1.
В тридцать два Стасик понял, что прожил жизнь зря.
Роковая мысль накатила внезапно. Просто шёл на работу, и его как обухом по голове. Вот он сядет за компьютер и опять будет сводить в таблицы ответы опрошенного электората: делать выборку по возрастам, социальным слоям и прочим параметрам, суммировать, вычислять проценты. И вся эта неподъёмная, как цепь на ноге каторжника, бесконечная, как лента Мёбиуса, работа будет псу под хвост, потому что в золотое кресло депутата всё равно сядут те, в кого ткнул указующий перст. Немногим по интересу отличались социологические опросы населения по разным поводам: цена на капусту, качество крема «Восторг», рейтинг группы «Протокол», самая сексуальная женщина и т.д. Стасик до такой степени насобачился в опросах, что мог, обведя взглядом пассажиров в троллейбусе, мысленно разложить их на референтные группы и составить кривую их предпочтений.
Стасик – из племени вечных мальчиков. Никто его полным именем и не называл. Мелкокостный, поджарый, с узким стёртым лицом. Свою неприметность он будто культивировал. Кроме джинсового костюма в его допотопном шкафу, кажется, ничего не водилось. Внимание мог привлечь разве что его цепкий взгляд да губы, всегда готовые обозначить сарказм. Трудно было разглядеть под таким обличьем чувствительное сердце Стасика, а оно действительно тонко реагировало на всё. К тому же, он был склонен к самоедству. Рефлексировал по каждому поводу и без оного.
Работа в тот день не клеилась. Стыд заливал глаза. Здоровый мужик, рукастый (отчим ремнём вбил навыки), а просиживает штаны в офисе. Чёрт его дёрнул вляпаться когда-то в философию! Возжелалось, видите ли, проникнуть в тайны бытия человека. В универе переварил горы научных и околонаучных трудов. Долго увлекался восточной философией. Однако до истины не докопался и причалил к берегу конкретной социологии.
И вдруг стало ясно, как божий день: не его это дело. Комплексом перфекциониста он не страдал. Науку двигать не хотел.
Само собой пришло решение: пора отчаливать от осточертевшего берега. Немедленно.
Но куда? Где оно, его место на земле?
Была и ещё одна проблема, от которой хотелось отчалить. Проблему звали Розочка. Пригрелась она возле Стасика лет пять назад. И приросла – не оторвать. Он привык думать, что Розочка – это данность. Это неизбежность.
Розочка походила на аппетитный оладушек и так же аппетитно пахла. Ей пошли бы светлые волосы на прямой пробор, и чтобы они не закрывали чистый лобик. Но бог подарил ей избыточное количество неуправляемых смоляных кудрей. Этим она напоминала Кармен, правда, слегка сплющенную. Малый рост, крутые бёдра, походка носочками навыворот превращали трагический типаж в забавный. Когда Розочка, болтая ножками, сидела в кресле перед телевизором, она была такая симпампушная! Несла всякую чушь, но иногда выдавала просто перлы мудрости, и Стасик поражался, как она ухитрилась замусорить свой природный ум.
Розочка ни на что не претендовала. Но Стасик знал: это до поры до времени. Не дай бог объявит, что беременна. А жениться он не собирался. И всё искал морально чистый предлог ретироваться.
После ужина Стасик машинально включил компьютер. Эмоции обуревали его. Мозг констатировал: произошла накладка двух негативных факторов: потеря смысла жизни и катастрофическая неизбежность потери свободы.
Что-то нужно было менять.
Неправда, думал Стасик, что мы управляем своей судьбой. Её указующие знаки содержатся в броуновском движении эгрегора, который представляет собой взвесь поднимающихся снизу, от людей, их высказанных и тайных мыслей, энергий, чувств, желаний, побуждений. Чтобы эгрегор включился в твою розетку, нужно сформулировать в мозгу вопрос. Ответ обязательно придёт. Только сумей выловить его и расшифровать таинственные символы. Но что именно хочет он, Станислав Домрачёв?
Чтобы отвлечься, Стасик решил прочитать в интернете нашумевшую книгу молодого писателя Самсонова. Он набрал в поисковой строке «Повесть об остывшей звезде». Однако там почему-то всплыло: «Повесть о Гэндзи, блистательном принце». Что-то зацепило Стасика, и он щёлкнул мышью. Всплыла картинка: из пены кимоно выглядывала женская головка, как чёрная голова белого лебедя. И подпись: «Десять веков назад придворная дама по прозванию Мурасаки Сикибу написала первый японский роман “Повесть о Гэндзи”, в котором изобразила окружающий её мир, рассказала о своих современниках, поведала о том, что волновало и тревожило её душу». Сюжет: ослепительно прекрасный принц путешествует по стране в поисках своего идеала женской красоты. Он встречается с множеством персонажей, попадает в невероятные ситуации. Мурасаки растянула путешествие Гэндзи на 52 тома, которые читаются, тем не менее, с неослабевающим интересом.
Крутанув колёсико мыши, Стасик врезался в середину повести: «Гэндзи разместился в поспешно приведённых в порядок восточных покоях главного дома. Журчащие по камням ручьи были и в самом деле прекрасны. Тщательно ухоженный сад окружала сплетённая на деревенский манер тростниковая изгородь. Что могло быть пленительнее этого вечернего часа? Лёгкий ветерок навевал прохладу, где-то в траве звенели невидимые взору насекомые, в воздухе мерцали бесчисленные светлячки. Любуясь чистыми струями, вытекавшими из-под галереи, спутники Гэндзи угощались вином. Хозяин суетился вокруг. Мысль о том, что где-то в доме скрывается женщина, о которой в своё время столь одобрительно отзывались при дворе, возбуждала в принце желание увидеть её. Он напряг слух – и вот почудилось ему, что в западных покоях кто-то есть: оттуда доносились шелест платьев, молодые, нежные голоса…».
