В вагоне
В любых поездках я всегда стараюсь ехать поездом. Мне нравится атмосфера железной дороги. В поезде свой особый мир и даже время в нём исчисляется по иным меркам. Люди, вошедшие в вагон и ставшие пассажирами, становятся и частичкой поезда.
Особенно это заметно на больших станциях, когда пассажиры, вышедшие на перрон, чтобы почувствовать под ногами землю, не отходят от своего состава, он словно притягивает их, делая всех единым целым и своей частью.
О том, что совершенно незнакомые люди, разного возраста и положения в вагоне находят общий язык и делятся самыми сокровенными мыслями, сказано уже много раз.
Человеку всегда требуется рассказать, поделиться своим чем - то наболевшим с другим человеком. Избавиться от груза давящего изнутри. Каждый находит свой способ.
Это нечто напоминающее исповедь: верующий человек исповедуется у священника, перекладывает свою боль, тяжесть какого - то поступка, что лишает спокойствия, на священника или Бога.
Неверующий идёт к психоаналитику или другим шарлатанам, чтобы за деньги избавиться от того же.
А самый простой способ - это железная дорога. Здесь можно рассказать незнакомому попутчику, которого больше никогда не увидишь, то, что говоришь на исповеди. Или просто загрузить собеседника своими горестями и бедами и уже налегке, счастливым человеком, сойти на своей станции.
С появлением интернета люди попытались перенести свою исповедь на незнакомого собеседника в сети, но наткнулись на пугающую черную бесконечность всемирной паутины. Для такого общения нужно человеческое тепло, а не могильный холод, льющийся с экрана компьютера.
Поезд объединяет всех пассажиров общей целью, создаёт тёплую атмосферу добра, а всемирная сеть как раз наоборот.
Я хочу рассказать о последней своей поездке поездом 057. Я ехал от Иркутска до Красноярска в 11 вагоне. За девятнадцать часов пути мне пришлось повидать и подсмотреть много человеческих характеров. И они так уплотнили время, что казалось, прошло не девятнадцать часов, а целый год. Говорят, что есть такое понятие как относительность времени. Кто часто ездил поездом, чувствовал это.
Мне повезло, 23 место досталось хотя и в плацкартном вагоне, но нижнее и в центре. На верхних полках обосновалась парочка молодых студентов, парень и девушка. Парень, как только тронулся поезд, получил бельё, застелил постель, надел наушники своего смартфона или айфона, забрался на полку и отключился от нашего мира.
Подруга его тоже в наушниках, оказалась более общительной, она иногда снимала их, и от неё я узнал, что она со своим парнем учится в одном институте и что они не муж и жена, хотя живут давно вместе.
Благодаря ей я познакомился впервые с пирсингом воочию, она снимала на ночь своё кольцо из носа и поведала мне, что это индийский обычай и называется муккутхи, там носят в носу не только колечки, но звёздочки, гвоздики, рыбки. У нас колечки зовут нострилла, вставить его в нос обходится очень недёшево, да ещё и стоят они очень дорого, если из золота.
Я дед настырный и любопытный, моя жена всегда говорит:
- Удивляюсь, как ты с таким любопытством до этих лет дожил?
В поезде я люблю поговорить, узнать для себя что - то новенькое, меня всегда интересует, как живут другие люди, ведь свою-то жизнь я хорошо знаю.
Но студентке, видимо, приходилось часто ездить поездом, и она была знакома с такими попутчиками как я, потому закончив процедуру с пирсингом, надела наушники, оставив меня наедине со своим любопытством.
На боковой верхней полке ехал молодой моряк Тихоокеанского флота в отпуск, у него была своя компания в начале вагона, где он и проводил всё время, но я успел узнать от него всё о нынешней службе, о его детстве, родителях и деревне под Красноярском, где он родился.
Нижнюю боковую полку занимала женщина. По виду я сразу определил в ней сектантку. Отрешённый от «мира» взгляд, неопрятность в одежде, отсутствие любой косметики и Библия в руках, которую она упорно изучала, когда не спала. А когда спала, то ужасно храпела и почему- то её храп навевал тоску, словно она и во сне говорила «миру» о неизбежности его конца.
И вот я дошёл до места № 21, которое досталось в той поездке трём совершенно разным женщинам, о которых мой рассказ.
«Корова».
На нижней полке, через столик лежала головой к окну молодая женщина. Все шесть часов, что мы ехали вместе, я помню её в таком положении.
