1974 год, весна, гарнизон «Победа», в/ч 61615, окрестности г. Гардабани, Грузия
— Восемь триста пять! П-а-м-о-о-чь! — по огромному залу техцентра, с «параллельно-линейным» расположением постов радиоперехвата справа и слева от центрального прохода, перекрывая стук пишущих машинок, гудение вентиляторов охлаждения аппаратуры и негромкую разноголосицу эфира, несущуюся из лежащих на столах наушников, разнёсся отчаянный крик.
И сразу же в спёртом воздухе помещения, провонявшего запахами табачного дыма и дешёвой мастики, будто бы прокатилась невидимая ледяная волна, окатывая персонал холодом и тревогой, мобилизуя, захватывая внимание и заставляя свободных радистов тут же встряхнуться от дремоты и приятных воспоминаний с гражданки.
Полундра, братцы!
Свистать всех наверх, заделать, заткнуть собой пробоину! Вытащить из помех и федингов, на пределе слышимости, на чутье, интуиции, на ясновидении, на японской маме, на чём угодно, нужный позывной из какофонии помех! Принять и записать шифрограмму, имеющую, возможно, огромное значение для безопасности страны.
На спецузле радиоразведки и дальнего перехвата, относящемся к оперативному подразделению 16-го Управления КГБ СССР, просто так на боевом дежурстве не орут.
Это чрезвычайная ситуация.
Турция, Трабзон, часть № m-34
Кара-Денизского военного округа
Настоящий кофе должен быть чёрным, как ад, сильным, как смерть, и сладким, как любовь.
Командир части полковник Исмаил Эрдинч отхлебнул глоток из изящной фарфоровой чашечки и довольно прицокнул языком. Кофе, приготовленный вышколенным адъютантом, был отменным и полностью соответствовал смыслу старинной поговорки.
Полковник медленно, с наслаждением допил кофе, поставил пустую чашку на стол и с удовольствием откинулся в мягком кожаном кресле.
Окно в просторном кабинете было открыто. Два вентилятора, один на столе, другой под потолком, работали бесшумно и создавали в комнате приятный свежий ветерок, от которого слегка шевелились разложенные на столе бумаги.
Один лист, с распечатанными на пишущей машинке колонками цифр и набросанным чуть ниже карандашным текстом, лежал отдельно в центре стола и грел душу хозяина кабинета. В который уже раз полковник пробежал глазами только что расшифрованную личным ключом радиограмму, полученную сегодня ночью из генерального штаба Минобороны Турецкой Республики. С удовлетворением подумал: «Слава Аллаху, всё идёт по плану! В части всё в полной готовности: офицеры отозваны из отпусков, бронетехника заправлена и укомплектована боеприпасами под предлогом предстоящих учений. Диспозиция сил окончательно ясна. «Соседи» справа и слева — союзники. Проблем при необходимости выдвижения и захвата важнейших стратегических объектов округа быть не должно. Военный переворот просто обречён быть успешным!»
И тогда...
У Исмаила Эрдинча глаза непроизвольно устремились ввысь, к потолку. Если всё получится как надо, то его, перспективного офицера, слишком долго задержавшегося на периферии, ждёт головокружительная карьера в центральном аппарате Минобороны. Преданных людей командующий ценит и приближает.
Полковник мечтательно прикрыл веки, с удовольствием вдохнул чистый воздух, засасываемый вентиляторами с близкого побережья через открытые окна кабинета, крутнулся в кресле.
Через несколько дней его личный радист Селим принесёт долгожданную радиограмму от командующего с часом Х — временем взятия власти в свои руки военными. Содержание радиограммы будет совершенно безобидным, никто из службы радиоконтроля ничего не заподозрит. Прочитать секретное сообщение можно, только применив личный шифр-ключ полковника.
Когда Эрдинч получит повышение и переедет в Анкару, он обязательно возьмёт Селима с собой. На новом месте понадобятся доверенные люди, особенно опытные связисты, радисты-скоростники, владеющие современной техникой и методами защиты трафика от перехвата. А Селим — ас! Проходил спецподготовку в Штатах.
Когда около года назад к Исмаилу Эрдинчу на каком-то совещании как бы случайно подошёл один из заместителей командующего и, осторожно прощупав настроения полковника и его взгляды на будущее когда-то великой Османской империи, предложил возможность посодействовать возврату былого величия, тот согласился сразу.
