Меня всё больше беспокоит наступление на свободу слова, происходящее на Западе, особенно в университетах.[1] Это делается во имя «безопасного пространства» — пространства, где вы защищены от аргументов, которые могут вызвать у вас неудовольствие, где вас предупреждают о возможной негативной реакции (trigger warnings)[2] и от «микроагрессии», то есть от любого замечания, которое кто-то может найти оскорбительным, даже если в нем не было намерения оскорбить.
Дело дошло до того, что в начале 2017 учебного года студенты Оксфордского университета запретили присутствие представителей Christian Union (христианской студенческой организации) на встрече первокурсников на том основании, что некоторые из них могут найти присутствие Christian Union чуждым и оскорбительным для себя[3]. Все чаще ораторам со спорными взглядами отказывают в приглашениях выступить. Число таких инцидентов в американских университетах увеличилось с 6 в 2000 году до 44 в 2016 году.[4]
Несомненно, это движение руководствуется высоким мотивом: защитой чувств уязвимых граждан общества. Это оправданная этическая проблема. Еврейский закон решительно осуждает лашон а-ра, обидную или уничижительную речь, и мудрецы осторожно использовали то, что они называли лашон саги нахор, то есть эвфемизмы, позволяющие избежать выражения, звучащие оскорбительно.
Но пространство становится безопасным не тогда, когда в нем подавляются спорные взгляды. Напротив, в «безопасном пространстве» вы выслушиваете с уважением противоположные вашим взгляды и ожидаете, что и ваши взгляды тоже будут выслушаны с уважением. Это академическая свобода, и она важна для свободного общества.[5] Джордж Оруэлл заметил: «Если свобода означает что-либо вообще, она означает право сказать людям то, что они не хотят слышать».
Джон Стюарт Милль сказал, что одним из худших преступлений против свободы является «клеймение тех, кто придерживается противоположного мнения, как злых и безнравственных людей». Это происходит сегодня в учреждениях, призванных защищать академическую свободу. Мы приближаемся к тому, что Жюль Бенда назвал в 1927 году «изменой интеллектуалов» в книге The Treason of the Intellectuals, где указал на деградацию академической жизни, ставшей «интеллектуальной организацией политической ненависти».[6]
Но в иудаизме мы находим поразительно глубокое видение аргументированного обмена противоположных взглядов как сущности религиозной жизни. Моисей спорит с Богом. Это одна из самых замечательных черт его личности. Он спорит с Ним во время их первой встрече у горящего куста. Четыре раза он сопротивляется призыву Бога вести израильтян к свободе, пока Бог, наконец, не разгневался на него (Исх. 3:1-4:7). Но «обратился Моисей к Господу и сказал: Господи! для чего Ты подвергнул такому бедствию народ сей, для чего послал меня? ибо с того времени, как я пришел к фараону и стал говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; избавить же, — Ты не избавил народа Твоего». (Исх. 5: 22-23).
Это удивительный язык в устах человека при обращении к Богу. Однако Моисей не был первым, кто так разговаривал с Ним. Первым был Авраам, кто сказал, услышав о Божьем плане уничтожить города Содом и Гоморру: «Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Бытие 18:25).
Подобным образом и Иеремия требовал ответа на извечный вопрос о том, почему плохие вещи случаются с хорошими людьми и хорошие вещи с плохими людьми: «Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?» (Иер. 12: 1). В том же духе, Аввакум бросил вызов Богу: «Для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его?» (Авв. 1:13). И Иов, кто бросил вызов Божьей справедливости, был оправдан Богом, в то время как его друзья, которые защищавшие ее, были осуждены за неверные слова (Иов 42: 7-8). Короче говоря, Небо не является «безопасным пространством» в принятом сегодня значении этой фразы. Наоборот: Бог любит тех, кто спорит с Ним. Так свидетельствует Танах.
