Математическая Звезда Востока
Если полагать математиком человека, имеющего в этой области ученую степень, то первый математик — уроженец Страны Израиля появился на свет именно в Иерусалиме. Его звали — Песах Хеврони (1888–1963). Правда, до шестнадцатилетнего возраста он вообще не знал о существовании такой науки как математика.
…Хеврони родился в ортодоксальной семье хасидов Хабада, жившей в иерусалимском квартале Мазкерет Моше. Его дед — выходец из Латвии, которая входила тогда в состав Российской империи, мечтал о раввинском образовании для развитого не по летам внука. Хеврони посещал хедер, потом престижные религиозные заведения — Эц Хаим и Бейт Ха-Мусар, где делал успехи по всем предметам. Его ожидала блестящая карьера глубоко образованного проповедника, если бы в один прекрасный день в домашней библиотеке деда подростку не попался на глаза увесистый том в кожаном переплете. Это была книга ученого-талмудиста XVIII Элиягу Бен Хаима из Хохгейма «Пути небесные», изданная в Праге в 1785 году. Хеврони буквально проглотил ее тайком от родителей за несколько ночей и… «заболел» новой для него наукой. Отныне он не мог думать ни о чем, кроме алгебраических формул и тригонометрических построений, полностью занимавших его воображение. Незаурядные абстрактно-аналитические способности иешиботника оказались вполне пригодными для решения сложных математических задач. Он стал посещать библиотеку Мидраш Абарбанель на улице Этиопия — предшественницу Национальной библиотеки Израиля, где брал пособия по математике и практически в одиночку осваивал ее азы. Однако дед, узнав об этом, запретил парню даже приближаться к «цитадели богохульства».
И тогда двадцатилетний Хеврони решился на совершенно отчаянный шаг. Он обратился к Элиэзеру Бен Иегуде с просьбой помочь ему поступить в светское учебное заведение. Как ни странно, это оказалось нелегким делом, поскольку начального общего образования у бывшего иешиботника не было. Тогда к Бен Иегуде присоединился другой местный интеллектуал Борис Шац, и по их общей рекомендации одаренный юноша был принят в учительскую семинарию в Иерусалиме. Вместо положенных трех лет он освоил учебную программу за два года и получил диплом с отличием. Для завершения образования при поддержке филантропа Поля Натана выехал в Швейцарию, где посещал занятия в Цюрихском университете. Получив степень доктора математики первым в тогдашней Палестине, Хеврони отказался от заманчивого предложения занять университетскую кафедру в Европе и вернулся в Иерусалим. В 1913–1923 гг. вел уроки математики в Учительской семинарии, причем на языке иврит, что было в то время невиданным новшеством. Потом он четыре года жил в Вене, где занимался специальными исследованиями по теории дифференциальных уравнений, теории вероятностей, теории гармонических колец и других разделов математики. В своих работах использовал изобретенную им же символику.
Песах Хеврони
…Долго находиться вне стен Святого города Хеврони так и не сумел. В конце 1920-х годов он снова связывает свою судьбу с Иерусалимом — теперь уже навсегда. Тем более, что здесь основан первый на Ближнем Востоке Еврейский университет, и Хеврони рассчитывает на тесное сотрудничество с ним. Самые лестные рекомендации ему дают Альберт Эйнштейн и философ Хьюго Бергман. Однако самое большее, что может предоставить ему университетское начальство, это статус внештатного преподавателя. Иными словами, академическая среда отторгает его в качестве конкурентоспособного специалиста.
Конечно, Хеврони тяжело переживает эту ситуацию. Однако продолжает интенсивно трудиться над статьями, которые охотно публикуют научные журналы Германии, Франции, США, Японии, скандинавских стран. За рубежами Палестины его имя все чаще упоминается в ряду крупнейших ученых мира. Хеврони даже присваивают высокопарный титул «Математической Звезды Востока», что, впрочем, соответствует действительности, ибо специалистов такого уровня в этой части земного шара попросту нет.