Подсознание Стасика тонким звоном откликнулось на призыв, исходящий из сплетения чарующих слов. Он мысленно перебирал свои ощущения, долго блуждал в хаосе ассоциаций, и наконец нащупал: хочу стряхнуть с себя всяческие путы и, как Гэндзи искал абсолютную красоту, искать себя. Найти себя.
Постепенно в действие вступил разум. Стасик осмысленно начал думать, что бросит осточертевшую социологию и отправится, куда глаза глядят! Пусть невеликую, но собственную кругосветку он сделает! Люди океаны в одиночку переплывают, на Джомолунгму восходят, а он прирос к компьютеру и к Розочке! Кое-какие сбережения есть, да и вообще – разве он, молодой и здоровый, не найдёт по пути работу, чтобы прокормиться?
Сейчас или никогда! – это было ясно, как божий день. Стасик мгновенно уложил в рюкзак документы, пару белья, фотоаппарат (привык щёлкать везде), книгу своего гуру Ошо, полотенце и прочее. Сел писать записку Розочке. Начал в покаянном тоне, передумал и коротко известил, чтобы она передала в Центр его заявление об уходе, чтобы жила здесь, не заливала его кактус, за коммуналку он будет платить с карточки. А он уезжает надолго.
Предстояло самое трудное решение: брать ли планшет и мобильник. Стасик долго колебался. Перерезать последний провод связи с прежней жизнью?
В конце концов он оставил всё на столе.
В общем тёмном коридоре (жёстко экономили электричество), на ощупь пробираясь к двери, он вдруг вздрогнул от трёхкратного сигнала звонка. Это к нему! Не иначе, Розочка! Стасик в замешательстве спрятался за соседской вешалкой. Сердце стучало, как у застигнутого вора. Ещё звонок, ещё. Наконец Розочка открыла своим ключом дверь в прихожую, затем в его комнату. Стасик мышью проскочил к выходу. Всё! Свободен!
2.
На автовокзале беглец выбрал из расписания далёкий, судя по цене, маршрут. Прочёл: «Прибрежное». Берег моря или реки его устраивал – он любил воду.
В автобус людей натолкалось немерено. Стасика пихнули в душный угол, и он, измучившись от дум и недостатка кислорода, провалился в сон.
Проснулся он от того, что автобус резко затормозил. Народ высыпал на утрамбованную площадку. К Стасику уже нацелилась дородная женщина. Схватила его рюкзак, проронив только:
– Рядом. Недорого.
И пошла вразвалочку (ну, чисто топтыгин в сарафане), не оглядываясь. Стасик поплёлся за ней. Он уже знал, что согласится на всё. В первые же секунды его опьянил здешний воздух – божественная аура зноя, солёных брызг, скошенного разнотравья. А море – оно нежно мурлыкало, накатывая на белый искристый песок. Простор светился бирюзой и солнечными зайчиками.
Первые дни пролетели в блаженном ничегонеделании. Утром Стасик, едва разлепив глаза, бежал к морю. Волны бросались обнимать его кружевными рукавами. Было конец мая, незаласканная солнцем вода обжигала, но после нескольких энергичных рывков оживал каждый мускул.
Раскалённый полдень прогонял в летнюю кухню. Головокружительно пахнущий борщ, кус жареного мяса или свежевыловленный судачок, компот – и в постельку. Даже во сне Стасик чувствовал, как разглаживается лицо и молодеет тело.
Часов в пять он уходил в степь читать Ошо. Индийский мудрец уже который год подначивал его своим примером отрешиться от суеты. На островке зарослей чабреца Стасик твердил вслух мантры или читал наставления мудрейшего: «Нет, я ничего не делал. Я просто лежал, сидел, ходил – но там, в глубине, не было никого, кто что-то делает. Я утратил все честолюбивые мечты. У меня пропало желание к чему-то стремиться, чего-то достигать. Я просто погрузился в себя. Это была пустота, а пустота сводит с ума. И всё же это единственный путь к Богу. Бога достигает только тот, кто готов сойти с ума…».
Может, это и есть божественное счастье, думал Стасик, – ничего не делать, слиться с природой, как трава, как вода? Если бы ещё научиться медитировать! Он изо всех сил пытался погрузиться в безмыслие. Но не получалось. То увязавшаяся Жулька гавкнет, то комар вопьётся в щёку…
На четвёртый день по дороге к морю его перехватил колоритный тип. Будто шагала египетская пирамида: слоновьи ноги, объёмный зад и узкие плечи. Тяжело пыхтя, он тронул Стасика:
– Слышь, браток, покалымить не против? Эти чёртовы гастарбайтеры… На стройке приходилось?
– С отчимом дачку поставили.
– Ну, лады?
Гастарбайтеры явно не пришли в восторг. Особенно самый молодой, Реджеп. Косился на конкурента чёрным жеребячьим глазом. Как оказалось, платили им нормально, поэтому вернуться на историческую родину они не спешили. Стасик старался найти с ними общий язык. В целом получалось, однако они были недовольны, что новичок спешит. А он действительно вкалывал с удовольствием. Даже показалось, что физическая работа нравится ему больше интеллектуальной. А в перерыве Стасик запечатлевал фотоаппаратом окружающее.
Всё бы ничего, если бы не Реджеп. Он то доску конкуренту на ногу как бы нечаянно уронит, то мешок цемента рядом вытряхнет. Да ещё на беду замешалась Людка, сестра хозяина, девица с ножками, как бутылки, и линялой блондинистостью. Реджеп, все знали, на неё запал. Она же, то ли чтобы вызвать его ревность, то ли по правде стала липнуть к городскому. Стасик вежливо отшивал её, но простая девушка тонких намёков не понимала.
Зато как приятно было ночью, под невероятно крупными звёздами, плескаться в душе, вернее, в затянутой плёнкой кабинке на огороде!
Спустя где-то неделю Стасик наслаждался под колючими струями душа и во всё горло орал ковбойскую песню из старого фильма, которую пел его дед, качая внука на коленях:
– Мы ворвёмся ночью в дом
И красотку украдём,
Если парня не захочет полюбить!
