Устыдил любовью
Однажды художник Владимир Давыденко рассказал мне о том, как к нему «приходил» Патриарх Алексий II. Повествование Владимира произвело на меня сильное впечатление. В моем понимании, увидеть во сне Патриарха — это явное знамение чего-то важного. А если он тебя еще и благословляет, то это почти чудо. Тем более если учесть, что Святейший явился человеку, который его сильно порицал, и вместо грозного обличения дал ему свое патриаршее благословение.
Такой сон непременно обязывает взглянуть на себя со стороны, поразмыслить: правильно ли живешь, верно ли мыслишь. Ведь столь необычный «визит» — дело весьма серьезное. Я сразу почувствовал, что у этого сновидения должно быть какое-то продолжение. Так и случилось. Через некоторое время после увиденного Владимиром сна я оказался в храме Христа Спасителя в Москве и обратил внимание на небольшую открытку — портрет Алексия II, находившуюся в церковном киоске. Решил ее приобрести, взял в руки и… Меня осенило — Патриарх явился к моему другу не только для того чтобы устыдить его своей любовью, прощая, он благословил художника на создание духовных работ, возможно даже портретной галереи служителей Церкви. И первым полотном в этой серии, по идее, должен был стать портрет самого Алексия II. Дальнейшие события подтвердили мое предположение. Художник написал портрет Патриарха, и я сообщил представителям патриархии нашу историю, попросив их об аудиенции с новым Предстоятелем. Однако время шло, но ответа на нашу просьбу так и не поступало. И лишь когда до печальной годовщины осталась всего пара дней, нас пригласили в Богоявленский кафедральный собор в Москве. С этой минуты события стали стремительно развиваться. Приехав, мы неожиданно столкнулись с явным невниманием со стороны встретившего нас сотрудника патриархии, который до этого обещал нам помочь с аудиенцией и передачей портрета Патриарху. Руководитель службы протокола протоиерей Милкин предложил нам приехать как-нибудь в следующий раз. Возникла неприличная ситуация: художник привез портрет, о котором уже было сообщено Патриарху, нас пригласили в Москву — и мы, уже находясь в храме, должны были развернуться и уехать?!
Слава Богу, наша миссия счастливо закончилась: портрет Патриарху Кириллу понравился и был по достоинству им оценен. В этом я усматриваю некую символическую связь (от одного Патриарха — другому) и, конечно же, промысел Божий.
Для того чтобы читатели могли подробно узнать об этой удивительной истории, предоставлю слово самому художнику, Владимиру Давыденко.
Благословение Патриарха
— Я — верующий в Бога человек, с достаточно крепкими убеждениями относительно того, во что и как надо верить, всегда доверял своим взглядам и понятиям, базируясь на истине, которая описана в Библии, но однажды сильно ошибся в своих выводах, — начал свой рассказ Владимир Давыденко. — Мои политические взгляды имеют радикальный, даже бунтарский характер. Если что-то не соответствует моим представлениям, то сразу же попадает под шквальный огонь критики. Отсутствие социальной и моральной справедливости, развращение молодого поколения и многое другое вызывало во мне необузданное возмущение. И неизвестно, сколько бы длилась моя уверенность в непогрешимости собственной позиции (гордыни ума), если бы не один замечательный сон.
Это случилось недели через две, после того как я во время Светлого Христова Воскресения жестко осудил в своих мыслях и словах Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. По завершении пасхальной литургии он с преувеличенным, как мне казалось, почтением разговаривал с действующим тогда президентом России Путиным.
— Как он может так с ним любезничать? — возмущался я, глядя на экран телевизора. — Разве он не знает, что эта власть мало делает для того, чтобы наш измученный всякими дефолтами и инфляциями народ наконец-то обрел успокоение и защиту? — делал я словесные выпады в адрес главы Церкви и президента. В таком взвинченном состоянии провел остаток заутренней службы и настолько себя распалил, что после этой ночи не мог успокоиться: успел нескольким знакомым «прокомментировать» все пережитое мною на Пасху. Но, как говорится, время лечит, и вскоре я забыл все то, что так меня тогда волновало.
И вот в одну тихую и спокойную ночь вижу видение. Говорю «видение», потому что просто банальным сном это назвать никак не могу, позже объясню почему. Сижу я в просторной светлой комнате и смотрю в окно, которое расположено прямо передо мной, и свет из окна льется какой-то необыкновенный, белый, теплый, как будто от цветущего яблоневого сада. Но сада я не вижу, только один свет. И вдруг слышу за дверью чьи-то приглушенные голоса. Сначала неразборчиво, потом все отчетливее различаю голоса приближающихся людей, которые у кого-то просят благословение, как это и принято в православной церкви. Вскоре голоса раздались совсем близко, и я четко услышал голос Патриарха Алексия II. Люди просили Святейшего их благословить, и он никому не отказывал. Открылась дверь, и я за своей спиной почувствовал большое скопление народа. Хорошо помню, что в тот момент во мне всколыхнулось то нехорошее агрессивное чувство, которое я уже испытал в пасхальную ночь. Не оборачиваясь к вошедшим, я напряженно глядел исподлобья в окно, всем своим видом показывая, чтобы меня не беспокоили. Люди, получив благословение, вышли, но я сразу почувствовал, что в комнате еще кто-то есть. И этот кто-то идет ко мне. Не знаю почему, но я ясно понял, что это Алексий II. Подойдя вплотную, он нагнулся ко мне так, что его щека касалась моей. Так обычно дают церковное целование среди единоверцев. Я ощутил тепло его тела и мягкость его седой бороды. И Патриарх неожиданно произнес:
— Да благословит тебя Бог!