А на родине признание приходит только в конце жизни. В 1963 году муниципалитет Тель-Авива-Яффы присуждает Хеврони премию имени Х. Вейцмана, а Израильское математическое общество избирает его своим почетным членом.
…Помимо научных интересов Хеврони имел и вполне земные увлечения. Он, например, предлагал оборудовать планетарий в зале тель-авивского кинотеатра Мограби, используя для этого театральные прожекторы. Еще он вел так называемый «Журнал Мира», в который заносил собственные идеи касательно будущего Ближнего Востока. В архиве Хеврони, хранящемся в Национальной библиотеке в Иерусалиме, наряду с его обширной перепиской хранятся разрозненные черновые наброски журнальных статей, написанные карандашом от руки ясным и твердым почерком человека, готового мужественно отстаивать свою правоту.
Хеврони ушел из жизни в день своего семидесятипятилетия. Сестра ученого вспоминала, что вплоть до смертного часа его пальцы водили по одеялу, будто он писал математические формулы, и губы шевелились, как если бы читал лекцию своим ученикам.
…Именем Хеврони названа улица в Иерусалиме, на которой живем мы с супругой. Я думаю, что таким необычным образом нам повезло «сродниться» с человеком уникальной судьбы, который вошел в историю Иерусалима как «Математическая Звезда Востока».
Если верить в чудеса
В каждой семье есть свои предания. Вот и Эстер Леви, представительница иерусалимского рода Куэнка, бережно хранит в памяти рассказ о том, как ее предки попали в Святой город:
— Много лет назад среди еврейского населения Салоник особым уважением пользовалась молодая семейная пара: Авраам и Донна Куэнка. Дом их называли полной чашей. Одна беда: детских голосов там не было слышно. И это обстоятельство сильно омрачало супружескую жизнь.
Однажды в ночь на еврейский Новый год — Рош ха-Шана Донне приснился Илия-пророк. Он обратился к женщине с такими словами:
«Если ты хочешь иметь ребенка, то должна вместе с мужем взойти в Иерусалим. Там у тебя родится сын, который станет настоящим знатоком Торы».
Бен Цион Куэнка
Донна тут же разбудила мужа и поведала ему о чудесном сне. Они решили не мешкая продать все свое имущество и отправиться в Святой город.
Как раз в это время группа паломников собиралась посетить Землю обетованную. Это были пожилые люди, многие из которых предпочитали не возвращаться назад в Салоники, а умереть в Иерусалиме.
Плавание было нелегким. Мало того, что Авраам и Донна так и не смогли преодолеть морскую болезнь, у них еще украли деньги и одежду. В пути супруги голодали, и только страстное желание попасть в Иерусалим поддерживало их тающие силы.
И вот, наконец, они достигли цели своего тяжелейшего путешествия. Первым делом посетили святые могилы и в том числе место захоронения пророка Шмуэля [в русской традиции — Самуила]. Здесь они провели три ночи.
Вскоре Донна почувствовала, что носит под сердцем ребенка. Радости супругов не было границ. Когда младенец увидел свет, то получил сразу несколько имен. Первое — Бен Цион [Сын Сиона], т. к мальчик родился в Иерусалиме. Второе — Шмуэль [Самуил], поскольку именно после посещения могилы этого пророка Донна забеременела. Третье — Рафаэль, по имени деда. И четвертое — Видал, по имени дяди, известного раввинского авторитета. Предполагалось, что под «защитой» этих четырех имен сын Авраама и Донны проживет долгую и благополучную жизнь.
…Рассказанная Эстер Леви легенда очень похожа на правду. Скорее всего, так все и произошло, разве что Илию-пророка не видел никто, кроме самой Донны. Впрочем, это не важно. Главное, что именно в Иерусалиме супруги познали родительское счастье. А их сын — Бен Цион Куэнка (1866–1937) умножил славу родного города.