Не менее поразительным является тот факт, что мудрецы продолжали эту традицию и дали ей имя: «аргумент во имя небес»,[7] понятый как дискуссия во имя истины, а не победы.[8] В результате иудаизм, возможно уникально, стал цивилизацией, чьи все канонические тексты являются антологиями аргументов. Мидраш признает «семьдесят лиц» Торы, и поэтому каждый стих открыт для множественных интерпретаций. Мишна полна выражениями: «Рабби X говорит об этом…, в то время как раввин Y говорит об этом…». Талмуд говорит от имени Бога о противоположных взглядах школ Гилеля и Шаммая, что «эти и те слова живого Бога».[9]
Стандартная версия «Микраот Гедолот» (раввинской Библии) состоит из библейского текста, окруженного несколькими комментариями и комментариями к комментариям. В стандартном издании Вавилонского Талмуда текст окружен часто противоречивыми взглядами Раши и Тосафистов. Моисей Маймонид, написав свой шедевр еврейского закона, Мишне Тора, предпринял почти беспрецедентный шаг в представлении только галахических заключений без сопутствующих аргументов. Иронический, но предсказуемый результат состоял в том, что Мишне Тора в конце концов был окружен бесконечным множеством комментариев и аргументов. В иудаизме есть нечто святое в споре.
Почему так? Во-первых, потому что только Бог может видеть полную истину. Для нас, простых смертных, видящих только фрагменты истины в каждый данный момент времени, открывается несогласуемая множественность перспектив. Мы видим реальность сейчас одним путем, затем другим. Тора дает нам драматический пример уже в ее первых двух главах при описании Творения мира с разных точек зрения. Мы слышим различные голоса священника и пророка, Гилеля и Шаммая, философа и мистика, историка и поэта. Каждый раскрывает что-то важное в нашей духовной жизни. Даже по отношению только одного голоса, например, пророческого, мудрецы говорили: «Нет двух пророков пророчествующих в одном стиле».[10] Тора — это партитура для многих голосов.
Во-вторых, справедливость предполагает принцип, который в римский законе был назван audi alteram partem — «выслушай другую сторону». Вот почему Бог хочет, чтобы Авраам, Моисей, Иеремия и Иов, каждый еврей бросал Ему вызов, временами молил о пощаде или побуждал Бога действовать без промедления в защиту Его народа.[11] Как судебное обвинение, так и защита должны быть услышаны, если правосудие должно быть соблюдено и продемонстрировано.
Стремление к истине и справедливости требует свободы не соглашаться. Рабби Нафтали Цви Иеуда Берлин утверждал, что запрет на несогласие был грехом строителей Вавилона.[12] Поэтому нам нужны не «безопасные пространства», а скорее цивилизованность, то есть уважительное выслушивание мнений, с которыми мы не согласны. В одном из замечательных мест Талмуда мы читаем, что взгляды школы Гилеля стали законом «потому, что были деликатными и не вызывали обиды, и потому, что школа излагала взгляды своих противников наряду со своими собственными. Действительно, она учила взгляды своих оппонентов раньше собственными».[13]
Откуда мы это узнаем? От самого Бога, кто избрал в качестве Своих пророков людей, готовых спорить с Небом ради Неба во имя справедливости и истины.
Когда вы научитесь слушать взгляды, отличные от ваших, понимая, что они не угрожают, а расширяют ваши, тогда вы откроете для себя радикально важную для вашей жизни идею «аргумента во имя Небес».
[1] 10 лет назад я уже говорил в книге The Home We Build Together (2007), в главе “The Defeat of Freedom in the Name of Freedom”, (с. 37-48) об опасности наступления на свободу слова. Ситуация значительно ухудшилась с тех пор.
[2] См. Mick Hume, Trigger Warning: Is the Fear of Being Offensive Killing Free Speech?, London, William Collins, 2016.
[3] См. http://www.telegraph.co.uk/education/2017/10/10/oxford-college-bans-harmful-christian-union-freshers-fair.
[4] Jean M. Twenge, iGen, Atria, 2017, 253.
[5] Я приветствую Чикагский, Принстонский и другие университеты, которые заняли решительную позицию в защиту свободы слова на своих кампусах; а также профессора Jonathan Haidt и его коллег в Heterodox Academy, основанной для содействия интеллектуальному разнообразию в академической жизни.
[6] Julian Benda, The Treason of the Intellectuals, Transaction, 2007, 27.
[7] Mishnah, Avot 5:17.
[8] Meiri to Avot ad loc.
[9] Eruvin 13b.
[10] Sanhedrin 89a.
[11] См. в Pesachim 87a-b замечательную критику от имени Бога пророка Осеи за то, что тот не защищал свой народ.
[12] Ha’amek Davar to Gen. 11:4.
[13] Eruvin 13b.
Оригинал: http://z.berkovich-zametki.com/2018-znomer1-sacks/