Почему?
Потому что он в душе давно выбрал между действующим продажным «светским» правительством и патриотами, которые хотят вернуть страну под сень законов фундаментального ислама. Вернуть забывающиеся ныне традиции предков и строгие устои шариата. Турция — великая мусульманская страна, и она должна сохранить в неприкосновенности все наставления Корана, а не идти на поводу у неверных, у недалёких, перехитривших самих себя американцев и европейцев, несущих миру свою идиотскую «демократию», ювенальную юстицию, лукавую «политкорректность», финансовые и другие надутые мыльные пузыри «современного просвещённого общества», которые рано или поздно, лопнув, похоронят не только сдуревшие Америку и Европу, но и весь мир...
Когда Исмаил Эрдинч думал об американцах, на него тут же накатывало глухое раздражение. Он терпеть не мог наглость и бесцеремонность янки, их примитивные методы выкручивания рук дипломатам угрозами, компроматом, подарками, соблазнение наивной молодёжи так называемыми «западными ценностями» и пустышками-стразами: тупыми развратными фильмами, модными вещами и тряпками, вседозволенностью, распущенностью.
Разрушить устои общества, созданные за столетия, легко, если расчётливо использовать лживые лозунги, беззубое правосудие и соблазны от шайтана!
Граждане каждой страны должны жить на своей территории по своим законам, а не перенимать чужие! Даже навскидку видно, какие скрытые цели преследуют гяуры! Но у них есть деньги, военная сила и... масса разных привлекательных штучек, на которые попадаются, как мухи на мёд, не только молодые люди, но и некоторые ценители роскоши, удовольствий и комфорта из высшей турецкой элиты.
И это очень плохо!
Если так, как происходит сейчас, будет идти дальше, то очень скоро патриархальная Турция из страны бывших строгих нравов и традиций превратится в такое же развращённое и умирающее феминистское государство, как те же Штаты, Европа или СССР. Страны, где формально у власти вроде бы находятся мужчины, а в реальности, по втихомолку протащенным через парламенты и другие структуры законам, правят феминистки будто бы от имени всех женщин, защищая не интересы нации, а свои собственные, эгоистические и откровенно блядские, поощряющие полигамию, лесбиянство, сексуальные провокации и тому подобные «свободы личности».
Институт семьи в этих странах последовательно разрушается, влияние Церкви задавлено и существует лишь формально, мужчины — мужья и отцы — подвергаются откровенной дискриминации. Там процветают проституция, «женский бизнес» на разводах с отъёмом имущества и детей у мужей, «стервомания», вознесение в СМИ деловых и моральных качеств «свободных раскрепощённых женщин» с одновременным шельмованием всех мужчин как бездельников, насильников и дураков.
Преступления и глупость, безответственность многих женщин, их скрытые мотивы и природные, установленные Всевышним ограничители, такие, например, как телегония, гормональные бури в определённые дни, физическая немощь, специфическое мышление, замалчиваются или искажаются профеминистскими СМИ и ТВ. Ни Русская православная церковь в СССР, ни Национальный совет церквей США, ни католическая церковь в Европе, хотя и знают о проблеме, не могут противостоять тайному и мощному феминистскому лобби в правительствах самых развитых стран мира.
Там вопят о правах человека, подразумевая при этом права исключительно женщин-карьеристок и феминисток, совершенно забывая о правах мужчин и балансе устойчивости общества, законах его существования и воспроизводства.
Эксплуатируют всюду присказку «женщины и дети» только в плане получения дополнительных льгот и преимуществ для небольшого круга избранных, лишая подавляющее большинство всех женщин счастья иметь нормальную семью и совершенно забывая о другой стороне значения растиражированного словосочетания: женщины как дети. И за теми, и за другими нужен строгий надзор мудрого мужа, главы семьи!
Давая неразумным бабам волю, теряя контроль над генофондом, нарушая все заветы Всевышнего, недальновидные подкаблучники-мужики постепенно подводят свои страны к катастрофе.
Женщин освобождают от уголовных наказаний или настолько их смягчают, что можно не опасаться сколько-нибудь серьёзных неприятностей чуть ли не за любое преступление. Отсюда у многих недальновидных, но наглых стерв появляется чувство безнаказанности, вседозволенности, эгоцентризма.
И мир, в котором управляют сварливые злобные бабы, такие, как, например, нарисованная у русского писателя Пушкина в сказке о золотой рыбке, начинает рушиться...