Уже в детстве он поражал окружающих глубоким пониманием Торы и Талмуда. Первым наставником мальчика был раввин М. Ширизли — человек строгий, но справедливый. Благодаря ему девятилетний Куэнка на равных вел дискуссии с седобородыми знатоками Торы, нередко поражая их свежим, незамутненным взглядом на известные вещи.
В 1881 году подростка взял под свое покровительство дядя Витал Анжел. Часто занятия проходили по ночам, чтобы никакие будничные заботы не отвлекали от изучения святых книг. Таким путем Куэнка постигал Мишну и труды еврейских мудрецов.
1887-й год. Молодой раввин поселяется в иерусалимском квартале Охель Моше в доме, построенном его отцом Авраамом. Он преподает в местной иешиве и одновременно выпускает журнал «Ха-Меасеф» («Собиратель»), где публикует статьи по различным вопросам религиозной жизни. Их активно читают и обсуждают не только в Стране Израиля, но и далеко за ее пределами.
С 1898-го по 1902-й год Куэнка возглавляет иешиву Тиферет Иерушалаим, а в 1904-м становится судьей раввинского суда. В то же время он основывает Дом для престарелых членов сефардской общины Святого города.
Спустя несколько лет, став в оппозицию местным ретроградам во вопросу прерогатив раввинского суда, Куэнка терпит поражение и почитает за лучшее покинуть на время родной город. Он едет эмиссаром в страны Магриба, чтобы там собирать пожертвования для иерусалимских евреев. Некоторое время по просьбе евреев Александрии Куэнка выполняет обязанности раввина местной синагоги. Однако не выдерживает долгой разлуки с Иерусалимом и в 1907 году возвращается на родину. Его приглашают снова возглавить Тиферет Иерушалаим.
Потом Куэнка трудится в качестве председателя раввинского суда, верховного раввина Хеврона и члена верховного раввината Палестины. Параллельно создает фундаментальные комментарии к Мишне и Торе, которые приносят ему широкую известность среди единоверцев.
…Как-то ученики спросили Куэнку, верит ли он в чудеса? Конечно, отвечал им раввин, разве это не чудо, что я родился в Иерусалиме!
Ночной портье
Если бы в Иерусалиме середины XIX века вам понадобилось бы срочно найти ночлег, то, вне сомнения, это оказалась бы гостиница Каменецких на улице Ха-Невиим. Ночной портье всегда был к услугам гостей города. Он не только расселял их по номерам, но и приносил стакан горячего чая с красиво украшенным серебряным подстаканником, привезенным некогда из России. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Ведь именно из Российской империи, а точнее из города Каменец-Литовск, что в Гродненской губернии, в 1833 году совершила алию в Палестину семья раввина Менахема Мендла (Бойма) из Каменца (1800–1873). За несколько лет до этого раввин заболел холерой, эпидемии которой в те времена уносили тысячи еврейских жизней. Вознося Всевышнему молитвы о выздоровлении, больной дал обет, что в случае благополучного исхода он оставит Каменец-Литовск и переселится в Иерусалим. Молитва была услышана, и преодолевший тяжелый недуг Менахем Мендл раздал неимущим единоверцам свои нехитрые пожитки и вместе с женой Ципорой Мандельбаум и сыновьями стал готовиться в дальний путь.
Приехав в 1833 году в Землю обетованную, семья первоначально поселилась в Цфате. В те времена город являлся не только одним из духовных центров палестинского еврейства, но процветающим коммерческим центром Галилеи. Однако во время арабского восстания 1834 года еврейское население было ограблено. Спустя еще три года при мощном землетрясении погибло около четырех тысяч евреев, а в 1838 году Цфат в течение месяца находился под властью восставших друзов, что привело местную иудейскую общину на грань почти полного обнищания.
