Про Марка и дедушку0

Памяти моих бабушки и дедушки

От автора

Здесь собраны двадцать шесть небольших историй про Марка и дедушку. Это главные герои, но есть и другие — шумные близнецы Евсей и Елисей и их большой мохнатый пес Джек (полное имя — Блэк Джек), мама и папа Марка, увлеченный шахматами Коля, прилетевший на воздушном шаре из Дублина Семен— Саймон, библиофил Васильмасеич, рыжеволосая выдумщица Ника…

Первая история про Марка и дедушку написалась очень быстро. Тогда у меня шли «Иерусалимские притчи», и я думала, что это новая притча, но перечитав ее, поняла: это нечто иное. 2014-й был для меня важным — я впервые оказалась в Израиле (Иерусалиме и Тель-Авиве), и через несколько дней после возвращения (совершенно неожиданно) начали писаться притчи, а полгода спустя — истории про Марка и дедушку. Первая, «День рожденья», появилась 28 декабря 2014-го, а последняя, «За ручку», — весной 2017-го. Были удивительные периоды, когда тексты приходили каждый день, а бывало долгое затишье.

Я очень люблю книги «для детей» и давно хотела писать «про детей» и «для детей», но что-то не получалось, а тут было ощущение, что меня подхватила волна (хотя почти все истории я потом правила, а кое-что и переписывала).

Сразу было понятно, что главные тут Марк и дедушка. Меня спрашивают, придумала ли я этих персонажей. С одной стороны, да — таких людей я не знаю. Мои знакомые Марки не очень напоминают своего литературного тезку. Дедушку я тоже придумала, хотя он очень похож на моего собственного, который много читал, интересовался искусством, любил музыку и собирал пластинки. А история знакомства дедушки и бабушки Марка в рассказе «Как дедушка с бабушкой познакомился» — это история знакомства моих дедушки и бабушки (было это на вступительных экзаменах в Саратовский автодорожный институт). И бабушку Марка «случайно» зовут так же, как и мою, — Туся Портных.

У Марка есть и родители, но присутствуют они далеко не во всех историях — они много путешествуют, мама часто ездит в командировки. При этом отношения между Марком, дедушкой и родителями очень теплые. В самом начале Марку четыре года, в конце — около семи. Его окружают не только «взрослые». Хотя правильно ли судить о людях только по физическому возрасту? Внутренний возраст, то, на сколько человек себя ощущает, не менее важен. Дедушка Марка — и «взрослый», и «сверстник» своего внука, поэтому Марку с ним так интересно и легко.

Мне говорили, что в этих историях мало действия, не хватает драматургии. Да, действия — в смысле «приключений» — тут не очень много, больше неспешных разговоров обо всем на свете (наверное, потому, что сама я это очень люблю). В рассказе «Когда тебе хорошо» Марк говорит: «А мое любимое дело — сидеть вот так с тобой. Когда ты мне книжку читаешь или что-нибудь рассказываешь. А можно даже молча сидеть — и все равно хорошо».

Для кого эти рассказы? Мне хочется думать, для всех: для детей, родителей, бабушек-дедушек, для семейного круга. Пусть каждый найдет тут что-то интересное. Или узнает в героях себя или своих знакомых. Или захочет расспросить родных о том, о чем еще не спрашивал. Или открыть книги, о которых говорят герои. А главное — пусть эти рассказы подарят вам радость.

                    Елена Калашникова 29 августа 2017 г.

 День рожденья

Марку на день рожденья подарили кролика. Он, конечно, расстроился. Он ведь хотел котенка. Дедушка ему посочувствовал. Когда он заглянул к Марку, тот, конечно, уже не спал. Загадочно улыбаясь, дедушка протянул ему завернутые в подарочную бумагу книги. Дедушка всегда дарит книги. «Книга — лучший подарок», — говорит он. В этот раз это альбомы — любимый дедушкин художник Караваджо и «Кошки в мировом искусстве». Когда Марк увидел кошек, у него слезы навернулись.

 

— Ну-ну, ты же знаешь, — говорит дедушка, — у мамы аллергия на кошачью шерсть… Зато можно полюбоваться на произведения искусства. — Дедушка раскрыл альбом на середине, и Марк видит стоящую на задних лапах кошку. Он подвигается ближе и читает: «Статуя египетской богини Баст с головой кошки».

— Вот если бы у мамы была аллергия не на кошек, а на кроликов, сейчас у меня бы котенок был, а ты бы подарил мне альбом про кроликов в искусстве.

Дедушка смеется.

— Кроликов, кстати, в литературе много. И некоторых ты даже знаешь…

Марк вздыхает и краем глаза смотрит на своего кролика. Тот, наконец, заснул, но левое ухо подрагивает.

— Кролик в «Винни-Пухе», — говорит Марк.

— Раз, — дедушка загибает большой палец. — А еще?

Шерстка на спине кролика медленно поднимается и опускается.

— А, — Марк оживляется, — ну конечно! Белый Кролик в «Алисе».

— Два, — дедушка загибает указательный палец. — А еще?

Теперь и правое кроличье ухо подрагивает.

— Не знаю, — говорит Марк.

Дедушка поглаживает усы.

— Ну как же? Мы читали эту сказку. У героя еще кузен Бенджамин. И они спасают индюка.

— А, Питер! Кролик Питер. — Глаза Марка горят. — А еще кролик Эдвард. На прошлый Новый год мы читали с тобой про него.

— Помню-помню, — говорит дедушка. — Прекрасная книжка и прекрасные рисунки. Видишь, сколько кроликов в литературе? А еще… — он поднимает глаза к потолку, — еще… «Сказки дядюшки Римуса». Но это у нас с тобой еще впереди. Кстати, ты имя ему придумал?

— Нет. Я же котенка хотел…

— Давай придумаем. Короткое, и в честь какого— нибудь героя. Необязательно кролика.

Марк с дедушкой думают.

— Геракл, — взгляд Марка останавливается на любимых и зачитанных «Мифах и легендах Древней Греции и Древнего Рима».

— А что? — дедушка кивает. — Звучит! А потом сложим легенды про подвиги нашего Геракла. Но для этого ему надо их совершить, верно?

Марк осторожно дотрагивается до серой кроличьей спины.

— Спи, Геракл, набирайся сил. Тебя ждут великие дела.

Пряничная книжка

Дедушка идет к окну, на улице еще темно. Фонарь освещает часть двора, занесенного снегом.

— Ну что? Когда пойдем?

Они собрались в букинистический магазин дедушкиного приятеля. Такие походы дедушка называет «библиофил идет к букинисту». Марк не знал, кто такие библиофил и букинист, и хорошо ли, когда библиофил идет к букинисту. У дедушки спросить он постеснялся, а вечером первым делом задал этот вопрос маме.

— Твой дедушка — настоящий библиофил, — мама в это время мыла посуду. — Так называют любителей и знатоков книг, тех, кто старые издания коллекционирует. А букинисты продают старые книги.

Много лет назад дедушка-библиофил познакомился с букинистом Василием Моисеевичем. Оба искали одну книжку. Дедушка в тот день пришел в магазин первым, и книжка досталась ему. С Василием Моисеевичем они запомнили друг друга, а в следующий раз, случайно встретившись, разговорились, и с тех пор дедушка приходил в букинистический магазин к Василию Моисеевичу несколько раз в месяц, а с недавнего времени брал с собой Марка. Василий Моисеевич, которого все звали Васильмасеич, нравился Марку. Он столько всего знал, к тому же угощал шоколадом и пряниками. В прошлый раз Васильмасеич спросил Марка, каких художников с таким же именем он знает.

— Шагал! — тут же ответил Марк.

— Молодец. А у меня тут прекрасный альбом, ему посвященный. Вот, посмотри, а мы пока с твоим дедушкой побеседуем.

Обычно после этих слов дедушка и Васильмасеич удаляются в дальнюю комнату. Часто они там спорят, и в таких случаях до Марка доносится:

— Не соглашусь с вами, позвольте…

— Да не может быть! Он ошибается. Ошибается, как пить дать…

— Вот еще новости! Оригинал в Эрмитаже, а не в Метрополитен. Прошлым летом мы с Маркушей ходили его смотреть…

Марк помнил поход к «Лютнисту». Фамилию художника он запомнил не сразу — Караваджо. Он смотрел на эту фамилию, и думал, как бы ее запомнить. Дедушка ему посоветовал:

— А ты раздели ее на знакомые слова. Вспомнишь их, и фамилия сразу сложится.

Марк увидел в фамилии художника два знакомых слова: «караван» и имя «Джо». Но буква «н» от «каравана» была лишней. Поэтому Марк соединял два слова, выкидывал «н», и получалось — Караваджо. Марку понравился этот способ запоминать сложные слова.

Прошлым летом они поехали с дедушкой в Петербург и каждый день ходили в Эрмитаж. Дедушка будил его, они шли в блинную во дворе, заказывали по три блина со сгущенкой и чай и шли через мост в Эрмитаж. С дедушкой интересно — он, как и Васильмасеич, столько всего знает. По дороге дедушка рассказывал про каждое здание. Запомнил Марк, конечно, не все. Осталось у него удивление: сколько знаний умещается в дедушкиной голове!.. Пока дедушка рассказывал Марку про «Лютниста», вокруг них собралась толпа. Так, Марк узнал, что существуют три «Лютниста». Что они стоят перед оригиналом, а есть еще две копии — в нью-йоркском Метрополитен музее и английской усадьбе Бадмитон-хаус.

«Вот откуда бадминтон пошел!» — подумал Марк, но не стал перебивать дедушку.

Марк уже видел «Лютниста» — дома в альбоме по искусству. И тогда, и сейчас его поразило сходство лютниста с Еленой Геннадьевной, преподавательницей живописи, даже ямочка такая же на подбородке. Дедушка, услышав это, хмыкнул и сказал, что позировал Караваджо его любимец, который тоже стал художником. Вот и все, что Марк запомнил про эту картину.

И вот в пятницу они идут к Васильмасеичу на день рождения. Дедушка долго думал, что подарить, и, наконец, придумал. Они испекут шоколадный пряник в форме книги.

— Сами? — удивился Марк.

— Ну, конечно.

— А ты уже пёк пряники?

— Пока нет. Вот и попробуем.

— Может, маму попросим?

— Сами сделаем, — говорит дедушка и читает рецепт. — Стакан муки, столовая ложка какао, сто грамм шоколада, два яйца, сто двадцать грамм сливочного масла… Так-так, все это у нас есть. Разрыхлитель, гвоздика, тертый имбирь… Ну, имбирь поручаю тебе натереть. Овсяных хлопьев полстакана. Ну и кардамон… Ничего сверхъестественного, сам видишь. Завтра сделаем пробный домашний вариант.

Пробный вариант всем понравился, и на следующий день они замесили в два раза больше теста, чтобы угостить еще и тех, кто окажется в это время в магазине Васильмасеича. Пряничная книжка получилась большой, ароматной и радовала глаз. Марку она так понравилась, что он захотел положить ее на подушку, чтобы во сне вдыхать ее имбирно— гвоздичный аромат. Но дедушка воспротивился.

— На выходных испечем еще больше пряник. Специально для тебя. А на этот не покушайся, пожалуйста.

А покуситься очень хотелось — такой на кухне стоял аромат! Пряник остывал под белым вафельным полотенцем — и манил. И вот, наконец, наступило утро. Мама положила пряник в коробку, перевязала ее красной лентой, и дедушка с Марком отправились по снежной Москве к Васильмасеичу.

— А что это за книжка? — вдруг спросил Марк, когда они переходили улицу.

— Ты о чем, Маркеш?

— Ну, пряник наш… Это какая книжка?

Дедушка остановился посреди дороги.

— А ведь точно! Мы об этом не подумали…

Машина справа загудела. Дедушка с Марком дошли до тротуара и там остановились.

— И что же это за книжка, действительно? Какие у него самые любимые? Что я говорю?.. У него все любимые, — дедушка наморщил лоб.

Вдруг Марка осенило.

— Эта книга, которую еще не написали.

— Не написали? — дедушка поглаживает усы. — Очень хорошо, Маркуша. Он же давно хочет написать про свою жизнь. И вот наш пряник — это его будущая книга. Первое пряничное издание. Молодец! — дедушка кладет Марку руку на плечо, и они идут дальше.

Васильмасеич в магазине один. Он стоит высоко на лестнице и читает толстую книгу. Дедушка подмигивает Марку.

— Мы вот с редким изданием… Хотели посоветоваться…

Марк достает коробку, перевязанную лентой, и протягивает Васильмасеичу. Тот с невозмутимым видом развязывает бант, снимает крышку. По комнате разносится корично-гвоздичный аромат.