Чересчур полны-с – сказал бы известный в литературе и кино жених. Действительно, полнота была чрезмерной и бросалась в глаза своей нездоровостью.
После она проговорилась, что в ней почти центнер, но муж спокойно поднимает её на руки. Двигалась она осторожно, как и все полные люди, видимо габариты часто подводили.
Вместе с ней ехала её дочка, девочка шести лет. Это было чудесное создание. Первое, что бросалось в глаза, - привязанность и любовь к маме. Любовь была взаимной, и её было так много, что она переполняла наше купе, растекалась по всему вагону.
Проходившие по проходу люди, чувствовали её издали и с улыбкой заглядывали к нам, чтобы увидеть щебечущую девчушку, которая укрывала лежащую маму своим платком, кофточкой и даже носовыми платочками. При этом она, что-то ей серьёзно объясняла и целовала ей ноги, руки, лицо.
Эта детская игра была так естественна, что не давала усомниться в своей правдивости. Казалось, что эта картинка живёт очень давно в памяти. Где же я её видел?
Наверное, когда смотрел, как котёнок играет со своей мамой кошкой, или с детства запомнил, как родившийся недавно телёнок играет с коровой, которая лежит, жуя свою жвачку и выдыхая тёплый влажный воздух, обдавая им тебя.
За всё время пути я не видел, чтобы мама одёрнула или повысила голос на дочку, между ними было полное взаимопонимание и равенство. Такая большая и крупная мама ничем не давила на маленького человечка.
Дорога всегда утомляет детей. В соседних купе уже капризничали уставшие малыши, и мамы всяческими способами пытались их успокоить.
Наша девочка тоже устала от обилия впечатлений, она забралась на маму, обхватила ручонками её за шею, прижалась к лицу и что - то шептала ей на ухо.
Потом согревшись теплом её тела, задремала под стук колёс нашего поезда.
- Умаялась кроха, уснула. Скажите, а вы по специальности не педагог? У вас такая уравновешенная, спокойная девочка, и потом ваши отношения с дочкой говорят о том, что вы хорошо понимаете психологию ребёнка.
- Да какой там педагог, у меня только среднее школьное. Вот подруга моя закончила дошкольное, работает воспитателем в детском садике, моя Анюта к ней в группу ходит -
Я вам случай расскажу, недавно был. В садике к празднику готовились и меня как маму пригласили помочь, я ведь нигде не работаю, на иждивении у мужа.
Сделали мы там всё, до праздника час остался, я случайно облокотилась на декорации, а они из бумаги да картона, сами видите, какая я неловкая, упала и смяла всё. Подруга моя, забыв, что дети рядом, сорвалась:
- Корова, что ты наделала, всю нашу работу разом коту под хвост.
Тут моя Анюта подбежала:
- Моя мама не корова, она добрая, а вы злая, злая..
И кулачками её по ногам тычет. Та растерялась, присела ко мне, обняла, как ребёнка и заплакала. Пришлось мне успокаивать и её, и дочку:
- Перестаньте вы, ведь это мы понарошку, играем так.
Вот так и успокоила, но всё обидно на себя, что вот такая я.
- А вы знаете, где - то в Индии и в Африке корова считается священным животным и назвать её именем человека - это похвала. Вот спросите любого деревенского человека, да и городского, ведь мы все из деревни, какое слово они поставят рядом со словом «корова»?
Я уверен, что большинство скажет «мать». Ведь все с детства помнят, что корова и мама всегда рядом. От кого кроме мамы на нас в детстве катилась волнами любовь? От коровы.
Так что обижаться на такое необдуманное прозвище не имеет смысла.
Вот скажите, ваш муж называет вас так?
- Да вы что! Он любит и меня, и Анюту, ему и в голову не придёт обзываться. Он иногда меня ласково Дюймовочкой называет и мне это нравится.
Мы ещё долго разговаривали, пока не пришло время, выходить моей попутчице. Я пошёл провожать её, помогая нести сумки. Поезд, лязгнув своими соединениями, остановился. К вагону подошёл огромный русский богатырь, я сразу подумал, что это отец Анюты.
Он легко принял на руки жену, которая держала дочку, и стал их целовать, шутливо щекоча своей курчавой бородой.
- Верно, говорят, что своя ноша не тянет, – подумал я.
- Перестань, чумовой, поставь на землю сейчас же. Лучше возьми сумки, видишь, человек держит.