Исмаил Эрдинч и все правоверные мусульмане понимают угрозу и изо всех сил сопротивляются навязываемому извне «окультуриванию».
Это постепенное загнивание и смерть нации!
Насаждение «западных ценностей», троянского коня с разрушающей любое общество феминистической начинкой, и является одной из главных причин трений и сложностей в отношениях со Штатами и Европой. А те делают вид, что не понимают сути проблемы, и в то время, когда мужчины в их странах постепенно превращаются в зависимых от злобных мегер слуг, граждан второго сорта и просто рабов, западные СМИ кричат на весь мир, что мусульмане «дремучи» и не хотят принимать «свет цивилизации»!
Глупость и наглая ложь!
Нет, истинные правоверные никогда не примут даров от данайцев, не будут пить из отравленного источника!
Пусть эти «дарители» травятся сами! Когда они станут слабыми, изнеженными, беспечными, погрязнут в наслаждениях, как древние римляне, перестанут воспроизводить мужчин-воинов, то их земли окажутся без защиты, и туда придут те, кто следовал воле Всевышнего, сохранил генофонд, патриархальные традиции, семейные ценности, не нарушал мудрых, выстраданных самой жизнью законов предков!
Полковник Исмаил Эрдинч, его единоверцы, большинство истинно верующих из других основных мировых конфессий правильно понимают суровые законы природы. И, если понадобится, умрут за свои убеждения. Ради будущего своей родины. Ради будущего своих детей.
Гарнизон «Победа», в/ч 61615,
окрестности г. Гардабани, Грузия
Большие круглые часы «Терек», висящие на стене над дверями зала техцентра, показывают четыре часа. За окнами темнота.
В ночных дежурствах есть свои приятные и неприятные моменты. Смена, которая дежурит с двух часов ночи до восьми утра, как правило, не загружена работой. Опекаемые сети неактивны, «вероятные противники» и «вроде бы друзья-союзники» в основном отдыхают. Трафика почти нет. Барабанить по клавишам пишущих машинок, крутить ручки приёмников и жечь нервную систему не требуется. Можно расслабиться, послушать свободным ухом музычку, «буржуинское» враньё или покемарить в позе, издали воспринимаемой как «напряжённое бдение на посту». Правда, если начальник смены, проверяющий из штаба или спецотдела незаметно подкрадётся и на месте проконтролирует, чем занимается в данную минуту радист, то отхватить пять нарядов вне очереди можно так же просто, как опрокинуть стопочку.
В общем-то, ночью скучно.
«Зелёный молодняк» тренируется в приёме морзянки, гоняет магнитофонные записи радиограмм, портит бумагу и гробит изношенные пишущие машинки. На местном жаргоне это называется «забубенивать до малинового звона». В ушах и мозгах. И ещё потом от тысяч ударов по жёстким механическим клавишам долго болят чувствительные кончики пальцев, особенно после наряда на кухне, когда котлы и посуду на тысячу человек три раза за сутки приходится отдраивать горячей водой с горчицей.
Официальное название упражнений с пишущей машинкой — СЭС, станционно-эксплуатационная служба. Это главный предмет при сдаче на следующий класс воинского мастерства.
Опытные спецы из старослужащих и прапорщиков в ночные часы предоставлены сами себе. Кто-то в свободном поиске ищет новые вражеские сети, кто-то просто бдит за контрольными частотами или изучает матчасть, а кто-то пытается развлечься, придумывает какой-нибудь смешной прикол, размышляет о смысле жизни или пишет стихи.
Из последних «приколов-изобретений» среди некоторых скучающих старослужащих была технология заправки середины сигареты соструганными со спичек крошками фосфора. Когда кто-нибудь из соседей подходил «стрельнуть», ему предлагалось взять из пачки «случайно» выдвинутую «модифицированную» сигарету. Или подменить сигаретку в пачке при отсутствии хозяина. Ну а далее...
В зависимости от величины заряда спичечного фосфора недалеко от губ незадачливого курильщика происходил «большой бабах» с приличной вспышкой. Пострадавший в шоке иногда падал со стула с опалёнными губами или усами, а подлый «террорист» внутренне бесновался в полном экстазе.
После случившегося вся смена обычно беззлобно подшучивала над жертвой и слегка расслаблялась.
Кто виноват? Да никто! Просто сигарета такая «неправильная» попалась. На заводе сделали.