— Ну, удивили, так удивили. Надо задокументировать раритет, — улыбается в усы Васильмасеич. — Маркуша, давай селфи сделаем. А потом чаю попьем.

Когда пряник доеден, новорожденный вытирает усы.

— Вот уж необычная книга! И точно самая вкусная. В общем, друзья мои, приносите новые раритеты, — улыбается он.

— Принесем, обязательно принесем, — подмигивает Марку дедушка. — Скоро типографию откроем под названием «Пряничная книга».

Когда тебе хорошо

— Мне иногда так страшно бывает, — говорит Марк. — И одиноко.

Они сидят с дедушкой у окна и смотрят на ночное небо. Свет не включают — так уютнее.

— У тебя такое бывает? — Марк кладет дедушке голову на плечо.

Дедушка его обнимает.

— А сейчас страшно? — спрашивает дедушка.

— Нет.

— Одиноко?

— Нет.

Дедушка гладит Марка по волосам.

— Мне в таком случае музыка помогает. И что-нибудь вкусное. И книжка хорошая, конечно же.

На черном небе мимо белого лунного блюда движется крохотная точка.

— Видишь вон тот спутник? Возможно, Луне сейчас не так одиноко. А возможно, она вообще не знает, что такое одиночество. Что я хочу сказать? Одиноко может быть и в компании. Но вот когда тебе хорошо, одиноко не бывает. Ты можешь быть один, а тебе хорошо и совсем не одиноко. Но самый лучший способ от страха и одиночества, знаешь какой?

— Какой?

— Заняться любимым делом.

— А у тебя какое любимое дело? Читать? — Марк следит за точкой на небе.

— Читать. Книжки переводить. Музыку слушать. С тобой разговаривать. На лыжах кататься. Много чего. Главное — дело по душе найти.

— А как понять, что это дело — по душе?

— Когда ты им занимаешься, тебе хорошо. Ты не замечаешь, как время идет. Тебе не страшно и не одиноко.

Марк смотрит на дедушку — на его нос, уши (которые так любил дергать, когда был совсем маленьким), на вьющиеся волосы, на усы.

— А мое любимое дело, — говорит Марк после паузы, — сидеть вот так с тобой. Когда ты мне книжку читаешь или что— нибудь рассказываешь. А можно даже молча сидеть — и все равно хорошо.

                    Книжные Лихоборы

Марк с дедушкой едут в автобусе. Голос из динамика объявляет: «Следующая остановка Нижние Лихоборы».

— Книжные Лихоборы? — переспрашивает Марк.

— НИЖНИЕ Лихоборы, — говорит дедушка. — Была такая деревня, Маркуша, на правом берегу речки Лихоборки, а на другом берегу — Верхние Лихоборы. Название это, Нижние Лихоборы, встречается в документах, если не ошибаюсь, с начала восемнадцатого века — представляешь, как давно? Известно, что в 1812 году наполеоновские войска деревню эту разграбили.

— Откуда ты все это знаешь? — Марк называет дедушку ходячей энциклопедией, но каждый раз удивляется его познаниям.

— Ну, я не первый раз в этих местах, да и мы с тобой ездили этим маршрутом. Я название запомнил, — объясняет дедушка, — а потом посмотрел про его историю. Нам с тобой выходить, давай руку!

— Книжные Лихоборы, Книжные Лихоборы,— твердит Марк. — Книжные…

— А как думаешь, кто живет в этих твоих Книжных Лихоборах? — спрашивает дедушка.

— Не знаю.

— А ты придумай.

Марк думает. В Книжных Лихоборах, наверняка, живут те, кто любит читать, книжные люди. Такие как дедушка.

— Дедуль, это идеальное место для тебя — это же КНИЖНЫЕ Лихоборы.

Дедушка улыбается.

— Так-так, интересно.

— В Книжных Лихоборах большая библиотека, а ты в ней самый главный. А в выходные возишь старые книги на ярмарки. Здорово я придумал?

— Здорово, Маркуша, молодец! И ты очень верно сказал: у тех, кто любит читать, выходных не бывает. Так и вижу себя на телеге, полной книг. Вот сейчас сзади одна упадет… тонкая… ой-ой-ой… Упала! В придорожную канаву, а я не заметил. Знаешь, почему? Потому что читаю. В одной руке у меня книжка, в другой поводья, — дедушка поглаживает усы. — А рядом со мной кто сидит?

— Кто?

— Кто? Ты, конечно. Тебе года четыре, не то что сейчас. Мы на ярмарку едем. Рубашка на тебе праздничная, красная, и я тебе вслух читаю.

— А что, я еще читать не умею? — удивляется Марк.

— Не умеешь, Маркуша, но скоро научишься. Так, а что я за книжку читаю? Ну, это зависит от времени, в котором мы живем.

— Дедуль, давай это будет не очень давно, а то придется много незнакомых слов учить.

— Хорошо, не очень давно. А если, например, 1912 год? В этот год мой папа родился, то есть твой прадедушка. Незнакомых тебе слов в употреблении не было. Согласен? До первой мировой[1] есть еще время пожить спокойно. И будет у нас там с тобой июнь, как сейчас здесь. Солнце, тепло, хорошо…

Марк кивает.

— А я тебе читаю… знаешь, что? «Филипка», сказку Толстого. Помнишь? Нет? Я ее читал, когда тебе года четыре было. Ангина еще у тебя начиналась. Про маленького мальчика, который так хотел учиться, что сам пришел в школу. Не помнишь? Значит, вечером почитаем. Вернее, перечитаем.

— Я сам почитаю, дедуль, я ведь уже умею.

— Сам, сам, конечно. А я послушаю про Филипка. И все это благодаря твоим Книжным Лихоборам.

— Книжные Лихоборы, Книжные Лихоборы, — повторяет Марк и крепко держит дедушку за руку — они переходят дорогу. — Книжные…

Много шума и все-все-все

У Марка есть троюродные братья-близнецы Евсей и Елисей. Они младше его на три года, румяные, упитанные и смешливые. И очень шумные. То есть, полная противоположность Марку. Но когда он оказывается в их обществе, то с большим удовольствием носится, кричит, хохочет, ну и разрумянивается, конечно. И вот в зимние каникулы, под Новый год Марк с дедушкой отправляются к ним в гости. Добрались, подходят к двери, а за дверью шум. Но у Евсея и Елисея по-другому не бывает. Дедушка называет их головной болью соседей. Потому что они производят много шума. Буквально из ничего. Из воздуха. Стоит им появиться, с ними врывается и какой-нибудь шум.

— Так мы долго тут простоим, — дедушка долго нажимает на кнопку звонка. — Да и по телефону в таком случае звонить бессмысленно.

За дверью лают, трубят и стучат.

— Головную боль соседей включили на полную мощность, — комментирует дедушка.

Наконец, дверь распахивается и выскакивает красный мяч. За ним Евсей с горном. Потом Елисей с барабаном. За ними с громким лаем несется Джек, большой мохнатый пес. Он встает на задние лапы и облизывает дедушке лицо.

— Привет тебе, привет, Джек, — дедушка пытается увернуться, но Джек повсюду. И тут дедушка забывает, что он дедушка, и тоже становится шумным, как все. Вначале Евсей, Елисей, Марк, Джек и дедушка играют в догонялки, потом обедают, затем идут в лес неподалеку строить снежную крепость. А потом начинается новая игра: близнецы верхом на Джеке, словно средневековые рыцари, штурмуют крепость, а дедушка с Марком отбиваются от них снежками. Дедушка подносит Марку снежки.

— Ты — бургомистр города, а я — комендант крепости, — кричит Марк дедушке.

— Мы тут самые главные, — кричит Марк, и тут же ему в нос попадает снежок. — Ай! Больно же… И мокро! — Марк грозит наступающим кулаком.

— Надо придумать название для нашего города, — кричит дедушка. — Как же он называется? А, придумал. Маркбург. В честь славного рыцаря Марка.

— Это мой дальний предок, — Марк старается, чтобы каждый снежок попал в цель. Сейчас его целью был рыцарь Елисей. Марк ликует — тот с воплями летит со своего храброго лохматого коня в сугроб.

— Маркбург, — дедушкин снежок попадает Джеку в нос, тот чихает и крутит головой. — Попал! Попал! — ликует дедушка. — Маркбург в переводе — «город Марка». По-немецки «бург» — это «город». Кстати, Маркуша, в названии какого города есть «бург»?

— Санкт-Пе… — В этот момент Марка хватают за ноги, и он падает. Это хитроумный Джек сделал подкоп и… вечерний лес оглашают крики победителей. Комендант с бургомистром оказываются в плену, и под конвоем Джека их ведут домой. По дороге все обсуждают стратегию захвата и обороны.

— Джек — главный ваш стратег. Чтобы вы без него делали? Да и мы тоже, — смеется дедушка.

Дома их ждет испеченный накануне дедушкой большущий пряничный терем с марципановой звездой на крыше. Дедушка с чашкой чая садится на диван, остальные устраиваются на полу. Когда дедушка открывает глаза (значит, он немного задремал?), в квартире тихо. Он стряхивает с себя кокосовую стружку, серпантин, обертки конфет, откашливается.

— Маааааааааарк! Маркушка! Марк!

В квартире тихо.

— Маркуша, давай собираться.

Тишина. Наконец, голос Марка:

— Дедушка, мы спрятались. Найди нас.

И смех.

Дедушка встает, стряхивает со свитера конфетти.

— Ну что, Джек, пойдем искать, бери след.

Джек вскакивает и с лаем несется вперед.

Башня

Дедушка Марка — большой выдумщик. Так, к своему юбилею — в субботу ему исполняется семьдесят, и придут гости — он решил испечь торт.

— Будет у нас с тобой новый опыт, Маркуль, — сами торт испечем. Пряники мы уже умеем делать.

— А какой торт?

— Какой? Конечно, шоколадный. И с марципанами. Их тоже сами сделаем. Как тебе идея?

— Поскорей бы уж суббота!.. — Марк закрывает глаза.

Они с дедушкой стоят у огромной башни, верхушка ее скрыта облаками.

— Сложена она из марципановых кирпичей, а сверху шоколадной глазурью полита. Из Италии пригласили лучших архитекторов и кондитеров. Конкурс им тут устроили, и вот за три года ее построили. Знаешь, когда это было? В конце пятнадцатого века. Представляешь, как давно? — говорит дедушка.

— И никто ее не съел? — удивляется Марк.

— Ох, Маркельник, сколько попыток было! Но это памятник искусства, и он под круглосуточной охраной. Видишь?

Марк открывает глаза: нет никакой башни, они с дедушкой сидят на кухне.

— Вот несколько рецептов. Тебе какой нравится? — дедушка листает кулинарную книгу.

— Я только что видел башню… из марципановых кирпичей, а сверху шоколадная глазурь… Дедуль, давай торт такой сделаем.

— Э, как наша вчерашняя прогулка на тебя подействовала!.. Башня из марципана, говоришь? А сверху шоколадная глазурь? Наверное, наша башня, в отличие от итальянской, столько не выстоит, как думаешь?

— Не выстоит! Я никакие салаты не буду, ничего, сразу чай с тортом.

— Так его еще сделать надо. Поручаю тебе миндаль помыть, а я пока фартук надену и какао достану…

И вот наступила суббота. Мама с папой подарили дедушке билеты в театр, Васильмасеич — старинное руководство по алхимии и набор черно-белых фотографий знаменитых актеров. Только дедушка устроился с подарками в кресле, как послышался лай, и в комнату влетел Джек, а за ним Евсей с Елисеем. Но счастье Марка было неполным — он ждал торта.

Когда все, наконец, расселись, дедушка сказал:

 — Пусть все сегодня будут счастливы, поэтому давайте начнем с главного. То есть, с торта. Да, да… Сделали мы его вместе с Марком.

Дедушка идет к шкафу и аккуратно снимает сверху поднос, на котором нечто большое, прикрытое полотенцем. Джек лает и прыгает.

— Джек, не сомневайся: первый кусок тебе, — дедушка медленно ставит поднос на стол. — Ну что, Маркушка, готов?

Евсей с Елисеем визжат и хлопают в ладоши, Джек стучит хвостом по полу, и Марк, подобно фокуснику, сдергивает полотенце. На столе высится шоколадная башня, на верхушке у нее большая звезда из марципана, посередине — окно из белой глазури — из него выглядывают седой человек с усами и рыжий мальчик.

 — Это мы вас приветствуем, — объясняет дедушка, показывая на фигурки из марципана. — Похожи? И надеемся, всем будет вкусно.