Вар-вар-вары!
Вдруг по плёнке полоснул луч фонарика. На заборе Стасик рассмотрел тёмный силуэт. Схватив доску из поддона, он кинулся туда, но фигура растворилась в ночи.
Ну, мало ли кто, успокоил он себя, может, пацаньё озорует. Он охладил себя душем и опять заголосил:
– Но к чему такая страсть,
И зачем красотку красть,
Если можно её так уговорить!
Через пару дней хозяин дал аванс, незаметно добавив Стасику несколько купюр.
А ночью…
Под струями на него рухнула мощная туша и принялась колошматить. Субтильный Стасик даже пальцем не мог шевельнуть. Били долго, безжалостно. В печень. Головой о железную стойку… Боль ослепила. Всплыл горячий шёпот Реджепа:
– Увижу завтра, прирежу!
Несчастный вырубился. Через какое-то время холодные струи привели его в чувство. Он еле доплёлся до своей пристройки. Из рюкзака исчез полученный днём аванс. Слава богу, не заметили фотоаппарат (новейшая оптика!) в боковом кармане рюкзака.
На рассвете Стасик буквально вытащил себя из постели, хотя каждый мускул просил покоя, заплывшие глаза мешали ориентироваться. На железнодорожной станции, которая оказалась рядом с посёлком, купил билет на местный поезд до областного города.
Да, первый блин его новой судьбы вышел комом, думал Стасик, покачиваясь в ритме колёс. По привычке он принялся искать источник своих бед в себе. Что он сделал неправильно? Значит ли его поражение, что он не должен был пребывать в блаженстве бездумной жизни? Это не его путь?
Разволновавшись, он стал искать ответа у Ошо. Открыл книгу наугад. Но мудрец рассуждал обо всём на свете, что в данный момент Стасика совсем не волновало. Однако, пробегая глазами строчки, он всё-таки выискал, что его утешило: «Свобода означает, что ты можешь выбрать правильное и неправильное; если ты свободен только выбрать правильное, это не свобода. Тогда это будет похоже на первые машины Форда – все они были чёрными. И он приводил своих покупателей в магазин и говорил: “Вы можете выбрать любой цвет, при условии, что этот цвет чёрный!”».
Значит, свобода означает, что человек имеет право на ошибки?
Однако урок хороший! Теперь он не будет доверчивым придурком!
3.
Конечная станция, город Кременск, встретил бедолагу ласково. Лучи умиротворённого солнца прорывались сквозь густую зелень. Частный сектор благоухал садами в кольце надменных великанов новостроя. Люди улыбались. Никто не уколол его взглядом за разбитую физиономию. В уютной частной гостиничке тоже сделали вид, что рады гостю.
Несколько дней несчастный зализывал раны. Злость и досада постепенно растворились в освежающей ванне, откуда лень было вылезать. Но, однако, пора и за дело браться. Что предложит ему гостеприимный, на первый взгляд, город?
Стасик осматривал окрестности и попутно изучал объявления. Требовались рабочие на сталепрокатный завод, строители (нет уж, хватит!), повара, сотрудники в перспективные фирмы (читай – торговые агенты!). Как-то под вечер, поедая гамбургер в уличной палатке, он упёрся взглядом в лаконичное объявление на двери Интернет-клуба: «Требуется специалист». Стасик был с компьютером на «ты» уже лет с десяток. Может, покантоваться, пока ничего интересней нет?
Так он решил и толкнул стеклянную дверь.
В отлично оборудованном подвальном помещении за компьютерами сидело несколько посетителей. Оказалось, требовался просто дежурный по залу. Однако администратор Руслан, пригласив кандидата в свой кабинет, дотошно спрашивал о его возможностях. Видимо, остался доволен, поскольку объяснил его обязанности. И то, что он будет получать процент от выручки.
Работа – не бей лежачего. Дежурный должен определять места для пришедших, помочь выйти на нужный сайт, следить, чтобы мелкота не лезла во «взрослые» сайты, исправлять мелкие неполадки и получать плату. Стасик удивлялся, откуда посетители, в основном, подростки, ведь компьютер сейчас чуть не в каждом доме. Пацаны охотно раскрыли тайну: родители долго за компом сидеть не разрешают, за «стрелялки» ругают. Вот и приходиться врать, что в футбол пошёл гонять, а на самом деле – в клуб. Был ещё предмет удивления. Доход-то от клуба смешной, а на что приобретены компьютеры, сделан современный дизайн? Но заморачиваться он не стал.
Рабочие смены проходили бы бесцветно, если бы не Владик. Этот мальчик появился в клубе буквально на следующий день. «Пострелял» чуть-чуть, а потом робко обратился к Стасику:
– Я хочу знать компьютер досконально. В школе – мало.
Такой оборот речи заставил Стасика приглядеться к мальчугану. Лет двенадцать, стрижен кое-как, футболка сто раз стиранная.
– А у тебя какой компьютер?
– Никакого. Но мне очень нужно научиться работать на нём профессионально.
Что-то строгое и одновременно притягательное было в его взгляде. Он не оставлял сомнений в серьёзности намерений мальчишки.
– Как же ты себе это мыслишь?
Ответ был, конечно, заранее обдуман и сформулирован:
– Вы будете со мной заниматься здесь. Платить я не могу. Но мы заключим договор, что когда я начну зарабатывать, я вам всё выплачу. Это как кредит. Беспроцентный. Но можно и с процентами.
Так возникла странная дружба. Странная, потому что Стасик совершенно не чувствовал разницы в возрасте. Знания Влада и его собственные суждения иной раз вызывали у Стасика оторопь. Этот мальчишка заставит о себе говорить! С таким талантом и упорством он пробьёт все стены. А ведь мать растит его одна, работает горничной в гостинице и ничего, конечно, дать сыну не в состоянии. Притом, порой Влад был как малое дитя. Вместе с друзьями гонял в футбол, бегал тайком от матери купаться.
