Книги в красных переплетах.
Сначала он почувствовал головную боль. Потом ощутил неудобство. Открыв глаза, обнаружил, что лежит на ковре, заваленный книгами. В комнате пахло разогретым кирпичом и глиной, дачной древесной сыростью и пылью. Он подошел к печке и прижался к ней спиной, кирпичи были еще горячие.
Вокруг него были книги. Знакомые с детства, они кучей лежали на ковре. Джек Лондон и Майн Рид, Луи Буссенар и Марк Твен, Проспер Мериме и Вальтер Скотт, Конан Дойл и Дж. Толкиен. Что-то он в них искал и не мог найти. Но что?
Как называется яичница из одного яйца? А одноразовая бритва, которую используют десятый раз? А кожаная куртка из кожезаменителя? А одеколон, который пахнет чем угодно, только не одеколоном? А японский скутер китайского производства с костромским дизайном?
…Скутер был покрыт росой. Он стер воду с сиденья, поморщился и нажал кнопку пуска. Двигатель затарахтел, и скутер двинулся вверх по дороге, потихоньку набирая скорость. Вот выход из товарищества — облезлые коричневые ворота, возле которых скучает собака непонятной породы. Деревня, кое-где зажигаются окна, пахнет дымом. Он прибавил газа и поехал по второй бетонке с максимально возможной для данного механизма скоростью в пятьдесят километров в час…
Когда я вошел, завуч сидел, надев очки для чтения, и задумчиво пялился в журнал.
— Минус четыре.
— Чего? — спросил я, поправляя галстук.
— Кого, — проговорил завуч, закрывая журнал. — Четверых нет. Вздохнешь спокойно.
Я вошел и первым делом схватил стул и швырнул его в стену. Стул с грохотом отскочил и упал, сбив мусорное ведро. В классе наступила тишина.
— Здравствуйте, — сказал я, бросив журнал на стол. — Кстати, можете встать.
Двадцать девять пятиклассников поднялись, беззвучно уставившись на меня.
— Сесть! Сейчас урок литературы. Литературы, Петров! Для пустоголовых, у которых история на столе, повторяю! Сидеть, Жиганов! Заткнись и слушай! Телефон сюда!
Милые детки, сегодня мы изучаем сказки. Сказки, я сказал, Софья, а не мемасы в интернете! Телефон сюда. Это не телефон? Да, я сейчас грохну его об пол, и это точно будет не телефон. Куда? Какой туалет, ты на перемене что делал, Семенов? У тебя цистит? Справку предъявляй.
Итак, мы изучаем сказки Бажова. Хозяйка медной… Что, Мелканян? Бажова, а не Ежова! Учебник открой, чухна!
Итак. Бажов в своей сказке… Что ты сказал?! А ну повтори! Встать все!
Двадцать девять человек покорно встали.
Ах вы придурки! Неучи! Сели! Открыли тетрадки! Записываем сказку! Да, Алабян, всю сказку! Из каждого абзаца по одному предложению! А потом я проверю тетради. Проверю, я сказал, Влад! Где твоя тетрадь? Это тетрадь? Сейчас маме позвоню, расскажу, какие у тебя тетради? Что?! Кто это сказал?! Встали!
Пятый класс встал.
Сели! Открыли тетради! Пишем!
Заглянул худой и лысый, как Фантомас, учитель по технологии и посоветовал вполголоса:
— Саш, ты кричи потише, директор говорит — на улице слышно.
Второй урок. Десятый класс. Все поголовно сидят в смартфонах и айфонах, в ушах наушники. Я зашел и грохнул журналом об стол. Все уставились на меня.
— Здравствуйте!
Все нехотя встали кроме Куваева, который увлеченно убивал монстра из пулемета системы Гатлинга. Амиль подкрался к нему и сунул ему что-то за шиворот. Тот подскочил и стукнул его в лицо. Началась драка, полетели стулья, завизжали девчонки.
— Встали все! Урок начался! Урок! Начался! Встали! Все!
Все встали. Куваев, ежась, злобно поглядывал на Амиля, который заботливо расправлял свой черный, с позолоченными пуговицами пиджак, порванный на локте.
— Итак. Сегодняшняя тема — проблема выбора главного героя в произведениях Достоевского и Толстого. Выбор между добром и злом, правдой и неправдой, честью и бесчестием, который каждый делает для себя сам.
— Почему?
— Потому, Амиль, и по попе палкой.
Александр Александрович!
— Таня, убрала телефон!
— Что вы называете телефоном, Александр Александрович!
— Я называю так многофункциональный гаджет с функцией телефона. А сейчас заткнись и записывай.
— А можно я вам лучше расскажу про функции крови?
— Лучше расскажи мне про выбор героя.
— Так нечестно! Я биологию сдаю, мне ваша литература не нужна совсем!