В этом невинном развлечении вроде бы не было ничего страшного до тех пор, пока один из «дедов-асов», не включив магнитофон, демонстрируя «высший пилотаж» и неуместную браваду, небрежно, без страховки, принимал важную радиограмму с «заряженной» сигаретой в зубах. После срабатывания подложенной петарды «ас» не только свалился на пол и, ударившись виском о металлическую кромку стола, получил небольшую временную контузию, но и «проссал» важный циркуляр с пометкой «Срочно. Совершенно секретно».
Это было уже серьёзно.
«Ас» получил пять нарядов вне очереди, обещание от начальника смены драить сортиры части до самого дембеля и страшный разнос от командира подразделения. От более жёстких мер беднягу спасли только прошлые заслуги.
Если бы «дед» не выделывался и включил магнитофон, как предписывала инструкция, то никто об инциденте и не узнал бы. А так...
Прокол «слухачей» грозил неприятными последствиями — нашествием кучи комиссий, проверяющих уровень «боевой и политической» подготовки личного состава, выявляющих недостатки в оперативной работе, несоответствие служебному положению отдельных командиров, наказывающих случайно попавших «под раздачу».
Часть бы долго «трясло». Она вполне могла лишиться и гордой приставки «отличная», и некоторых связанных с этим преференций. Никому сие не было нужно. И прежде всего — самому командиру части, полковнику-инженеру Дудичу.
Как выкручиваются в таких случаях находчивые советские офицеры?
Находят «нестандартные» тактические решения. Для того и учились в академиях. Ну, и не исчезли ещё из армии такие вещи, как взаимовыручка и боевое братство.
Спас Дудича командир родственной части, базирующейся недалеко, у Джандарского озера. Передал запись перехваченной радиограммы на плёнке. При этом, конечно, выпили. И за связистов, и за госпожу-удачу, и за друзей-однополчан из академии Дзержинского, разбросанных по всему свету...
Выпили от души, не мелочась. После той пьянки Дудич потом три дня отходил. Но боевую задачу решил. Ни одна единица важного трафика не была пропущена!
Некоторые особо важные направления в ведомстве дублировались. Справедливости ради надо сказать, что время от времени помогали не только «джандарцы» «Победе», но и «Победа» им. Всяко случалось...
В общем, обошлось тогда дело. Но после того случая строже стало. «Петарды» стали взрываться значительно реже. А уж когда против «минёров-подрывников» пострадавшие разработали эффективные ответные меры, то опасные «развлечения» постепенно вообще прекратились.
Вычислить шутника «постфактум» было не так уж и сложно. Главное, не оставлять свои сигареты где попало и не «стрелять» их у разных лиц с тёмной репутацией.
Практиковалось два вида возмездия: обычно вначале «мокрое», а если «товарищ не понимает», тогда «жёсткое».
«Жёсткое» возмездие — это обычная «тёмная» в подходящее время, в подходящем месте. С болезненными физическими последствиями.
А «мокрое» возмездие — о-о... это нечто! Это бессовестное, утончённое, коварное, можно сказать, садистское издевательство над провинившимся насмешником. Над самыми интимными струнами его души. В оправдание себе «мстители» говорили, что, во-первых, на боевом посту солдат должен замечать всё вокруг и бдеть, чтобы враги не могли подкрасться, во-вторых, надо отвечать за свои поступки, в-третьих, надо крепить стойкость советских воинов в любых неожиданных обстоятельствах, и в-четвёртых, учиться выходить сухим из воды.
С последним, правда, ни у кого из «воспитуемых» так и не получилось ни разу.
Разработанная секретная технология «мокрого» возмездия была до изумления простой, учитывающей особенности «параллельно-линейного» расположения постов.
Каждое рабочее место радиста состояло из большого стола, на котором располагались: металлический ящик с антенными коммутаторами, различная спецаппаратура и два — четыре здоровых, размерами с небольшие холодильники, выкрашенных серой молотковой эмалью приёмника Р-250-м2. Если их было четыре, то они ставились «в два этажа», друг на друга. Под столом или в отдельной стойке-этажерке находился бобинный магнитофон-регистратор «М64-Звук». Дополняли оснащение поста вращающийся фанерно-металлический стул на роликах и ещё одна стойка-этажерка для пишущей машинки типа «Оптима» или «Украина» с латинским шрифтом. Машинка комплектовалась кронштейном с бесконечной бумажной лентой.
