой еврейской эмиграции. Все попытки американцев склонить Фейсала к какому-либо компромиссу были безрезультатными. Ачесон после переговоров написал, что «Фейсал будет непримиримым врагом, с которым надо будет очень серьезно считаться».

Если у арабов было единое мнение, то у евреев, как обычно, их было множество.

В Базеле прошла 22-я Всемирная сионистская конференция, первая послевоенная. Она по традиции называлась «Всемирной», но на ней по понятным причинам почти не было представителей Европы. Всеми уважаемый Вейцман призывал к мирным переговорам с англичанами, участию в лондонской конференции и был категорически против еврейского терроризма в Палестине. Сильвер и Бен-Гурион были настроены очень агрессивно по отношению к Вайцману, к англичанам и не менее — по вопросу будущего Палестины, вплоть до того, что вслух осудили идею «партишен». Их официальное мнение заключалось в том, что любая уступка всё равно будет отвергнута арабами, но станет новой базой, с которой продолжится давление англичан. «Отдать что-нибудь легко, получить обратно — практически невозможно». При голосовании по важнейшему вопросу участия в конференции в Лондоне фракция Вейцмана проиграла, одновременно впервые из лидеров американского отделения Еврейского Агентства был исключен осторожный Стивен Вайс. Новым руководителем американских сионистов был избран Абба Сильвер.

Радикализация сионистского движения, однако, была не абсолютной. И Сильвер и Бен-Гурион на словах отвергая идею «партишен», на деле, в кулуарах, предполагали ее единственно реальной основой в дальнейших переговорах. Противоречия конференции этим не ограничились. В исполнительный комитет Еврейского Агентства были избраны люди, большинство которых не только поддерживало идею «партишен», но были согласны на участие в лондонской конференции.

Если читателю этих заметок показалось, что в этом параграфе слишком много противоречий, то он совершенно прав — так оно было на самом деле. Даже в Госдепартаменте при обсуждении отчета о базельской конференции создалось впечатление что «у евреев не сходятся концы с концами».

Глава 3. 1947 год

-1-

В январе 47 года произошло событие, важность которого в рамках обсуждаемого вопроса, была оценена гораздо позже. После отставки Госсекретаря Бирнса новым Госсекретарем стал генерал Джордж Маршалл. О нем — в своё время.

Лондонская конференция открылась 27 января. Евреи в каком-либо официальном статусе на ней не присутствовали, но англичане и представители Еврейского Агенства находились в постоянном, неафишируемом контакте. С английской стороны в конференции участвовали министр колоний, министр внутренних дел, премьер-министр, Герберт Моррисон и Хью Дальтон — весьма высокий уровень представительства.

С еврейской стороны в контакте с англичанами была не менее представительная группа, включавшая Дэвида Горовца, Моше Чертка, Бен-Гуриона, Нахума Гольдмана, Аббу Эбана и лидера Хаганы Моше Сне.

В Лондоне здания не имели электричества, лифты не работали, вся вечерняя и ночная жизнь проходила при свечах — это было время так называемого «угольного кризиса». Стояли предприятия и дополнительные миллионы англичан стали на время безработными; ситуация для правительства была крайне тяжелая. Все же конференция начала работу.

Палестинских арабов представлял Джамал Хуссейни, но реальным лидером всей арабской делегации был иерусалимский муфтий, руководящий из Египта. Большинство арабских лидеров не приехали в Лондон, так как не считали конференцию чем-то важным. Позиция арабов не предполагала никаких компромиссов. Вообще — никаких. Правда в отношении арабских лидеров к палестинскому вопросу появилась новая черта — нескрываемая враждебность к Англии. По необъяснимой причине среди арабов циркулировали слухи, что Англия предала их интересы и за их спиной договорилась с евреями о «партишен» Палестины.

В еврейской группе мнения опять разделились.

Сне требовал всю Палестину.

Гольдман поддерживал «партишен».

Бен-Гурион и Черток были готовы воевать с англичанами в Палестине, но только после того, как англичане отвергнут слишком большие еврейские претензии на Палестину, которые, тем не менее, не будут включать всю Палестину. Но они ни при каких условиях не хотели начинать «игру» с англичанами с согласия на «партишен».

Впрочем, особой политической игры не получилось. На тайной встрече с евреями в министерстве колоний Бевин объявил официальную стартовую позицию англичан на переговорах — никакого разделения, об идее «партишен» Ишув может забыть. Некоторые из присутствовавших были убеждены, что заявление Бевина не более, чем тактический ход, желание запугать Ишув возможностью прямой войны с арабами без всякой поддержки англичан. Другие, например, Горовиц увидели в этом скрытое желание англичан наконец избавиться от проблемы и передать решение вопроса в ООН.

Наконец, 7 февраля Бевин выступил с «окончательным» предложением арабам и евреям: план Моррисон-Гради остается в силе с некоторой модификацией. Палестина становится двухнациональным государством с двумя относительно автономными, самоуправляемыми провинциями. Британия остается в качестве мандаторной власти на следующие 5 лет. Эмиграция в течение первых двух лет будет разрешена в размере 4 тысяч в месяц, затем — только по согласованию с арабами. Но окончательное решение по эмиграции будет принадлежать специальной комиссии при ООН.

И арабы и евреи мгновенно отвергли «окончательное» предложение англичан.

Рассчитывали ли на это англичане, или это случилось вопреки их расчетам, но на этом переговорная политика правительства Эттли закончилась.

К тому времени Англия потеряла контроль за Грецией и Турцией, была уже почти выгнана из Индии. Военная обстановка в Палестине стала по-настоящему военной. Английский оккупационный корпус был в осаде и Эттли объявил о срочной эвакуации женщин, детей и персонала, без которого можно было бы обойтись в Палестине. Наконец, англичане объявили на всей территории Палестины военное положение и практически блокировали Тель-Авив.

Всем, даже самым большим «ястребам» колониальной внешней политики Великобритании, стало ясно, что Палестина стала слишком дорогой, непомерно дорогой для английского бюджета.

18 февраля Бевин объявил на заседании нижней палаты английского Парламента, что Британия передает «палестинский вопрос» без какой-либо рекомендации на решение ООН. На возражение одного из парламентариев, что это отложит решение эмиграции ПЛ-евреев в Палестину, Бевин дословно сказал о судьбе ПЛ-евреев следующее: «После 2000 тысяч лет конфликта задержка ещё на 12 месяцев не выглядит слишком долгой».

Палестинская политика Бевина потерпела сокрушительное поражение.

В своей боксерской манере Бевин решил нанести последний удар. На этот раз — ниже пояса. 25 февраля, выступая с объяснением в Парламенте, Бевин в очень грубой форме обвинил во всех неурядицах и в провале английских планов конкретно одного человека — Гарри Трумэна. Это была длинная речь, в которой были повторены все прежние английские обиды, отмечена «правильная» роль Госдепартамента, но, по мнению Бевина, полное непонимание и глупое упрямство американского Президента стали причиной такого унизительного для Англии результата. В завершение он повторил, что для решения внутренних американских вопросов на выборах американцам понадобилось для своей пользы создать «английскую проблему» в Палестине[38].

Трумэн ответил. Он назвал «речь министра иностранных дел Бевина очень недипломатичной, практически — враждебным заявлением правительства Великобритании в отношении Президента Соединенных Штатов…. Я категорически отвергаю его надуманные доводы, он знал мою позицию с самого начала, она была неизменной». Пресс-секретарю Президента было поручено написать официальный ответ, в котором будут факты и только факты, ответ, лишенный каких-либо персональных претензий и обид. Но на включении одной фразы Трумэн настаивал. После упоминания о 2000 годах конфликта и 12 месяцах дополнительной задержки решения, было сказано: «..бессердечность его заявления и его полное неуважение к человеческому страданию стали причиной для американского правительства требовать немедленного решения вопроса».

-2

Не было большим секретом, что у англичан было два плана — один, вслух объявленный Бевином, второй — тайный, для своих.

План, никоим образом не рекламируемый, был следующий: Англия официально отказывается от Мандата, но по Хартии ООН решение об изменении системы управления в подмандатной территории должно быть принято не менее, чем двумя третями стран-участников ООН. Поскольку две трети можно получить только если просоветский блок и прозападный блок проголосуют одинаково в пользу резолюции, а это, как сказал Харальд Били (Harold Beeley), важный английский дипломат, «не может случиться и никогда не случится», то ООН будет вынуждена устраниться и решение Палестинского вопроса будет в очередной раз похоронено в борьбе Запада и Востока. Тогда, естественно, Белая книга опять станет рабочим документом, а мандаторная держава — Британия — станет единственным государством с правом управления. После чего она со всей силой, но уже при финансовой поддержке ООН, наведёт порядок в Палестине. В случае новых проблем ООН будет вынуждена прийти на помощь Англии, в том числе, и военной помощью, чтобы наконец задавить «террористов» в Ишуве.

В дополнение, англичане были абсолютно уверены, что дни Трумэна в Белом доме сочтены — это было общее мнение во всех политических кругах, включая американские. После прихода в начале 1949 года новой Администрации англичане ожидали куда более «понятливого» Президента, с которым можно будет договориться и по Палестине и по Суэцкому каналу.

Такой был реальный план.

2 апреля Британия провозгласила себя неспособной решить проблему управления Палестиной и потребовала решения на осенней сессии ООН. После этого шестерёнки нашей истории внезапно закрутились очень быстро. ООН решила, что к сессии в сентябре у неё должна быть полная информация о Палестине. Конечно, для этого надо создать ещё одну комиссию или комитет. Уже 28 апреля United Nation Special Committee on Palestine — UNSCOP — был создан, а 8 мая начал работу. Некоторое время ушло на борьбу, какие страны должны в него входить (большинство было нейтральных), должны ли быть в его составе представители Ишува и Арабской Лиги (по требованию Англии — арабы вошли).

Начиная с 8 мая UNSCOP, состоящий из нейтральных и неприсоединившихся стран, должен был заслушать показания и рекомендации еврейской делегации — Бен-Гуриона и Чертка, а затем — арабской делегации. Представители UNSCOP в своём большинстве не только очень мало знали о проблемах ПЛ, о палестинском вопросе, о роли Англии, но, как выяснилось, практически ничего не знали о позиции арабских стран и муфтия Иерусалима во время недавней войны.

Эту информационную дыру заполнила Мэри Фредерика (Фреда) Кирчвей, (Freda Kirchwey), издатель журнала «Нейшен» (the Nation).

-3-

 

Фреда Кирчвей, публицист, общественный деятель

Кирчвей была своеобразным человеком. Издатель популярного лево-либерального журнала, активная сторонница Республиканцев во время Испанской гражданской войны, антифашистка, сторонница политики СССР, резкий критик любого американского правительства. Кроме того, что ещё важнее, она была из самых известных и активных общественных деятелей своего времени. Кирчвей создала общественную организацию Nation Associates, членами которой были лидеры американского профсоюзного движения, крупнейшие левые журналисты, комментаторы и издатели, известные религиозные деятели, левые писатели и президенты крупных университетов, а также все ещё очень популярная Элеанор Рузвельт. Немаловажно, что Фреда была дружна с Хаимом Вейцманом и большинством американских сионистских лидеров и близко к сердцу приняла идею создания еврейского государства в Палестине.

Ещё задолго до UNSCOP она начала, как назвал это один из ее друзей, «войну одной женщины» в защиту идеи еврейского государства. Сотни выступлений, статей, отчётов, писем, как за ее подписью, так и за подписью членов ее комитета, шли непрерывным потоком к конгрессменам и сенаторам, членам кабинета ФДР, а потом — Трумэна, в газеты и журналы по всему миру.

Когда она узнала, что США согласились с Британией о включении в UNSCOP делегации Арабского Высшего Комитета, она начала яростную антиарабскую пропагандистскую компанию.

Прежде всего, всем 55 делегациям стран ООН была дана очень подробная информация о пронацистской активности арабов и муфтия Иерусалима во время войны. Удивительно, но большая часть информации основывалась на совершенно секретных документах Госдепартамента и других государственных институтов. До сих пор неизвестно, кто, рискуя оказаться в тюрьме, «слил» эту информацию Фреде.

