1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?
Об этом говорится в одном из моих рассказов — в том, где описывается, как мне родители подарили детское издание знаменитой чеховской «Жалобной книги». В этом рассказе отображен и мой первый литературный опыт: фразу из этой книги («Кто писал не знаю, а я, дурак, читаю») я в детстве переписывал и рассовывал по почтовым ящикам соседних домов. Это был, возможно, первый «спам», и датирован он 1966 годом.
Я всегда считал себя человеком косноязычным и закомплексованным. И только литература давала мне возможность обдумать жизнь и людские высказывания о ней, сформировать какие-то свои мысли... Времени на это часто ведь не хватает в повседневной действительности. По русскому выражению, «умная мысля приходит опосля».
Еще одно яркое впечатление детства. Я вырос в закрытом военном городке, и когда в 1970 году наша семья переехала в Переславль-Залесский, отец отправился однажды со мной в путешествие на теплоходе по Волге. Мы ехали к какой-то дальней родственнице отца, но я так понимаю, что на самом-то деле он, вернувшись из Средней Азии в центральную Россию, захотел побывать на своей родине (его деревня была затоплена Рыбинским водохранилищем). Думаю, что отец хотел и мне, «марсианину», родившемуся в семипалатинских степях, показать настоящую Россию.
Для меня это путешествие стало событием. Еще и потому, что в эту дорогу (которую и сейчас прекрасно помню) я, ученик 6-го класса, взял с собой «Мертвые души» Гоголя. И тем знаменательным летом прочитал эту книгу. Я до сих пор помню, ощущаю «вкус» ее, как и вкус тех помидоров с огородика папиной родственницы, что дозревали на желтой газетке в сухом (от жаркого лета) ящике тумбочки, рядом с получерствыми кусочками ржаного хлеба и потными дольками сырокопченой колбасы…
В девятом классе мне, почти одновременно, в руки попали Евангелие (которое я должен был вернуть через несколько дней другу) и роман «Преступление и наказание», который привез из Москвы старший брат. В одну ночь я прочитал книгу Достоевского, боясь оторваться. А в новогоднюю ночь переписал от руки Евангелие от Марка, не желая расставаться со Священным писанием. Это были следующие (и, вероятно, самые главные) «двери в неведомое» и новый литературный опыт…
2. Кого можете назвать своими литературными учителями?
Чехов, Гоголь, Достоевский, Булгаков, Шукшин, Сент-Экзюпери…
3. В каких жанрах Вы пробовали себя?
Сказка, социальный фельетон, эссе, рассказ, повесть, поэзия, публицистика.
4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?
В пединституте друзья-сокурсники дали мне прозвище «Сказочник». От него и по сей день не открещиваюсь. А общей экспозицией моих сочинений можно, наверное, считать рассказ о достоинстве человека, о человеческом макрокосмосе, о том абсурде, на фоне которого протекает «незначительная» человеческая жизнь, о той мошкариной суете вокруг нас, которая с показным достоинством изображает из себя некую значимость…
5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?
Изъять Татьяну Толстую, ерофеевские «Москва-Петушки», а из профильной программы — «Что делать?» Чернышевского.
Расширить программу по Василию Белову, Николаю Рубцову и Василию Шукшину, вообще по «деревенской прозе». А еще я бы включил в школьную программу (в старшие классы) сказку Шукшина «До третьих петухов…»
6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Таких писателей нет. Кого любил, того и люблю.
7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?
В кино — Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Георгий Данелия. И многие другие.
Музыка — Чайковский, Рахманинов, Прокофьев, Вивальди, Бах, Свиридов, The Beatles, некоторые рок-группы.
В живописи — А. Иванов, В. Нестеров, В. Серов, И. Левитан, А. Рылов, французские импрессионисты (О. Ренуар), И. Глазунов.
8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
Частью своей судьбы.
9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?
Ощущение, что что-то свершилось, сложилось. Ощущение, что к тебе явилось (как будто само собой) решение некоей задачки. А что касается внешней художественной формы, — такое ощущение, которое несет уверенность, что кроме тебя об этом никто другой не расскажет так, как расскажешь ты.
10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Суетность. Зависть. Меркантильность. Политориентация. Клановость.
11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
Я уже рассказал... Пусть читатели прочтут мою «Сказку о попе».
12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?
Он должен быть начитанным человеком, знать литературную классику, особенно русскую, жить ею как обстоятельствами своей собственной жизни… Иметь литературное чутье и устойчивое отвращение ко лжи.
13. Каким Вам видится будущее русской литературы?
Без Дарьи Донцовой, Бориса Акунина и иже с ними.
14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?
Поступите так, как когда-то поступил я после окончания пединститута — поезжайте в русскую деревню и поживите там сколько сможете…
15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?
Читайте! И не только сообщения на «мобиле». Думайте. И выгуливайте не только собачек... Есть еще у человека душа. Ее тоже нужно проветривать.