В его голосе, звучавшем чисто и красиво, была такая пронзительная до глубины души ЛЮБОВЬ, что я неожиданно для себя потерял всю накопленную во мне злобу. Сильнейшее потрясение пробудило меня от необычного видения. С того времени прошло уже несколько лет, но моя память сохранила все важные моменты и детали произошедшего, и ощущение от него не поблекло и не потеряло своей актуальности. В народе подобные сны называют «сон в руку» или «сон наяву», но для меня это все-таки было что-то большее.
Поразившее меня видение не давало покоя. Я спрашивал своих знакомых:
— Что бы это значило? Для чего и какая причина столь необычного сна?
Но, видно, я тогда был не готов полностью понять сего назидания, и постепенно мой интерес к нему остыл. Единственное, что я вынес полезного для себя, — это осознание своей глубокой неправды в отношении Патриарха. Теперь чувство покаяния властвовало во мне так же сильно, как до этого властвовало осуждение.
Спустя три месяца после «полученного патриаршего благословения» я вновь неожиданно вспомнил поразившее меня сновидение и рассказал его моему другу, писателю и журналисту Валентину Баюканскому. Его так же, как и многих, удивил мой рассказ, но он справедливо посчитал, что такие сны просто так не «приходят» и нужно более серьезно отнестись к данному обстоятельству. Но так как в дальнейшем больше ничего нового по этому поводу не происходило, то я счел эту тему для себя закрытой.
В один из июльских дней я, как всегда, сидел за мольбертом, работая над новой картиной. Раздался звонок мобильного телефона, и Валентин Баюканский торопливо сообщил мне, что находится в Москве и знает, что нужно делать. Я спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, ты рассказывал мне о том, как к тебе во сне явился Патриарх? — взволнованно спросил он. — Я только что вышел из храма Христа Спасителя, где видел фотографию Алексия II, и понял: ты должен написать портрет Святейшего к годовщине со дня его смерти!
Эта идея для меня была полной неожиданностью, и я не смог сразу ничего ответить. Чувствуя мое состояние, Валентин предпочел оставить подробности до его возвращения в Липецк.
Когда же при встрече он в подробной форме изложил весь свой план, мне стало ясно, что будет продолжение того чудесного видения. Мы договорились, что, прежде чем приступать к работе, необходимо получить разрешение из патриархии. Валентин сразу же обратился к представителями Русской Православной Церкви. Ответ пришел положительный, и я приступил к работе над портретом.
С самого первого сеанса работа пошла на удивление быстро. Обычные трудности при написании портретов решались практически с лёта. Вот тогда я стал понимать: всё, что происходит — не случайно. Чем больше я вглядывался в лицо Патриарха, тем ближе и понятней становился мне его образ. Всего за двенадцать часов (за шесть сеансов) сложнейший портрет был готов. Все говорили: «Он как живой! Его образ именно такой, как был в жизни!» Некоторые даже усматривали в фоне за спиной Алексия II небо, хоть я и не писал его, а только обозначил легкие произвольные пятна для большей живописности.
Валентин Баюканский опять написал письмо в патриархию с просьбой о краткой аудиенции, во время которой мы смогли бы вручить в дар портрет новому Патриарху, и приложил к тексту фотографию уже готовой картины.
Время близилось к пятому декабря, а из патриархии не было никаких вестей. Мы понимали, что без помощи свыше наше желание вряд ли осуществимо, и надеялись на чудо. И лишь за два дня до намеченной панихиды нам сообщили долгожданную весть: Предстоятелю портрет понравился, и он ждет нас в Богоявленском кафедральном соборе в Елохове.
Все происходящее для меня казалось сновидением, которое может в любой момент прекратиться. «Неужели у нас и вправду все получится?» — восторженно думал я.
Когда мы оказались в соборе, нас проводили в алтарь, где множество иерархов церкви и рядовых священников ожидали аудиенции Патриарха. Рядом с ними находились и гражданские лица, имевшие различные церковные награды. Нас с Валентином подвели к этой очереди. Как только мы распаковали картину, к нам стали подходить священнослужители, чтобы ее рассмотреть. Некоторые из них крестились, видя на холсте изображенного Патриарха, некоторые пожимали мне руку, отмечая, что удалось передать образ Алексия II очень точно.