В своём отчёте Фреда убедительно показала, что Арабский Высший Комитет (АВК) является не более, чем только формально независимым подотделом Лиги Арабских стран[39], который на самом деле является созданием иерусалимского муфтия Аль-Хусейни, и который им же и управляется из египетского убежища. Никто из членов делегации АВК, представленной в UNSCOP, никогда никем не выбирался, но назначались муфтием, а три члена Арабского Высшего Комитета от Палестины являются одними из самых худших нацистских преступников. Вся информация была подтверждена документами из нацистский архивов, захваченных американскими военными в Германии. На всех членов арабской делегации в UNSCOP были предоставлены фотографии и описание их встреч с Гитлером, Гиммлером, послами Германии, Италии, прочими высокопоставленными нацистами.

К полной прострации английской делегации были предоставлены подробные, документально подтверждённые доказательства их участия в организации антибританских арабских восстаний на территории Палестины и арабских стран. Все эти восстания, как было убедительно доказано, финансировались нацистскими деньгами и при личном руководстве муфтия Иерусалима. На самого муфтия было предоставлено такое полное досье, что его вполне хватило бы, чтобы посадить муфтия на скамью подсудимых в Нюрнберге.

Вторым шагом Фреды Кирчвей было создание и распространение среди всех делегаций ООН, мировой прессы и прочее 133-х страничного отчёта «Палестинская проблема и рекомендации по ее решению». Один экземпляр отчёта был послан Президенту Трумэну. В отчёте самым подробным образом описывался возможный путь создания еврейского государства, предсказывалась победа нового государства в вооружённой борьбе с арабами. Важной частью отчёта было спокойное и доказательное предсказание, что влияние возможного арабского бойкота будет минимальным и, в том числе, была глава о том, что создание еврейского государства в Палестине не приведёт к потере американских нефтяных интересов в регионе и, тем более, к остановке потока арабской нефти.

На фоне всего случившегося позже и, в частности, голосования в ООН о разделении Палестины на два независимых государств, трудно отдельно выделить влияние Фреды Кирчвей. Но очевидно, что благодаря ее усилиям по распространению информации и документов об арабской стороне в конфликте, многие делегации поменяли своё представление о палестинской проблеме[40].

-4-

Работа UNSCOP проходила на фоне резкого ужесточения борьбы между нелегальными еврейскими военизированными организациями сопротивления и Британской военной администрацией. Новый шеф английской военной полиции, полковник Грэй, создал специальную карательную организацию, в задачу которой входило внесудебное уничтожение всех заподозренных в террористической активности. Командиром «спецназа» был назначен майор Рой Фарран, который до того оставил после себя кровавый след в Ирландии и для которого убийство человека было в порядке вещей.

6 мая (1947) в Иерусалиме его подчинённые заметили безоружного школьника Александра Рубовитца, который расклеивал листовки Лехи. Фарран приказал тайно похитить мальчика и подверг его жестокому допросу, надеясь узнать по чьему заданию он работал. Не узнав ничего ценного, он со своими людьми вывез мальчика из Иерусалима в одно из пустынных мест, привязал к дереву и пытал в течение нескольких часов, а затем убил его, разбив голову тяжёлым камнем. После чего труп оставили на съедение шакалам.

Даже Черчилль, который в это время был в оппозиции, не преминул заметить, что правительство Эттли ведёт «бессмысленную, грязную войну с евреями для того, чтобы отдать Палестину арабам или бог знает кому ещё».

Этот случай, как и казни англичанами участников сопротивления, повлекли за собой резкое увеличение актов насилия со стороны евреев, что в свою очередь вызвало ещё большее насилие со стороны англичан. Все происходящее практически на глазах UNSCOP существенно изменило взгляды членов делегаций, они даже стали сочувствовать еврейской стороне. Во время работы уже в самой Палестине члены делегации были очень удивлены открытой враждебностью Английской администрации, арабской политической верхушки и практически всех рядовых арабов не только к самой идее еврейского государства, но и их открытым, подчёркнутым антисемитизмом.

Характерным примером может служить неформальная встреча членов UNSCOP в Ливане, (городе Sofar) с делегатами арабских стран. На встрече в министерстве иностранных дел Ливана один из самых уважаемых членов комитета, представитель Гватемалы Хорже Гранадос разговорился с руководителем ливанской делегации в ООН Камилем Хамуном. Гранадос не случайно выбрал для разговора Хамуна, он считал его самым культурным и развитым среди всех арабских делегатов. Гранадос спросил его мнение о разделении Палестины, как возможном решении. Ответ Хамуна был честным: «Достигнуть какого-либо взаимопонимания будет очень трудно, арабы никогда не согласятся на это. Они, скорее, начнут войну». «А как насчет двух автономных регионов, за что ратует Моррисон-Гради комиссия?» «Об этом будет также трудно договориться». «Но почему бы не дать евреям развивать свою автономию на небольшом участке земли в Палестине?» «Пусть другие страны занимаются проблемами евреев и берут их к себе. Арабы никогда не согласятся принять в Палестине даже одного еврея».

Назавтра, после неформальной встречи, последовала формальная с лидерами арабских стран, но результат был однозначно отрицательным для евреев, арабы не пошли ни на какие уступки. «Палестина должна оставаться арабским государством, где евреи будут жить в качестве религиозного меньшинства». Министр иностранных дел Ливана Хамид Франже пошел дальше и заявил на встрече, что по мнению арабов все евреи, пришедшие в Палестину после Декларации Бальфура (ноябрь 1917), являются нелегальными иммигрантами и должны быть немедленно депортированы после создания арабской Палестины. Речь шла о 400 тысячах человек.

Параллельно с работой основной части делегатов UNSCOP был создан небольшой подкомитет, который еще раз побывал в нескольких лагерях ПЛ в Европе. Там они узнали, что американская армия, по словам ее представителя, не может справиться с проблемой ПЛ ни материально, ни психологически. Число ПЛ-евреев не уменьшилось, но выросло до 225 тысяч, и у армии совершенно нет ресурсов на их содержание. Все попытки расселить часть из них в странах Европы «показали полное отсутствие интереса, полное отсутствие результата».

Итог деятельности UNSCOP, который по словам одного американского дипломата «если UNSCOP не представляет мировое мнение, то что тогда его представляет?» был обнародован 1 сентября 1947 года. Комитет рекомендовал забрать Мандат у Британии[41] и предложил Генеральной Ассамблее ООН два варианта плана разделения Палестины на отдельные государства. Оба плана с небольшими оговорками были приняты еврейскими организациями и Ишувом, оба плана были совершенно категорически, в самой агрессивной форме отвергнуты арабами.

24 ноября Моше Черток и Джамал Хуссейни выступили с заключительными ремарками перед делегатами ООН. Выступление Чертка было кратким. В частности, он сказал: «Право евреев на эмиграцию и жизнь в Палестине никак не менее законно, чем у арабов…. Народ, который за шесть лет потерял шесть миллионов человек никто не сможет остановить в попытке жить в единственном месте на земле, которое он считает принадлежит ему».

Время между 25 ноября, когда организационный комитет ООН наконец утвердил один из планов и передал его на всеобщее голосование, и самим голосованием было наполнено надеждами, сомнениями, драмами и трагедиями. По плану голосование должно было состояться «на следующий день», 26 ноября. Довольно неожиданно по ликующим англичанам и совершенно удрученным лидерам Ишува стало ясно, что необходимых двух третьих голосов у евреев нет. Под сильнейшим давлением англичан и арабов несколько стран в последнюю минуту изменили свое решение и объявили, что они будут голосовать против или воздержатся. Среди них были Филиппины, Гаити, Греция, множились слухи о шатающихся странах Латинской Америки и некоторых других.

Времени на уговоры правительств неопределившихся стран просто не было. Или все же было? К счастью, и тут помогла Америка. 27 ноября, в четверг, был американский День Благодарения — Генеральная Ассамблея брала выходной. Если бы удалось перенести голосование на один день, то это могло дать шанс сионистам. Было срочно решено «заговорить» делегатов до полусмерти, так, чтобы на голосование 26 ноября не осталось времени. Быстро нашли «друзей», которые согласились участвовать в представлении — обсуждать как можно дольше предстоящее голосование, находить доводы за и против, как бы убеждая делегатов и вызывая возражения.

Абба Эбан нашел сочувствующего евреям руководителя уругвайской делегации в UNSCOP профессора Родригеза Фабрегата и уговорил его выступить. Тот в свою очередь попросил помочь своего друга, гватемальца Гарсиа Гранадаса, для которого «говорить ни о чем пару часов было сущим пустяком». Речи «за» вызвали дополнительные речи «против» от представителей арабов. Время шло, перерыв на обед несколько раз переносили. Было уже темно, когда наконец объявили перерыв на обед — на 40 минут. За это время Ньюман из Еврейского Агентства сумел «поймать» генерала Хиллдринга, американского члена организационного комитета ООН по Палестине, и попросил срочно собрать сочувствующих евреям членов американской делегации (далеко не все были сочувствующими, большинство было представителями Госдепартамента) и от имени как бы всей делегации обратиться к Ассамблее с просьбой перенести обсуждение на следующий рабочий день, предоставив американцам свободный вечер в связи с «большим национальным праздником».

«Нужные» американцы быстро устроили обращение, и Президент ООН Освальдо Оранхо, благосклонно относящийся к евреям, поставил вопрос о переносе заседания на следующий рабочий день — пятницу — на голосование. Счет голосования был 24 к 21 в пользу переноса. Но в пятницу утром по просьбе французского делегата Александра Пароди «следующий рабочий день» был перенесен еще на 24 часа под предлогом необходимости дать делегатам время для согласования разногласий. У евреев Ишува и у американцев появилось нужное время для «работы» с президентами и премьер-министрами примерно 10 стран, чтобы склонить их голосовать в пользу образования еврейского государства[42]. Как и какими способами их уговаривали широко известно, но главное — дело было сделано[43].

29 ноября состоялось историческое голосование на Генеральной сессии ООН по резолюции 181. Как известно, СССР по своим сложным политическим соображениям решил голосовать за разделение Палестины. В итоге 33 страны проголосовали за раздел Палестины на два государства, 13 были против, 10, включая Англию, воздержались. Последним днём действия британского Мандата в Палестине был определён день 14 мая 1948 года.

Глава 4. 1948 год, до 6 вечера 14 мая

-1-

Вернемся к Гарри Трумэну и более внимательно посмотрим на его окружение, прежде всего на тех, кто сыграет роль в его решении по признанию Израиля.

Джон Маршалл — министр иностранных дел, Госсекретарь (68 лет в 1948 году). Бывший начальник Генерального штаба США во время войны.

Среди всех известных Трумэну в течение его жизни людей на государственной службе ни к кому у него не было такого уважения и даже преклонения, как к Джону Маршаллу. Он считал и неоднократно говорил об этом вслух, что это был Маршалл, кто выиграл Вторую мировую войну. Пожалуй, только на Маршалла Трумэн смотрел снизу вверх как на человека с незапятнанным авторитетом и как на не подверженного политическому давлению. Как на человека, который никогда не побоится высказать своё мнение в глаза любому, включая президента.

 

Джордж Маршалл, госсекретарь США

Кларк Клиффорд — специальный советник Президента (42 года). Случайно появился в окружении Трумэна в начале лета 46 года в качестве ничего не значащего временного помощника советника по делам флота. Человек абсолютно без всяких политических амбиций, был отправлен помощником советника только потому, что был земляком Трумэна и все знали, что Трумэн любит окружать себя земляками. До этого — капитан (по званию) на флоте, воевал с 44 года. Из очень интеллигентной семьи. До войны был известным юристом в Сент-Луисе. За год в Белом доме прошёл путь от никому не знакомого и, по его собственным словам «не знающего, чем заняться» на своей должности, до ближайшего советника и личного друга Президента, кем и остался на всю жизнь. Красавец-мужчина, высочайше образованный, всегда спокойный и рассудительный, невероятно трудолюбивый и организованный, при этом джентльмен английского типа. В дальнейшем, при последующих президентах будет важным советником у Кеннеди, руководителем внешней разведки, министром обороны при Джонсоне. В качестве главного советника по палестинскому вопросу примерно с середины 47 года имел возле себя Макса Ловенталя, о котором позже говорил, что Ловенталь больше других сделал для признания Израиля.