Тот бережно опустил с рук жену и дочку, взял сумки, наградив меня широкой и доброй улыбкой.
Поезд прощально свистнул и тронулся.
Наслаждение
Вернувшись, я увидел в купе женщину с мальчиком лет семи. Она пришла на своё место через соседний вагон.
С такими людьми очень трудно себя вести естественно пока не привыкнешь к их облику. Лицо женщины испещрено многочисленными мелкими шрамами, было сразу понятно, что это порезы. Лицо притягивало к себе взгляд, пугало и вызывало жалость.
« Господи, кто же так издевался, пытал её, какая жестокость?» – подумал я.
Женщина, познакомилась со всеми, причём наши студенты сверху даже сдвинули свои наушники и назвали себя, пряча любопытные взгляды.
- Меня зовут Татьяна, а это мой сын Лёшенька. Он не говорит и может впасть в «падучую», так что принимайте нас, такими как мы есть. Нам выходить ночью.
Потом она занялась устройством места и сынишкой. К любопытным взглядам в свою сторону она, видимо, давно привыкла и не обращала ни на кого из нас особого внимания.
Во мне бушевало пламенем любопытство, я мысленно дал себе клятву, что узнаю, что же произошло с этой женщиной. В голове рождались многочисленные фантастические истории, распаляющие это пламя.
Я читал где - то, что есть племена, в которых делают татуировку на лице шрамами, чтобы выглядеть мужественными и отвести от себя злых духов.
Слышал, что у них много последователей в нашем мире, что считают такую тату верным средством изменить свою судьбу, свой характер.
« Возможно она из таких», – думал я.
Но как бы я не пытался завести разговор с новой попутчицей, постоянно получал молчаливый отказ. Её изуродованное лицо прятало свои эмоции, по нему невозможно было прочесть чувства кроме одного - суровой неприступности.
Между тем наш поезд догнала ночь. За окнами темнело, мелькающие деревья становились силуэтами, а после сплошной тёмной стеной. Первыми вестниками станций были фонари, что врывались в вагонное окно вспышкой чиркнувшей спички.
Потом яркий оазис станции, остановка и вновь чёрная сплошная темень, в которую нас нёс громыхающий на рельсах состав.
В вагоне затихали разговоры, пассажиры постепенно засыпали под убаюкивающую мелодию поезда.
Уже пришёл и спал наш морячок, аккуратно сложив свою форменку, похрапывала сектантка. Наши студенты тоже спали, так и не сняв наушники.
Спал немой мальчик Лёша, а его мама сидела рядом с ним, положив свою руку ему под голову и облокотившись другой на столик.
В вагоне выключили свет, и только ночные фонари слабо освещали проход. Я тоже не спал. Не спал, потому что было жалко тратить время на сон, это верный признак наступающей старости.
Я сидел в сумраке нашего купе и размышлял, иногда прихлёбывая остывший чай, а напротив меня сидела Татьяна, в темноте лицо её уже не казалось таким уродливым.
- Татьяна, вы ложитесь, отдохните немного, я покараулю вашу станцию, мне всё одно не спится.
- Спасибо, но мне тоже не уснуть, хотя я страшно устала. Вы знаете, я еду с похорон своего отца, он так любил меня, ведь я у него одна дочь. Вот он умер, а я так и не успела перед ним повиниться. В шестнадцать лет убежала из дома, а вернулась через два года с таким вот лицом и с сыном-калекой. Я видела, как отец переживал, он всё пытал меня, кто изуродовал моё лицо, хотел отомстить. А как мне было сказать ему, если я даже чужим людям никогда не открывалась в этом. Не могла переступить через свой стыд.
А вот сегодня я просто не могу больше держать это в себе. Я знаю и уверена, что небо наказало меня, послав мне такого сына за мой грех, но разве я могла о чём-то думать тогда, будучи глупой девчонкой.
Скажите, вы захотите выслушать меня, вам не буду противны мои признания? Я просто должна, в конце концов, рассказать кому-нибудь то, что не могла рассказать отцу.
- Если вам это принесёт облегчение, я готов выслушать, у меня самого взрослая дочь и уже трое внуков.
Права жена, говоря, что моё любопытство не доведёт до добра, а когда она узнает то, что узнал я, то обязательно скажет:
« Я всегда тебя предупреждала, чтобы ты держался подальше от молодых женщин, ты даже не подозреваешь, какими они могут быть распущенными».