Время краткой аудиенции подходило к концу, а впереди нас стояло еще множество священнослужителей. Мы понимали, что, к сожалению, не успеем подойти к Предстоятелю. И в этот момент нам опять повезло, хотя, скорее всего, это была помощь свыше. Нас через всю очередь провел какой-то священник, которого мы вообще не знали. Он приговаривал: «Пропустите с портретом, пропустите». Перед нами оказалось всего три человека: один священник и двое гражданских лиц. Когда подошла наша очередь, Святейший Патриарх Кирилл приветливо улыбался, смотря то на нас с Валентином, то на портрет Алексия II. Он еще раз поблагодарил за подарок и сказал:
— Отличный портрет. — И тут же распорядился: — В музей!
Я сразу понял, что речь идет о музее храма Христа Спасителя, в котором экспонировалась специальная выставка, посвященная Алексию II. О таком результате можно было только мечтать. Для меня, простого художника из провинциального города, такой поворот событий был чем-то вроде выигрыша самого важного конкурса в жизни. На обратном пути из Москвы уставшие, но счастливые мы еще долго обсуждали все, что с нами случилось, и сколько ни пытались, так и не смогли заснуть, хотя не спали уже вторые сутки.
Все случившееся еще раз убедило меня в существовании Бога и не до конца познанной людьми Его святой воли. Как бы мы ни противились Ему и ни ожесточали свои сердца, Он, являясь совершенной Любовью, ведет нас уникальным, известным только Ему одному путем для вразумления и покаяния своего творения.
Судьба человека — это сам человек
Когда я написал о сновидении Владимира Давыденко, то подумал: «Почему все-таки Патриарх явился именно ему?» Казалось, мы уже ответили на этот вопрос, но… Нужно знать характер и мировосприятие Давыденко. Он тверд в определениях и оценках. Вспомните его слова: «Теперь чувство покаяния властвовало во мне так же сильно, как до этого властвовало осуждение». Именно поэтому Владимиру и необходима была такая сильная любовь, которую ему и преподал Алексий II.
Уверен, что художник создаст еще не одно полотно, пронизанное Духовностью, Любовью и Красотой.
***
После того как были написаны эти строки, прошло достаточно времени, чтобы можно было подвести определенные итоги, указывающие на судьбоносность того видения. Владимир Давыденко продолжает активно заниматься живописью: пишет пейзажи, жанровые полотна, натюрморты. Однако, услышав его фамилию, почитатели художника в первую очередь говорят о духовной живописи Владимира Давыденко. Такие знаковые работы художника, как «Радость жизни», «Наслаждение», «Инок», раскрывают великую мудрость — для счастья достаточно малого. Кто-то недоволен жизнью, обладая миллиардами, а кто-то искренне радуется, опустив после утомительной дороги уставшие ноги в прохладный ручей. Сейчас художник приступил к очередной работе, посвященной русскому монашеству. И я уверен, что Владимир Давыденко не оставляет эту тему, внутренне обогатившись благословлением Патриарха.
Интервью с Владимиром Давыденко
— Каким, по вашему мнению, должно быть современное изобразительное искусство?
— Искусство — это язык образный. Его задача: через простые и понятные примеры донести до сознания и чувств зрителя идею, которую писатель, художник или музыкант вкладывает в свое произведение. Не важно, в каком направлении работает художник, главное, чтобы искусство было честным и правдивым. Оно может затрагивать любые темы, копаться глубоко в природе человека и трогать самые потаенные участки сознания, но в нем не должно быть фальши. Зритель после просмотра должен уйти с приятным ощущением в сердце, а не с чувством, будто его обманули.
На современном искусстве лежит большая ответственность за духовно-нравственное здоровье человека. Век интернета и новых технологий накладывает отпечаток на человека и делает его одиноким путником в каменных джунглях мегаполисов. Важно согреть человека и показать ему прекрасный мир, где все еще существуют любовь и надежда, прежде чем все это исчезнет под давлением новых стандартов.
— Какие духовно-нравственные проблемы вы поднимаете в своих картинах?
— В первую очередь духовность. Считаю это важнейшим элементом человеческой души. Без духовности человек превращается в животное, именно это отличает нас от животного мира. Для меня важно, чтобы зритель увидел, что такое добро, что такое быть довольным даже в малом и не стремиться к стяжательству. Важно, чтобы человек, уйдя с выставки, захотел жить, любить, творить.
— Что бы вы хотели пожелать членам редакции и читателям «Паруса»?
— Я желаю всем найти для себя такое искусство, которое будет близко для понимания. Пусть оно приукрасит жизнь, наполнит смыслом и укажет путь к вечному. Желаю журналу регулярно приобретать новых читателей и находить новые литературные таланты, которых в нашей стране много, особенно в провинции. Здоровья и всяческих успехов.