После занятий они бросали мяч на заброшенной баскетбольной площадке или уходили в лес. На поляне Стасик выгружал из рюкзака здоровый кус мяса, хлеб, помидоры, печенье (он знал, что Влад всегда голодный). Стасик пытался приобщить мальчика к восточной философии, но тот категорически её не воспринимал. А иногда они просто делали забавные селфи, подкалывали друг друга или орали во весь голос:
– Эй-о, эй-о, эй-о, эй-о,
Если только конь хороший у ковбоя, (хо-хо!)
Эй-о, эй-о, эй-о, эй-о,
Всегда найдёт он счастие своё!
Стасик купил у Руслана по дешёвке старый клубный компьютер, отремонтировал и подарил Владику на день рождения. У того блеснули слёзы. А Стасик понял, что ему, оказывается, нравится учить, очень нравятся такие пытливые дети и дети вообще – ведь он никогда с ними не имел дела. У него впервые возникло сожаление, что у него нет собственного такого пацанчика.
Дней через десять Руслан чуть не с поклонами встретил на пороге трёх уверенно держащихся парней и проводил в дальнюю комнату, которая вообще-то всегда была заперта. Стасик мельком смог разглядеть, что там стоит ряд новейших компьютеров. Он вопросительно взглянул на Руслана. Тот, оглянувшись, прошептал:
– Разрабатывают спецпрограмму для министерства обороны. Болтать об этом не нужно, усёк?
– Оно мне надо? – пожал плечами Стасик.
Однако дня через три Руслан позвал его и попросил помочь разработчикам. Компьютерное задание было не из лёгких. Стасик долго мучился, но всё-таки справился. Потом было ещё задание, ещё… Стасику даже понравилось решать эти головоломки. Тем более что Руслан спросил номер его банковского счёта, чтобы перечислять на него деньги за эту работу.
Нынешняя жизнь Стасика устраивала. Он начал подумывать, не приземлиться в этом тёплом городе и открыть свою компьютерную школу.
Радужные мечты рассыпались в один миг…
Однажды утром Стасик, рысцой пробежав по набережной, приближался к клубу и вдруг заметил возле него толпу зевак. Приглядевшись, он увидел: дверь блокирована милицией. Сердце ёкнуло – приди он на полчаса раньше, был бы там, внутри. И сразу – спасительная мысль: хорошо, что он работал по-чёрному, без оформления.
Он испугался, что его могут узнать люди из толпы, спрятался за дерево.
Вот зеваки расступились. Из подвала вывели в наручниках Руслана и одного из «разработчиков». Лицо у него было такое зверское, что Стасик пустился наутёк. Быстренько нырнул в свой номер и стал соображать, что это было и что делать дальше. Нужно бежать – это ясно. А сколько у него денег? Стасик вспомнил обещание Руслана переводить на его счёт заработанное. Огородами он пробрался в банк, холодея от мысли, что наверняка здесь засада. Но куда деться? Дрожащими руками он загнал карточку в жерло банкомата. На счёте оказалась фантастическая по его меркам сумма!
А вечером по городскому каналу показали сюжет о разоблачении банды хакеров, отмывавших деньги через Интернет-клуб. Они взламывали банковские карты физических лиц и даже снимали огромные суммы со счетов солидных банков. Нанесённый мошенниками ущерб составляет около шестидесяти миллионов.
Стас был в ужасе. Опять он попался! Когда же жизнь его научит? Раным-рано он бочком пробрался мимо стойки рисепшен и ринулся на автовокзал. Но ему подфартило. Проходя мимо риелтерской фирмы «Глория», он увидел объявление: «Продаётся дом в Черногории. 100 метров от моря. Срочно. Недорого».
Он еле дождался открытия конторы. Сделку оформили фантастически быстро. Виза в Черногорию не требовалась. Загранпаспорт у него имелся (словно предчувствовал, что он понадобится, и недавно выправил).
В восемь вечера Стасик уже вылетал навстречу другой жизни.
4.
В первую ночь на новом месте уснуть не удалось. Дело в том, что от города, где приземлился самолёт, было ещё шестнадцать километров. Южная ночь падает мгновенно. На такси Стасик подъехал к дому затемно. Не успев ничего разглядеть, напился из-под крана, сбросил одежду и рухнул на диван.
Едва он начал кимарить, как в дверь заколотили со страшной силой. Одурев от неожиданности, Стасик решил, что полиция уже его разыскала, и бросился к окну, чтобы бежать. Но тотчас сообразил, что это даже физически невозможно, и рискнул включить свет и открыть дверь.
– Стоять! – заорал возбуждённый мужичина с хорошим дрыном в руках.
Почти голый Стасик прыгнул на диван и зарылся в одеяле.
– Стоять, а то ка-а-к двину! Местная шпапа ты или кто? Отвечай, а то как двину!
Стасик даже не понял, почему черногорец орёт по-русски. Инстинктивно отреагировал:
– Я купил этот дом.
Он нашарил на полу рюкзак и вытащил документы.
Незваный гость обрадовался:
– Свой, значит? Класс! А я, так сказать, на страже… Ну, давай, Стас, за знакомство. Михаил.
Откуда вынырнула фляжка с коньяком, Стасик не понял, но с устатку и от испуга выпил с удовольствием.
– А я здешний постоялец. Твой, выходит, квартирант. Свободный художник.
– Какой ещё квартирант?
Михаил зычно захохотал:
– Ты что, не в курсе, что тебе дом с приданым продали? Во дворе вагончик на две семьи. Договор об аренде на два месяца. Я-то один, с утра до вечера на этюдах, а вот соседняя семейка – обхохочешься. Ладно, не буду пугать. Сам увидишь.
Михаил внезапно заскучал и вознамерился прикорнуть на ковре, но Стасик выставил его.
Какой уж тут сон!
Стасик решил осмотреть свои владения. Прикольно, ей-богу! Хозяин убегал в такой спешке, что даже оставил в раковине грязную посуду. Нежно урчал холодильник с парой банок консервов и тарелкой засохших спагетти. Но зато была вся мебель, газ, работал душ, шла вода из крана. Не хило!