Перед Марком большой кусок башенного фундамента и стены, но тут Джек, проглотивший свою порцию, подпрыгивает — и блюдце Марка пусто.

— Торта еще много, Маркендель! Всем хватит, и не по одному куску. Кому добавки?

Перепачканные в шоколаде близнецы тянут дедушке суповые тарелки — они нашли их на кухне, а блюдца свои отодвинули.

— А вот и тебе, Марик, двойная порция.

Марк краем глаза следит за Джеком, быстро откусывает большой кусок марципана в шоколаде и замирает. Ничего вкуснее он не ел.

Вот они с дедушкой стоят и смотрят вверх. Марципаново— шоколадная башня уходит в небо. Облака рассеялись, и глазурь сверкает на солнце.

— А почему она не тает? — спрашивает Марк.

— В том-то и секрет, — дедушка разводит руками, — не зря же пригласили ЛУЧШИХ архитекторов и кондитеров, а те секрет с собой унесли.

— Еще кусочек?

Марк открывает глаза. На подносе лежит верхушка башни с марципановой звездой, и шоколадная глазурь сверкает на солнце.

Дракон

— Дедуль, давай заведем дракона! — говорит Марк, когда вечером они пьют чай.

На кухне темно, на столе мерцают две свечки. И дедушка, и Марк любят свечи и часто их зажигают, особенно зимой.

— Давай! А какого именно?

— Ты согласен? Ура!

— А почему бы и нет? Только условие: чтобы пламя он использовал исключительно в мирных целях. Например, будет свечи нам зажигать. А я напишу статью «О мирном применении пламени дракона».

— Это будет красный дракон. И не очень большой. А то ему трудно будет по квартире передвигаться.

— А что, летать он не будет? Только передвигаться? — лукаво спрашивает дедушка. — Сразу вижу дракона-обжору, который и взлететь-то толком не может.

— Никакой он не обжора! Будет такой скромный небольшой красный дракончик.

— Ну, тогда я согласен. Значит, будет у нас два дракона. Красный и рыжий, — говорит дедушка и треплет Марка по волосам. — Ты ведь в год дракона родился, знаешь?

— Знаю, конечно! — Марк кладет голову на руки и зачарованно смотрит на пламя свечей.

             Желтая лодка в лучах заходящего солнца            

Марк рассматривает тень от плетёного абажура на потолке.

— Мы с тобой в шалаше, — говорит он дедушке.

Тот поднимает взгляд от книги.

— Слышишь?

Оба прислушиваются.

— В барабаны бьют, — шепчет дедушка. — О! И костры уже разожгли. Сейчас нас с тобой зажарят. И поужинают.

— Дедуль, все бы тебе шутить. Давай лучше картошки напечем! С сыром и луком. Как в прошлый раз. А потом в лодке посидим.

Желтая надувная лодка стоит на балконе. Когда мама с папой не сплавляются на ней по рекам. Иногда вечерами после чая Марк забирается в нее и представляет, что вокруг море… или лучше океан. Вчера он так плавал, и вдруг что-то стукнулось о борт. Он наклонился и увидел темнозеленую бутыль. Очень похожую на ту, что распивали накануне на дедушкином юбилее. Он наклонился, но бутыль скрылась под водой. Тогда он наклонился ниже… и чуть не перевернул лодку. А тут сзади как загудит! Марк от неожиданности даже подпрыгнул. На него надвигался огромный корабль. На борту в белой фуражке стоял дедушка и попыхивал трубкой. В одной руке у него бинокль, в другой — рупор.

— Маркуша, — рокочет рупор, — надо уступать дорогу старшим.

И тут пальцев касается скользкое стекло.

— Ага, — кричит Марк, — попалась! — И… оказывается в воде.

Следующее, что он слышит, это мелодия Yellow Submarine. Дедушка ее включает, когда Марк забирается в лодку.

 — Картошки, говоришь? С сыром и луком?

Дедушка попыхивает капитанской трубкой. Желтая лодка покачивается на волнах. А вместе с ней и узорчатая тень от абажура.

Медовые радости

Вечером Марк с дедушкой пьют на кухне чай с медом. Марк очень любит мед, особенно гречишный — темный, густой, похожий на топленый шоколад. На прошлой неделе мама купила большую банку такого меда. Сейчас от ее содержимого остался едва заметный холмик.

— Надо в Книгу рекордов Гиннеса обратиться, чтобы они зафиксировали твой рекорд.

— Какой рекорд?

— Какой? — дедушка удивленно смотрит на Марка. — Да живи мы в древние времена, его бы в легендах восславили, сложили о нем саги да гимны.

Марк быстро допивает чай из своей любимой чашки с подсолнухом.

— Да, скромность — одно из несомненных достоинств настоящих героев, — продолжает дедушка. — Они живут себе обычной жизнью: встают в семь утра — школа, шахматный клуб, бассейн… Рутина, в общем. А слава о них по белу свету гремит.

Марк ерзает на стуле.

— Да о чем ты, дедуль?

— О чем? Совершил подвиг и даже не заметил! Да все двенадцать подвигов Геракла меркнут…

Тут Марк вскакивает и трясет дедушку. Зажимает ему нос, как часто делал в детстве.

— Ай, не перекрывай мне кислород, а то кто воспоет… Душат! На помощь!

Дедушка хохочет и выворачивается.

— Далеко позади оставил самого Винни-Пуха! По скорости поедания мё…

— Ах вот ты о чем!.. — Марк разжимает пальцы и смотрит на пустую банку посередине стола. — Ну да, я съел мед. Но ты сам говоришь, что еда должна приносить радость.

Дедушка потирает нос.

— Верно, Маркуша. Но съев весь мед, ты лишил нас этой радости. Мне еще повезло: досталась пара ложечек, а маме? Про папу я даже не говорю.

— Но папа сладкое не любит!

— Не любит! А может, полюбил бы, если бы попробовал этот мед?..

Марк опускает голову.

— Но он так быстро кончился… я даже не заметил.

— А мы тем более! Вся медовая радость досталась тебе. Но ты ведь не один, о других надо тоже думать. Много лет спустя в наших семейных легендах будет одна… ай-ай… На помощь!

Как дедушка с бабушкой познакомился

Марк проснулся от хохота. Открыл глаза и прислушался: голос похож на дедушкин. Марк выглянул в коридор: дедушка перед зеркалом корчит рожи. Марк никогда его таким не видел.

— Дедуль? Дедууууль?

— Проснулся уже? — дедушка оборачивается и краем ладони вытирает слезы.

 — Ты чего?

— Я не рассказывал, как с бабушкой познакомился?

Марк качает головой. Дедушка идет на кухню, Марк за ним.

— Сейчас расскажу.

Часы в коридоре бьют восемь, но сегодня воскресенье, и в школу не надо. Дедушка наливает какао в глиняную кружку. Прошлым летом Марк слепил ее в гончарной мастерской, когда они ездили на дачу к Евсею и Елисею. Кружка вышла кособокой, поэтому дедушка называет ее Пизанской башней.[2] Дедушка отхлебывает какао и приглаживает усы.

— Увидел я ее на вступительных экзаменах в институт, в первый же день. Стоит на крыльце красивая девушка с необычными глазами. Такие же большие и зеленые, как у тебя.

Марк смотрит на черно-белую фотографию над столом — бабушка и дедушка улыбаются и держатся за руки. Ветер развевает ее волосы и юбку. Позади море.

— Но больше всего пленил меня, — дедушка вытирает глаза, — ее кружевной воротничок на платье. Да, Марковник… — Дедушка снимает фотографию и подходит с ней к окну. — Знакомый мой с нами поступал, и я у него спрашиваю, не знает ли, кто эта девушка. «Туся Портных, — говорит. — Живет в соседнем доме». Туся! Имя ее мне сразу понравилось: Ту-ся! Я отошел и загадал, что если она сейчас подойдет к нему, а он потом ко мне, мы с ней будем вместе. Да…

— А дальше? — Марк быстро допивает какао.

— Дальше я отошел и жду. И представляешь, минут через десять Туся подходит к нему, а вскоре он ко мне. Да… И вот стоим мы с ним в коридоре, а перед нами большое зеркало. И я вдруг стал гримасничать, и он тоже. Хохочем до слез, на ногах еле держимся. И тут Туся идет. Увидела нас, и тоже засмеялась. Так мы и познакомились, — дедушка вытирает глаза. — И всю жизнь прохохотали. Вот такая история.

Чудо-запеканка

Утро. Марк и дедушка на кухне. Марк неторопливо поливает сгущенкой большой кусок творожной запеканки. Вчера они с дедушкой поспорили, что приготовит мама из купленного ими творога — сырники или запеканку. Марк выиграл, поэтому дедушка разрешает ему открыть новую банку сгущенки. Марк любит и сырники, и запеканку, особенно приготовленные мамой. Когда мама не в командировке, она всегда готовит что-нибудь вкусное.

— Кто угадает, что мама в запеканку положила? А потом проверим, — предлагает Марк и наливает чай в дедушкину большую кружку. Недавно мама сказала, что вначале надо угощать другого. Сейчас другой — это дедушка, значит, первым делом надо налить чай ему, а потом уже себе.

— Спорим, в чудо-запеканке есть творог? — улыбается дедушка. — Твоя очередь.

— И корица, — говорит Марк. — Обожаю ее.

Дедушка отхлебывает чай:

 — Какая же чудо— запеканка без изюма? Если только он не кончился, но вроде вчера еще был.

— И грецкие орехи, — кричит Марк.

— И кунжут, — вторит дедушка. — В кунжуте, кстати, много кальция, он полезен для наших костей. Как и творог.

— Дедуль, ты прямо энциклопедия ходячая. Давай уже есть.

Марку сразу же попадается чернослив.

— То ли у нас и, правда, изюм кончился, то ли мама сделала новую версию. С черносливом.

Дедушка ест медленно. Смакует, как он говорит.

— А у меня курага, — сообщает он.

— И шоколад, — Марк раскрошил кусок чудо-запеканки и внимательно его рассматривает. — Не угадали мы с тобой ничего…

— Как это не угадали? — говорит дедушка. — Главное— то угадали. Творога тут вон сколько.

— Это самая вкусная чудо-запеканка в этом году, — говорит Марк.

— Да, мастерица у тебя мама, и затейница. А давай-ка мы к вечеру сюрприз приготовим. Сладкий сюрприз, а?

— Пряник? — у Марка блестят глаза.

— Не просто пряник, а чудо-пряник.

— Ура! — кричит Марк. — Утром чудо-запеканка, вечером чудо-пряник.

— А знаешь, в чем секрета этого чуда? — дедушка оглядывается по сторонам и переходит на шепот.

— В чем? — шепчет Марк и тоже оглядывается.

— Только между нами, да? — лицо у дедушки серьезное.

Марк кивает.

— Секрет в том… весь секрет в том… что… — дедушка делает паузу, — чудо— еда… приготовлена… с любовью.

— И поэтому так вкусно?

— Конечно, поэтому. Подлейка— ка мне еще чайку, Маркуша. Надо чудо— запеканку получше распробовать.

Шесть лет

В субботу у Марка день рожденья — шесть лет. Шесть! Марк с нетерпением ждал этого дня полгода. Когда он ощутит, что стал на год старше? Сразу же, когда проснется, или позже? Ну и интересно, что подарят. Марк идет к дедушке. Дедушка в наушниках с закрытыми глазами сидит у окна. Если дедушка в наушниках — значит, слушает музыку. Марк садится рядом. Минут через десять дедушка открывает глаза.

— О, Маркуша! А я и не слышал…

— Дедуль, ты помнишь свой шестой день рожденья?

— Шестой день рожденья? — дедушка поглаживает усы. — Давно это было. Семьдесят лет назад, три месяца и сколько— то там дней. Представляешь?

Марк качает головой.

— Я, вот, тоже. Надо вспомнить… а пока пошли, Марковкин, почаевничаем.

На улице темно. Дедушка первым входит на кухню, зажигает свет — и тень от плетеного абажура ложится на потолок и стены. Марк ставит на стол чашки и зажигает большую синюю свечу. Мама привезла ее на прошлой неделе из командировки. На ней волчонок в красном шарфике смотрит вверх. Каждый раз, кроме подарков, мама привозит из поездок свечи, потому что Марк с дедушкой их любят и зажигают круглый год. Мама в этот раз искала свечу дольше обычного: «Ничего интересного не попадалось. А в последний день после завтрака я увидела в окне соседнего магазинчика этого милого волчика. И подумала, что тебе он понравится. Верно?» Марк кладет голову на стол и смотрит на волчонка. Сколько ему? Шесть или меньше?..