Соседи, сидящие на одной линии постов, прекрасно видели друг друга, а вот те, кто размещался в следующем ряду, впереди или сзади, попадали в «мёртвую зону». Приёмники и коммутаторы стояли плотно, закрывая один ряд от другого почти непрерывной стеной. Но с отдельными небольшими просветами.
Вот через эти-то просветы и проводились «тайные операции».
От рулона бумаги для пишущей машинки отрывалась «портянка». Затем бумага сворачивалась в длинную трубку с небольшим конусом и, под наклоном, просовывалась через малозаметное подходящее отверстие в непрерывной стене из аппаратуры прямо в карман х/б или к ширинке приколиста-взрывника.
Естественно, что путём скрытого наблюдения выбирался момент, когда «объект возмездия» терял бдительность — дремал или слушал музыку. Вот тут-то всё и случалось.
В воронку заливалась некая жидкость, состав которой обычно зависел от степени вины наказуемого. В одном случае это могла быть обыкновенная вода из крана, в другом... сами понимаете что...
После акции трубка мгновенно втягивалась обратно, как перископ подводной лодки, и найти какие-либо улики становилось невозможным даже для детектива уровня Шерлока Холмса.
Далее понятно. Через несколько секунд жидкость пропитывала х/б и доходила до рецепторов на коже. Наказуемый начинал ощущать дискомфорт, ёрзать на стуле, вертеться. Потом догадывался встать и посмотреть на штаны. Какой он при этом имел идиотский вид, можно себе представить.
Естественно, этого момента все посвящённые ждали. Невзначай появлялись, выражали сочувствие:
— Ну как же это ты так обоссался? Да на боевом посту? Ты что, заболел, что ли?
Наказанный, снизу весь мокрый, умирая от стыда и позора, шёл через весь зал к начальнику смены отпрашиваться в сортир и долго оттуда не возвращался, застирывая штаны и удивляясь тому, как это он не почувствовал течения физиологического процесса.
Наказание повторялось несколько раз, чтобы «лучше дошло». Сердобольные «друзья» морщили носы, жалели страдальца и что-то говорили о плохом воздухе, проблемах с нервами и энурезе, который нужно лечить, пока не поздно. Когда наказанный испивал чашу унижения до дна, доходя до нужной кондиции, пытку прекращали, поздравляли с «выздоровлением».
Каким-то шестым или седьмым чувством пострадавшие обычно улавливали отдалённую связь между своими невинными развлечениями — петардами в сигаретах — и возникшим вслед за этим внезапным странным заболеванием.
Приходили возвышенные мысли о Боге, который всё видит и посылает кару с небес. Приколы с петардами переставали привлекать. Находились другие, более достойные занятия.
Турция, Трабзон, часть № m-34
Кара-Денизского военного округа
Капитан Селим Мехмед после беседы с полковником Эрдинчем прошёл в свою комнатушку, находящуюся в техническом помещении под самой крышей штаба, открыл окно и, облокотившись на подоконник, уставился вдаль.
Там, далеко-далеко, где тонкая изогнутая ниточка горизонта соединяла море и небо и где ничего нельзя было разглядеть без мощной оптики, пряталась тайна. Неизвестно, чего ждать оттуда через час, завтра, через неделю. То ли шторм с дождями или цунами, то ли вражеские корабли, то ли долгую тёплую и солнечную погоду.
Неопределённость почти такая же, как и в жизни, с той лишь разницей, что если на стихию и волю Всевышнего повлиять нельзя, то на личное будущее умными или глупыми поступками — элементарно.
Полковник много чего хорошего сделал для Селима: продвигал по службе, посылал на стажировку в Штаты, помог жене и дочкам устроиться на хорошую работу. Селим был перед ним в долгу. А долги, как известно, надо платить.
Но, по правде говоря, после памятного откровенного разговора с Эрдинчем, когда тот объяснил капитану простыми словами положение дел в Турецкой Республике, интересы «светского» правительства и цели патриотов — высших офицеров Генштаба, законспирированной военной организации по подготовке государственного переворота для возврата к национальным ценностям и традициям, Селим почувствовал, что этого давно хочет и он сам, и миллионы настоящих турок.
В душе не было диссонанса между пониманием воинского долга и счастьем Турции, её граждан.