Уже светало. Стасик, накинув куртку, вышел на крыльцо.
Дивный вид открылся его взору. Дом стоял на возвышенности, с которой открывалось аквамариновое полотно моря. Восходящее солнце уже бросило на него ослепительные блёстки. Яхты на рейде казались пёстрыми бабочками, что готовы вспорхнуть. Под горой белели дома рыбацкого посёлка. Лодки у причала стояли, не шелохнувшись, словно ещё спали. Лёгкий бриз доносил сложные морские запахи.
Фасад дома выходил на море. А на задворках, как увидел Стасик, обогнув жилище, действительно прикорнул вагончик с двумя дверями. Как раз в этот момент дверь одного приоткрылась, и оттуда, зевая и потягиваясь, явила себя миру женщина – растрёпанная, и, главное, топлесс. Белёсое её тело напомнило Стасику тушку замороженного кальмара. Женщина была на голову выше нового хозяина, так что он как-то оробел и сжался. А она – ничуть:
– Please, вы теперь здесь? Я – Линей. Iseland – Исландия.
Вероятно, очумелый взгляд Стасика подвигнул её вернуться к себе и выйти через минуту в драной пижаме. За ней выскочили дети – такие же драные и растрёпанные. Старший с воплями принялся носиться за приблудной кошкой, а девочка лет пяти подошла к Стасику и молча взяла за палец, пытаясь заглянуть в глаза.
– Я взяла раньше два курса русский в вашем университете. На вакации автостоп Париж. Там – полиция. Вернули Iseland. Но я вас люблю. Привожу детей. Асгард и Ларус. Два месяца плачено.
– Очень приятно. Стас.
Он не удержался и спросил:
– Вы на родине тоже считаетесь высокой?
– No. Меня называют крошка Линей, – засмеялась она и стала симпатичной.
Стасик хмыкнул про себя, сделал ручкой и отправился к себе. Ларус пошла за ним, с ногами влезла на диван и следила молча, без улыбки, за каждым его движением, будто за диковинным, но не опасным зверем.
Что делать дальше, Стасик не представлял. Но жизнь подсказала. Он невольно стал хозяином пансиона. Постояльцы вели себя так, словно он отвечал за их комфортное пребывание на этом, самом чистом побережье Европы. Им каждую минуту было что-то нужно. Вода, чайник, веник, открывашка, мусорное ведро… Ранним утром он выметал площадку с островками порыжевшей от зноя травы между домом и вагончиком, поливал её и поникшие кусты из шланга, потом на велосипеде привозил питьевую воду. Его это злило. Ведь он привык заботиться только о себе! Художник ещё куда ни шло, а вот семейство! Трудно вообразить что-то подобное. Линей вылезала из вагончика только если что-то было нужно. Она не загорала, почти не купалась, только читала электронные книги. Ларус и Асгард были предоставлены себе, поскольку она придерживалась взгляда, что дети должны развиваться абсолютно свободно. Она даже на море их одних отпускала, что приводило Стасика в ужас. Он бросался за детьми по крутому спуску, где запросто можно было переломать руки-ноги, плескался вместе с ними, карауля, чтобы далеко не заходили. Попутно начал учить Асгарда плавать, да и Ларус, Ларочка, которая наконец начала улыбаться, тоже запросилась. Дети очень любили кривляться перед фотоаппаратом и искать куриных богов.
Через пару дней после приезда Стасика Линей на хозяйском велосипеде укатила в посёлок и привезла съестное. Гамбургеры, булочки, что-то вроде шашлыков, кока-колу. Словом, всё, чтобы у детей началось несварение. Не смог Стасик это видеть. Наварил борща, сделал плов и позвал детей. Они уплетали за обе щёки. Так и повелось.
В хлопотах день пролетал со скоростью звука. Вечером бы расслабиться, да Михаилу, вернувшемуся с этюдов, невмоготу было одному. Он показывал Стасику наработанное. Его марины с лодками, стаями чаек, рассыпанными вдоль побережья кубиками домов, были своеобразны по манере, но хороши. Параллельно художник писал нечто абстрактное, чего Стасик не признавал.
– Ты, Стас, не знаешь, каково сейчас реалисту. Ни на одну выставку в Европе не пробьёшься. Уж не говорю о том, чтобы продать. Авангард, концептуализм! Да я такое за пару дней малюю, а вот ты попробуй, концептуал, море на закате написать, когда на нём тысячи оттенков!
Поскольку Стасик не был концептуалом, он соглашался с Михаилом. Распивали они по бутылочке пива, а художник потом и к фляжке прикладывался. Только поздним вечером оставался новоиспечённый собственник наедине с собой. Но это было опасно. Лезли в голову мрачные мысли. Напраслину он затеял. Мотает его из стороны в сторону, а толку? Что он получил? Вечный курорт? Это не для него. Дело нужно, дело! А тяжелее всего было думать, что Владик, конечно, считает его мошенником. Ему не объяснишь, что он сам попал в лапы негодяям (хотя, по большому счёту, мог бы и догадаться, что дело нечисто). А идти сдаваться – значит признать себя сообщником, получить срок. Каково чуткой душе мальчишки узнать, что такое лицемерие и обман! Он так и выйдет в жизнь с убеждением, что все люди – гады. Эта мысль была для Стасика невыносимой.
Летели дни, кончался август. Стасик загорел до черноты, накачал мускулы, раздался в плечах, вроде даже вырос. Просто другой человек! А что у него внутри творилось, никто не догадывался.
Однажды, часов в пять вечера, когда солнечный свет уже становился мягким, контрасты сглаживались, Стасик бродил вдоль моря и ловил в объектив то крабика, бочком ползущего к морю, то цветные камушки в прозрачной воде, то ныряющего за добычей баклана, то старинную поселковую водонапорную башню. Волны лизали ноги, убегали и возвращались. Тишина и покой царили в этом заброшенном мирке.