— Как я встретил свои шесть лет, спрашиваешь? — дедушка наливает кипяток в заварочный чайник и выключает верхний свет.

— Мы жили тогда под Москвой, в Лосинке.

— В Лосинке? Там лоси были? — оживляется Марк.

— Да. Полное название этого места — Лосиноостровская. И там жили лоси. Я даже как— то видел лосиху с лосенком. Давай как— нибудь туда съездим. Знаю, что нашего дома давно нет, и огромного сада за домом… В школу я пошел уже в Москве. Ну это я отвлекся… Так вот, жили мы в Лосинке. Мы — это я, мама и бабушка. Мама каждый день ездила в Москву на работу. Вставала, когда я еще спал, а возвращалась, когда я уже спал. А бабушка была на пенсии. По пятницам она пироги пекла — с яблоками, с капустой, вареньем. Выходных я всю неделю ждал. Мы втроем завтракали на веранде за большим круглым столом. После маминого омлета наступала очередь бабушкиных изделий. До сих пор помню их вкус. Большая чашка какао — зеленая в белый горошек (мне дядя Лёва, мамин брат, ее подарил) и большая ватрушка с изюмом… Вот это счастье, Марковник. И бабушка с мамой рядом.

Дедушка смотрит на свечу.

— А день рожденье?.. — Марк не отрывает взгляд от волчонка.

Дедушка поглаживает усы и вскоре хлопает ладонью по столу.

— Вспомнил! Вспомнил, представляешь?

Марк терпеливо ждет продолжения.

— Точно! Мне как раз шесть исполнилось… Да, Маркуля, знаю я ответ на твой вопрос.

Дедушка наливает Марку и себе ароматный чай. И тут же отхлебывает.

— Ну?.. — не выдерживает Марк.

— О, это был прекрасный день, один из лучших. Я впервые тогда попал в цирк. Мы поехали с мамой в Москву, в цирк на Цветном бульваре. Я в новых ботинках. Увидел их в «Детском мире», и очень они мне понравились, и мама мне их на день рожденья подарила. День был теплый и солнечный.

— Ну, четвертого апреля обычно тепло. — Марк смотрит в окно — под фонарем кружит снег. До дедушкиного дня рожденья далеко… пять месяцев.

— Как ты все это помнишь? — удивляется Марк.

— Да, странно. Вот ты спросил — и откуда-то всплыло. Мы с мамой по Тверскому бульвару погуляли, мороженого поели.

— А какое было мороженое?

Дедушка смеется. В такие моменты вокруг глаз у него собираются морщинки.

— Наверняка, вкусное. Я быстро его съел, и мама мне еще купила. И это, оказывается, помню… Ничего себе! А в цирке я увидел Карандаша. Был такой клоун. Он выступал с Кляксой, маленькой черной собачкой породы скотч-терьер.

— Знаю-знаю, — Марк подпрыгивает на стуле. — У них лапы короткие и хвост трубой.

— Верно, Маркуша. Они черные обычно, но бывают и белые. Так вот, Карандаш и Клякса мне больше всего понравились из всего представления. И свое первое интервью я сделал именно с Карандашом. Через много лет. Представляешь, какой важный оказался этот день?.. Шестой день рожденья.

Марк гладит волчонка — он теплый, и освещен ровным светом.

— Дедуль, как думаешь, ему уже есть шесть?

— Кому?

— Ну, волчонку.

Дедушка переводит взгляд на свечу.

— А ты как думаешь?

— Думаю, как раз завтра ему шесть, и он с нетерпением ждет.

— Подарки ждет? — дедушка наливает себе еще чаю.

— Он смотрит на звезды и слушает ветер. А про подарки он столько думал, что устал. Как я прямо, — Марк зевает. — Хороший у тебя день рожденья был. А расскажи про Карандаша и Кляксу!

В коридоре часы бьют десять. Значит, до дня рожденья еще сутки и два часа, и два часа до дня рожденья волчонка в красном шарфике.

— Он старше меня на день. Надо ему имя придууууумаааааать. — Марк снова зевает.

— Э, Маркешкин, пора тебе на боковую, — голос дедушки доносится издалека. — Завтра, завтра имя придумаем. Это будет наш ему подарок.

Дедушка задувает свечу, а Марк гладит волчонка, у которого завтра появится собственное имя.

Платон

Марк толком не проснулся, а уже бежит на кухню. Там на столе синяя свечка, на которой волчонок в красном шарфике смотрит куда-то верх.

— Доброе утро, Платон! С днем рожденья!

Марку приснилось, что волчонок Платон путешествует по Снежной стране. На лыжах и с желтым рюкзаком (таким же, как у Марка, только поменьше). В нем какао в термосе и булки с корицей. И всех, кого встречает, он угощает какао и булками.

— А где он пополняет запасы булок и какао? — интересуется дедушка. Он варит на завтрак геркулесовую кашу.

— Может, съел одну булку, а на ее месте новая?.. — фантазирует Марк.

 — Вот бы и у нас так, Макрендель. А как бы в эту Снежную страну попасть? — Дедушка посыпает кашу корицей.

— А мы, дедуль, и так в Снежной стране. Посмотри!

Во дворе несколько человек разгребают выросшие за ночь снежные горы.

Дедушка оборачивается к Марку:

— А что сегодня в школе? Контрольных нет? По математике, например?

— Вроде нет, — грустнеет Марк. — А что?

— А если мы в честь завтрашнего твоего дня рожденья отправимся в Снежную страну?

— Ура! Ура! Ура! Да здравствует Снежная страна! — прыгает вокруг стола Марк. — И Платона с собой возьмем.

— Конечно, куда без него! А сейчас для полного счастья, Маркуль, нам только тарелок и ложек не хватает. План такой: заправимся кашей, сварим какао, нальем в термос и пойдем в лес. Можно даже на лыжах.

Справа от тарелки Марка синяя свечка, и волчонок Платон внимательно на него смотрит.

Марк помешивает кашу в тарелке.

Ура! Ура! Ура!

Ждет нас Снежная страна.

Платон в поход нас ведет…

Марк смотрит на волчонка.

… в поход нас ведет… ведет…

— И песню снежную поет, — приходит на выручку дедушка.

— Снежную? А что это?

— А это, Маркендель, такие песни, которые поются именно в заснеженном лесу. Вот сегодня мы их и споем. В нашей Снежной стране. Собирайся!

Ура! Ура! Ура!

Ждет нас Снежная страна.

Платон в поход нас ведет

И песню снежную поет, — бормочет Марк, надевая новые связанные мамой красные варежки.

Ура! Ура! Ура!

«Ну, наконец-то, шесть…»

Накануне шестого дня рождения Марка в пятницу вечером собрался семейный совет: дедушка, мама с папой, ну и, конечно, Марк. Чтобы обсудить, как праздновать день рожденья.

Днем Марк с дедушкой отправились на лыжах в лес, то есть, в Снежную страну. Снег падал крупными хлопьями. Дедушка шел первым — прокладывал лыжный путь. Его красная шапка с помпоном, недавно связанная мамой, быстро побелела. Марк любит лес, особенно зимний — в снегу. В кармане его куртки синяя свеча, иногда он ее достает и показывает волчонку Платону то снегиря на ветке березы, то похожий на Деда Мороза сугроб, то поет ему снежную песенку:

Ура! Ура! Ура!

Ждет нас Снежная страна.

Платон в поход нас ведет

И песню снежную поет.

Дедушка направляется к Лысой горке. Сейчас там никого. Лысая горка похожа на горб верблюда, поэтому Марк называет ее Верблюжьей. На настоящем верблюде он не катался, но видел их в зоопарке.

На вершине дедушка снимает со спины рюкзак и проверяет крепления на лыжах.

— Ну что, на верблюде покатаемся? — Марк ставит свечку с Платоном на снег.

— Нет, Маркуша, вначале надо подкрепиться. Как там какао поживает?

Хлопья ложатся Марку на лицо и тают. Он закрывает глаза. От какао тепло и хорошо.

— Знаешь, на кого ты сейчас похож? На Платона. Да, да… Не хватает только красного шарфа.

— Дедуль, мне так хорошо сейчас.

— Запоминай, Марковкин, такие моменты. Складывай их в копилку счастья. Потом будешь вспоминать и радоваться.

Домой они вернулись, когда уже стемнело. Вскоре пришли родители, и все вместе стали готовить ужин. После еды сонный Марк забрался к маме на колени. В руке у него свеча с волчонком.

— Ну что? — дедушка обводит всех взглядом. — Завтра нашему Маркетнику шесть. Как отпразднуем? Какие идеи и предложения?

— Давайте начнем с Марика, пока он не заснул. Милый, — мама гладит Марка по волосам, — как ты хочешь провести завтрашний день?

Марк зевает.

— Я так долго его ждал, что устал.

— Знакомое состояние, — кивает папа. Он сидит напротив. — Ох, уж эти дни рожденья…

— Главное, чтоб Маркендель вспоминал потом этот день с радостью, — дедушка наливает всем чай.

— В любом случае я приготовлю праздничный обед… или ужин, в зависимости от наших планов. И сделаю торт, — мама берет с полки тетрадь с рецептами.

— А мы его свечками украсим, — говорит дедушка.

— Может, с утра в зоопарк? — папа подмигивает Марку.

Мама поднимает голову.

 — Но сейчас все по зимним квартирам, а многие спят до весны.

— А нельзя ли и мне до весны поспать? — улыбается папа. — Как мишки в лесу. Открываешь глаза — а тут тепло.

— А Новый год? У меня подарки приготовлены, — мама поднимает голову от книги рецептов.

Папа потягивается.

— Подарки? Ну раз подарки… тогда отложим спячку.

— Многоуважаемые мама и папа, — вступает дедушка, — не отвлекайтесь, пожалуйста.

— Ой, а Марик заснул… — шепчет мама.

Глаза Марка закрыты, он улыбается.

— Что-то хорошее ему снится, — папа зевает. — Я сам уже засыпаю.

— Наверное, он сейчас в Снежной стране, — дедушка моет посуду. — Марик впервые сегодня увидел снегиря, вот как нам повезло. Раньше их много было — и в лесу, и в городе… Помнишь, Таточка? — обращается дедушка к маме.

— Ну, конечно, пап. Мы часто в Снежную страну ходили. И на лыжах, и просто так.

— Я тоже хочу в Снежную страну, — говорит папа. — И на снегирей посмотреть.

— Значит, завтра все вместе туда отправимся, — дедушка потирает руки. — И Коля, и близнецы с Джеком… И Васильмасеич, наверняка, не откажется. Снежную крепость построим. Возьмем какао в термосах и бутерброды. Что скажете? Согласны?

Мама с папой радостно кивают. Папа поднимает Марка — отнести его в кровать.

— Большой он у нас какой! И тяжелый.

— Главное — хороший, — мама целует Марка в щеку.

В коридоре часы бьют полночь.

— Ну, наконец-то, шесть… — сонно шепчет Марк.

— С новорожденным Мариком всех нас, — шепчет дедушка и гасит на кухне свет.

Про подарки, чтение вслух и съедобные шахматы

— Дедуль, а на что тебе денег не жалко?

— На книги и путешествия, — не раздумывая, говорит дедушка. В это время он рассматривает свою коллекцию открыток начала ХХ века. — А что?

Марк сияет.

— А мы тут с Колей поспорили, как ты на этот вопрос ответишь.

— Так-так, интересно, — дедушка откладывает открытки и снимает очки. — И что Коля сказал?

Коля учится с Марком в классе и живет этажом выше. Он ровно на три месяца старше Марка и часто обыгрывает его в шахматы.

— А ты как думаешь? — Марк надевает дедушкины очки и оглядывает комнату.

— Ну, думаю, про книжки он угадал, верно?

— Верно, — Марк кладет очки на стол и трет глаза. — А второе НЕ-У-ГА-ДАЛ! Он сказал, что тебе на подарки денег не жалко.

— Ну, это от подарка зависит, конечно. — Дедушка открывает дверь на балкон, и желтые занавески превращаются в паруса. — Ну да, я подарил ему на день рожденья полет на воздушном шаре. Он же все уши нам прожужжал про свои любимые «Пять недель на воздушном шаре» Жюля Верна. Но тут, Маркуша, важно, кому подарок. Для Коли мне ничего не жалко, да, но он все-таки не угадал… А на что вы поспорили?

— На книжку, конечно!

Дедушка обнимает Марка.

— В этом я даже не сомневался. И на какую?