Его знакомство с «еврейским» вопросом произошло совершенно случайно. Бездельничая первое время в Белом доме, он попал на глаза Сэму Розенману, бывшему судье, бывшему автору речей ФДР, одному из двух оставленных при Трумэне бывших советников ФДР. Розенман попросил помочь ему в своей текущей работе и они быстро подружились. В разговорах встал вопрос о будущем европейских евреев и Розенман объяснил ничего вообще не знающему об этом Клиффорду сложившуюся ситуацию и важность создания государства, где наконец евреи могут чувствовать себя дома. «Я узнал достаточно много от судьи Розенмана… у него было твердое мнение об этом… Я стал на сторону евреев и стал адвокатом еврейского государства». Когда Трумэн как-то решил услышать совет Клиффорда, который к тому времени стал советником по делам флота, по какому-то поводу, он был удивлен его знаниями и сложившимся мнением. В июне 1946 года, когда Розенман решил покинуть Администрацию, Трумэн думал не заполнять освободившуюся вакансию. Но вскоре стало ясно, что просто некому писать для Трумэна речи, быть связным с министрами и работать с министерством юстиции. Совершенно неожиданно выяснилось, что лучше Клиффорда на эту работу никого под рукой нет. 27 июня Клиффорд был официально назначен на должность «специального советника» при Президенте США. Очень быстро Клиффорд стал буквально незаменимым для Трумэна, «связывая» Президента с Госдепартаментом и военными министерствами, как сам Клиффорд позже писал: «я стал главным советником по вопросам национальной безопасности».

 

Кларк Клиффорд, советник Президента Трумэна

Дэвид Найлс — помощник Президента по связям с меньшинствами (60 лет), второй из двух советников ФДР, которых Трумэн оставил у себя. Невысокого роста, полноватый, сын еврейских эмигрантов из России, никогда не выпячивающий своего положения, всегда преднамеренно остающийся в стороне от внимания журналистов, говоривший о себе, что менее важного чиновника в Администрации надо еще поискать, известный тем, что практически весь рабочий день разговаривает по телефону, проводящий выходные в театрах НЙ, но чрезвычайно близкий одновременно к Трумэну и к еврейским сионистским организациям Америки.

 

Дэвид Найлс, советник президента по национальным меньшинствам и Гарри Трумэн

Эдди Джекобсон. Это отдельная история. Эдди никоим образом не принадлежал к вашингтонском истеблишменту, да и ни к какому другому. Он родился в Нью-Йорке на Нижнем Ист-Сайде в бедной еврейской семье эмигрантов из Литвы. Почти сразу после рождения Эдди семья переехала в Канзас Сити, штат Миссури, соседний город с Индепенденс, где жили Трумэны. Эдди был вынужден бросить школу после 8-го класса и идти работать «мальчиком на все руки» в местный магазин. Он впервые встретил Трумэна, когда в свои 14 лет приносил в банк чеки от хозяина магазина, а 21 летний Трумэн принимал их в окошке банка. Трумэн был банковским клерком в то время.

 

Эдди Джекобсон, старинный товарищ Гарри Трумэна

В 1917 они оба, каждый по себе, записались добровольцами в американскую армию и встретились в военном лагере в Оклахоме. Джекобсон был, естественно, рядовым, а окончивший среднюю школу и старше на 7 лет Трумэн — лейтенантом. С едой в лагере было совсем плохо и у Трумэна возникла идея организовать магазин-кооператив для солдат своей артиллерийской дивизии. Каждый из 1100 солдат и офицеров вложили по 2 доллара и учредили рабочий капитал. Но нужен был человек, который понимал что-либо в торговле, где и как покупать продукты, как вести хозяйство, учёт и прочие дела, которые приобретаются только с опытом. Трумэн попросил Джекобсона стать его компаньоном. К тому времени весь необходимый опыт у Эдди уже был. Магазин стал коммерческим успехом, не только в помощи прокормиться, но и в чисто финансовом смысле. Кстати, это был единственный коммерческий успех Трумэна за всю его жизнь. Ко времени отправки на фронт каждый пайщик получил назад свои 2 доллара и ещё 5 долларов прибыли. После этого Трумэн и Джекобсон стали близкими друзьями на всю жизнь.

После войны оба они оказались без работы и без средств к существованию в то время, когда оба достаточно успешно обхаживали своих невест — Бесс и Блюму. В 1919 году оба женились, но жить было не на что. Кроме того, Трумэн пошёл в примаки к тёще, женщине недоброй, зятя не любившей, денег на жизнь не дававшей и категорически не разрешавшей переступать порог своего дома еврею. Многие вечера Трумэн проводил в доме Эдди за разговорами и игрой в карты. В 1921-м году, вспомнив свой успех, они решили вместе открыть магазин. Эдди посоветовал магазин галантереи с упором на мужские товары. Трумэн занимался учётом и бухгалтерией, Эдди — закупкой, а продажей — оба по очереди. По словам Блюмы, жены Джекобсона, партнёры никогда не заключали какой-либо договор, но полностью полагались на честное слово. Магазин в Канзас Сити был вначале большим успехом, но через год начался экономический спад и дело закончилось банкротством. Обанкротившиеся партнёры занялись другими делами, Джекобсон в частности стал коммивояжером, но они никогда не теряли дружеских отношений.

В то время, когда Трумэн стал Президентом, Джекобсон был владельцем небольшого магазина в Канзас Сити.

 

Президент Гарри Трумэн в магазине Джекобсона

Внезапно он стал знаменитым, но все попытки друзей, знакомых и незнакомых добиться через него каких-то привилегий от Президента, оканчивались жёстким отказом. Трумэн знал, что Джекобсон верующий еврей, но в то же время — американский патриот. Несмотря на совершенно различное положение, Трумэн глубоко уважал своего друга и ценил его мнение. Поэтому, когда Джекобсон все же просил о чем-то Трумэна, тот слушал внимательно. Сам Трумэн после писал: «И когда пришёл день, что Эдди решил меня о чем-то попросить и появился у меня в кабинете рассказать о трагедии евреев, я был весь во внимании». Напомню, что после решения Англо-Американского комитета, когда Трумэн был крайне раздражен от непомерных требований со всех сторон и отказывался принять любую еврейскую делегацию, именно Джекобсон организовал важную встречу просионистски настроенных деятелей в Овальном кабинете. Но его роль в дальнейшей истории была гораздо важнее.

-2-

Расстановка сил среди людей, принимающих решение в Вашингтоне, к началу 1948 года складывалась следующая. Новый Госсекретарь Маршалл, его люди в министерстве иностранных дел[44], новый министр обороны Форрестал и его подчинённые — были категорически против итогов голосования в ООН и ещё более против дальнейших шагов США по признанию нового государства. Форрестал утверждал, что если даже немедленно заменить 50 тысяч английских войск в Палестине[45] на 100 тысяч американских, то арабы начнут войну и неминуемо сбросят евреев в море. Кроме того, согласно Форресталу, всё, что могла наскрести американская армия для немедленной отправки в Палестину, это не более 30 тысяч солдат и 23 тысяч морских пехотинцев.

Маршалл, именем которого назывался критически важный план по восстановлению Европы, напомнил Трумэну, что 80% нефти Европа получает из Ближнего Востока от арабов и не существует альтернативы снабжения. Кроме того, именно в эти дни произошёл коммунистический кровавый переворот в Чехословакии и существовали серьёзные опасения, что следующие на очереди Франция и Италия. Армия в любой момент могла понадобиться в Европе.

На другом полюсе, просионистском, был Клиффорд, Найлс, Конгресс, две трети американского народа[46] и большая часть советников Трумэна.

Отношения между просионистским окружением Трумэна, прежде всего — Клиффорда и Найлса, и людьми Госдепартамента становились все более враждебными. Джонатан Даниэлс, один из советников ФДР и человек очень хорошо знакомый с обстановкой в Вашингтоне, писал, что «многие в Белом доме полагают, что мнение некоторых профессиональных дипломатов основано на простом антисемитизме, не дипломатии. В свою очередь, люди в Госдепартаменте искренне полагают, что люди в окружении Трумэна больше думают об Израиле в смысле политической выгоды для партии, чем американской безопасности».

Историческое голосование 29 ноября люди Госдепартамента проиграли, но быстро перестроились и начали скрытый саботаж выполнения решения Резолюции 181. Их целью было показать, что Ишув:

во-первых, сам является террористическим анклавом в Палестине, которому никак нельзя позволить стать террористическим государством — это была, кстати, официальная защитная линия Англии;

во-вторых, в серьёзном военном противостоянии с арабами неминуемо быстро потерпит полное поражение и для спасения оставшихся евреев понадобиться срочная военная помощь США.

Целью стратегии Госдепартамента и «примкнувшего к нему» министерства обороны было создать впечатление, что после ухода Британии из Палестины арабы немедленно начнут успешную войну на уничтожение Ишува и тогда ООН для спасения оставшихся евреев будет вынуждена отменить «партишен» и перейти к созданию некоего международного органа (trusteeship) под эгидой ООН для прямого управления неразделённой или только формально разделённой Палестиной. И если это неминуемо случится, то почему вообще надо создавать еврейское государство?

Совершенно неожиданно для всех, включая Трумэна, под самым благовидным и лживым предлогом Госдепартамент объявил о введении эмбарго на продажу любого вида оружия евреям Ишува и всем соседним арабским странам. Сам факт эмбарго со стороны Госдепартамента весьма странен и вряд ли прошёл бы проверку на законность[47], но Трумэн не решился на конфронтацию[48]. То, что Британия резко увеличила продажу оружия, включая артиллерию и танки, арабам никем, включая Британию, не скрывалось. Англичане просто открыли для арабов все свои огромные военные склады на территории арабских стран.

Вторым неожиданным актом Госдепартамента было объявление, что отныне американцам, кроме дипломатов и людей, ведущих бизнесы в ближневосточном регионе, не будут выдаваться паспорта в Ближневосточные страны. Это решение мгновенно остановило поток евреев-добровольцев из США в Палестину для защиты Ишува, а добравшихся туда нелегально сделало преступниками[49].

И, наконец, была борьба Госдепартамента в интересах арабов выхолостить любым способом технические решения комитета UNSCOP. Среди множества указаний Госдепартамента американской делегации в ООН, непрерывно обсуждавшей с другими странами технические вопросы разделения были:

Уступить арабам в качестве отдельного анклава Яффо, где проживало 70 тысяч арабов и только 10 тысяч евреев;

Уступить восточную границу Западной Галилеи, включае Цфат, где на 9500 арабов было только 2500 евреев;

Уступить арабам весь южный Негев, где на 60 тысяч арабов не было ни одного постоянного еврейского поселения[50].

Многие люди, близкие и не очень близкие к Трумэну предупреждали его, что Госдепартамент вместе с министерством обороны начали тайную войну против Трумэна и его взгляда на решение палестинской проблемы[51]. Но Трумэн искренне им не верил, полагая, что, во-первых, конституционное право на ведение внешней политики принадлежит только Президенту и никто в здравом уме не может на это право посягать, во-вторых, его вера в Маршалла, и в то, что он думает так же, как и Президент, была абсолютной.

В Госдепартаменте тем временем была сформирована «рабочая группа», которая занималась теоретическими и практическими вопросами противостояния Трумэну. Во главе ее был Лой Хендерсон. В группу входил Дин Раск и Роберт Ловетт — заместители Госсекретаря, а также самый выдающийся ум Госдепартамента Джордж Кеннан.

То, что было не очевидно Президенту, было очевидно многим другим. Госдепартамент и Белый дом были завалены телеграммами с требованием уволить Хендерсона. В один из дней, в крайнем раздражении, Трумэн вызвал Хендерсона в Овальный кабинет Белого дома, где в присутствии Найлса и Клиффорда потребовал защитить его проарабскую позицию. Хендерсон позже писал, что Клиффорд и Найлс в присутствии Президента пытались унизить и оскорбить его. Хендерсон защищал свою позицию тем, что это коллективное мнение всех сотрудников посольств и консульств большого Ближнего Востока, а также — всех сотрудников министерства, ответственных за этот регион. В какой-то момент вопросы Клиффорда и Найлса стали настолько резкими и недружелюбными, что Трумэн не выдержал и со словами «О, черт возьми, это уже слишком» покинул свой кабинет.

-3-

Наступили решающие дни перед уходом Великобритании из Палестины, а Трумэн все не мог для себя решить, какому из двух серьёзных и по-своему аргументированных подходов он должен следовать.