Селим не хотел, чтобы его дочери так же, как американские шлюхи, европейские бляди и русские «наташи», развлекающиеся или зарабатывающие первой древнейшей профессией на пляжах Антальи, базарах Трабзона, в отелях Стамбула, Анкары, Аданы, стали «раскрепощёнными» и «успешными» «бизнес-вумен», бездетными, бессемейными и трахающимися с кем попало. Такое могло привидеться только в страшном сне...
Жена Селима, Гюльбахар, тоже бы этого не хотела; более того, она бы просто умерла от горя и позора.
Святое назначение женщины — прежде всего дети, семья, муж. У каждого человека — у мужчины, у женщины — свои обязанности в земной жизни, которые нужно выполнить для своей страны, своих детей и рода. Горе тому народу, кто забудет об этом. Рано или поздно он просто исчезнет с лица земли, а его место займут другие социумы, которые не потеряли нравственных устоев, не забыли заветов отцов и не утратили контроль над стадом, бездумно бросающимся на чужеземную яркую, но отравленную сочную траву...
Новоиспечённые феминистки, «бизнес-вумен», скрытые шлюхи и лесбиянки — это дезертиры от природных обязанностей в обществе, демагоги и мошенники, спекулирующие на самом святом для любого народа: на детях, на моральных табу, на правах человека.
А потому Селим без всяких сомнений будет на стороне лучших людей Турции, желающих прекратить сползание страны к бессовестным и бесчеловечным «западным ценностям».
Преобразования грядут, и уже скоро...
Селим глубоко вздохнул, отошёл от окна и уселся за стол, на котором стояли блоки радиостанции, лежал аппаратный журнал и на кромке столешницы был закреплён телеграфный ключ.
Капитан включил питание аппаратуры, надел наушники и, услышав привычное шипение эфира, покрутил ручку настройки трансивера.
Пять килогерц вправо, пять килогерц влево от заданной частоты. Если у корреспондентов к сеансу связи есть сообщения, то они будут приняты. Если нет, то после обмена приветствиями и кодовыми фразами радиостанции замолкнут до следующего «свидания».
У самого Селима пока радиограмм для передачи нет. Может быть, до конца дежурства принесут, а может, и нет. Это уж не от него зависит. Он всего лишь радист, его функция — принять-передать текст без ошибок и согласно инструкции по радиомаскировке провести определённые «мероприятия» во время сеанса связи для защиты шифровок от перехвата «любопытными» разведслужбами иностранных государств. А уж это Селим делать умеет. На курсах в США его хорошо научили. Даже бумажку специальную дали о высоком квалификационном уровне. Селим на отлично сдал все экзамены.
Единственное, чего он не любит, так это работать на модном сейчас электронном ключе. Скорость передачи с ним больше, но, во-первых, теряется твоё внутреннее «я», индивидуальность и возможность эмоционально «самовыражаться» через упругую ручку ключа, посылающую сигналы через пространство далёким коллегам, во-вторых, многие из них, из-за ограничений слуха, небольшого опыта или местных помех, всё равно не могут принимать радиограммы на большой скорости.
Тут работает «человеческий фактор». Да и потом — ещё один важный момент: по личному «почерку» радиста Селим всегда узнает, кто за ключом и даже какое у него настроение и самочувствие в данный момент. Как ни крути, а это в военном деле важный момент. «Чужого», новенького или «подставного» оператора всегда узнаешь и на проверочных мероприятиях со сменой частот, диапазонов, направленных антенн и кодовых слов выявишь замаскированного врага.
Гарнизон «Победа», в/ч 61615,
окрестности г. Гардабани, Грузия
В наушниках жила и дышала Вселенная. Сергей давно уже воспринимал шум эфира как дыхание живого существа. Иногда оно злилось, рычало, свистело, грохотало, как взбесившийся океан в двенадцатибалльный шторм, а иногда нежно ласкалось, рассказывало что-то о себе странными звуками из космоса, голосами далёких радиостанций и непостижимой для непосвящённых музыкой морзянки.
Сергей у радиоприёмника чувствовал себя Одиссеем, плывущим на утлом кораблике по безбрежному морю. О корму бились ленивые волны, где-то в лазурной глубине мелькали хищные силуэты огромных акул и каких-то подводных чудовищ, над мачтой кружили и кричали альбатросы, а уши заливало сладкой патокой и звало куда-то в таинственную даль очаровывающее и гипнотизирующее пение сирен.