— На «Серебряный герб» Чуковского. Помнишь, мы ее в парке читали? С Колей как раз. И ты еще сказал, что это первая книжка, которую ты сам прочитал. А до этого твоя мама тебе на ночь читала. Без этого ты заснуть не мог.

— Да, Маркуша, все верно. А вы, значит, спорите на книжку из нашей библиотеки, а я про это ничего не знаю.

— Ну, дедуль… — Марк опускает глаза. — Теперь вот знаешь.

— Книголюбы вы мои, — улыбается дедушка. — В следующий раз ты мне, пожалуйста, сообщай заранее. Кстати… Давно мы что-то вслух не читали. Давай пряников испечем, Колю позовем и почитаем, а? «Серебряный герб», например. Мы в прошлый раз на середине где-то остановились.

Марк бежит в коридор. «Серебряный герб» на своем месте — на нижней полке в первом ряду. Потрепанный, зачитанный и любимый всей семьей. Дедушка купил эту книжку маме Марка, когда та была маленькая и болела. Мальчик с ведром и малярной кистью на обложке похож на Колю — Марк только что это понял. Как он мог на нее поспорить?.. Он аккуратно достает книжку и прижимает к груди. И медленно возвращается в комнату.

— Дедуль, а, правда, на Колю похож? — Марк протягивает книжку дедушке. Тот надевает очки.

— Что— то есть… Не знаю, держал ли Коля малярную кисть… Вот если бы тут шахматы были…

— И без шахмат похож. А когда почитаем?

— Да хоть сегодня. Если Коля, конечно, не занят. А то ему вроде к турниру надо готовиться, ты узнай. А пряники можно в виде шахматных фигур изготовить. Мятные и шоколадные. И глазурью украсить. Пусть они Колю еще больше на победу вдохновят.

Про чудеса

— Дедуль, а чудеса какие-нибудь с тобой происходили?

Дедушка в это время подстригает усы. В ванной перед зеркалом. А Марк только что вернулся из школы.

— Чудеса? Да все время! А почему спрашиваешь?

— Да мы тут с Колей говорили… И он сказал, что все чудеса можно объяснить с точки зрения науки. И… с РА-ЦИ-О-НАЛЬ-НОЙ точки зрения. Я запомнил слово, оно на «национальный» похоже. А что это — «рациональная точка зрения»?

Дедушка моет руки и улыбается.

— Постеснялся у Коли спросить, да?

— Ага, — Марк опускает глаза.

Дедушка идет в комнату.

— «Рацио» по-латыни — это разум. Значит, с рациональной точки зрения — это?..

— С точки зрения разума, — Марк показывает на свою голову.

— Именно. А это и есть — с точки зрения науки. Про чудеса, значит. Чудеса вокруг нас, мы их просто не замечаем, привыкли. Вот в прошлом году Коля летал на воздушном шаре, да? Ну не чудо ли? У него ведь нет крыльев. А самолеты, а космические ракеты?.. И это все люди придумали. А сколько чудес в природе!

Дедушка подходит к бело-красной орхидее на окне. Они с Марком купили ее маме на восьмое марта.

— Ну, это обычные чудеса, — разочарованно говорит Марк. — А вот необычные…

— Хорошо, — дедушка смотрит в окно. — Расскажу про необычное.

Марк устраивается на диване.

— В пять лет мне приснилось, что сидит рядом с моей кроватью белый мишка. Игрушечный. Белый мишка в красном свитере. И когда я проснулся, первое, что увидел…

— Мишку?

— Да. Именно такого, как во сне, точь-в-точь. И сидел он именно на том месте, что и во сне. Причем я его впервые видел. Ладно бы в магазине до этого или еще где, так нет… Вот что это?

Дедушка смотрит на Марка, Марк — на дедушку.

— И что? — у Марка от волнения вспотели руки.

— Оказалось, это подарок дяди, маминого младшего брата, но не в этом дело. Ведь вначале я во сне мишку увидел, а потом в реальности. Вот как это с рациональной точки зрения объяснить, а? Спроси у Коли.

— Сегодня мы в шахматный клуб идем, и я спрошу. Ой, дедуль, как интересно! Йохохо! — Марк подпрыгивает на диване. — То есть, ты веришь в чудеса?

— Конечно! Действительно многое, Маркешкин, можно объяснить с точки зрения науки. С рациональной точки зрения, как выразился бы Коля.

Марк кивает.

— НО… — дедушка поднимает указательный палец, — но далеко не все. Вот такая у меня точка зрения на чудеса. Чудесная точка зрения. — Дедушка берет книгу и надевает очки. — А сейчас я почитаю. Про обычные чудеса, как ты бы сказал. Про полеты на Луну.

Высоко в светлом небе быстро движется пульсирующая точка. Скоро она оказывается под молодым месяцем, ярко вспыхивает и летит дальше. Марк следит за ней через дедушкино плечо. Дедушка оборачивается и тоже смотрит в окно. Когда точка исчезает, он говорит:

— Это сигнал.

— Какой сигнал? Дедушка шепотом:— За нами наблюдают. Двое. Из квартиры тридцать пять, дом тринадцать, корпус один … — Это же наш адрес! — тоже шепчет Марк.Дедушка еще тише:— Поэтому сеанс связи перенесем. Глаза Марка расширяются, но тут же он со смехом бросается на дедушку. — Всё ты придумал! — Как это всё? Ты же видел вспышку, и мы живем в квартире тридцать пять… Ай! Марк зажимает дедушке нос, а другой крепко держит за шею. — Перекрывать кислород… ай… с рациональной точки зре… непра… Опять сигна…Марк оборачивается, и тут дедушка хватает его и поднимает над головой. Марк впервые видит комнату сверху — она выглядит иначе, и дедушка стал маленьким. — Стоит только изменить точку зрения, как ты сейчас, и все вокруг — другое. Да, Маркеш? — Дедушка опускает Марка на пол. Марк кивает.— И ты снова большой, дедуль.— А ничего ведь не изменилось, просто ты увидел привычное с другой точки зрения. С непривычной. И это тоже чудо: посмотреть на знакомое по— новому. Свежим взглядом. Еще говорят, другими глазами. Вот. — Дедушка поглаживает усы и берет книгу.Глаза Марка горят. — Расскажу об этом Коле. Интересно, смотрел он чужими глазами?.. — Не чужими, Маркус, а другими. Ты своими глазами смотришь, но по-новому, по-другому. Кстати, в шахматах, как и везде, это очень важно. — Ой, я про клуб забыл… — уши Марка краснеют.  И тут часы в коридоре бьют пять раз. — Только ты про время вспомнил, сразу же часы отозвались, а до этого ведь молчали… — дедушка поднимает указательный палец. — Ну, иди, иди. Вам с Колей про чудеса поговорить надо. И про «рациональную точку зрения».

Тренировка

У Коли сегодня шахматный турнир, и с раннего утра он к нему готовится. «Тренируется», — как сам говорит.

— Давай и мы потренируемся, Маркуша.

Марк моет посуду после завтрака, дедушка стоит у окна.

— Потренируемся?

Чашка выскальзывает в раковину, и Марка обдает водой.

— Тренировки разные бывают. Можно, например, тренироваться крепко держать чашку, пока ее моешь.

Марк чувствует, как уши заливает тепло.

— Или в скорости поедания мёда.

Марк недавно съел большую банку мёда.

— Или в игре на фортепиано. Или в прыжках в длину. В освоении иностранных языков. В приготовлении шоколадных тортов. В ничегонеделании. В фотографировании движущихся объектов. Сам видишь, тренировки бывают разные. А мы давай потренируемся…

— В чем? — Марку не терпится узнать, что придумал дедушка.

— Будем ловить сигналы.

— Какие сигналы? Кто их посылает? — у Марка загораются глаза.

— Самые разные. Они для тех, кто готов их услышать.

— Ой, дедуль, давай побыстрее начнем! — Марк подпрыгивает от нетерпения. — А что мы будем делать?

Дедушка улыбается.

— Встречаемся у подъезда через пять минут.

На улице тепло. Середина лета, как говорит дедушка. Пятница. Дедушка идет к скамейке в центре двора, Марк за ним.

— Ну, когда начнем? — Марк оглядывается в поисках сигналов.

— Прямо сейчас и начнем. Закрой глаза и слушай.

Марк изо всех сил слушает. От усилия правое ухо у него начинает болеть.

— Никаких сигналов не слышу, — вздыхает он.

Дедушка молчит. Налетает ветер, и наверху хлопает форточка.

 — В Ирландии по-русски говорят… или по-английски? Мы с Вовкой так и покатились. Я прямо задохнулась. В Ирландии… и по-русски…

Голос знакомый.

— Глаза можно открыть? — шепчет Марк.

Не получив ответа, он медленно открывает правый глаз и косится на дедушку. Тот рядом. Тогда Марк открывает левый глаз и, не поворачивая головы, смотрит влево. Да, так и есть — Рита и Яна из его класса. Рита очень гордится своим «чисто английским произношением»: «Я выросла на британских сериалах, — любит повторять она. — И говорю как настоящая леди». «Но смотрела-то ты их в русских переводах», — обычно добавляет тут Коля, после чего Рита фыркает и отворачивается. Но Коли здесь нет — у него тренировка. Марк вздыхает и закрывает глаза.

— Дедуль, ну где знаки-то?

За домом резко тормозит машина. Гудки.

— Вот это да! Так близко…

— Теперь открывай, — слышит Марк дедушкин голос.

Рита с Яной смотрят вверх. Марк поднимает голову: над ними висит огромный воздушный шар, а из корзины им машут несколько человек.

— Ого. Это сигнал? — шепчет Марк.

— Конечно! — дедушка поглаживает усы и улыбается.

На шаре ромбы разного размера — зеленые, белые, оранжевые. На прошлой неделе Марк с дедушкой и Колей смотрели фильм «Пять недель на воздушном шаре». Коля недавно прочитал эту книжку, и теперь только про нее и говорит. Ну и про шахматы, конечно. Фильм всем троим понравился меньше. Вернее, книга оказалась интереснее.

— Там… ну, в фильме… есть смешные моменты, но когда читаешь, ты все это представляешь. И ты сам режиссер своего фильма, и это интереснее, — говорит Коля, когда на экране идут титры.

— Коля прав, — дедушка поглаживает усы, — но бывает, что экранизация — так называется фильм, снятый по книге, — оказывается не хуже. И очень скоро мы с вами именно такую и посмотрим.

И они стали говорить про то, из чего делают воздушные шары, и чем современные отличаются от тех, что были во времена Жюля Верна. И вот сейчас над ними висит настоящий воздушный шар, а у Коли тренировка. И тут из корзины наклоняется большой человек в зеленом цилиндре.

— Эге-ге, земляне, — кричит он, и его рыжая борода колышется на ветру, — приветствуем вас!

Рита с Яной визжат и машут в ответ.

— И мы вас приветствуем, добрые люди! — дедушка сложил руки рупором. — Откуда вы?

Человек хохочет.

— Из Ирландии, конечно. Откуда еще?

— Ну, конечно, — дедушка хлопает себя по лбу. Обращаясь к Марку:

— Это ведь цвета ирландского флага, — он показывает на шар, — зеленый, белый, оранжевый. В прошлом году мы с тобой проходили.

Рита с Яной переглядываются.

— А что… в Ирландии… по-русски… говорят? — Рита подпрыгивает. Лицо у нее растерянное, Марк впервые видит ее такой.

Люди в корзине смеются.

— И по— русски тоже. Йохохо! — бородач снимает цилиндр. — Я, например.

— Как вам Москва? — Дедушка встает и прикрывает лицо от солнца. — Вы тут впервые?

— Мои друзья впервые, — бородач показывает на спутников, — а я тут родился. Тридцать лет назад. А восемь лет уже в Дублине живу[3].

— И как там? — интересуется дедушка. — В Ирландии я не был. Пока.

— Мне нравится. Работаю в зоопарке. То носорогом, то страусом. — Бородач хохочет, и борода его колышется. — Шучу, шучу. Вообще— то я ветеринар. — Он надевает цилиндр и тут же его приподнимает. — Простите, не представился. Семен, а теперь Саймон. И у меня тоже есть кот. Может, смотрели мультики про кота Саймона?[4]

— Да-да-да, — верещит кругленькая Яна и подпрыгивает. — Мой младший брат его обожает. И у нас тоже есть кот. Большой и рыжий, как… вы.

— Йохохо, с котами меня еще не сравнивали. Но сметану я люблю, да… — смеется бородач. — Я — кот с бородой.

— А это Марк, мой внук, — вступает дедушка.