Все заинтересованные стороны прекрасно понимали, что времени убедить Президента в том или ином решении осталось очень немного. «Еврейское давление на Белый дом только увеличилось перед голосованием», — писал Трумэн в своих воспоминаниях. «Отдельные люди и группы просили меня — обычно на повышенных тонах и очень эмоционально — остановить арабов, заставить англичан не поддерживать арабов, отправить американских солдат делать то и делать это. Как мне кажется, можно сказать, что я сохранил веру в справедливость моих действий (по Палестине), несмотря на некоторых евреев». Сотни тысяч писем частных лиц были посланы в Белый дом; под давлением еврейских организаций в 33-х штатах законодательные органы приняли резолюции в поддержку «партишен» и установлению еврейского государства. 40 губернаторов и большинство в Конгрессе подписали петицию Президенту в пользу еврейского государства. Дэвид Найлс во время одной из встреч с Трумэном расплакался и сказал, что он немедленно подаст в отставку, если Трумэн не изменит своего неопределенного отношения к вопросу. Даже Эд Флинн, лидер демократов в Нью-Йорке и очень близкий к Трумэну человек, приехал из НЙ только для того, чтобы сказать, что или Президент наконец сделает что-то из обещанного евреям, или может не рассчитывать на поддержку НЙ в номинации на президентство.

В противоположном лагере тоже не дремали.

Секретный меморандум для высшего руководства Госдепартамента, написанный руководителем специальной «группы планирования» Джорджем Кеннаном, рекомендовал немедленно прекратить любую поддержку «партишен». Официальное мнение только что созданного ЦРУ заключалось в том, что «партишен» совершенно нереально, и отношение Администрации к разделению Палестины должно быть пересмотрено. Госсекретарь Маршалл на заседании Совета по национальной безопасности заявил: «Соединенные Штаты играют с огнем, не имея в наличии ничего, чтобы могло его погасить».

Лой Хендерсон в своих воспоминаниях пишет:

«Наблюдая за Президентом, из его слов и его мимики, я совсем не был уверен, что даже в эти дни он окончательно пришел к какому-то решению. Конечно, у меня не было возможности узнать его реальные чувства, но мне казалось, что он понимал, что Конгресс, Демократическая партия, пресса, возбужденное американское общественное мнение выступят резко против него, если он отзовет свою поддержку сионистам и палестинскому вопросу. С другой стороны, я думаю он был очень обеспокоен долгосрочными последствиями для США, если он будет продолжать поддерживать политику, рекомендуемую сионистами. Я думаю, что он подсознательно надеялся, что в один прекрасный день Госдепартамент скажет ему, что разделение Палестины на арабское и еврейское государства — согласно рекомендации ООН, будет в интересах Соединенных Штатов. Однако, это то, что Госдепартамент не мог сделать».

Госдепартамент и министерство обороны не были единственными противниками сионистов и идеи «партишен». Параллельно шла серьезная работа по созданию «правильного» общественного мнения. Три совершенно различные силы создали довольно неожиданный по составу антисионистский союз.

Во-первых, важную роль в нём играли многочисленные протестантские церкви и организации, в первую очередь связанные с зарубежными миссиями, образовательными и благотворительными проектами в арабских странах. Их лидером был известный и уважаемый президент Американского университета в Бейруте Байярд Додж, представлявший Ассоциацию учебных заведений Ближнего Востока. Агрессивно антисионистским был один из самых известных протестантских еженедельников Christian Century, а также ряд известных христианских теологов страны.

Во-вторых, не опустили руки и люди связанные с нефтяным бизнесом на Ближнем Востоке. Существование, и очень неплохое существование нефтяного американо-саудовского консорциума ARAMCO зависело от доброй воли арабов и, прежде всего, короля ибн Сауда. Король никогда не скрывал абсолютную неприемлемость сионистской идеи. Связанные с нефтяными интересами в Саудовской Аравии люди бизнеса, так и обслуживающие их юристы, пресса, политики, были чрезвычайно обеспокоены результатами голосования в ООН и поддержкой создания еврейского государства Трумэном; будущее выглядело для них весьма мрачно. Совершенно естественно, ими была начата мощная пропагандистская антисионистская компания. Лидером и организатором кампании стал Уильям Эдди, бывший разведчик, бывший посол в Саудовской Аравии и бывший переводчик на переговорах Франклина Рузвельта и саудовского короля. Вторым человеком в этой организации, изо всех сил стараясь оставаться в тени, стал вице-президент ARAMCO Джеймс Дьюс (James Duce). Последний не только щедро оплачивал «мнение» американских политиков и прессы, но организовал в Вашингтоне некое подобие филиала Госдепартамента, с большим штатом «отдела по связям с арабскими странами». Значительные деньги ARAMCO выделял не только лоббистам и политикам, но и университетам на создание проарабских программ. Образцом антисионистской, проарабской программы была программа в Принстонском университете.

Но интереснее и важнее других была третья сила — еврейские антисионистские организации Америки.

В 1942 году, видя все растущую популярность сионистского движения в стране и после того, как «Центральная Конференция американских раввинов» высказалась в пользу создания еврейской армии, определенные еврейские организации резко разорвали отношения с ведущими из существующих еврейских организаций и создали свою — America Council for Judaism (ACJ). ACJ практически весь состоял из евреев немецкого происхождения. Их религиозным направлением был реформистский иудаизм, а идеологией — отрицание еврейской национальной идентичности, в которой они видели прямую угрозу их американизму и все неудобства двойной лояльности. Президентом ACJ был избран Лесслинг Розенвальд (Lessling Rosenwald), глава крупнейшей в то время торгово-промышленной империи Sears Roebuk, практическую работу вел его заместитель Эльмер Бергер (Elmer Berger), раввин из города Флинта, Мичиган. Бергер вскоре нашел существенную поддержку у очень богатого сан-францисканца Джорджа Левисона (George Levison) и известнейшего раввина Морриса Лазарона. Все четверо обладали не только харизмой, умением организовать работу, почти неограниченными финансами, но и огромными связями во всех слоях американского общества. Их работа, работа всего ACJ заключалась в том, «чтобы убедить американских евреев, что сионизм фундаментально противоречит не только американским идеалам, но и универсальному, религиозному характеру иудаизма».

Объединил все три силы под единое командование интереснейший человек, история которого описана в шпионских романах («мистер «Иран») и многочисленной исторической литературе. Человек, которого почти невозможно охарактеризовать обычными определениями, еще труднее разобраться в его делах и в его влиянии на события. Его звали Кермит (Ким) Рузвельт (КР), он был внуком Президента Теодора Рузвельта. Совершенно определенно, он был высокопоставленным профессиональным разведчиком — как в роли официального резидента в Сирии, Египте и позже — в Иране, так и свободно путешествующего журналиста по заданию ведущих американских журналов, одним из лучших знатоков арабской цивилизации, знавшим всех и входившим «без стука» в любой арабский королевский двор и в любое высшее арабское общество, автором известнейшей и прекрасно написанной в 1947 году книги «Арабы, нефть и история», идеи которой до сих пор служат верой и правдой американской дипломатии.

В книге аргументировано была отвергнута вся английская колониальная система на Ближнем Востоке, которая привела к безнадежному разрыву между правящими элитами арабских стран, на которые опирались, которые кормили и поддерживали военной силой англичане, и народами этих стран. Никоим образом КР не был антисемитом, его ближайшим другом всей жизни был Тедди Колек, легендарный мэр Иерусалима, и еще десяток известнейших евреев[52]. В своей книге КР совершенно однозначно признавал искренность мотивов сионистов, их понятное желание найти убежище от преследований, которые они слишком долго испытывали от своих христианских соседей. «К нашему стыду, антисемитизм — в той или иной степени — был определяющей характеристикой всего христианского мира, от России до Америки». Еще более жестко он говорит об арабском антисемитизме и пронацистском поведении арабов во время войны. Но при всем этом он был принципиальным антисионистом, считая создание еврейского государства в Палестине огромной геополитической угрозой американским интересам.

 

Кермит (Ким) Рузвельт, —дипломат, разведчик, историк, писатель

В январе 1948 он опубликовал статью «Partition of Palestine: a Lesson in Presure Politic» (Разделение Палестины: уроки политического давления), в которой среди прочего назвал решение ООН «поучительным и тревожным». Все американцы «с дипломатическим, академическим, миссионерским или бизнес опытом работы на Ближнем Востоке категорически против сионизма». Сионистское движение, по его мнению, было таким успешным среди прессы и Конгресса только потому, что ему удалось обвинить оппонентов в нечистоплотных, антисемитских мотивах. Только в этом причина того, что и Администрация (Трумэна) стала поддерживать мнение сионистов, которое абсолютно противоречит национальным интересам в регионе. Урок случившегося, по Киму Рузвельту, состоит в том, что «разделение Палестины ясно демонстрирует жизненную необходимость внешней политики, которая была бы основана на национальных, а не узких партийных интересах».

Ким Рузвельт вернулся с Ближнего Востока в США осенью 1947 и немедленно начал создавать реальную и влиятельную антисионистскую организацию, единственной целью которой было убедить Администрацию Трумэна отменить свою поддержку Резолюции 181 и вместо создания еврейского государства ограничиться поддержкой некоего нового комитета под эгидой ООН по управлению неразделенной, уже не английской Палестиной. В феврале 1948 был создан «Комитет за справедливость и мир на Святой земле».

Очень важную роль в Комитете играли два человека. Одним из них был еврей Джордж Левисон. В 1944 он «работал» в американской экономической миссии Джеймса Лэндиса в Каире. Миссия была официальным прикрытием для работы разведчиков из OSS, предшественника ЦРУ. В Каире «экономический советник» Левисон жил в одной комнате с Кимом Рузвельтом, резидентом в Египте. В военные годы Левисон также служил в Госдепартаменте, где сблизился с Хендерсоном. В итоге сложился очень дружественный и влиятельный треугольник Ким Рузвельт, Левисон и Хендерсон, куда они изо всех сил пытались втянуть хорошо им всем знакомого Дина Ачесона, первого заместителя Госсекретаря Маршалла. Но если Ачесон сохранил свою независимость и лояльность Президенту, то через Левисона и Бергера Комитет получил абсолютную поддержку ACJ.

Вторым человеком была легендарная женщина, Вирджиния Гилдерслив (Virginia C. Gildersleeve), почти бессменный президент престижного Bernard Colledge в Нью-Йорке и основоположник современного женского образования в стране. Она была единственной женщиной в официальной американской делегации при учреждении ООН. Вирджиния Гилдерслив и стала президентом Комитета.

 

26 июня 1945 года, госсекретарь Стеттиниус подписывает Хартию ООН. За его спиной — Вирджиния Гилдерслив. Слева — президент Трумэн

Она не была новичком в арабо-еврейском конфликте, скорее, была весьма известна своими антисионистскими выступлениями. Гилдерслив входила в интеллектуальный круг самых известных американских арабистов. Она была дружна с дипломатом и филантропом Чарльзом Крейном (Charles Crane), воинствующим антисемитом, сыгравшим крайне негативную для евреев роль во время Парижской мирной конференции после окончания Первой мировой войны. В 1930-е Крейн восхищался Гитлером, и по поводу нацистской антиеврейской политики писал своему другу, американскому послу в гитлеровской Германии: «Дайте Гитлеру делать его дело». Еще ближе она была с Джорджем Антониусом, известным арабистом и исследователем арабского национализма.

Как официальный лидер Комитета, она объявила его целью «помочь Совету Безопасности ООН в прекращение огня в Палестине и оказать давление на Генеральную Ассамблею ООН с целью отмены Резолюции 181 по Палестине».

Все же Гилдерслив не была главным человеком в Комитете. Всё решал Ким Рузвельт вместе с Бергером, Левисоном и Лазароном. Три последних, представители ACJ, эффективно защищали Комитет в любом обвинении в антисемитизме. В начале марта Комитет организовал встречу Гилдерслив и еще двух известных арабистов с Госсекретарем Маршаллом. Маршалл выслушал аргументы делегации «с большой симпатией к нашему мнению». Очень близкие рабочие отношения были установлены и с Уорреном Остином, главой американской делегации по Палестине в ООН. Остин согласился информировать Комитет о всех перепитиях внутренней кухни американской делегации и об её взаимодействии с Госдепартаментом и людьми Трумэна.

Комитет отчаянно боролся на разных фронтах против разделения Палестины, близко и согласованно работая с Хендерсоном и другими чиновниками Госдепартамента, участвуя в многочисленных дебатах в прессе, выступая во всевозможных общественных организациях. Но… особого успеха не добился. Общественное мнение страны оказалось на стороне сионистов. К тому же с самого начала Комитет сопровождали финансовые скандалы. Выяснилось, что члены Комитета получали деньги в конвертах от представителей нефтяного лобби, и эти деньги никогда не отмечались в финансовых отчетах. Сама Гилдерслив оказалась замешанной в скандале, когда стало широко известно, что по её инициативе в Бернард колледже была создана невыносимая обстановка для студентов-евреев. Итог работы Комитета лучше всех выразил Бергер. Обсуждая результат работы Комитета, он сказал Киму Рузвельту: «Быть антисионистом в конце 40-х, все равно как маршировать на параде в противоположном направлении».