Стасик не заметил, как из-за горизонта выползла сизая туча. Он опомнился, когда она с бешеной скоростью уже неслась к его холму. Враз потемнело, поднялся сбивающий с ног ветер, вздыбились вихри песка. Небо раскололи ветвистые молнии, гром потряс окрестности. Хлынул ливень, по телу больно застучали градины. Стасик увидел, как вдруг утёс, на котором стоял его дом, надломился и начал медленно сползать. Машинально он несколько раз щёлкнул затвором. Мозг отказывался понимать, что происходит. Белый пластик стен ухнул в чёрную пропасть. Взрыв грязи и пыли заставил его упасть и вжаться в землю. Твёрдый, как камень, ком земли разбился о голову. Он начал терять сознание. Но тут обожгла мысль: люди! дети! Превозмогая головокружение, он стал карабкаться по раскисшей тропе…
Наверху Стасик увидел, что оползень добрался почти до вагончика, но иссяк. И ливень мгновенно прекратился. Наступила какая-то жуткая тишина. Двери были закрыты. Стасик пинком разбил одну и ворвался в комнату Линей. Все трое забились в угол, но были живы, потому что кричали. Он наклонился над ними. Ларочка повисла у него на шее и больше не размыкала рук. Так, с ней, он выбил другую дверь. Михаила не было.
Несчастные долго приходили в себя. А небо вновь просветлело, будто ничего не случилось, не произошла чудовищная несправедливость!
Вскоре прибежал запыхавшийся Михаил. Оказывается, он ездил в город за красками, а там и капли не упало. Но он видел, куда пошла страшная туча.
Стасик рискнул пройти по завалам. Зачем-то вытащил покорёженный чайник. Порезал ногу осколками битой посуды. Рюкзак, к счастью, чудом уцелел. Мятые, с кляксами дождя документы и жалкий остаток денег – тоже.
Он впал в ступор. Как будто оглох и ослеп.
Всё взял на себя Михаил. Он переправил Линей с детьми в соседний посёлок. Не добившись от Стасика, куда ему нужно, купил два билета на поезд до своего города.
5.
С неделю Стасик просидел в мастерской Михаила без сна, не притрагиваясь к еде. Тело было зажато в тиски. Голова разламывалась – и от боли, и от мрачных дум. Стасик понимал, что это расплата. Но за что? За его безалаберность? Или всё-таки есть закон кармы, о котором постоянно предупреждает Ошо? Кто же так провинился в его роду? Иногда он помимо воли представлял, как дети летят в разверзшуюся яму, за ними – Линей… Холод пронизывал его с головы до ног.
Михаил оказался мужиком что надо. Не трогал Стасика, молча стоял у мольберта или копался в бумагах. Постепенно сознание гостя прояснялось. Он просил, есть ли у Михаила инструмент и может ли тот одолжить его на время. Вышел в город и купил мобильник. Потом отпечатал на принтере штук пятьдесят объявлений: «Домашний мастер. Звонить в любое время».
– Уважаю, – одобрил Михаил. – Ты, Стас, сам выбрался из депрессухи. А я уж хотел тебя к психиатру… Пока не снимешь квартиру, живи здесь. Инструмент я тебе обеспечу.
О прошлом Стасика он не спрашивал.
Звонки не заставили себя ждать. «Муж на час», как его именовали, был на разрыв у одиноких женщин. Его приветливо встречали, поили чаем, болтали всякие глупости, что оказалось лучшим лекарством для опустошённой души.
Так вошла в его жизнь Синичка.
Когда она открыла дверь, Стасика что-то кольнуло в сердце. С чего бы? Маленькая, хрупкая, стриженая, как подросток. Может быть, лучезарная улыбка? Или глаза светлой воды? Или весь её облик беззащитного ребёнка?
– Как я вам рада, как рада!
Голосок у неё был, словно колокольчик.
– Раковина течёт, линолеум отклеивается, ключ в двери не провёртывается, ножка кухонного стола отвалилась! Кошмар и ужас!
– Ну, хозяйка, посмотрим на месте. Не переживайте! Пусть это будет последней неприятностью в вашей жизни.
Почему-то это пожелание её рассмешило. Звонкий смех рассыпался по злополучной кухне.
– Кофе?
– Сначала на кофе надо заработать. Вы занимайтесь своим делом, а я начну.
Стасик обследовал все «болевые точки» и понял, что работы непочатый край. Это его неожиданно обрадовало. Он с удовольствием взялся за дело, а сам невольно прислушивался. Хозяйка то и дело кому-то звонила, звонили ей. То кому-то она выговаривала за нарушение сроков, то хохотала, то всхлипывала, то вела долгие серьёзные разговоры, в которых мелькали слова «контракт», «подрядчик», «судебные издержки». Стасик понял, что эта маленькая женщина – непростая штучка.
В перерыве они вместе пили кофе с бутербродами и попутно знакомились. К тому же, вечером должны были прийти подруга со своим новым парнем, поэтому Лесе (так она представилась) надо что-то приготовить, хотя не хотелось бы крутиться на кухне, мешать мастеру. Леся охотно рассказывала, что она – юрисконсульт в строительной фирме, состоит в обществе защиты животных, поёт в любительском квартете. Она довольно бесцеремонно расспрашивала Стасика, почему он, как видно, образованный человек, занимается не своим делом, почему оказался в их городе, много ли заказов… Вывернула его наизнанку! Конечно, Стасик говорил вокруг да около, но Леся явно поняла, что он попал в переплёт.
Когда гости пришли, Стасик с сожалением принялся сворачиваться. Но Леся схватила его за руку и представила гостям:
– Это Стас, мой муж на час.
– Синичка, где ты такого классного мужа отхватила? – не без кокетства спросила подруга, и Стасик впервые почувствовал, что нравится женщинам, и что ему самому это нравится, и что надо будет приодеться.
– Я Синицына, вот друзья меня и прозвали, – пояснила ему Леся, что привело его в полное умиление. Она птичка певчая, точно!