Это был особый, неповторимый мир, мир радио, который Сергей открыл для себя совершенно случайно, когда стал заниматься в кружке радиолюбителей на станции юных техников, ещё учась в восьмом классе.
Антенны, фидеры, передатчики, приёмники, международные коды, экзотические страны и увлечённые общим делом друзья захватили тогда всё внимание и свободное время Сергея, подтолкнули к выбору профессии радиоинженера-связиста.
Отучившись год на вечернем отделении института, по призыву попал в армию, сначала в учебку, а потом в подразделение «слухачей» радиоразведки. Быстро втянулся в работу, здорово помог радиолюбительский опыт. Всё было знакомо по гражданке, разве что пришлось осваивать пишущую машинку.
Освоил. С большим запасом выполнял норматив мастера, но солдатам-срочникам редко разрешали сдавать официальный экзамен на высшую планку. В штабе говорили, что денег по этой статье расходов на всех не хватает. За классность полагалось денежное довольствие — пятнадцать рублей в месяц за первый класс и двадцать пять рублей за мастера. Потому со значком «М» ходили в основном прапорщики.
Сергей из-за этого особо не расстраивался. Главное ведь не железка на груди или какая-то там бумажка в кармане, главное — не выглядеть асом, а быть им!
За окнами весна, скоро дембель, есть о чём подумать. Надо подготовить себе достойную смену на несколько освоенных сетей. Под контролем Сергея полиция и жандармерия Ирана, Минобороны Турции, некоторые диппредставительства США. Три приданных стажёра-солобона из первогодков усердно долбят по клавишам и осваивают премудрости военно-учётной специальности ВУС-087.
В «своих» сетях Сергей узнаёт каждого радиста по почерку, по характерному фону несущей передатчика, по «жёстким» или «мягким» фронтам телеграфных сигналов, по «кваканью», «взлаиванию», «плачу» и другим особенностям «голосов» чужих радиостанций.
Из-за этих самых особенностей и трудно разбираемого индивидуального почерка многие, даже опытные, операторы на первых порах вообще не в состоянии распознавать отдельные знаки Морзе, так же как обычные грамотные люди — буквы и слова, написанные неразборчивым рукописным шрифтом.
Искусству безошибочно принимать «чужеземные» закодированные радиограммы, да ещё с неповторимыми «местными акцентами» и мероприятиями маскировки, нужно учиться долго. Стажёрам предстоит немало попотеть и недоспать...
Турция, Трабзон, часть № m-34
Кара-Денизского военного округа
В соответствии с поступившим из штаба Минобороны приказом, предписывающим произвести очередную инвентаризацию резервных и запасных частот, проверку техники и связи, а также навыков радистов, Селим, после разговора с полковником Эрдинчем, регулярно проводил, кроме плановых, ещё и дополнительные «тестовые» сеансы связи. За армией были закреплены частоты так называемой «второй очереди», на случай войны или форс-мажорных обстоятельств.
Эта «спящая» сеть очень пригодилась командующему для координации действий, уточнения задач и подготовки военного переворота.
В целях «тестирования» качества связи по запасным частотам передавались как пустые проверочные сообщения, так и зашифрованные радиограммы для командиров воинских соединений, давших согласие на участие в путче.
Селим и другие корреспонденты «спящей» сети работали в ней с максимальной скрытностью, с новыми позывными и кодами.
В связи с задачами, разъяснёнными полковником Эрдинчем, и во исполнение приказа командующего у Селима появились теперь и ночные дежурства.
Гарнизон «Победа», в/ч 61615,
окрестности г. Гардабани, Грузия
Пару недель назад, в свободном поиске во время очередного ночного дежурства, Сергей случайно наткнулся на морзянку, передаваемую радистом с очень знакомым почерком. Характерное затягивание последнего тире в знаке, нерегулярные паузы между группами символов, «журчащий» звук сигнала и некоторые другие детали сразу вызвали из памяти «портрет» одного из корреспондентов «опекаемой» турецкой сети. Его почерк, привычки и «индивидуальные признаки» радиосигнала за многие часы наблюдения и перехвата были изучены Сергеем досконально. Как манера говорить и тембр голоса старого друга. Или врага.
Только вот что этот турецкий корреспондент делает в неурочное время на незафиксированной в паспорте поста частоте?