Обо всем этом Менахем Мендл как очевидец написал в небольшой книжке «Корот ха-иттим», что можно перевести с иврита как События времен. Труд раввина — по сути жизнеописание еврейской семьи, которая, несмотря на все трудности, все же надеется укорениться в Земле обетованной. Книжка была издана в 1840 году и получила большую популярность в Старом ишуве.
…После разрушительного землетрясения и последовавшего затем друзского восстания Менахем Мендл почел за лучшее перебраться в Святой город. К его вящему удивлению, в Иерусалиме тогда не было даже постоялого двора, где можно было переночевать приехавшем поздней ночью путникам. Поэтому в первую ночь рабби с семьей пришлось спать под открытым небом прямо у Яффских ворот, бдительно охраняемых турецкой стражей. А наутро Менахем Мендл дал себе слово, что откроет в Иерусалиме гостиницу. Настоящую, по-европейски обставленную и обязательно с ночным портье, у которого всегда наготове для постояльцев стакан крепкого чая в серебряном подстаканнике.
Первая попытка была сделана в 1842 году. В Старом городе напротив входа в Цитадель находилась небольшая синагога, а при ней несколько комнат, использовавшихся для хозяйственных нужд. Так вот, Менахем Мендл переоборудовал комнаты под Бейт ха-кнасат орхим (Странноприимный дом), открыл кошерную столовую и селил здесь приезжих евреев. На самом деле это была скорее мицва (богоугодное дело), чем бизнес. Если у человека не было денег расплатиться, то ему прощали все долги. И более того, давали на обратный путь душистую халу, выпеченную женой Менахема Мендла Ципорой в первой в городе еврейской семейной пекарне, основанной по соседству с синагогой. Сам же раввин и по совместительству владелец гостиницы в свободное от других занятий время написал туристический справочник по тогдашней Палестине. Издание на иврите появилось в 1839 году, а на идиш — два года спустя. Кроме того, он составил иврит-арабский словарь. Местная интеллигенция признала его как незаурядного общественного деятеля и литератора, и отныне «на огонек» в его гостиницу постоянно заглядывали самые уважаемые горожане.
Когда европейские державы начали предъявлять свои права на владение Святыми местами в Земле обетованной, Менахем Мендл почел за лучшее поменять свое российское гражданство. В 1850 году он со всем семейством перешел под защиту Британской короны и с тех пор был связующим звеном между еврейской общиной города и местным английским консульством.
Примерно в середине 1860-х годов гостиница Каменецких в силу разных обстоятельств переехала за пределы крепостных стен на улицу Хагай и обосновалась в доме, непосредственно примыкающем к иерусалимской иешиве Торат Хаим. Однако из-за удаленности от Старого города Иерусалима ее популярность вскоре сошла на нет.
Вот это-то и учел сын Менахема Мендла — Элиэзер Липман Каменецкий. Он решил идти по стопам отца и развивать в городе гостиничный сервис. А для этого в 1883 году открыл новое заведение по улице Яффо, 70 в доме, принадлежавшем известному сефардскому банкиру Хаиму Аарону Валеро, и назвал его Бейт Эшель Иерушалаим (Иерусалимский тамариск).
Улица Яффо в Иерусалиме
…В мае того же 1883 года в лондонской газете «Джуиш Кроникл» было опубликовано письмо некоего мистера Голдсмита из Белфаста, посетившего недавно Иерусалим и восхищенного уровнем обслуживания в гостинице Каменецких. Автор письма расточал похвалы персоналу отеля и отмечал, что в любое время дня и ночи не в пример многим английским гостиницам здесь можно получить стакан горячего чая.
Благодаря Каменецким Иерусалим становился все более привлекательным для туристов из-за рубежа. Были установлены связи с туристическими агентствами Кука и Кларка, которые направляли в гостиницу своих клиентов. Причем плюс к обычной программе услуг гости могли заказать экскурсии по Святому городу и его достопримечательностям, которые проводили сами члены семейства.