Конечно, его не отпустили.
Во время застолья Стасик был в состоянии то ли гипноза, то ли анабиоза. Словом, был полностью под обаянием этой необыкновенной женщины, о которой с утра даже не подозревал. Он не хотел уходить из её дома!
С трудом он оторвал себя от стула. Леся, как ему показалось, тоже огорчилась.
– До завтра! – произнёс он с каким-то неожиданным для себя смыслом.
– Я буду ждать, – ответила Синичка и тоже как-то особенно на него взглянула.
Оба поняли, что эти стёртые слова стали для них паролем в тайное будущее.
Ночь прошла беспокойно. Стасика то охватывали волны восторга, то страх (не может быть, думал он, чтобы такая женщина была одна), то желание немедленно бежать к ней. Он метался. Вспомнил, что у Ошо есть целый трактат о любви. Он принялся читать, перепрыгивая через строчки. Но они были как противно нравоучительны! Старый дурак, подумал Стасик о своём гуру, – он даёт рецепты любви! Сам, видно, никогда не любил, а учит других.
Он еле дождался восьми утра. Взбежал по лестнице, позвонил. Дверь тут же отворилась – Синичка ждала его! Ни слова не говоря, он бросился к ней и крепко сжал в объятиях. Она ответила ему неловким поцелуем куда-то в горло…
Сумасшедшие дни и ночи! Они еле отрывались друг от друга, когда она спешила на работу. Да и Стасик вынужден был брать хоть по одному заказу на день, чтобы иметь деньги. А в отсутствии Леси он ремонтировал кухню. И так спорилась работа, что он сам удивлялся!
– Хорошо в степи скакать, вольным воздухом дышать,
Лучше прерий места в мире не найти,
Вар-вар-вары! – мурлыкал он, забивая очередной гвоздь.
– Если солнце не печёт, и лошадка не трясёт,
И пивные попадаются в пути!
Стасик правдиво рассказал Синичке только то, что он купил дом в Черногории, что там произошло, что он временно потерял память, и Михаил вывез его оттуда.
– Надеюсь, милиция или налоговая тебя не разыскивают? – в шутку спросила она, не подозревая, как разбередила его тайные страхи.
Синичка же рассказала, что вышла замуж студенткой за мужчину старше на двенадцать лет. Он так её ревновал, так боялся потерять, что в конце концов потерял. Был ещё один бурный роман, который внезапно оборвался из-за решения Игоря уехать в Израиль. Он звал её, но – что там ей делать? Леся не скрыла от Стасика, что долго приходила в себя после этой потери.
Удивительным образом их натуры совместились. Ни тени мелких обид, непоняток, разногласий. Вечерами они выходили в свет или наслаждались приготовленным вместе ужином, валялись на широком диване, болтали ни о чём, смотрели хорошие фильмы. Он её без конца фотографировал. А ночью они буквально влипали друг в друга, превращались в единое целое…
По выходным Леся обычно ездила как волонтёр в приют для собак. Стасик тоже поехал. И надо было так случиться, чтобы как раз привезли бродягу-щенка. Когда его отмыли, оказалось, что эти настоящий фокстерьер – белый, с фирменным бурым пятном на боку. Стас первым потрепал его за ухо, и это, наверное, накрепко привязало к нему найдёныша. Он ходил за Стасиком, как на верёвочке.
Что делать? Пришлось его забирать. Долго над именем не думали, так он и остался – Фокс, Фоксик. Теперь у Стасика появилась новая забота. А вечерами пёс неутомимо их веселил и вытаскивал на прогулку.
Первый тревожный звонок прозвенел для Стаса во время судебного процесса, на котором выступала Синичка, пригласившая его послушать, чем она занимается. Интересы противной стороны отстаивал молодой юрист – безукоризненно одетый, неглупый, умеющий говорить. Леся тоже была на высоте. Стасик, не слыша их дискуссии по поводу каких-то поставок, смотрел на эту деловую женщину с хорошо поставленным голосом и не мог совместить с ней свою хрупкую Синичку, колокольчик её смеха. Но его возбуждённое сердце вдруг подсказало, что оба юриста не просто излагают свои доводы. Это была дуэль, в которой оба участвовали с удовольствием. На равных. Да, такой мужчина куда более подходящая компания для Леси, чем он, «муж на час».
Каждый день он наблюдал, как Синичка востребована, и удивлялся: он никогда не был так нужен другим! Защитники животных просто не могли обойтись без юриста. А многочисленные знакомые! Казалось, ни один не живёт без проблем, и помочь может только она. Что Леся и делала, не отказываясь. Взяла она Стасика и на концерт их квартета. В песне «Нежность» она солировала, и у него сердце сжималось от её трогательной интонации. После выступления девушек обступили друзья, поздравляли, дарили цветы. А он стоял в стороне и чувствовал себя чужим на этом празднике жизни.
Леся заметила, что у Стаса часто портится настроение. Она не могла найти причину и прямо спросила. Он также прямо ответил:
– Пройдёт ещё месяц, и я стану тебе неинтересен. Потому что я – никто. Никто! Муж на час и только.
– Ты хороший человек, а это немало, – возразила Синичка, но, как ему показалось, неуверенно.
– Мало! Я мужик и должен крепко стоять на ногах!
– Так устройся на работу.
– Нет! Кое-какую – не хочу. Я вообще не знаю, что я хочу.
– Ты говорил о компьютерной школе…
– Не знаю. И ещё – не хочу жить в твоей квартире. Я везде лишний – понимаешь, лишний. У меня нет перспектив. Я не могу дать тебе того, чего ты достойна.
– Стас, не городи ерунду! – рассердилась Синичка и ушла на кухню.
Они не касались больше этой темы, но в воздухе повисло облако тревоги.
Кончался сентябрь. Резко налетели холода, колючий ветер распластывал потоки дождя по мостовой. Жестяные листья дворового тополя надоедливо стучались в стекла.