-4-

В эти дни, в конце февраля 1948-го, в Вашингтоне разыгрывалась ещё одна драма, со стороны казавшаяся незначительной, но, может быть, оказавшаяся решающей.

В середине февраля в Вашингтон из Лондона прибыл Хаим Вейцман. Он был прекрасно осведомлён о сомнениях Трумэна и решил ещё раз лично объяснить ситуацию и аргументы сионистов. Трумэн и Вейцман были давно знакомы и искренне считали себя друзьями[53]. В глазах Трумэна Вейцман был выдающимся человеком, редчайшего ума и порядочности. Вейцман, в свою очередь, несмотря на все шатания Трумэна и сложность его положения, никогда не терял веры во внутреннюю порядочность Президента и верность данному слову.

Вейцман был уже немолод (74 года) и болен. Перелёт в США дался ему тяжело, он в основном лежал в своём номере. Все попытки через многочисленных друзей, близких как к нему, так и Трумэну, добиться приёма у Президента не привели к успеху. 20 февраля Эдди Джекобсона подняли среди ночи телефонным звонком. Один из самых известных американских раввинов попросил о срочной помощи. Только Эдди мог склонить Трумэна к встрече с Вейцманом. На срочное письмо Президенту из Канзас Сити уже 27 февраля пришёл ответ. Отвечая своему другу, Трумэн писал, что «не существует ничего нового, что Вейцман может мне сообщить. Ситуация, как она сложилась в настоящее время, неразрешима».

Холодный ответ не устроил Джекобсона. Вечером 13 марта без предварительного звонка или какой-либо договорённости о встрече Джекобсон появился в Белом Доме. Перед тем как пропустить Джекобсона в кабинет секретарь Президента успел только предупредить, чтобы гость даже не пытался затронуть палестинский вопрос. Обменявшись рукопожатием, друзья обговорили последние семейные новости и состояние бизнеса Джекобсона. Это был субботний вечер, Белый Дом был пуст, никто их не отвлекал.

После обмена новостями Эдди заговорил о Палестине. Внезапно ситуация резко изменилась. Трумэн вскочил со своего кресла, изменился в лице и наговорил много резкостей в адрес американских сионистов и лично в адрес Джекобсона. «За все годы нашей дружбы он никогда не разговаривал со мной в таком тоне или даже близким к нему», — писал Джекобсон много позже. Сам Трумэн после встречи говорил одному из своих советников, что он был раздражён вовсе не на Эдди, но на людей, которые его подставили.

Трумэн сказал Джекобсону, что он не хочет больше слышать о евреях, арабах, Палестине, англичанах. Пусть все решит ООН, он согласится с любым решением. После этого последовали горькие слова Президента о том, как неуважительно и грубо многие евреи вели себя с ним. Эдди пытался привести контраргументы, но Трумэн насупился и перестал отвечать. В кабинете повисла тишина. Джекобсон понял, что он потерпел поражение. Или почти потерпел поражение. Его взгляд упал на бронзовую модель конного памятника американскому Президенту Эндрю Джексону. Эндрю Джексон был для Трумэна образцом выдающегося президента и личным примером. Когда-то ещё в бытность судьёй в Канзас Сити Трумэн спонсировал установку памятника Джексону у здания суда, где он работал. Тогда же он получил в подарок модель памятника, очень любил этот подарок и всегда держал в своём кабинете. Внезапно Эдди Джекобсон нашёл слова и произнёс самую главную речь своей жизни.

Указывая рукой на модель памятника, он сказал: «Гарри, всю твою жизнь у тебя был герой… У меня тоже есть герой, человек, которого я никогда не видел, но кто, я уверен, величайший еврей из когда либо живших на земле. Я говорю о Хаиме Вейцмане. Он очень болен, почти раздавлен своей болезнью, но он проехал тысячи миль только для того, чтобы увидеть тебя и высказать тебе мольбу в защиту моего народа. Ты же сейчас отказываешься его увидеть только потому, что кто-то из американских евреев тебя оскорбил, хотя прекрасно знаешь, что Хаим Вейцман не имеет к этому никакого отношения и был бы последним человеком, кто был бы согласен с таким отношением к тебе. Гарри, сегодня ты не похож на себя…»

Трумэн начал нервно стучать пальцами по столу, затем развернул своё кресло в сторону окна и спиной к Джекобсону. В течение долгих минут никто не произнёс ни слова. Затем вернув кресло в прежнее положение и посмотрев прямо в глаза своему другу, Трумэн сказал: «Ты выиграл, лысый черт. Я его приму».

Прямо из кабинета Президента Эдди Джекобсон пошёл в первый же вашингтонский бар и напился, «как никогда в жизни».

Поздним вечером 18 марта в разгар самого серьёзного кризиса в Европе, когда многие считали, что война с СССР может начаться в любой день[54], на следующий день после обращения к Конгрессу по поводу плана Маршалла и просьбы выделения денег на оборону Европы, тайно от прессы в Белый Дом провели Хаима Вейцмана. Трумэн сделал строгое предупреждение вовлечённым людям сохранить встречу в тайне от Госдепартамента. Даже примелькавшийся корреспондентам Джекобсон должен был быть как можно дальше от Белого Дома. Встреча прошла, как говориться, на самом высоком и дружеском уровне. Главным итогом было то, что Трумэн подтвердил, что США в любом случае поддержит разделение Палестины. Интересно, что в своих воспоминаниях Трумэн писал что на встрече присутствовал Эдди Джекобсон, хотя абсолютно точно известно, что его там не было.

 

Два президента: первый президент Израиля Хаим Вейцман с 33-м президентом США Гарри Трумэном

-5-

А назавтра, 19 марта, случилась катастрофа: Уоррен Остин, представитель США в ООН, в речи, составленной в Госдепартаменте, объявил, что официальная позиция правительства США заключается в том, что оно отказывается от поддержки разделения Палестины и предпочитает временное управление всей неразделённой Палестиной неким органом, подчиняющимся ООН.

Разразился грандиозный скандал. Виноватыми были обе стороны. Госдепартамент, который еще 3 марта так обтекаемо представил тезисы заявления представителя в ООН, что Трумэн в обычной спешке их одобрил, и сам Трумэн, который потребовал на утверждение окончательный текст, но забыл проследить за выполнением своего требования[55]. Трумэн так верил Маршаллу, что не мог даже представить закулисной борьбы против него и то, что заявление в ООН произойдёт без его окончательного утверждения. Кроме того, в случившемся была явная вина Трумэна — он не поставил Госдепартамент в известность о встрече с Вейцманом и о данных ему обещаниях.

Кошмар ситуации усиливался ещё и тем, что Трумэн узнал о заявлении в ООН из утренних газет. «Я сейчас выгляжу лгуном и предателем. Я никогда не чувствовал себя так плохо в жизни», — записал он в это утро на своём календаре. Кларк Клиффорд вспоминает, что первый раз он видел Трумэна таким расстроенным. «Я не понимаю, как это случилось. Я обещал Вейцману. Сейчас он считает меня полным дерьмом».

Вся ситуация с выступлением Остина, в котором он как бы от имени Администрации объявил о поддержке идеи временного управления (trusteeship), бесконечно запутана и, на мой взгляд, содержит правду и ложь с обеих сторон. В специальной статье для American Heritage, написанной через много лет, Клиффорд утверждал, что Трумэн утвердил речь, как запасную — как заранее подготовленное объяснение официального изменения американской политики по Палестине — если будут соблюдены три условия: Совет Безопасности признает невозможность согласовать позиции сторон, Совет Безопасности затем предложит альтернативу разделения, Совет Безопасности проголосует за отмену разделения. Только после соблюдения всех трех условий — по Клиффорду — Трумэн соглашался с изменением позиции США. Госдепартамент, в свою очередь, держался позиции, что если даже существовала вина министерства, то только потому, что указания Трумэна были такими неопределенными, что его просто неправильно поняли. Ловетт, в свою очередь, утверждал, что существовало общее понимание что идея разделения уже мертва и американцам нужно было предложить наилучший выход из создавшейся ситуации. Выход, который, по версии Ловетта, Трумэн на словах поддержал. Хотя и он соглашался, что окончательный вариант речи Остина Трумэну не показали[56].

Последующая неделя была попыткой найти выход, но его не было. Трумэн не мог вслух признать то, что Госдепартамент вышел из под его контроля, для себя самого он не мог признать, что во всем замешан Маршалл. В заговоре против себя он по-прежнему винил только бюрократов министерства. Газеты, не зная закулисных интриг Госдепартамента, винили Трумэна во всех смертных грехах. Демократы в Конгрессе угрюмо предсказывали разгромное поражение на осенних выборах и поражение лично Трумэна любому из возможных кандидатов-республиканцев. Его рейтинг упал до 36. Элеанор Рузвельт в знак протеста объявила о выходе из состава американской делегации в ООН. Маргарет Трумэн, дочь Президента, писала: «Это было самое тяжёлое время в карьере моего отца, и он ничего не мог поделать, как только страдать». Джекобсон считал «чёрную пятницу» 19 марта самым тяжёлым днём его жизни. «Люди звонили мне непрерывно. Как могло случиться, что твой друг предал интересы еврейского народа? Никто из звонивших не высказал никакой веры в порядочность Трумэна».

В понедельник Джекобсону позвонил Вейцман. Тон разговора был совершенно другой. Вейцман поблагодарил Джекобсона за всю помощь, попросил не переживать из-за случившегося и сказал, что он лично не сомневается в порядочности Президента и в том, что он сдержит слово. Он напомнил, что его друг Гарри по-прежнему является самым влиятельным человеком планеты и попросил Джекобсона держать двери Белого дома открытыми.

9 апреля Вейцман написал письмо Трумэну. После благодарности за «персональную доброту, которую Вы так часто оказывали мне и за постоянный интерес к судьбе нашего народа», он написал следующее:

«Выбор для нашего народа, господин Президент, есть выбор между признанием нашей государственности и полным уничтожением. История и Всевышний предоставили этот выбор Вам, и я абсолютно уверен, что ваш выбор будет определяться духом нравственного закона».

Субботним вечером 11 апреля Джекобсон опять незамеченным проскользнул в Белый Дом. На этот раз Трумэн уверил Джекобсона, что он признает еврейское государство. «Он сказал, что это решение он принял от чистого сердца».

Президент Соединённых Штатов наконец сделал свой выбор.

На 12 мая в четыре часа вечера в Овальном кабинете Белого дома было назначено решающее совещание по согласованию стратегии США по Палестине. За неделю до этого Президент попросил Кларка Клиффорда подготовить аргументы в пользу немедленного признания нового государства. «Пожалуйста, отнесись к этому поручению крайне серьёзно. Представь, что ты выступаешь перед Верховным судом и тебе надо убедить его членов. Конечно, ты будешь выступать перед всеми участниками совещания, но что я действительно хочу, чтобы ты в первую очередь убедил одного человека — Джорджа Маршалла».

Убедить Маршалла не удалось. Даже больше, совещание закончилось громким скандалом, правда в то время оставшимся известным только на нем присутствующим.

Во вступительном слове Президент сделал несколько общих замечаний, ничего не сказав о признании еврейского государства. Затем по поручению Маршалла выступил его заместитель Роберт Ловетт. Ловетт представил официальную позицию министерства о необходимости создать переходное правительство под эгидой ООН. Маршалл лишь однажды прервал Ловетта и сообщил, что на днях разговаривал с Моше Чертком и предупредил его, что с военной точки зрения евреи Ишува затеяли слишком рискованное предприятие и что в случае неудачи им нечего рассчитывать на помощь США.

Затем выступил Клиффорд, который впервые заявил о необходимости признания Государства (ещё без названия) и важности сделать это до признания его СССР. По мере выступления Клиффорда все заметили, что лицо Маршалла покраснело и он едва сдерживает себя. В какой-то момент он не выдержал:

— Все, что слышу, это чистая политика. Я вообще не понимаю, что Клиффорд здесь делает. Это не политическое совещание.

— Генерал, мягко ответил Трумэн, он здесь потому, что я попросил его быть здесь.

Клиффорд продолжал еще 15 минут, Маршалл становился всё багровее. Все эти 15 минут он не отрываясь смотрел на Клиффорда. Клиффорд, тем временем, спокойно и рассудительно обозначил все причины — моральные, политические, исторические, религиозные, по которым еврейское государство заслуживает своего постоянного места на земле и именно в Палестине.