Тем временем Татьяна начала рассказывать свою историю.
- Однажды я познакомилась на вечеринке с одним парнем, он недавно вернулся из лагеря, где как рассказывал, отсидел три года ни за что.
Мы с ним ушли с вечеринки к нему и занялись сексом. С мужчинами я спала уже с четырнадцати лет, потому стеснения не испытывала.
Я не понимала до того раза, что такое испытывать наслаждение. Всё происходило как обычно, пока мой новый партнёр не вытащил тонкий с выкидывающимся лезвием нож.
Он сказал мне, что мы оба испытаем райское наслаждение, если будем при сексе испытывать боль. Я не поверила, но решила испытать. Когда он чиркнул меня по телу лезвием ножа, то эта боль была заглушена волной наслаждения, вырвавшейся, откуда - то из живота.
Я никогда не испытывала ни с кем такого ощущения, для меня это было ново. Я готова была стать рабыней своего партнёра, делать для него всё, только чтобы он был моим господином.
И я стала его рабыней. Я уехала с ним из нашего городка, бросив своих родителей. Я наслаждалась сексом, на моём и его теле появлялось всё больше шрамов от наших оргий.
Через полгода он пришёл мрачный и сказал, что его ищет милиция и, возможно, это наша последняя ночь. Он сказал, что любит меня и не хочет, чтобы со мной был кто – то другой и потому сегодня мы будем наносить порезы на лица друг другу.
Это была ужасно-восхитительная ночь. Мы не уставали и наши силы со страстью не иссякали, словно кто - то вселил в нас страшное желание, которое было бесконечным.
Утром наши лица стали масками. Его забрали в тот же день. Он на прощание мне сказал:
- Если буду жив, ты обязательно получишь от меня весточку, если не получишь – значит я мёртв.
Вестей я не получила, но узнала вскоре что беременна. Я была глупа тогда, и мне некому было подсказать, что этого ребёнка нельзя рожать, есть плод любви, а есть плод греха.
После я в этом убедилась. Я вернулась к родителям и прожила с ними два года, пока не поняла, что за мой грех я должна нести расплату сама. Тогда я снова уехала, и вот через три года умер отец, это я погубила его.
И самое больное, что я не успела попросить у него прощения.
Вот такая моя история. Столько лет я держала её камнем в себе, боялась сама вспоминать её, а уж кому рассказать - даже мысли не было. Вот сейчас вам рассказала и вроде как камень с души сняла. Вы присмотрите за Лёшенькой, я пойду, смою свой стыд с лица.
Вернувшись из туалета, она стала собираться, одела спящего сына. Поезд остановился, я пошёл проводить её. Спустившись со ступенек, Татьяна со спящим сыном на руках и сумкой зашагала к освещённому вокзалу, потом мимо него и исчезла в темноте.
И вот поезд вновь мчится в темноту, я пытаюсь рассмотреть за окном что-нибудь, но только сплошная тьма. Громыхающий вагон бросает из стороны в сторону, состав набирает и набирает скорость.
Осталась позади Татьяна с сынишкой, я не увижу её больше никогда, но почему - то память не хочет отпускать её, а сердце сжимает от боли и жалости к ней и ко всему человечеству, которое, оказывается, нужно защищать от самого себя.
- Дурак ты, дурак, – слышу я в голове слова жены. - Что, околдовала тебя ведьма, слила на тебя свою нечисть. Иди немедленно в туалет, смой с себя всё водой. Эх, сколько тебя учить, что нельзя жалеть незнакомых, ведь от жалости человек слабеет, а те, кому это надо, пользуются этим.
Я побрёл в туалет, холодная вода и ветер из открытого окна смыли с меня остатки какого - то непонятного оцепенения.
Йорки
Вернувшись на своё место, я долго не мог заснуть, а потом словно провалился в качающее - стучащую монотонность. И в ней мне показалось, что я на охоте, и мои собаки, загнав соболя на высокую лиственницу, надрываются от лая.
Проснулся я поздно. Уже моряк встал и ушёл к своим знакомым. Сектантка, разобрав полку, сидела за столиком, держа перед собой Библию. Парень - студент перебрался на полку к подруге, и они вместе изучали что - то, глядя в ноутбук, но всё с теми же наушниками на ушах.
Освободившееся ночью место было занято женщиной с двумя собачками породы йоркширский терьер, видимо это они лаяли в моём сне.