— Здравствуйте! — От волнения уши Марка наливаются теплом, а ладони холодеют.

— Привет, Марк! Как поживаешь?

— Спасибо, хорошо. Мы ловим сигналы. И тут вы… — Марк делает паузу. — У моего друга сегодня тренировка, он готовится к шахматному турниру. И тогда мой дедушка, — Марк показывает на дедушку, — тоже решил устроить тренировку. Но не обычную… как и всё, что он придумывает. — Марк краснеет. — С дедушкой мне вообще повезло, с ним ТАК интересно…

— Маркуша, не отвлекайся. Хотя мне, конечно, приятно, — тихо говорит дедушка, уши у него тоже красные.

— Мы тренируемся в ловле сигналов… Они для тех, кто готов их услышать. Правильно? — Марк смотрит на дедушку. Тот кивает.

— Вот так совпадение! Йохохо! У нас тоже тренировка. Мы новый шарик выгуливаем, — Семен-Саймон смеется. — Видите, какой он у нас красивый? Йохохо! Хороших нам всем тренировок. Нам пора… Приятно было поболтать.

— И нам очень приятно, — Рита с Яной, взявшись за руки, подпрыгивают. — Привет Дублину. It’s nice to meet you, — кричит Рита. — Bye!

— Bye! Прилетайте к нам, — размахивает зеленым цилиндром Семен-Саймон. — У нас и по— русски говорят.

Шар медленно поднимается.

— До свиданья и попутного ветра! — кричит дедушка.

Семен-Саймон и его спутники в один голос кричат «До-сви-да-нья».

Рита, Яна и Марк машут им с земли.

— Жалко, Коля ТАКОЕ пропустил… — оборачивается Марк к дедушке. Тот разводит руками.

 — У него тренировка, сам знаешь.

— У нас тоже. И мне ТАК понравилось, дедуль! — Глаза Марка блестят.

— Мне тоже, Маркуша. И теперь я знаю, что с дедушкой тебе повезло. Ты так вроде сказал?

— Да, дедуль. ОЧЕНЬ повезло. Продолжим тренироваться?..

Яблочное настроение

Дедушка с Марком моют и режут яблоки. Для варенья. По бабушкиному рецепту. На даче наступил яблочный сезон.

 — Бабушка варенье варила в больших кастрюлях. Из яблок, клубники, черной смородины, крыжовника… Как вкусно зимой открыть такую баночку! За окном темно, холодно, а над тобой оранжевый абажур, перед тобой желтое варенье, горячий чай… А если еще музыку любимую поставить, то вообще счастье. — Дедушка закрывает глаза.

Марк смотрит на часы. Скоро из города приедут мама с папой. Сегодня пятница, поэтому выходные они проведут все вместе. После ужина пойдут гулять, а потом во дворе сядут чай пить. А когда стемнеет, зажгут свечи и дедушка поставит какие— нибудь старые пластинки, больше всего он любит джаз. А завтра привезут близнецов и Джека, и во двор вынесут стол. Мама испечет пирог с яблоками по бабушкиному рецепту, потому что завтра бабушкин день рожденья. И хотя бабушки нет уже несколько лет, ее день рожденья отмечают.

— Знаешь, у меня сегодня какое-то яблочное настроение, — дедушка открывает глаза. — Давай на ужин приготовим что- нибудь… яблочное.

— Пирог?

— Пирог у нас по плану завтра, а сейчас хочется чего-нибудь легкого.

— Чего легкого? — не понимает Марк.

На крышу падают несколько яблок, скатываются одно за другим — будто в догонялки играют, и летят в траву.

— Давай сделаем салат с яблоками, а? — Дедушка идет к шкафу. — Что у нас есть? — Достает коробку с орехами. — Маркушка, принеси-ка зелень и морковку, а я наберу яблок.

Скоро в большой кастрюле на кухне закипает варенье, а на столе появляется миска разноцветного салата.

— Назовем наш салат «Яблочное настроение», — дедушка снимает фартук и подмигивает Марку. — Можем и завтра на обед такой сотворить. Джек его вряд ли оценит, но остальным, надеюсь, витамины по вкусу придутся.

Еще несколько яблок катятся по крыше.

— А какой музыкой мы родителей встретим? — Дедушка идет к шкафу — на нижней полке там старые пластинки. — О, вот эта к яблочному настроению подойдет. Под нее мы с бабушкой часто танцевали. — Дедушка подкручивает усы и напевает «Я кукарача, я кукарача…»[5] Марк помнит, как дедушка отплясывал с мамой под «Кукарачу» на своем юбилее. Яблочное настроение передается и ему: он берет со стола четыре яблока и высоко подбрасывает. Как жонглер в цирке. Впервые в жизни. Два стукаются о потолок. Одно из них с громким стуком падает на стол, отчего вздрагивает большая ваза с цветами, бумс — оно на полу, и катится под шкаф, второе больно бьет Марка по уху, а третье и четвертое он успевает поймать. И слышит:

Я с досады чуть не плачу…
У меня в груди вулкан:
Он сказал мне «Кукарача» —
Это значит таракан!

Марк снова подбрасывает яблоки — теперь уже три. Два ловит, а одно прячется под шкаф.

— Дурацкий шкаф… яблоки притягивает, — и Марк пнул шкаф.

— Эй, Марковник, ты с ним повежливее, пожалуйста. Это не просто шкаф, а глубокоуважаемый шкаф. Ему больше ста лет. Представляешь? Он старше нас с тобой.

Марк впервые внимательно разглядывает шкаф, который стоит тут с его детства. Он выше дедушки и папы. Большой, светлокоричневый с зеркалом посередине и короткими ножками. В прошлом году близнецы впервые были за границей — в Болгарии, и, вернувшись, нарисовали на его дверце разноцветный автобус, в котором путешествовали по болгарским городам. Дедушка быстро стер, как он сказал, «нашкафное творчество» и покрыл шкаф лаком, и тогда все на несколько дней уехали с дачи — чтобы выветрился неприятный запах.

Марк заглядывает под шкаф.

— Сколько тут пыли…

И чихает. Ложится на живот.

Под шкафом два яблока, а еще красный фломастер — из тех, что близнецы привезли из Болгарии. Обертки от конфет. Черная перчатка. Наверное, мамина. А у стены воланчик — они его потеряли, когда весной играли с папой в бадминтон, а Джек его, наверное, тут спрятал.

Марк зажмуривается и вытягивает вперед руку.

— Ну как улов? Много ли спрятал глубокоуважаемый шкаф? — спрашивает дедушка, когда Марк, отплевываясь от пыли, поднимается.

Дедушка рассматривает улов.

— Ну-ка, ну-ка, интересно… Не так уж и много… За сто лет! Скромные запросы у нашего глубокоуважаемого… А ты, Маркушка, я уверен, в следующий раз все яблоки поймаешь. Попробуй снова!

Марк подбрасывает четыре яблока, одно стукается о потолок.

Дедушка моет в тазике воланчик и пританцовывает.

Я кукарача, я кукарача, — распевает таракан…

Воздушный змей

После обеда Марк, дедушка, мама и папа собираются запускать воздушных змеев. Марк сделал большого квадратного змея из зеленой бархатной бумаги. И посередине наклеил желто-красную бумажную бабочку от подарочного пакета.

— Бабочка отдыхает. На поляне, — объясняет он.

— Где же это она так утомилась? — спрашивает папа. — Мед собирала целый день?

Папа шутит. Марк знает, что бабочки мед не собирают. Папа почти всегда шутит. Мама иногда говорит: «Это ты серьезно сейчас или как обычно?»

— Марковник, змей твой без хвоста? — удивляется дедушка. — Как же он полетит?

Тогда с дедушкиного согласия Марк вырезает из новой пленки для огуречного парника длинный тонкий хвост. Дедушка проводит по нему пальцем.

— Надо воздушному змею имя придумать. Как же без имени?..

— Модест! — Тут же поднимает голову папа. — Хорошее звучное имя. Я бы своего так назвал, но ведь лучшее детям.

Папа приклеивает своему змею черные усы.

— Какой еще Модест? — Марк недовольно смотрит на папу.

— Усики, как у Эркюля Пуаро. — Мама обнимает папу. — Приятно познакомиться, Эркюльчик! Тросточки не хватает и загадочного убийства.

— Тросточка будет, — кивает папа. — И шляпа. А без убийства уж обойдемся. Из чего бы, милая, шляпу соорудить?

Мама заглядывает в шкаф (тот, что «глубокоуважаемый»), почти целиком в нем исчезает и появляется с большим куском черной ткани.

— Вот, нашла! Помните мое зимнее пальто? То, что я сшила в прошлом году? Остаток как раз на шляпу Эркюльчику.

Папа снимает воображаемую шляпу и делает глубокий поклон.

— Мерси боку. — И громким шепотом Марку. — Что означает «больше спасибо».

— Знаю… — бурчит Марк. — И никакой он не Модест!..

Папа через секунду:

— Если Модест не нравится — не угодишь тебе — предлагаю назвать его Трифоном. Или Сальвадором. Имена-то какие звучные! — Окидывая взглядом своего змея, — Ну, посмотрите, какой красавец! Его девиз: «Мне сверху видно все, ты так и знай».

Мама и дедушка хохочут.

Дедушка, поглаживая усы:

— Так, папа выходит в финал. Трибуны рукоплещут. Таточка и Марик, подтягивайтесь!

— Как это в финал? — вскакивает мама. — Эркюльчик еще не готов. Нечестно судите, господин судья. Да и кто вам дал судейские полномочия? Вы — один из нас. Все мы на финишной прямой. Да, Маркешник?

И вот змей Марка высоко в небе, и помахивает оттуда хвостом: все у меня прекрасно, чего и вам желаю. А недалеко Эркюльчик: от сильного ветра шляпа сложилась пополам, зато усам и тросточке ветер нипочем. Чуть пониже мамино румяное веснушчатое солнце: две оранжевые косички с зелеными бантами, а в ушах звякают длинные сережки с сердечками. А выше всех дедушкин чеширский кот: всем улыбается — и вот— вот в пышных облаках исчезнет[6].

Марк крепко держит веревку, и ему так хорошо: его змей летает, и очень высоко. И рядом дедушка, мама и папа. И солнце, и лето.

— Э-ге-ге! О-го-го! — Марк бежит по берегу реки. — Это мой первый воздушный змееееееееей. И он летааааааааает.

Безымянный пока змей кивает. Мама, папа и дедушка остаются позади. Марк оглядывается и машет им, а они — ему. Марк бежит прямо на солнце, а над ним его первый воздушный змей помахивает парниково— огуречным хвостом.

Дикобраз

В субботу Марк с родителями поехали на Волшебное озеро. Набрели на заросли малины и устроили соревнование: кто соберет больше. Выиграла мама, а Марк с папой ягоды тут же съедали. А когда из-за облаков вышло солнце, легли на берегу.

— Вон дикобраз! — говорит папа.

— Где? — вскакивает Марк.

— Воооон, — папа показывает на облако с острыми краями. — Иголки растопорщил, и нас пугает.

Мама надевает солнечные очки.

— А вон слон, — показывает она в другую сторону. — Поднял хобот и трубит остановку на водопой. «Озеро Волшебное, — трубит, — совсем близко».

— Не похож на слона, — качает головой папа. — Вот мой… мое… на дикобраза похоже.

— Сам ты на дикобраза похож, — мама переворачивается на живот.

Папа опускается рядом с мамой на четвереньки и пыхтит.

— Ты кто? — спрашивает Марк и тоже встает на четвереньки.

Я тучка, тучка, тучка,
Тучка-дикобраз! —

говорит папа низким голосом и морщит лоб. — Видишь, как иглы на спине поднялись?

— Не вижу, — Марк осматривает папину спину в зеленой футболке.

— Дикобраз твой на голодного Винни— Пуха похож, — смеется мама. — Но меда у нас, увы, нет. Марик, а что едят тучки— дикобразы?

Марк пыхтит на четвереньках, но не так громко, как папа, изо всех сил стараясь ощутить себя тучкой— дикобразом.

— Я бы мороженое съел… — говорит он после паузы.

Папа кивает и пыхтит все громче, руками изображая поднятые иглы.

— А облака-то наши улетели, — мама смотрит на небо. — А тучки— дикобразы остались…

— Они… уф… за мороженым… уф… полетели. — Урчит папа. — Маркович… уф… а вдруг… уф… они… уф… все мороженое… уф… съедят? А мы ведь тоже хотим… УФ!

И папа на четвереньках направляется к палатке с мороженым. Марк за ним.

— Это нас подхватил ветер. Мы — тучки, — оборачивается Марк к маме.