— Нет реальной альтернативы разделению Палестины или признания такого разделения Соединёнными Штатами ещё и потому, что любая проволочка, вроде предлагаемой Госдепартаментом, никогда не будет принята евреями. Отдельное еврейское государство — неизбежный факт, который произойдёт на наших глазах через несколько дней. Неважно что Госдепартамент или кто-либо другой думает, мы находимся перед реальным событием — фактическим провозглашением еврейского государства.

После этого выступил Ловетт, который снова привёл аргументы, по которым только ООН должна была решить вопрос создания нового государства и его формы. По его словам, решение признать новое государство подорвёт престиж США в ООН, так как все понимают, что такое признание будет сделано только для того, чтобы получить еврейские голоса на президентских выборах 48-го года. На этом месте Маршалл прервал своего заместителя. Говоря тяжёлым голосом, едва сдерживая злость, он сказал:

— Аргументы Клиффорда ошибочны. Домашняя политика не должна определять внешнюю политику. На кон поставлена репутация Президента, самого престижа института американского Президента. Таким образом, сказал он глядя прямо на Трумэна, если Президент последует совету Клиффорда, и если на ноябрьских выборах он — Маршалл — будет голосовать, то он будет голосовать против Президента.

На этом совещание прервалось. Наступила тишина, как пишет Клиффорд, абсолютная, жуткая тишина. Маршалл и его люди покинули кабинет. Когда разошлись все, Трумэн сказал Клиффорду: «Да, это было грубо», и несколько секунд позже: «Не переживай». «Я проигрывал дела в суде до этого, мне не привыкать», — ответил Клиффорд. «Не думаю, что ты проиграл», — заметил Трумэн.

На следующий день и в Белом доме и в Госдепартаменте была паника, почти все считали, что Маршалл подаст в отставку и это будет огромным ударом по репутации Президента. Кроме того, это были ключевые дни Берлинского кризиса, которые требовали согласованной работы Президента и Госдепартамента. Клиффорд весь день был в личном контакте и на телефоне с Ловеттом, пытаясь вместе с ним найти аргументы — несмотря на совершенно разные взгляды на палестинскую проблему они был в дружеских отношениях — и довести их до внимания Маршалла, чтобы предотвратить его отставку. Но Маршалл не согласился ни с одним аргументом Ловетта-Клиффорда. Вечером, докладывая Трумэну о результатах дня, Клиффорд был весьма пессимистичен. На что Трумэн сказал: «Маршалл тугодум. Ему просто надо дать больше времени». Утром 14-го, не зная, что произойдет в течение дня, Клиффорд и Ловетт заперлись на квартире Ловетта и стали на всякий случай готовить текст для официального признания еврейского государства, все еще оставляя прочерк в его названии. Напряжение в информированных кругах достигло своего предела. Но сразу после полудня Ловетт позвонил Клиффорду и передал слова Маршалла, что хотя он не поддерживает позицию Президента по Палестине, но не будет высказывать ее публично[57].

«Это все, что нам нужно», — сказал Трумэн Клиффорду.

До выступления Бен-Гуриона, объявившего о создании государства Израиль, слава Богу, оставалась ещё уйма времени — чуть больше четырёх часов.

Глава 5. 14 мая 1948 года и после

-1-

Вышесказанным, конечно, не ограничивалось происходившее вокруг еврейского вопроса и Палестины. Все эти три года происходили многочисленные встречи, переговоры, обсуждения, обмены письмами и телеграммами, множество всевозможных событий, выступлений, резолюций, которые тогда считались важными для понимания и решения палестинского вопроса — всё это не вошло в текст по вполне понятной причине.

Вопрос о создании еврейского государства решался не только в переговорах США, Англии и арабских стран. Важную роль начиная с лета 1947 года играл СССР, у которого были свои интересы и который весьма искусно вставил клин между позицией англичан и американцев, после чего позиция Госдепартамента до и после резолюции 181 выглядела в глазах «мирового сообщества» не более, чем попытка сохранить старую колониальную систему. С заменой слова «английская» на «англо-американская».

Политика Бен-Гуриона и военных организаций Ишува также была весьма противоречивой, во всяком случае, с точки зрения Трумэна и его советников. В вопросе о методах вооруженной борьбы Ишува с Англией Трумэн всегда был на стороне Вейцмана, а не Бен-Гуриона.

Очень сложная, крайне агрессивная борьба развернулась в ООН уже после голосования по Резолюции 181 между делегациями стран, пытающихся успеть провести новую резолюцию о создании переходной комиссии по надзору —«trusteeship» — за неразделенной Палестиной и сторонниками жесткого разделения. Вейцман, и с его подачи люди Еврейского Агентства в ООН (о результатах встречи Вейцмана и Трумэна знали только считанные люди: Черток, Эбан, может быть, Эпштейн — это был секрет для остальных), прекрасно понимали, что если резолюция о «trusteeship» будет принята, то Трумэн не посмеет ее не признать. У Госдепартамента были очень серьезные сомнения в своевременности объявления независимости Израиля. Маршалл попытался в последний раз убедить лидеров Ишува в своих аргументах. За несколько дней до «исторического» заседания 12 мая в Овальном кабинете Белого дома состоялась встреча Маршалла, Ловетта и Раска с Чертком, она продолжалась около 2 часов. Как позже говорил Черток, аргументы Маршалла были настолько убедительны, что он сам впервые засомневался в необходимости объявления государства через несколько дней.

Кстати, насчет последней встречи. Маршалл в Овальном кабинете обмолвился о ней всего одной фразой, сказав, что «на днях разговаривал с Моше Чертком и предупредил его, что с военной точки зрения евреи Ишува затеяли слишком рискованное предприятие и что в случае неудачи им нечего рассчитывать на помощь США». Информация и советы, доходящие до Первого лица в государстве, обычно представляют из себя выжимку, сбалансированное решение, часто — одну главную фразу из многочисленных дискуссий, обсуждений, решений на более низких уровнях, где, как правило, и происходит настоящая борьба мнений, противоречивых интересов, проявление человеческих амбиций. Но на этих обсуждениях более полно осознается сложность обсуждаемого вопроса и прорабатываются и отбрасываются возможные варианты решения. При всем внешнем идеологическом и личностном различии участников таких дискуссий они не могут не быть частью одного общего дела, в данном случае — защиты интересов своей страны. Они не могут не испытывать определенного уважения друг к другу, к позиции оппонентов. За совместные годы работы у многих из них возникают определенные личные дружеские отношения и доверие друг к другу.

Всё сказанное в полной мере относится к происходящему между 12 и 14 мая, когда Ловетт, Клиффорд, Найлс, Ловенталь, Раск и даже Хендерсон и Кеннан работали вместе, чтобы как-то согласовать казавшиеся невозможным согласовать позиции Маршалла и Трумэна. За эти два дня было опробовано и отвергнуто несколько более мягких, более неопределенных объявлений о признании Израиля. Были предложены и после обсуждения не прошли попытки «не обидеть» американскую делегацию ООН, не выставлять в плохом свете предыдущую позицию Госдепартамента, отложить на несколько дней признание, объявить о признании с определенными оговорками, решить вопрос о де факто и де юре признании или только де факто и так далее. Как писал много позже Ловенталь: «О, это были весьма интересные 24 часа!». Одновременно с «идеологическими» расхождениями необходимо было сверхсрочно решить множество чисто технических, канцелярских проблем, подготовить ряд документов, хотя никто толком не знал каких документов и как их оформлять, ибо, как заметил Клиффорд, «не каждый день мы занимаемся признанием совершенно новых государств».

Для оформления документов необходимо было поддерживать непрерывную связь с лидерами Еврейского Агентства и его делегацией в ООН. Мобильных телефонов еще не существовало и нужно было по многу раз звонить пока очень занятые люди наконец смогли ответить или разыскать еще более занятых людей. Например, после того как 14 мая в 4 часа дня по тель-авивскому времени лидеры Ишува сообщили о том, что в 12 ночи будет объявлено о провозглашении государства, выяснилось, что совершенно необходимо официальное, формальное обращение нового государства в адрес Госдепартамента США с просьбой о признании. Кто может срочно составить такое обращение, было абсолютно неясно.

Клиффорд решил узнать мнение Найлса, но не мог его найти. Затем он попытался найти Ловенталя — и тоже безуспешно. А время шло! Наконец, почти отчаявшись, он вспомнил о Бенни Когене (Ben Cohen — друг Франкфуртера, важный советник ФДР, я о нем писал в предыдущих статьях) и позвонил ему. Коген нашел телефон Элиаху Эпштейна, руководителя делегации Агентства в ООН (Нью-Йорк), тот позвонил юридическому советнику Агентства в Вашингтоне Дэвиду Гинзбургу. Гинзбург срочно приехал в Белый дом, где уже после 9 вечера по тель-авивскому времени он и Клиффорд успели написать прошение, затем передали его телеграммой в Вашингтон, где его утвердил Эпштейн, затем уже он сам позвонил в Тель-Авив Бен-Гуриону, там прошение о признании утвердили на заседании правительства, вернули с визами (по телефону) Эпштейну в Нью-Йорк и уже Эпштейн от имени временного правительства своего государства официально, но тоже по телефону с последующей телеграммой передал его в Госдепартамент[58]. И все это надо было сделать меньше, чем за 8 часов!

Можно только повторить вслед за Ловенталем — это были совершенно сумасшедшие два дня.

Не сказано и, может быть, важное — в чем был такой уж смысл срочного признания нового еврейского государства? Ведь в Палестине к 15 мая уже существовало реальное, полностью функционирующее государство, которое благодаря военной помощи СССР (через Чехословакию)[59] вполне могло за себя постоять.

Во-первых, арабы и правительства других стран должны были немедленно понять кто поддерживает Израиль. Трумэн и его советники думали, что это поможет избежать большой войны. Во-вторых, необходимо было опередить СССР, иначе роль США оказывалась на уровне второй скрипки в дополнению к очевидному падению престижа самого Трумэна. Но были и более земные вещи, прежде всего — для евреев. Смысл для Ишува де факто признания суверенного государства именно Соединенными Штатами заключался в том, что только после признания государства Израиль мог получать денежные кредиты в американских банках, через которые оформлялся государственный кредит от имени США. Это относилось не только к американским кредитам, но и к любым другим. Только признание законности государства давало возможность выдавать государственные гарантии под кредиты. Наконец, были персональные причины. Например, через одну минуту после объявления о признании Израиля Трумэн позвонил Найлсу и сказал, что «он звонит ему первому, так как понимает, как важно для него услышать это именно от Президента».

-2-

Сообщение о признании Соединенными Штатами государства Израиль потрясло многих. В том числе — американскую делегацию в ООН, которая все еще боролась против идеи разделения. Дин Раск, заместитель Маршалла по связям с ООН, просто до последних минут не имел возможности сообщить делегации о решении Трумэна; он сам узнал новость от Клиффорда за 15 минут до сообщения. Всё, что он успел — немедленно позвонить Уоррену Остину в Нью-Йорк. Остин в это время выступал перед ООН и должен был извиниться и сойти со сцены, чтобы ответить на телефонный звонок. Узнав новость, он в полной растерянности, не сказав никому ни слова и не вернувшись на трибуну, просто ушел домой. В полном замешательстве американская делегация, как и другие в зале ждали несколько минут пока на подиум не поднялся посол США в ООН Фрэнсис Сайр и не объявил о решении Трумэна. Большинство в американской делегации восприняло это как шутку. В других делегациях разыгрались нешуточные страсти. Лидер кубинской рвался к трибуне, чтобы объявить о выходе Кубы из ООН — его физически удерживали два американца. Примерно через 15 минут после сообщения о признании, Маршалл позвонил Дину Раску: «Раск, срочно лети в Нью-Йорк и любым способом не допусти отставку нашей делегации en masse».

Что последовало дальше, широко известно.

17 мая Вейцман был избран на церемониальную должность Президента Израиля. Он сразу же предложил Джекобсону быть его неофициальным представителем в Белом доме.

24 мая, через 10 дней после провозглашения независимости Израиля Президент Вейцман нанес официальный визит в США. Несмотря на резкий протест Госдепартамента, его торжественно встретили в Белом доме. Вейцман подарил Трумэну свиток Торы. Трумэн был растроган и даже слегка прослезился. Как потом вспоминала Вера Вейцман, они встречались, как два друга. «Когда Трумэн сказал Хаиму, что он президент многих миллионов американцев, Вейцман ответил, что он президент многих миллионов президентов». Трумэн долго смеялся.