В вагоне уже кипела обычная для утреннего времени жизнь. Сновали по проходу пассажиры кто в туалет, кто за кипятком, хлопала дверь в тамбур, а в воздухе стоял запах распаренной китайской вермишели.
Хозяйка йорков, красивая молодая женщина с холёным лицом, представившись мне Эльвирой, стала просить меня убрать со столика мой термос и печенье, она, видите ли, будет кормить своих «деток». Я повиновался, не начинать же день с поучений и перепалки. Потом, взяв полотенце, ушёл в туалет.
Когда вернулся, увидел, что йорки на столике едят с блюдечка какую - то еду, уморительно показывая свои розовые язычки. А их хозяйка рассказывает родословную йоркширов нашим студентам, свесившим головы в наушниках с полки. Те, разумеется, не слышали её, а просто любовались маленькими собачками с человеческими волосами.
Увидев меня, Эльвира стала мне рассказывать, что она души не чает в своих питомцах.
- Не создавайте себе идолов из своих питомцев и детей, дабы не пришло к вам горькое разочарование - вдруг громко сказала сектантка и вновь уткнулась в Библию, давая всем понять, что её не интересует мнение «мира».
Я сел и один из йорков лизнул мне руку.
- Вы ему понравились, наверное, вы добрый человек – сказала дама с собачками и прочитала целую лекцию о чувствительности и интуиции собак.
- Скорее наоборот, я бывший охотник и с собаками у меня разговор жёсткий, сюсюкаться я с ними не привык, так что ваша собачка, почувствовав это, просто подлизывается.
- Фу, какой вы злой, разве можно быть таким, как можно не любить таких прелестных созданий. Это мама с сыном, и я их возила в гости к папе, вы бы видели, как папа был рад встрече.
- Очень рад за их папу, я тоже был в гостях у своих внучек и тоже очень рад был встрече, так что двумя радостями в мире стало больше.
- Вы просто не понимаете, как и вон та женщина, ведь животные имеют в этом мире такие же права перед природой, что и человек. Ведь между нами нет больших различий. Вы посмотрите на йорка: у него даже не шерсть, а такие же волосы, как и у человека. Я так люблю их гладить.
- Я тоже люблю гладить волосы и даже заплетать косички своим внучкам. Я вас не осуждаю, вы, конечно, не имеете детей и всю свою любовь отдаёте собачкам. Но нельзя ставить животных и людей в равные права.
- Зачем мне дети, из которых вырастают животные, зачем муж, который хуже животного. Лучше иметь животных, которые лучше людей.
- Ну что же, я вам сочувствую, но вы ещё молодая и у вас есть время изменить свои взгляды.
До Красноярска оставалось три часа. Вернулся в купе моряк, его знакомые сошли на своей станции. Мы с ним стояли в тамбуре около туалета, где он, воровато поглядывая на стекло закрытой двери, курил в открытую форточку.
Он рассказывал мне о своей девушке, которая ждёт его со службы вот уже два года, и которая будет встречать его в Красноярске уже через три часа.
В это время вошла Эльвира, ладную фигурку обтягивал халатик, что нескромно выдавал её прелести. Она приоткрыла дверь в туалет, задержалась, и взглянув на молодого моряка призывно, кивнула головой приглашая того с собой.
Молодой парень покрылся пунцовой краской, не зная как поступить. Возможно, если бы не было меня, он нарушил бы долгое воздержание, на которое и рассчитывала красивая, наглая самка.
Я решил помочь ему:
- Проходи, красавица, а то описаешься, да и собачки по тебе соскучатся.
- Старый козёл – прошипела мне та и захлопнула дверцу туалета.
А поезд всё отстукивал свою нескончаемую песню, приближая каждого из нас к другой жизни, которая начнётся сразу, как только мы его покинем. Вот уже мы сдали бельё проводнице, уложили сумки и ждём остановки в Красноярске.
Студенты сидели на нижней полке, где ехала Эльвира, которая придя из туалета, демонстративно удалилась со своими собачками в свободное купе. Парень приобнял девушку, они прижались друг к другу, наверное, чтобы слышать музыку из чужих наушников. Моряк сидел за столиком и смотрел на мелькающие за окном домики и дачи пригорода, видимо, он представлял свою встречу с любимой. Сектантка сошла ещё в Канске.
- Наш поезд прибывает в Красноярск, - сообщала всем проводница, проходя по вагону.