— Потому что ты дура! — крикнул с задней парты Выползов. — Александр Александрович дело говорит!
— Сам ты дурак! И брат твой дурак!
Выползов кинул в Таню учебником, но попал по Пименову. Пименов схватил свой учебник и кинул его в Выползова. Куваев, воспользовавшись случаем, швырнул ластик в Амиля. Кто-то подскочил со стула и началась драка с падением мебели. В конце концов Выползова выкинули в окно, а окно закрыли.
— Итак, продолжим урок, — продолжил я после паузы. — Выбор героя между добром и злом, честью и бесчестием…
Минут через десять в дверь постучали и вошел охранник, ведя перед собой Выползова. Тот был очень мрачен, в измазанных грязью брюках и в порванном свитере.
Третий урок.
«Матренин двор». Тема праведника в русской литературе… Извините, я вам не мешаю? Спасибо.
Итак, тема праведника… Послушайте, если вам не нужен мой урок, вас никто не держит. Встали и вышли из класса… Я сказал, встали и вышли из класса! Хорошо, я понял. Только телефон убрали.
Тема праведника… Одиннадцатый класс! Вам еще сочинение по русскому писать! Вы напрасно думаете, что всё это вам не понадобится! Так! Нет, я не шучу. Именно самостоятельная. Нет, по всем пройденным темам. Что значит «нечестно»?
За окном дети из местного детского сада водят хоровод. У них красные и желтые курточки, они держатся за руки и ходят кругом вокруг воспитательницы — кучерявой женщины средних лет, которая хлопает в ладоши и что-то поет.
— Не стоит село без праведника — главная мысль произведения Александра Исаевича Солженицына. В любом селении, в любом населенном пункте должен быть хотя бы один человек, целью которого не является накопительство, карьера, корысть. Он просто помогает ближним, просто любит всех, просто живет этой любовью. Он… Сядь, я сказал!
Перемена. Завуч делает большие глаза и сообщает:
— Из комитета позвонили! Срочно! Одного человека на семинар! С уроков снимаем! Езжайте!
Большой зал, наполненный учителями. Кто-то общается, кто-то сидит в телефоне, кто-то проверяет тетрадки, меланхолично вынимая из сумки все новые и новые стопки.
Выступает начальство. Из микрофона зал накрывают цифры, мероприятия, итоги, отчеты. Все затихают, как природа перед грозой, только кое-где продолжают светиться маленькие экранчики.
— А теперь слово представителям от школ.
Словно во сне я слышу, как называют нашу школу. Вот ведь мерзавцы. Встаю, ноги словно ватные.
— Сегодня наступает новая эпоха! — говорю я в зал. — Преподавать, как делали десять, двадцать лет назад — уже невозможно! Учитель, как мастер монолога, «говорящая голова», уходит в прошлое. Современный урок — урок диалогический. Дети сами называют тему урока, сами разбирают текст произведения, сами ставят цели и задачи изучения. Роль учителя сводится к координации работы класса. Проблемный диалог и продуктивное чтение — основа изучения литературных произведений. Это помогает не только умению анализировать текст, ставить задачи и решать их; самому планировать и контролировать свою работу — это является решающим фактором в выборе образовательной парадигмы… Сегодня мы не учим, не обучаем, наша роль — консультация и координация действий класса.
Аплодисменты. Во рту привкус чего-то горького, вяжущего. Спасибо… Да, конечно, я сам так делаю… Да, уже давно…
…Вечер. Скутер тарахтит, луч света пляшет по черной, раскисшей от дождя дороге. Миллионы тягучих прозрачных линий наискось расчерчивают все пространство вокруг: дорогу, лес, поле, развалины фермы вдалеке, светящиеся огоньками деревенские дома. Уровень топлива показывает половину, спидометр — пятьдесят километров в час, по шлему молотят тяжелые капли.
Магазин. Женщина за прилавком. Рулеты, колбасная нарезка, веселая упаковка конфет, призыв пользоваться мобильной связью МТС. «Да, одну. Вот эту, пожалуйста».
Раскрытая дверца печки. Огонь выедает слова конспектов «Данная сказка… Бажов показал… Праведники в русской литературе…» Уже заговорил сиплым голосом чайник, уже мягкое, обволакивающее тепло проникло во все уголки дома, а он, перебирая одну за другой книги, все что-то пытался найти, вычитать, а потом откинулся на ковер, и где-то внутри, в черном пространстве сна, Достоевский кричал: «Тварь я дрожащая или право имею? Имею или нет? Иванов! Что я сказал только что? Повтори!» И другой голос, странно похожий на его собственный, шептал: «Индивидуальная творческая парадигма», «гуманизация образования», «личный выбор ребенка». В прорехах облаков уже сверкала луна, и сторож товарищества неодобрительно качал головой на светящееся окно дома, возле которого стоял черный, забрызганный грязью скутер.