Были решены и серьезные вопросы. Для обустройства планировавшегося переселения в Израиль 15 тысяч ПЛ-евреев в месяц нужны были деньги — Трумэн твердо пообещал кредит. Было решено быстро обменяться послами. Вейцман спросил мнение о возможном назначении Элиаху Эпштейна, Трумэн не возражал.

После отъезда Вейцмана Госдепартамент предложил в качестве посла Чарльза Нокса, известного арабиста. Трумэн резко возразил и назначил Джеймса МакДональда — абсолютно неожиданно для самого МакДональда, — тот должен был немедленно дать ответ, даже не имея времени согласовать предложение с женой.

Когда первые страсти слегка улеглись, пришло время для оргвыводов.

В своих воспоминаниях Трумэн писал:

«Серьезная проблема со многими чиновниками в правительстве (career oficials — людьми, работающими при разных президентах) заключается в том, что они воспринимают себя людьми, которые реально определяют политику и управляют государством. Они видят в избранных представителях только временное начальство. Каждый президент в истории сталкивался с этой проблемой: как не дать важным чиновникам управлять собой и определять политику Президента…. Я хотел дать ясно понять, что Президент Соединенных Штатов, а не второй и третий эшелон в Госдепартаменте ответственны за политическую программу».

Маршаллу было сказано немедленно уволить Хендерсона. Официальной причиной была неверная, лживая, как сказал Трумэн, информация Хендерсона по поводу возможности Израиля выстоять в войне с арабами. Маршалл заметил Трумэну, что существует закон, по которому люди статуса посла и выше не могут быть уволены из Госдепартамента. Решено было отправить Хендерсона с глаз долой как можно подальше, в результате чего Хендерсон был назначен послом в Индию[60].

Америка официально не сняла эмбарго на поставку оружия в Израиль, но по указанию директора ФБР Гувера смотрела «с пониманием» на покупку оружия в других странах и транспортировку его через американские порты.

Израилю был дан громадный по тем временам кредит в 100 миллионов, первый кредит молодой страны[61]. Через год Америка признала Израиль де юре, после чего Израиль был принят в ООН. На официальной церемонии присутствовал Эдди Джекобсон и несколько его близких друзей.

-3-

А потом наступило время потерь.

В мае 1951 Найлс, уставший и больной, ушел в отставку. Трумэн уговаривал его остаться: «Вы были для меня опорой и источником силы последние 6 лет. Я не могу найти слов, чтобы выразить вам мою признательность». Найлс мечтал посетить Израиль, но его здоровье резко ухудшилось и в сентябре 1952 года он умер.

Меньше, чем через два месяца умер Хаим Вейцман, которого Трумэн искренне считал своим другом. В ноябре 1948 года он писал Вейцману: «У нас удивительно много общего. Мы оба были отвергнуты так называемыми экспертами-реалистами, которые считали наши идеи безнадежными и потерянным делом. Но мы оба не сдавались, делали свое дело, которое считали правильным, и оба оказались правыми…. Я должен сказать вам, как я счастлив и восхищен удивительным прогрессом, который сделан новым государством Израиль. То, что вы получили от враждебного мира, было гораздо меньше, чем вы заслуживали. Но вы сумели из этого малого сделать так много, что я просто любуюсь результатом».

Самый тяжелый удар Трумэну принесла смерть Эдди Джекобсона. Его роль и его влияние на Трумэна то время понимали немногие. Среди них были Хаим и Вера Вейцман. В 1952 году Вера Вейцман писала Джекобсону: «Только самые близкие друзья знают о вашей роли в те времена, когда отношение к нашему делу могло в любой момент оказаться враждебным для нас». Джекобсон с женой посетили Израиль в 1949 году по личному приглашению посла МакДональда и жили в его доме. В Израиле он встречался с Бен-Гурионом и другими лидерами страны. После ухода Трумэна из политики он и Джекобсон были очень близки и часто прогуливались и обедали вместе. В 1955 Трумэн начал планировать совместно с Джекобсоном «путешествие своей мечты» — посещение Оксфорда для получения почетной степени, визит к королеве, встречу с Черчиллем, затем визит в Голландию, Париж, Рим, где он и Джекобсон должны были встретиться с папой Римским. После чего планировалось кораблем из Рима плыть в Хайфу и завершить путешествие самой яркой точкой — визитом в Израиль.

Но в октябре 1955 Эдди Джекобсон внезапно умер от инфаркта. Трумэн отменил путешествие и никогда так и не побывал в Израиле. На похоронах Джекобсона бывший президент сказал: «Я не думаю, что вне моей семьи был человек, о котором я думал бы так часто. Он был достойным человеком… я не думаю, что на земле было много людей подобных ему. Эдди был одним из тех, о которых сказано в Торе… если прочесть Бытие о двух праведниках (Энох и Ной), то это написано об Эдди». Вечером после похорон Трумэн сказал дочерям Эдди: «Ваш отец был ближе всех для меня, кроме моей семьи». В сообщении для прессы он сказал: «Эдди Джекобсон был моим лучшим другом в этом мире. Ему можно было абсолютно доверять во всем. Я не знаю, как я буду жить без него».

В октябре 1959 Трумэн узнал о тяжелой болезни Маршалла. Он сразу же позвонил жене генерала и сказал, что немедленно выезжает в Вашингтон чтобы попрощаться. «Не надо, господин президент, — ответила Кэйт Маршалл, — он все равно вас не узнает». 19 октября 1959 года «человек, который выиграл Вторую мировую», бывший Госсекретарь и во время Корейской войны — министр обороны в кабинете Трумэна, лауреат Нобелевской премии мира, человек, который никогда не боялся высказать свое мнение любому из вышестоящих, умер. На похоронах бывший президент и Президент настоящий — Эйзенхауэр — сидели плечом к плечу, но не обмолвились ни одним словом; по вине Эйзенхауэра между ними были отвратительные отношения.

После окончания второго президентского срока в январе 1952 года Гарри Трумэн вернулся на родину, в маленький городок Индепенденс, штат Миссури. У него никогда не было своего дома, и он с женой Бесс продолжали жить в доме матери Бесс. Его финансовое состояние после потери зарплаты президента было примерно таким же, как и до, то есть очень тяжелым. Старые друзья помогли ему выкупить небольшой участок земли, который по завещанию матери Трумэна должен был отойти детям, но был весь в долгах. На многие годы это был его единственный источник небольшого дохода. Он писал мемуары и занимался строительством президентской библиотеки в Канзас Сити рядом с Индепенденс. В 1957 году в частном разговоре с тогдашним лидером большинства в Конгрессе Джоном МакКормаком он сказал: «Если бы я не продал часть земли, которую я, мой брат и моя сестра унаследовали от матери, я должен был обратиться за программой помощи бедным. Но, слава богу, теперь у меня есть на что дожить жизнь». В следующем году Конгресс принял закон о выплате бывшим президентам пенсии в размере 25 тысяч долларов.

После этого Трумэн с женой много путешествовали, были гостями нескольких глав государств Европы, встречались с бывшими политиками послевоенного времени, в том числе, с Черчиллем. С двумя из упомянутых героев моих заметок у Трумэна на всю жизнь сохранились очень теплые и постоянные дружеские связи — с Клиффордом и Ачесоном. Его переписка с Ачесоном — бесценный материал для историков, которые хотят лучше понять послевоенные годы и суть повседневной работы президента Соединенных Штатов .

В конце 60-х здоровье бывшего президента начало сдавать. Несколько раз он был госпитализирован с серьезными заболеваниями. 5 декабря 1972 года после осложнений тяжелого воспаления легких его положили в одну из клиник Канзас Сити, где он умер 26 декабря. Ему было 88 лет. Жена пережила его ровно на десять лет.

-4-

В первые дни президентства Трумэна перед ним встал вопрос о «перемещенных лицах-евреях» в Европе. Удивляет разброс в оценках их количества — от 100 тысяч до 350, в зависимости от источника. Данная мной в начале статьи цифра 150-250, не более, чем самая популярная. Что же в конце концов с ними произошло?

Согласно информации американского «Холокост музея» в Вашингтоне, около 100 тысяч были нелегально перевезены в Палестину в 1945-48 годах. После провозглашения государства Израиль американский Конгресс в 1948 году принял «Закон о перемещенных лицах», по которому разрешалась эмиграция 200 тысяч ПЛ в США. В первой версии закона для ПЛ-евреев существовало много несправедливых ограничений. В исправленном законе от 1950 года ограничения и препятствия были сняты. К 1952 году около 80 тысяч ПЛ-евреев эмигрировали в США. Их финансовое обеспечение взяли на себя еврейские организации страны. Еще 20 тысяч эмигрировало в Канаду, ЮАР и несколько других стран. Всего в Израиль — нелегально и легально — из Европы эмигрировало 136 тысяч евреев.

К 1952 году проблема ПЛ-евреев в Европе перестала существовать.

С сегодняшней точки зрения то, что на решение проблемы расселения заключенных нацистских лагерей после войны ушло целых 7 лет, выглядит безумием.

На мой взгляд, без огромных усилий Гарри Трумэна и ряда людей в США, это безумие могло продолжаться еще многие годы.

Мне кажется маловероятным, что и государство Израиль могло возникнуть без искренней поддержки Трумэном сионистской идеи. Его поддержка, основанная на глубоком сочувствии к трагедии еврейского народа, вместе с его редкой для политического деятеля такого масштаба порядочностью, его политическая смелость и независимость сыграли очень важную роль в возникновении независимого суверенного еврейского государства. Во всяком случае, очень маловероятно, что это случилось бы 15 мая 1948 года.

(Автор выражает благодарность Владимиру Янкелевичу и Марии Юдович, которые взяли на себя труд прочесть статью и помогли внести в нее ряд существенных изменений).

                                                                                                                                Июль 2017

Примечания

[1] В этой статье рассказывается о решении «палестинского вопроса», как его понимали в 20 веке. Поэтому политический термин 20 века «Палестина» в рамках статьи эквивалентен общепринятому географическому термину «Палестина».

[2] «Государства духа» — по другому определению.

[3] Данные по «Истории евреев в Европе», т.3, стр.178, С.М. Дубнов.

[4] Подробнее в статье.

[5] «Меня интересовала не только библейская часть (истории) Палестины. Общая история этого района мира, возможно, самая сложная и самая интересная в сравнении с любым другим» — Г. Трумэн.

[6] Клэр Бут Люк, конгрессменша, писательница, дипломат, известный общественный деятель 1930-60-х годов, выступая в 1944 году на национальной республиканской конвенции обвинила ФДР в том, что он практикует «дипломатию одного человека» (one-man diplomacy) и заявила, что американская демократия превратилась в «диктаторский bumbledom». Слово bumbledom означает манеры, характерные для напыщенных, высокомерных или претенциозных чиновников.

[7] Данные на начало лета 1945 года.

[8] Незначительное количество лагерей ПЛ было в Италии. Там ситуация для евреев была существенно лучше.

[9] Генерал Паттон записал в своем дневнике 15 сентября 45 года: «Некоторые считают ПЛ человеческими существами, но это не так. Особенно это касается евреев, которые хуже животных». «Евреев надо держать за колючей проволокой и под охраной иначе они разлетятся по стране (Германии), как саранча, и нам придется ловить их и расстреливать после того, как они начнут убивать и грабить невинных немцев».

[10] О некоторых практических действиях Паттона в лагерях для перемещенных лиц можно узнать из статьи.

[11] Нигде я не нашел объяснения этой «круглой» цифре. ПЛ-евреев в европейских лагерях было никак не меньше 150 тысяч. Возможно, Харрисон пришел к этой цифре после осмотра только того количества лагерей, где ему и членам комиссии удалось побывать.

[12] Эту резолюцию среди прочих подписал сенатор от штата Миссури Гарри Трумэн.

[13] Большинство американских «арабистов» искренне считало, что именно они и создали эту элиту – эрудированную, секулярную и не радикальную.

[14] Евреи составляли значительный про-демократический блок избирателей во многих штатах и являлись крупными финансовыми донорами Демократической партии.

[15] Трумэн познакомился с Эттли и Бевином 28 июля 1945 года в Потсдаме. Они оба произвели на него удручающее впечатление. В письме дочери Трумэн назвал их sourpussed – всегда всем недовольными, обвиняющие во всем других, людьми с постоянными «кислыми» лицами.