Мысль о возвращении домой обретала материальные формы. Стас не брал новых заказов, попрощался с Михаилом… Он знал, что лишает себя самого дорогого, что судьба больше не сделает ему такого подарка. Но чувство собственной неполноценности и страх неизбежности расставания были сильнее.
Синичка держалась мужественно. Умница, она не хотела отягощать свои предстоящие воспоминания. Она только всё время мёрзла и, сутулясь, обёртывала себя пуховой шалью.
Пока Стасик, взяв Фокса на короткий поводок, уходил, то и дело оглядываясь, к остановке автобуса, она смотрела сквозь занавеску. Так и запечатлел он её на последнем снимке. Он жестом попросил убрать завесу, чтобы проявилось лицо, но в эту минуту пёс бросился за голубями, поводок запутался, а потом Синичка исчезла.
6.
Застоявшийся воздух и пыль на мебели – так встретила Стасика его комната. На компьютерном столе огромными буквами было выведено по слою пыли: «Урод!».
Что ж, Розочка права. Он урод, раз не смог утвердиться в жизни. Зачем он только повёлся на сказку Мурасаки? Никакая кругосветка не приведёт человека к самому себе. Болезнь неприкаянности безнадёжна. И нестерпима.
Стасик бросился лицом вниз на диван. Ему отчаянно не хотелось возвращаться в действительность! Но Фоксик скулил, просил есть! Пришлось за шиворот выволакивать себя на улицу.
Надо было искать работу. В Центр он возвращаться не хотел. Позвонил Сашке, однокласснику, в строительную компанию.
– Ты нашёлся, дрянь этакая! – завопил Сашка. – Мы уж хотели в международный розыск подавать. После работы приду. Готовь банку пива!
Вечером Сашка вытащил из друга все подробности. Хотел было снова обрушить на него праведный гнев, да передумал:
– Ты, пожалуй, прав. Если бы рассказал, что хочешь поменять жизнь, я бы первый начал тебя отговаривать. А так – ты испытал себя. Молодец! Ничего, что не получилось. Уроки тоже полезны. Так что ты – настоящий мужик! Я на такое не способен. Хотя, знаешь, и здесь много интересного. Я ведь теперь председатель общественной организации «Безопасный город». Дел невпроворот. Подключайся!
Стас вяло усмехнулся и пожал плечами.
На компьютере была выложена фотография грустной Синички, завёрнутой в пух.
– Девуля тут не случайно? Признавайся!
Стасик промолчал.
– А есть ещё снимки? Её и вообще? – Сашка явно заинтересовался.
– Навалом!
– Слушай, дай я дома внимательно просмотрю.
– Смотри, если не лень.
В последующие дни Стасик искал объявления о работе, звонил, ходил на собеседования. В принципе он решил открыть компьютерную школу, но нужен был хоть невеликий стартовый капитал. И отпугивала морока с оформлением частного предпринимательства. Нет, на это испытание энергии нет. И Стасик пять впал в апатию. О Синичке изо всех сил старался не думать. Но сердце саднило. Он по привычке пытался найти ответ у Ошо в его длинном трактате о любви. Кроме злости, ничего не возникало. Препарировать любовь – это всё равно что пить не воду, а химическую формулу! Даже Фокс лучше понимает, когда ничто не мило. Лезет целоваться, повизгивает.
Сашка пропал чуть ли не на месяц. Однако всё-таки объявился. Назначил по телефону встречу почему-то в городском выставочном зале.
При входе Стасик увидел афишу: «Моя кругосветка». Выставка работ фотохудожника Станислава Домрачёва». В печёнке ёкнуло. Что за авантюра?
Довольно много народа толпилось возле развешанных по стенам фотографий. Стасик обомлел. С больших, окаймлённых рамками его работ смотрел с наивной улыбкой колоритный хозяин недостроенного дома в Прибрежном; исподволь бросал взгляд голый по пояс прокалённый солнцем Реджеп; оборка морской пены таяла на поседевшем от соли песке; задумался над шахматной доской взъерошенный Владик; выступала из туманной дымки панорама рыбацкого посёлка в Черногории; капризуля Ларус зашлась в плаче на коленях у матери; останки белого дома в вихре чёрной пыли низвергались в бездну; Синичка с тюрбаном из красного полотенца исполняла индийский танец; ржавые тополиные листья лепились к плачущему от стеклу…
Действом дирижировал возбуждённый Сашка Он представил Стаса публике. Выступавшие говорили об удачном композиционном строе работ, о цветовых соотношениях, об умении передать характер и чувства портретируемых, о выразительных ракурсах. Все сошлись на том, что открылся новый яркий талант.
Стасик был как в тумане. Неужели это происходит с ним?
Поступило приглашение в городской фотоклуб. Многие работы с выставки были выложены в фейсбук и разлетелись по всемирной паутине. Его пригласили участвовать в нескольких выставках в других городах. Снимок с падающим домом (под названием «Апокалипсис») победил на конкурсе журнала «Фокус» и был напечатан на обложке. Редактор пригласил его к штатному сотрудничеству.
Стас попал в водоворот светской жизни. Ему без конца звонили, брали интервью для телевидения, приглашали на вернисажи, мастер-классы.
– Ну что, пацан, пошла движуха? – хохотал довольный Сашка.
Постепенно Стасик вписался в крутой вираж судьбы. Но в полусне приходила к нему Синичка. Его мучили фантомные боли. Да, он так назвал своё состояние. Фантомные боли бывают у тех, кому отрезали руку или ногу. А отрезать живого любимого человека? Разве это не страшно? Отрезать её смех-колокольчик, ямочку на правой щеке, запах подушки, колкость жёстких волос? Кроме неё, ни с кем он не может поделиться своим счастьем!
Намучившись, он решил: «Звоню! Скажу: “Без тебя ни жить, ни быть!”. Скажу: “Прилетай, Синичка!”».
Он набрал номер и, мгновенно охрипнув, сказал:
– Привет! Как дела?