— Мне самое шоколадное, — кричит мама. — Две порции. Я голодная тучка.

Папа кивает.

— Уф, уф…

Мальчик из читающей семьи

Смеркается. Дедушка зажег белые и красные свечи во дворе и ставит свои любимые пластинки с джазом. Пританцовывает в коричневой шляпе, играя то на воображаемой трубе, то на саксофоне. Родители подарили эту шляпу дедушке на юбилей. Он называет ее диджейской и надевает, когда устраивает «музыкальные вечера». Марк ест грушу и смотрит на звезды. Мама с папой танцуют. Мама хохочет, потому что папа выделывает ногами «кренделя».

— А почему я — Марк? — вдруг спрашивает Марк.

Ему только что пришел в голову этот вопрос.

— А кто еще? — оборачивается папа. — Ты же вылитый Марк! — И подбрасывает маму. Ее желтая юбка раздувается. Мама визжит, дедушка аплодирует.

— А что, все Марки похожи? — Марк тянется за второй грушей. Она такая же сладкая и сочная. Он идет к зеркалу и внимательно на себя смотрит. За лето он вырос на три сантиметра (вчера дедушка измерил его рост) и рыжие волосы — в первый день каникул их постригли — снова как пружинки.

Марк протягивает дедушке самую большую из оставшихся на блюде груш.

— Дедуль, почему я — Марк?

Дедушка снимает шляпу и садится на диван.

— А тебе… не нравится?

Марк пожимает плечами.

 — Да нет… Я привык.

— Уф… значит, мы не ошиблись. Почему тебя Марком назвали? Сейчас расскажу.

— Я тоже хочу послушать. — Мама садится рядом с дедушкой и обмахивается его шляпой.

— Таточка, поправь меня, если что не так, — говорит дедушка. — Ты, Маркуша, вот-вот должен был появиться, и собрался семейный совет: бабушка, мама, папа и я. Выбрать тебе имя. И Таточка говорит: «Пусть у нашего мальчика будет короткое универсальное имя».

— Я так и сказала — «универсальное»?

— Ну, Таточка, прости, пожалуйста, точных слов я не помню… но смысл был такой. Чтобы это имя было у разных народов, и чтобы наш мальчик — ты, то есть, — дедушка кладет Марку руку на плечо — везде чувствовал себя своим.

Папа приносит блюдо с грушами и садится рядом с мамой.

— А Саша, твой папа, добавил: «И чтобы люди с этим именем внесли вклад в культуру».

— Неужели я так и сказал — про вклад в культуру? Какой я был серьезный, однако. Не то, что сейчас… — папа смеется.

Дедушка продолжает:

— И вот мы стали перебирать имена. Одно маме не нравится, другое — папе, третье — бабушке… Имя Марк я предложил. Накануне я купил книгу про Марка Шагала. Был такой замечательный художник. Ты видел альбом с его картинами у Васильмасеича. Помнишь?

Марк кивает. На картинах Марка Шагала люди летают, а другие сидят на крышах, и это ему очень понравилось.

Дедушка продолжает:

— К тому же дед мой из Витебска, как и Шагал. И они учились живописи у одного художника. Но, кажется, дед не был с Шагалом знаком. Во всяком случае, не упоминал об этом. — Дедушка поглаживает усы. — И тут твоя бабушка — она читала тогда про Венецию — сказала: «А ведь символ Венеции — лев святого Марка. И он держит книгу». И вот эта самая книга, Маркуша, все и решила, — смеется дедушка. — Все- таки ты из очень читающей семьи. И поэтому ты — Марк.

— Да, все так и было, — мама поправляет юбку. — И поэтому ты любимый наш Марик.

— И я подтверждаю, — папа отставляет пустое блюдо. — И утверждаю: груши были вкусные, но больше их нет, и нужны новые. Кто со мной пополнять запасы? Маркович?

— Продолжу-ка я диджействовать, а когда вы вернетесь, покажу Маркешнику того самого венецианского льва святого Марка.

— А он всегда с книгой? — спрашивает Марк.

— Всегда! — дедушка поглаживает усы.

— И почитаем! Я ведь из очень читающей семьи. — И Марк бежит за своей любимой книгой про Малыша и Карлсона.

Про вдохновение

Марк вбегает домой. Сегодня пятница, и впереди два выходных! Дедушка на кухне что-то переворачивает на сковородке.

— Маркешник, рано ты сегодня…

— Дедуль, а чем так вкусно пахнет?

— Тыквенными оладушками. Впервые их делаю. Интересно, что получится… А вас пораньше отпустили в честь грядущей субботы? — усмехается дедушка.

— Физры опять не было. Леокадия все болеет, — Марк садится за стол.

— Часто она болеет… — качает головой дедушка. — Жаль, такая милая. Физкультуру преподает, а ей самой она что-то не помогает.

— Может, у нее просто нет вдохновения? — говорит Марк.

— Нет вдохновения преподавать? — дедушка поднимает брови и ставит на стол большую миску горячих оладьев.

— Ну да. Может, сейчас ее что-то другое вдохновляет, — Марк рассматривает оладушек на солнце — оранжевые прожилки похожи на солнечные лучи.

— Шерами[7] Маркел, а руки помыть?.. — поднимает брови дедушка.

— Дедуль, что-то вдохновения нет… Я же вилкой, а не руками…

— Маркел, что-то это новое. Нет вдохновения руки мыть? А что это ты про вдохновение вспомнил? В школе говорили?

— Нет, с Колей сейчас. Его мама все делает по вдохновению. И не делает, если вдохновения нет.

— Интересно, интересно. Можно поподробнее? — дедушка наливает чай в чашки. — Но вначале помой-ка руки. Может, в процессе мытья и вдохновение придет.

Марк пересказывает разговор с Колей.

— Для его мамы главное — вдохновение. Есть вдохновение торт испечь — испечет. А без вдохновения не такой вкусный получается, она проверяла. И если нет вдохновения полы мыть — не будет. Вот так…

Дедушка внимательно слушает.

— Вкусно? Вдохновляющие олашки получились?

— Очень вкусно, дедуль! Я бы еще… — и Марк берет два больших оладушка.

— Твое вдохновение, Маркешник, и меня вдохновляет, — дедушка кладет себе маленький. — Ну-ка… Ммм, очень даже… — Дедушка смотрит в окно. — А вот у меня сейчас вдохновение погулять, а потом маму встретить. Она пораньше приедет — пятница же. Ты как? Не вдохновился?

Марк жует и энергично кивает.

Дедушка продолжает:

— Вдохновение — это хорошо и прекрасно. Надо себя слушать: что хочется в данный момент? А еще важнее понимать: чего не хочется. Но бывает и по-другому: позвали в гости, а идти не хочется. Идешь, потому что НАДО. Обидятся же, если не придешь… И от этого НАДО — настроение не очень: «Вот бы в футбол сейчас!.. Или с книжкой полежать…» Но приходишь — а там так хорошо! А ведь совсем не хотелось… Не было вдохновения, как сказала бы Колина мама. Но жизнь такая непредсказуемая, шерами Маркел. И, возможно, в этих гостях ты встретишь любовь всей жизни. Или попробуешь очень— очень вкусный пирог. Все мы разные: одни по вдохновению живут, другие — иначе. Вот я каждый раз делаю олашки по— новому — экспериментирую, а бабушка твоя всегда придерживалась рецепта, и у нее тоже вкусно получалось. А вдохновение, Маркуша, в сердце живет, слушай свое сердце.

Марк замирает: сердца не слышно.

— Сердце с левой стороны, — улыбается дедушка. — Вот тут.

Марк кладет ладонь на грудь: тук-тук-тук-тук раздается под свитером.

— И что твое сердце говорит? — дедушка поглаживает усы. — Ему не хочется покоя? Зовет на прогулку? Или еще олашек просит?

Тук-тук-тук…

Марк лукаво улыбается.

— Олашек… и гулять!

Тук-тук-тук…

Бум и Бом

Марк бежит среди больших красных цветов. Таких он никогда не видел. «Наверное, это маки», — думает он, но спросить не у кого. Вокруг только цветы— цветы— цветы и синее небо. И солнце высоко-высоко. Марку совсем не страшно, что он один в незнакомом месте. Он раскидывает руки. Сейчас он капитан самолета. «Уважаемые пассажиры, пристегните, пожалуйста, ремни безопасности…» Цветочное море расступается, самолет набирает скорость.

— Маркович, ты с нами?

Шум мотора быстро стихает.

— Лежебока… солнце уже высоко.

Марк открывает один глаз.

Папа щекочет его по носу. Он в спортивной куртке, в ушах наушники: собирается на пробежку. Мама с папой бегают по утрам в парке. Марк накрывает голову одеялом.

— Все интересное проспишь. Скоро близнецы приедут. И Ника.

Марк откидывает одеяло. Сегодня суббота, он совсем забыл. По субботам к ним приезжают близнецы. И Ника, их мама. И, конечно, Джек. Полное его имя — Блэк Джек, потому что он черный, но все зовут его Джек. Ника — двоюродная мамина сестра и дочка дедушкиного младшего брата. Ника с Марком из «семейства рыжиков». «Натуральный солнечный концентрат», — говорит Ника про свои волосы. Она любит яркую одежду и работает в театре кукол. Ника сказала, что сегодня они начнут делать собственный театр кукол. И домик для них. Марк вскакивает.

— Уважаемые пассажиры, наш самолет готов к взлету. — Марк раскидывает руки-крылья и бежит к дедушке.

Дедушка сидит на кухне у открытого окна.

— А у нас будет НАСТОЯЩИЙ театр кукол! И домик! Сегодня начнем! Так Ника сказала! — Марк кружит вокруг окна.

— Доброе утро, Маркел, — оборачивается дедушка. — Посмотри, какое утро!..

Марк снижает высоту, заглушает мотор и садится рядом.

Дедушка его обнимает:

— Театр кукол, говоришь? И домик?

И напевает:

Будет у нас кукольный дом,

Кукольный дом, кукольный дом.

И жить в нем будут Бум и Бом,

Бум и Бом, Бум и Бом.

— А кто это — Бум и Бом? — спрашивает Марк.

— Не знаю, — дедушка ставит тарелки на стол, — только что придумал. Давай историю про них сочиним. Все вместе. А сейчас — завтракать. Вон и наши бегуны на финишной прямой…

Марк смотрит в окно: мама с папой на тропинке у дома. Он набирает скорость и летит им навстречу.

Будет у нас кукольный дом,

Кукольный дом, кукольный дом.

И жить в нем будут Бум и Бом,

Бум и Бом, Бум и Бом.

После обеда Ника, Евсей, Елисей, Марк, дедушка, мама и папа садятся в кружок, а Джек бегает вокруг.

— А это зачем? — папа поднимает большой пакет с ватой. — Будем в больницу играть?

— Сейчас все объясню, Сашечка, — Ника убирает свои длинные волосы в пучок. — Итак, дорогие: кукол предлагаю сделать из этих прекрасных вещей, — и показывает на лежащие перед ней носки, гольфы, варежки, пуговицы и шерстяные нитки. Поднимает над головой зеленый носок.

— Мой носочек, — вскакивает Евсей.

— Да, Евсейчик. Но ты ведь не против?..

— А втолой Джек сплятал, — надувает губы Евсей.

Джек наклоняет голову и виляет хвостом.

— Из этого носка и сделаем нашу куклу. Глаза, нос и рот из пуговиц, а волосы из ниток. Побольше ваты внутрь — и зашить, или ниткой завязать. И кукла готова. А можно сделать куклу из перчатки или варежки. Кому как нравится. Начинаем?

— Да, — кричат Евсей, Елисей и Марк.

Джек бьет хвостом по полу.

— А кто они — наши Бум и Бом? — спрашивает дедушка.

— Близнецы, — подпрыгивает Елисей и показывает на Евсея. — Как мы.

— Вот оно что! Значит, нам нужны две одинаковые… — Ника перебирает разложенные на полу вещи и поднимает красные варежки. — Вот наши будущие Бум и Бом.

Мама в прошлом году связала эти варежки Марку, а Джек, когда они строили в лесу снежную крепость, порвал левую, но мама ее зашила.

— Таточка, — Ника обнимает маму Марка за плечи, — с пришиванием пуговиц ты лучше всех справишься. Давайте подумаем, какие пуговицы взять. Какого цвета у Бума и Бома глаза?

— Зеленые, — подпрыгивает Елисей.

— Синие, — кричит Евсей.

— Так, есть ли у нас четыре синих или зеленых пуговицы? — Ника опускается на колени. — Кто быстрее найдет? Джек, ищи!

