Эта история случилась со мной и моим другом лет десять назад, но и поныне я её вспоминаю как волнующую и невероятнейшую историю любви. Но всё по порядку.
Я и мой друг Борис в тот год вышли в тайгу на охоту очень рано. В тайге был самый расцвет золотой осени. Берёзы, осины сверкали и слепили своим осенним нарядом. Среди этого золотого великолепия иногда прорывался багряный куст рябины с большими кистями рубиновых ягод, которые своим весом сгибали донизу её ветви. Пронизанные солнечными лучами ягоды казались прозрачными, и от их вида во рту собиралась слюна и ощущался горький вкус рябины.
Деревья в тайге готовились ко сну, они уже дремали, обласканные прощальным теплом бабьего лета, только иногда вскидывались от порыва налетевшего ветерка и теряли часть своего золотистого наряда. И тогда жёлтые листья, покружив немного в воздухе, ложились на мох, траву, на валёжины и корявые пни умерших деревьев.
Грусть золотой осени почему-то особенно влияет на стариков и поэтов, они любят смотреть и ощущать прощание природы с остальным живым миром, видимо люди получают удовольствие от подобного «мазохизма».
Ну а нам с Борисом не ведома сия грусть, мы оба молоды, неженаты и готовы встретить любую опасность грудью. Звери чувствуют наше превосходство духа над их внутренней свирепостью и стараются обойти нас стороной. Прекрасно чувство ощущать себя хозяином положения, жизни, это и есть смысл любой охоты, это и есть тот пресловутый охотничий азарт.
Мы шли по тропе к нашей общей избушке, стоявшей на таёжном ручье среди необъятной и ещё казавшейся дикой тайги. С вершины горы открывался вид на пойму нашего ручья, здесь мы всегда останавливались на небольшой отдых. Отсюда зимой виделся столбик дыма из трубы нашей избушки, когда один из нас, задержавшись на охоте, возвращался к теплу и отдыху. Этот дымок согревал душу - значит, там тебя ждут!
Издалека послышался стрёкот вертолёта. В тайге все звуки внешнего людского мира воспринимаются как нечто опасное, требующее особого внимания. Вертолёт летел над поймой, потом завис над местом, где наш ручей впадал в широкую таёжную речку Найда. Мы знали, что там отличное место для посадки. Вертолёт сел, и снова в тайге наступила привычная тишина. Минут через двадцать он вновь взревел своим мотором, поднялся и улетел. Все охотники в тайге не любят, когда нарушаются границы их участка, поэтому мы с Борисом были взволнованы и решили прямо сегодня, как только спустимся к избушке, идти ручьём к реке, чтобы узнать, зачем прилетал вертолёт.
Сбросив в избушке рюкзаки и попив наскоро чаю, мы налегке рванули по ручью, строя догадки:
- Возможно, это геологи или старатели, ведь в ручье попадается золотишко, – предположил Борис.
- Какие геологи в наше время, сейчас из земли берут только нефть и опять же там, где уже советская власть её разведала – зачем тратиться на поиски, - сказал я.
- А может, какие-нибудь зажравшиеся банкиры прилетели порыбачить, коньячку на природе попить, благо мошки сейчас нет.
- А мне думается, что присоседились к нам городские охотнички, ох мороки нам они доставят.
- Ты только сразу «Полкана на них не спускай», а то у тебя есть такая привычка - не разобравшись на людей кидаться.
- Там посмотрим.
От последнего поворота ручья к речке, мы свернули на прямую тропу, срезая большой крюк. Вот уже мелькнула на солнце гладь речки Найды. С крутого в этом месте берега реки мы посмотрели вниз и опешили.
Внизу на огромной поляне, прилегающей к берегу, раскинулся небольшой и странный городок. Странный, даже не то слово, невероятнейший, сказочный посёлок. Словно из далёкого исторического прошлого, взяли картинку и перенесли её вот сюда, на берег сибирской таёжной реки. Ошарашенные, мы посмотрели друг на друга и поняли без слов, что это нам не привиделось.
Постройки, дома несли в себе стиль времён казачества, когда вольный разбойный люд во главе с Ермаком покорял Сибирь. Одну сторону поселения загораживал высокий частокол. По небольшой улице городка ходили люди. И люди эти были казаки, у одного из них мы увидели длинную старинную пищаль на треноге, у других на поясе висели сабли и в руках были пики.
- Борис, кажется, мы с тобой попали в другое время, наверное, это параллельный мир.
- Брось ты пургу гнать, такое только у фантастов бывает.
- А как тогда понимать всё вот это, ещё шесть месяцев назад мы с тобой с этого места на лодке по реке домой сплавлялись, и ничего подобного не было.
- Может, какая-то галлюцинация, мираж, говорят, такое в пустыне бывает, зеркальное отражение.
- Не похоже, уж очень реально, я вон у того бородатого мужика даже заплатку на кафтане вижу.
- Может, подойдём, спросим, откуда они и чего им здесь надо.
- Подойди-подойди, они тебя скрутят верёвками да в погреб, видишь, частоколом огородились и с оружием ходят, значит, врагов опасаются.
- Какие здесь враги? Кроме медведей, никого нет.
- Это для нас так, а в их времени вокруг татары рыскали с луками и стрелами, может как раз сейчас князь Тасей со своими воинами на них напасть собирается.
- Ерунда какая-то, смотри, вон две девки с вёдрами к реке пошли, давай сбоку к ним подойдём, спросим, что здесь творится.