[16] Эдди подал в отставку в 1947 году в знак протеста против просионистской политики Трумэна. Сразу после этого он стал высокооплачиваемым консультантом ARAMCO (арабо-американской нефтянной компании, работающей в Саудовской Аравии), в 1948 году играл ключевую роль в различных организациях, борющихся за отмену разделения Палестины на два государства. Завещал похоронить себя в Бейруте.

[17] Трумэн немедленно приказал командующему американскими войсками в Европе генералу Эйзенхауэру принять самые срочные меры по наведению порядка. Как показала жизнь, Эйзенхауэр провел лишь шумную пиаркомпанию, но по существу было сделано очень немного.

[18] Как раз во время работы Конференции по учреждению ООН.

[19] Достаточно вспомнить обещания ФДР ибн Сауду поддерживать борьбу за независимость Сирии и Ливана.

[20] Исторические, еще античные районы этих двух городов были почти полностью разрушены, было убито около 400 человек, в том числе карательными отрядами уже после бомбардировки.

[21] Бен-Гурион в то же время пытался провести в жизнь обе трудно совместимые программы, которые были как бы продолжением его знаменитого тезиса времён войны: «Бороться против Белой книги, как будто нет Гитлера, и бороться против Гитлера, как будто нет Белой книги».

[22] Напомню, что абсолютное большинство ПЛ-евреев не рассматривало как вариант эмиграцию в другие страны.

[23] Ещё совсем недаво, в 44 году, американское общество в своем большинстве было антисемитским. Надо различать отношение рядовых американцев, их представителей в Конгрессе и отношение прессы к своим – американским – евреям и к чужим – европейским. Последние, после всех страшных жертв времени нацизма и в борьбе за независимое государство, ассоциировались в глазах американцев с колонистами, боровшимися за независимость от Англии. Арабы в их глазах были похожи на нецивилизованных американских индейцев, которые стояли на пути прогресса.

[24] Это была далеко не единственная «самодеятельность» Госдепартамента, резко противоречащая указаниям Президента. В те же годы высокопоставленные сотрудники Госдепартамента втайне от Администрации напрямую участвовали в переправке высокопоставленных нацистских преступников по так называемой «крысиной линии» из Европы в страны Южной Америки и Ближнего Востока. Это было прямым нарушением федерального закона «О Пособничестве Врагу», по существу – государственной изменой. Основными участниками этой многоплановой и многолетней операции были Ватикан и английская разведка.

[25] После просмотра некоторых секретных фильмов и документов, изобличающих арабских лидеров в помощи нацистам, Крам, несмотря на резкое сопротивление людей Госдепартамента, собрал большую прессконференцию для американских журналистов, на которой заявил, что если лагеря беженцев немедленно не будут расчищены и люди не отправлены в Палестину, то в самое ближайшее время начнутся массовые самоубийства евреев в этих лагерях. Это произвело сильное впечатление в Америке.

[26] Кросман, Крам и еще один член английской делегации посетили несколько лагерей в зоне 3-ей американской армии. Они нашли жизнь ПЛ-евреев только незначительно лучше, чем было сазано в отчете Харрисона. Их посещение лагеря произошло уже после прямого приказа Трумэна генералу Эйзенхауэру навести порядок. Пэтон к тому времени уже давно был снят с командования. Он погиб в автомобильной катастрофе в конце 45 года. Кросман, вспомнив слова Эттли о том, что «не гуманно ставить евреев впереди очереди», сказал: «Это могло произвести впечатление в Лондоне. В Бельзене эти слова звучат как сказанные садистом антисемитом».

[27] Комитет провел опрос 18311 ПЛ-евреев. Только 13 хотели остаться в Европе, остальные требовали отправки в Палестину. То, что ни одна страна Европы не хотела принять «чужих» евреев, было широко известно.

[28] Существует миф, что на одной из встреч Сильвер начал кричать на Трумэна и даже несколько раз ударил кулаком по столу, усиливая свои аргументы. Во всяком случае, так рассказывал Трумэн. Сегодня почти наверняка доказано, что этого не было.

[29] Весной 1948 года Ким Рузвельт, один из лидеров «Комитета за справедливость и мир на Святой земле», огромной организации, объединяющей различные антисионистские силы в США в борьбе против «партишен», писал Лессингу Розенвальду, руководителю главной еврейской антисионистской организации ACJ, буквально то же самое: «Ключ ко всей ситуации был в том, чтобы найти вход в Белый дом, но это оказалось невозможным».

[30] В принципе он был прав. Во время войны и в последующие годы вопрос увеличения эмиграционной квоты для евреев подымался несколько раз, в том числе – Рузвельтом и Трумэном, но каждый раз встречал резкое несогласие Конгресса и американского народа.

[31] Грубость Трумэна задним числом очень раздражала его самого. В письме сестре Мэри Джейн он писал: «Я так устал и замучен, что перестал уважительно относиться к людям».

[32] По другим данным – около 2000.

[33] По мнению демократического эстеблишмента в Вашингтоне Гарри Трумэн, младший сенатор от штата Миссури, был навсегда запятнан репутацией Пендергаста, своего партийного босса в штате, ставленником которого по общему мнению был Трумэн. В определенной степени он был «нерукопожатый» в Вашингтоне. У Брандайса после первого же разговора с Трумэном сложилось совершенно положительное мнение о нем. Трумэн стал бывать «на посиделках» у Брандайса чаще многих других приглашаемых в дом. Для Трумэна это было невероятно важно на персональном и политическом уровне.

[34] Их познакомил Роберт Ханнеган.

[35] Группе конгрессменов из Нью-Йорка, которые пытались убедить Трумэна в неообходимости более агрессивной про-еврейской политики в интересах ньй-йоркских демократов, Трумэн сказал: «Я не нью-йорковец. Вы все выражаете «специальные» интересы. Я – американец».

[36] Посещение лагерей ПЛ действительно резко изменяло мнение многих политиков и журналистов. Примером может быть посещение в апреле-мае 45 года по приглашению Эйзенхауэра группы из 4 сенаторов, 6 конгрессменов и примерно десяти американских журналистов нескольких бывших лагерей смерти.

[37] Используя свои конституционные президентские полномочия ФДР несколько раз в обход Конгресса и существующих квот разрешал эмиграцию небольшого количества евреев в США во время войны. То же делал и Трумэн. В декабре 45 года Президент издал «Дерективу Трумэна» устанавливающую правило, по которому ПЛ получали первоочередное и преимущественное рассмотрение в рамках существующий квот. В течение следующих двух лет по «Дерективе» в США было впущено около 23 тысяч ПЛ, из которых две трети были евреями.

[38] Бевин, безусловно, был политиком, то есть, человеком, который для разных аудиторий говорит нужные в этот момент для этой аудитории слова. Двумя месяцами раньше Трумэн принимал Бевина в Овальном кабинете Белого дома. Встреча прошла на обоюдном очень доброжелательном уровне, включая длительное обсуждение палестинского вопроса.

[39] Лига была создана англичанами во время войны для продвижения британских интересов в регионе.

[40] Фреда Кирчвей и в 1948 году, когда в ООН развернулась жестокая борьба за и против разделения уже после голосования в ООН, была очень активна в разоблачении антисионистских планов.

[41] Пять стран-членов Комитета высказали свои возражения и сомнения в некоторых частях резолюции. Это позволило Госдепартаменту в дальнейшей борьбе против резолюции утверждать, что решение было принято не единогласно и подлежит дальнейшему рассмотрению и дискуссии всей Генеральной Ассамблеи ООН.

[42] Когда 25 ноября стало ясно, что резолюция может не набрать 2\3 голосов, то Трумэн, до этого хранивший нейтралитет в отношении решения других стран, дал жесткое указание «приминять давление» на страны, зависимые от США с целью заставить их проголосовать за резолюцию. Из стран, с которыми «работали» дипломаты и разведка США, не подчинились только Куба и Мексика. Против плана проголосовали: Афганистан, Египет, Греция, Индия, Ирак, Иран, Йемен, Куба, Ливан, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Турция. В этом списке удивляет Греция, которая была главным получателем американской политической и экономической помощи согласно «Доктрине Трумэна».

[43] Эдди Джекобсон в своем дневнике записал: «Он (Трумэн) сказал мне, что он один, сам по себе, склонил несколько стран изменить свою позицию».

[44] За известным исключением первого заместителя Маршалла – Дина Ачесона.

[45] Почему Форрестал назывл цифру 50 тысяч – загадка. По всем данным англичане держали в Палестине примерно 100 тысячный гарнизон. Прогноз и предоставленные Форресталом цифры кажутся крайне сомнительными. Джон Лофтус и Марк Ааронс (источник 7) утверждают, что министр обороны Форрестал был одним из главных организаторов тайной программы по саботажу указаний Трумэна, касающихся Палестины.

[46] Английский посол лорд Инверчапел писал Эттли, что поддержка евреев почти абсолютна на побережьях и особенно на северной части Атлантического. Чем дальше в центр страны и на юг, тем она меньше, пока не исчезает совсем. Юг и Средний Запад, по его мнению, по-прежнему населен антисемитами.

[47] Обычно это функция принадлежит Конгрессу и министерству финансов.

[48] Трумэн узнал об эмбарго из утренних газет! В очередной раз он не решился на открытое противостояние с Госдепартментом. Идея эмбарго принадлежала Хендерсону.

[49] Их общее количество было от 2 до 3 тысяч. Желающих воевать на стороне Ишува был на порядок больше, но путь для них был закрыт.

[50] Удивительно, но ни одна страна не поддержала это, по крайней мере, странное предложение. Оно под давлением американцев все же было почти включено в решающий технический документ, определяющий границы разделения. В самую последнюю минуту об этом узнал Трумэн (от Вейцмана) и настоял на отмене.

[51] Причины саботажа были различными. Свою роль сыграл тот факт, что многие в Госдепартаменте и министерстве обороны боялись разоблачения их роли в торговле с нацистской Германией и спасения нацистских преступников после войны. Источник 9 утверждает, что самоубийство Форрестала в 1949 году было вызвано боязнью разоблачения. По поводу самоубийства или убийства Форрестала существует множество версий, одна из них связана с работой израильской разведки.

[52] Дети Кима Рузвельта вспоминали, что в детстве и юности их окружали сплошь еврейские друзья семьи.

[53] Несмотря на то, что во время их первой встречи Трумэн не зная, как правильно произнести имя Хаим (Chaim), назыал его Хам. Это очень развеселило Вейцмана, для которого родным языком был русский.

[54] 3 марта Трумэн писал дочери: «Россия не соблюдает ни одного соглашения. Мы сейчас стоим перед тем самым выбором, который стоял перед Британией и Францией в 38-39 годах в отношении Гитлера». 5 марта в Белый дом поступила «совершенно секретная» телеграмма от командущего оккупационными войсками США в Европе генерала Люсиуса Клея: «Мы наблюдаем внезапное резкое изменение в поведении каждого советского военного, с которым мы имеем дело…. Война может начаться в любое время совершенно внезапно».

[55] На проекте резолюции сохранилась ремарка Трумэна – «Прислать окончательный вариант текста Остина на мое рассмотрение – 22 февраля 48 года, очевидно речь шла о самом первом варианте резолюции. На проекте от 3 марта никаких записей Президента нет».

[56] Генеральный секретарь ООН норвежец Трюгве Ли был обескуражен речью Остина не меньше, чем Трумэн. Буквально за несколько дней до выступления он встречался с Остином и информировал его о том, что вопрос о trusteeship не находит поддержки у делегатов и будет снят с повестки обсуждения. Ли считал изменение позиции США прямым предательством, сговором с Британией и связанным с нефтяными интересами США.

[57] По другой версии Маршалл лично позвонил Трумэну.

[58] Даже Эпштейн еще не знал имени нового государства, вместо имени государства стоял пропуск.

[59] Помощь в основном оплачавалась деньгами американских евреев.

[60] Хендерсон показал себя с самой лучшей стороны в Индии. В своих воспоминаниях он очень высоко отозвался о Трумене, сказав, что ни при каком другом президенте не было такой деловой атмосферы и эффективной работы в Госдепартаменте. Роберт Каплан в источнике 8 утверждает, что Хендерсон был образцом американского дипломата, в частности сыгравшем огромную роль в разработке стратегии противостояния агрессивной политики СССР.

[61] Еще около 50 миллионов в 1948 году собрала в США Голда Меир. Это была самая массовая и самая неожиданная для Израиля финансовая поддержка со стороны американских евреев. Посылая Меир в США, Бен-Гурион надеялся на 25, в самом лучшем случае – на 30 миллионов.

 

Оригинал: http://s.berkovich-zametki.com/2017-nomer3-yudovich/