…Накануне визита кайзера Вильгельма в Палестину ему сообщили, что лучшая в стране гостиница Каменецких находится в Иерусалиме. Однако останавливаться в заведении, принадлежавшем евреям, кайзер не мог себе позволить. Поэтому в районе улицы Ха-Невиим был разбит палаточный лагерь, где Вильгельм временно проживал. Правда, еду ему доставляли приготовленную поварами гостиницы Бейт Эшель Иерушалаим, как впрочем и чай, который особо пришелся по вкусу высокому иерусалимскому гостю.
Но куда как больше радости было у хозяев гостиницы, когда в Святой город наведывался барон Эдмонд Ротшильд. Случая не было, чтобы он не привез из Парижа подарков детям семейства.
Все еврейские общественные деятели, прибывавшие в город, почитали для себя за честь останавливаться в гостинице Каменецких. Среди них Давид Вольфсон, Менахем Усышкин и даже Теодор Герцль, чья роспись есть в книге постояльцев за 1898 год.
Злые языки утверждали, что при гостинице работает брачное бюро, подыскивающее невест для богатых женихов и не платящее при этом причитающихся налогов. И действительно, многие евреи приезжали в Страну Израиля в поисках суженых. А в семье Каменецких было много дочерей. Это были фактически первые еврейские девушки, которых видели гости. Словом, ничего удивительного нет в том, что все они удачно выходили замуж. Но и местные женихи не остались внакладе. В частности, в гостинице состоялась свадьба директора престижной школы Лемель Эфраима Коэн-Рейса и одной из дочерей Каменецкого. Медовый месяц молодые провели в конном путешествии по Стране Израиля, сопровождаемые шеф-поваром гостиницы, готовившим для них самые изысканные блюда.
А мужская часть семьи выкидывала свои коленца. Так, один из сыновей Менахема Мендла дослужился до поста британского консула в Адене, там же перешел в ислам, потом уехал в Каир и стал шейхом.
Другой сын, вышеупомянутый Элиэзер Липман, женился на русской крестьянке, приехавшей с группой паломников в Старый город, убедил ее совершить гиюр, и вскоре у них уже было шестеро детей.
Имея такое прибавление «рабочих рук», Элиэзер Липман решил расширить гостиницу. Недоброжелатели, которых у удачливого бизнесмена всегда пруд пруди, зло шутили: «И где он возьмет столько клопов для такого количества номеров?».
Однако чего никогда не было в гостинице Бейт Эшель Иерушалаим, то это именно клопов. Зато, как и прежде, постояльцы могли рассчитывать на стакан горячего чая даже глубокой ночью.
Дабы привлечь побольше постояльцев, Элиэзер Липман постоянно печатал рекламные объявления в местных газетах, в которых с гордостью заявлял, что его заведение работает по образцу «лучших европейских гостиниц».
В начале Первой мировой войны турецкие власти конфисковали всю собственность Каменецких, и семейство оказалось на улице. Не оставалось другого выхода, как уехать из Иерусалима к родственникам в Соединенные Штаты и там начинать практически с нуля строить новую жизнь.
…Когда-то это двухэтажное здание с черепичной крышей ярко красного цвета было украшением Иерусалима. Экипаж с новоприбывшими останавливался на улице Яффо и гости по ступеням поднимались через цветущий сад ко входу в гостиницу. В просторном холле они могли отдохнуть с дороги, полюбоваться картинами с видами Иерусалима на стенах и даже почаевничать в ожидании, пока номер будет подготовлен к приему гостей.
Сегодня некогда знаменитая иерусалимская достопримечательность пришла в запустение. Никто не озаботится ее восстановлением или хотя бы — для начала — косметическим ремонтом. Жаль, право, что ночной портье, готовый предложить очередному постояльцу стакан ароматного иерусалимского чая, остался без работы…
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer11-12-reznikov/