- Это правильная идея, разузнать всё равно нужно, а девки народ болтливый, главное - не испугать их, чтобы на помощь не позвали, ну а если что, то снова бегом в тайгу.
Мы с Борисом медленно приближались к девушкам, которые с интересом разглядывали нас и о чём-то перешёптывались. Это были две настоящие русские красавицы. В сарафанах, и у каждой через плечо вилась змеёй длинная коса, на концах которых были вплетены яркие ленты.
«Значит, незамужние, и с парнями будут разговаривать» – подумал я.
- Здравствуйте, красавицы. Как вас звать-величать прикажете? Мы же люди не лихие, и намерения у нас добрые. Меня прозывают Иваном, а друга моего Борисом, – сказал я.
- А мы по сценарию Ульяна и Настя, - ответила та, что давно сверкала на меня своими синими, как небо, глазищами.
- По какому сценарию? – спросил Борис, пока я ласкал взглядом ладную фигуру Ульяны.
- По сценарию Мамон-Вилькевича, а режиссёр N, - сказала Настя, и фамилия известнейшего во всём мире режиссёра, друга самого президента, сыгравшего роль самого царя, сразу привела нас в чувство.
- Так вы здесь кино снимаете, и городок построили для этой цели, вот оно что, – осенило меня. – А мы подумали, что вы из прошлого.
- Чудики сибирские, вы сами из прошлого. Знаете, во сколько миллионов обойдётся этот фильм про Ермака, где Ермака играет сам N? На эти деньги можно город построить в вашей тайге и дороги асфальтовые к нему подвести, – засмеялась Ульяна.
- Мальчики, а у вас водка есть? – спросила Настя.
- Зачем вам водка? - опешил Борис.
- Скука задавила совсем, уже месяц во рту хмельного не было – N запретил сюда спиртное возить, мужики тоже нарасхват.
- Как нарасхват, здесь почти одни мужики – не понял я.
Ульяна с Настей переглянулись и засмеялись:
– Да они почти все геи.
- Во как, - удивился Борис, – так может к нам в гости на избушку, у нас там и водка найдётся, и мы вроде настоящие мужики.
- А что? Идея хорошая, махнём с ними, оторвёмся, – предложила Настя Ульяне. – Оставим записку, что ушли в гости к сибирским мужикам, чтоб не волновались, всё равно мы в этом таёжном эпизоде не снимаемся.
- N нас в порошок сотрёт, туркам в бордель отправит.
- Скажем, что уж замуж невтерпёж, он кобель тот ещё, поймёт страдания юных дев.
Вот так всё и сладилось. Не забыть мне, наверное, до самой своей кончины дни и ночи, проведённые с Ульяной. Своих настоящих имён девушки нам так и не сказали, только после, вернувшись домой, мы узнали их имена и фамилии. Это оказались довольно известные и уже много раз снявшиеся в современных фильмах артистки.
А тогда, я и Ульяна, словно Адам с Евой среди первобытной тайги, будто в райских кущах, наслаждались главным подарком Бога людям – Любовью.
Опьянённые ею и уставшие от её обилия, мы лежали на ворохе золотых листьев и смотрели в синеву осеннего неба, и казалось, что там, за этой зеркальной синевой кто-то сидит и смотрит на нас, сорадуясь нашему счастью.
Купаясь в нашем счастье, мы не заметили, как облетели последние листочки, как просветлел лес и нахмурилось небо. Тайга притихла в ожидании обновления, в ожидании покрова. И ночью выпал снег. Как радуется всё этому ежегоднему чуду обновления природы. Белизна выпавшего снега наполняет душу особым восторгом. Восторгом жизни.
Но наш праздник был нарушен пришедшим за нами и девушками разбойным людом из войска Ермака с бутафорскими саблями на поясе и пиками в руках. Они допили остатки нашей водки из канистры и под грязные шутки в сторону наших русских красавиц повели нас на суд к «Ермаку».
В киношном городке суматоха. Все готовились к последней съемке, по сценарию на город нападают татары и сжигают его. После этого киношники собрались улетать в Москву, закончив свою работу.
- Что мне с вами делать, мужики? Хорошо, что вы вернули в целости моих прелестниц. А не дай Бог, они забеременеют, сорвут мне план съёмок, кто виноват будет? Нехорошо, мужики, я мог бы вас на вертолёте отправить к знакомому начальнику лагеря, здесь неподалёку, отсидели бы вы у него, как миленькие, с годик, но я человек добрый, и потому полетите вы сейчас к себе домой к папе с мамой.
- Уберите их с моих глаз, - так напутствовал меня и Бориса режиссёр N. Не понравился он нам, в кино он гораздо интереснее.
Через неделю мы с Борисом вернулись. На месте киношного городка торчали только обгоревшие столбы и колья частокола, присыпанные снегом. Тоскливое и удручающее зрелище.
Плохая в тот сезон была охота. Я грустил по Ульяне, Борис, видимо, по Насте. На следующий год мы сменили свой охотничий участок, ушли в самое верховье речки Найды.
Отец, узнав историю с артистками, срочно меня женил. Жена мне досталась хорошая, любящая, родила мне сына. Постепенно я забыл Ульяну, мне стало казаться, что это была моя жена, роль которой сыграла очень хорошая артистка.
Сведения об авторе. Гусев Василий Кузьмич родился в 1948 году в Красноярском крае. Таёжник. Из староверов. Образование высшее. В настоящее время пенсионер. Печатался в российских и зарубежных журналах. Состоит в ассоциации независимых писателей России. Публикуется под псевдонимом Василий Бабушкин-Сибиряк.