Джек лает и тоже опускает голову.

— Вижу две синих, — говорит папа.

— А я две зеленых, — вторит дедушка.

Марк набивает ватой черно-белую полосатую перчатку.

— Бом и Бум дружат с зеброй Карамелькой. Она — певица, — объясняет Марк склонившейся над ним Нике.

— Маркидзе, браво! Зебра— певица! Да еще с таким чудесным именем! — Ника ворошит его рыжие волосы.

Елисей протягивает Марку маленький красный бантик.

— Она ведь девочка… — щеки Елисея розовеют. — Как мама. А мама бантики любит.

— Да, я девочка, — смеется Ника и обнимает Елисея, — и действительно люблю бантики.

— А еще… еще у нее… — Евсей прыгает и размахивает руками.

— Что у нее еще, Евсейчик? — Ника обнимает Евсея.

— Волосы, как у тебя. Класивые.

— Главное — микрофон. Она ведь певица, — говорит папа. — МИ-КРО-ФОН. Из чего бы его сотворить?

— Микрофон? Хм… Да из помпончика. И у нас он есть, — мама протягивает желтый пушистый шарик. Раньше он был на шапке у папы, но от стирки шапка полиняла, и папа ее больше не носит.

— А еще Бум, Бом и Карамелька дружат с Платоном. Это мой волчонок. — Марк приносит большую синюю свечку, на которой нарисован волчонок в красном шарфике.

— Друзья, я придумал название для нашей истории: «Большое летнее чаепитие», — говорит папа.

— Большое! Ого! Ты уже проголодался? — мама смотрит на часы. — Ну, значит так: к большому летнему чаепитию, — говорит она, — Бом и Бум испекли овсяное печенье. Его очень любит Карамелька. Да и они сами. У нас, кстати, есть овсяное печенье.

— Очень кстати, — смеется Ника. — Мы его тоже ОЧЕНЬ любим.

— Это мое САМОЕ любимое! — Евсей прыгает на диване.

— Нет, МОЕ… — кричит с пола Елисей.

Марк вырезает из красной ткани большие лепестки. Он хочет сделать цветы, какие видел во сне.

— Главное тут — вдохновение, — подбадривает его дедушка и тоже берет ножницы.

Мама лежит на ковре и делает из цветной проволоки стебли и листья для красных цветов. Ника вырезает из картона стены кукольного дома, а папа их склеивает. Евсей и Елисей красят в оранжевый цвет крышу. Джек теребит в углу черную мамину перчатку, которую Марк нашел недавно под «глубокоуважаемым» шкафом.

Прошел час. Джек лежит перед желтым картонным домиком, рядом на скамейке близнецы Бум и Бом, зебра Карамелька и волчонок Платон. Перед ними блюдце с овсяным печеньем. Их окружают высокие красные цветы.

Окончание работы решили отметить большим вечерним чаепитием: дедушка заварил чай с листьями смородины, мама разложила на большом блюде овсяное печенье, которое утром испекла, в высокую вазочку Ника налила ароматное вишневое варенье. Дедушка зажег свечи и поставил джаз.

— Теперь надо какую— нибудь интересную историю про наших героев придумать. Пьесу. Как в настоящем театре, — говорит дедушка.

Он подходит к картонному домику и напевает:
Теперь и у нас свой кукольный дом,
Кукольный дом, кукольный дом.
И дружно живут в нем Бум и Бом,
Бум и Бом, Бум и Бом.
Платон и Карамелька, — подпевает Марк.
Бум, Бом! Бум, Бом! Бум, Бом! — басит папа.

Ника распустила длинные рыжие волосы и кружится с Карамелькой в руках.

— В следующий раз, — говорит она, — сделаем новых друзей Буму и Бому. Это будут перчаточные куклы, их на руку надевают.

Мама звонит в колокольчики, привезенные из путешествий.

Бум! — подпрыгивает Евсей.

Бом! — кричит Елисей.

А Джек бегает вокруг и лает.

Город открывает глаза

— Маркел, хочешь посмотреть, как город просыпается? — дедушка стоит у окна.

— Как это? — Марк поднимает голову от большого папиного альбома с марками.

Он сидит у себя в кровати и дожидается родителей — они в театре.

— Встанем пораньше. Я будильник поставлю, чтобы не проспать. — Дедушка смотрит на часы. — В шесть ведь темно еще? Заправимся какао и пойдем.

— Так рано? Каникулы же!

За окном идет крупный снег, даже фонаря почти не видно.

— Ну, хорошо, в шесть пятнадцать подъем. Уговорил. — Дедушка улыбается. — Увидим, как город глаза открывает: вокруг темно, но вот в одном окошке свет, в другом… Посмотрим, как дома рядом с парком пробуждаются: пятиэтажный серый и твой любимый белый. Как цвет неба меняется: вначале почти незаметно, а потом вдруг раз — и совсем светло. В парке уже кто— то с собакой гуляет…

— Да ты и так все знаешь, дедуль.

— А тебе самому посмотреть неинтересно? Ведь каждый раз все по— разному. Давай и Колю возьмем. Может, завтра, а?

— Колю? — Марк поднимает голову от альбома. — Он поспать любит. Хотя предложить можно.

— Пойду посмотрю, сколько у нас молока — хватит ли на какао для всех. А ты пока Коле позвони.

— Шесть шестнадцать, Маркуш! — Дедушка склоняется над Марком. — Вставай. Только потише: пусть родители поспят — суббота же!

Марк медленно открывает глаза. Поднимать голову не хочется. На кухне дедушка включает свет, открывает холодильник. Марк вздыхает и встает. Из больших глиняных кружек они пьют какао. Дедушка — из желтой, Марк — из красной. Их подарил на прошлый Новый год Васильмасеич.

— С Колей во дворе встречаемся?

— Угу. А еще можно? — Марк сонно протягивает дедушке кружку.

— Можно, но давай в парке продолжим. И Колю угостим, — дедушка наливает какао в термос. — Собирайся, Маркел! Город окончательно проснется и ждать нас не будет.

У фонтана стоит Коля. С рюкзаком. И ловит языком снежинки.

— Как в настоящий поход, — Марк кивает на рюкзак.

— Мама бутерброды положила. — Коля подпрыгивает за большой снежинкой.

— Молодец мама! Значит, с голоду не умрем, — дедушка потирает руки в перчатках. — Смотрите, какое небо красивое. Но в больших городах из— за подсветки, рекламы, фонарей небо светлее, и звезд почти не видно. А вот над маленькими городами небо настоящее — темное, с яркими звездами. Как в планетарии.

— Вон звезда, — Коля показывает на светлое пятнышко рядом с Останкинской башней.

— А вон еще, — Марк видит мигающую точку у себя над головой.

Дедушка смотрит туда, куда показывает Марк.

— Нет, Маркуша, это самолет. В аэропорт, похоже, летит. В Шереметьево.

— А я был в Шереметьево, — говорит Коля. — Мы оттуда на соревнования шахматные летели. На самолете «Иосиф Бродский». Это мамин любимый поэт. Она когда узнала, сказала, что это хороший знак, и мы выиграем.

— Выиграли? — дедушка тоже ловит языком снежинку.

— Конечно! — смеется Коля. — Самая легкая наша победа.

— И я был в Шереметьево, — говорит Марк. — Мы маму с папой встречали из байдарочного похода, а рейс их задержали. Помнишь, дедуль?

 — Помню, помню. Молодые люди, не время предаваться воспоминаниям, — говорит дедушка. — В путь!

— В путь! — кивают Марк с Колей и идут за дедушкой по пушистому снегу.

В домах зажигается свет, город открывает глаза.

Окна и арки

— Наверное, я архитектором стану, — говорит Марк.

Они с дедушкой стоят во дворе и рассматривают арку большого красного дома. На прогулках дедушка часто говорит: «Смотри, Маркуша, какая дверь интересная» или «Ого, вот так крыша!..» И Марк смотрит на дверь или крышу. Или на балкон, раму, окно… На что обращает его внимание дедушка. Сейчас они рассматривают высокую арку дома, похожего на корабль. В арке улица с машинами, голубое вечернее небо.

— Окна и арки — самое красивое, — говорит Марк. — Вот стану архитектором и буду специалистом по окнам и аркам.

— А как же балконы и лестницы? А подъезды? А крыши? — дедушка смотрит вверх.

Марк вздыхает.

— Вначале окна и арки. Арки и окна. А потом все остальное.

— В таком случае назови свое архитектурное бюро — «Окна и арки», — дедушка поглаживает усы. — «Окна и арки от Марка». Как тебе?

Марк подпрыгивает.

— Да-да-да! «Окна и арки от Марка».

Дедушка поглаживает усы.

— А можно соединить твое имя и арки. И получится?..

— Марки?.. — подпрыгивает Марк.

— Именно! И большими буквами твое имя написать. И получится?..

— «Окна и МАРКи»?

— Да! Ну вот, Маркел, название для архитектурного бюро уже есть, и это первый шажок к твоему архитектурному будущему.

— «Окна и МАРКи», «Окна и МАРКи», — твердит Марк. — Дедуль, ты невероятно крут.

— Ну уж… — дедушкины уши краснеют. — А слоган твоего бюро может быть таким: «Вначале были окна и арки». А?

За ручку

Марк идет рядом с дедушкой. Дедушка справа. Несет лыжи — свои и Марка.

Раньше Марк во время прогулок держал дедушку за руку, держался за него, сейчас он уже большой.

— Скоро, Марковник, я за тебя держаться буду, — говорит дедушка, когда плохо себя чувствует. — Ты теперь взрослый, и будешь водить за ручку маленького дедушку.

— А куда я буду тебя водить?

— Куда? — дедушка думает. — В дедский сад. Сад для дедушек.

Марк смеется.

— Нет такого сада.

— Как нет? Правда, нет? Меня обманули? А то я уже думал туда записаться. Представил большую очередь из маленьких дедушек, которых привели туда за ручку большие взрослые внуки. И вот сижу я в коляске, штаны мокрые, во рту соска…

— Ну что ты такое говоришь? — в дверях стоит мама в лыжном костюме и белой шапке.

— А что, Таточка, и помечтать нельзя? — лукаво улыбается дедушка.

Мама идет к дедушке и целует его в левое ухо. Потом в правое.

— Вот тебе за такие мечты!..

— Ой-ёй-ёй! — дедушка трет уши. — Мало того, что старенький, беспомощный, так еще и глухой…

Мама обнимает дедушку и Марка.

— Милые мои мальчики, пошли кататься. А на обед у нас чечевичный суп, картофельное пюре и салат.

— И компот из сухофруктов, я видел, — говорит Марк.

— Да, и компот из сухофруктов. А сейчас, мальчики, пошли на лыжах кататься, — мама целует дедушку в нос.

— Йо-хо-хо, — дедушка быстро встает. — Лыжня зовет, а дедский сад, подождет, да, Марковник?

Мама обогнала и Марка, и дедушку. Ее белая шапка мелькает среди заснеженных деревьев. Дедушка и Марк сильно отстали. Дедушка что-то напевает. Ветер трепет красный помпон на его зеленой шапке. И хотя Марк уже большой, дедушка его выше. И на лыжах быстрее катается. И на спине умеет плавать. И больше английских слов знает.

— А помнишь, дедуль, раньше я тебя за руку все время держал на улице? — кричит Марк.

— Ты и теперь можешь держать меня за руку. Когда хочешь. — Дедушка останавливается и протягивает Марку руку. Марк протягивает свою. Дедушка ее пожимает. И после паузы. — Йо-хо-хо! А сейчас, Маркуль, кто быстрее добежит до мамы?

[1] Первая мировая война (28 июля 1914 – 11 ноября 1918) – один из самых широкомасштабных военных конфликтов в истории человечества. Среди участников Россия, Франция, Австро-Венгрия, Великобритания, Германия, Турция и др.

[2] Пиза́нская башня— наклоненная, «падающая» колокольная башня в городе Пиза (Италия).

[3] Дублин – город-графство в Ирландии, столица страны.

[4] «Кот Саймона» (Simon’s Cat) – серия мультфильмов английского художника-мультипликатора Саймона Тофилда про домашнего кота.

[5] «Кукара́ча» (исп. La Cucaracha, «таракан») — шуточная народная песня на испанском языке.

[6] Чеширский кот — персонаж книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес». Постоянно улыбается, по собственному желанию быстро или, наоборот, постепенно растворяется в воздухе, оставляя на прощанье улыбку.

[7] В переводе с фр. cher ami— милый друг

 

Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2017-nomer11-12-kalashnikova/