Личная инициатива радиста, не связанная со службой? Может, подрабатывает человек где-то в коммерческой структуре? Такие случаи уже бывали в практике оперативной работы. Или произошли неожиданные изменения в трафике, частотном расписании? А может, учения? Или... какие-то местные чрезвычайные обстоятельства?
У турок давно проблемы с курдами, выступающими за отделение почти трети территории республики и создание собственного государства. Периодически на востоке Турции случаются террористические акты, проводятся полицейские и военные операции, происходят различные заварушки. Может, и на этот раз случилось что-то подобное...
В любом случае с этим надо разобраться. Прослушать все переговоры, зафиксировать новые частоты, позывные, выявить структуру сети, записать кодовые фразы, принять радиограммы и передать их для анализа и дешифровки в Москву. А там уж решат, стоит ли овчинка выделки, нужно ли «пасти» новую сеть, достаточно ли ценная информация по ней проходит...
По содержанию открытых переговоров, в которых иногда мелькают имена радистов, поздравления с праздниками или трёп о погоде, Сергей запомнил имя работающего сейчас телеграфиста. Его зовут Селим, и он ведёт передачи откуда-то из района Трабзона. Турецкие военные радисты тоже люди и любят иногда в мирное время потрепаться между собой на всякие бытовые темы. Нарушения случаются во всех службах всех без исключения государств...
Сергей принял несколько радиограмм, которые передавались с особыми мерами предосторожности — частыми сменами частот, маскировкой под несущими радиовещательных станций и другими «фокусами». Настораживало то, что корреспонденты обнаруженной сети работали очень чётко, без лишней болтовни, часто применяли неизвестные кодовые слова, после которых передача радиограмм прерывалась и продолжалась уже на новой волне.
Когда такое происходило, Сергей аккуратно записывал кодовое слово, потом по знакомому почерку радиста и тону передатчика находил соответствующую шифрованную частоту и продолжал приём сообщений.
Из их кратких и непонятных заголовков трудно было сказать что-либо о важности содержания, которое представляло собой просто группы цифр.
После того как Сергей сдал начальнику смены несколько перехваченных радиограмм с пометкой «Новая сеть», через пару дней из Москвы пришло распоряжение срочно поставить обнаруженный источник на круглосуточный контроль, присвоить ему буквенно-цифровое наименование и индекс высшего уровня важности.
Странность была в том, что новая сеть работала только в ночное время и «главным» в ней почему-то оказался Селим, который в основной сети Минобороны Турции являлся рядовым периферийным корреспондентом.
Что происходит в Трабзоне, недалеко от границ СССР и труднодоступных горных районов турецкого Курдистана? Загадка...
Сеть взяли под плотный контроль, но «орешек» оказался твёрдым. Не все радисты разбирали заковыристый почерк Селима, успевали отследить перескоки по частотам, разобраться с «сюрпризами» от классного профи и полностью принять все радиограммы.
Начальство требовало «брать весь трафик» полностью, без пропусков. Радисты делали всё возможное, но получалось не очень хорошо.
«Весь трафик» на своём дежурстве брал только Сергей. Ему почерк Селима и его адресатов уже был хорошо знаком, антенны по направлениям наилучшего приёма подобраны, а когда сигнал корреспондента «затухал» или перепрыгивал по коду на новую неизвестную частоту, Сергей не стеснялся кричать, просить помощи. Отыскивали пропавшего врага тогда всем скопом свободные радисты смены вместе с начальником, шаря вслепую по диапазонам КВ и щёлкая кнопками антенных коммутаторов.
Постепенно вырисовывалась структура и иерархия новой сети. Построена она была по принципу русской «матрёшки». Главная радиостанция основной сети Минобороны в Стамбуле передавала некий закрытый поток информации только своему рядовому корреспонденту в Трабзоне, а тот уже в статусе «главного администратора-распорядителя» «вложенной» сети рассылал перекодированные сообщения отдельным избранным получателям по всей территории Турецкой Республики и даже за её пределами.
Что это за такое странное перераспределение информации в одном и том же ведомстве? Почему понадобилось создавать дополнительную ветку? Разве нельзя было рассылать любую информацию всем адресатам «веером» из Стамбула? Где тут смысл?
Похоже, на эти вопросы смогут ответить только аналитики и дешифровальщики, когда у них соберётся достаточный объём перехваченной информации.
А пока... надо продолжать разрабатывать сеть, изучать уловки радистов и стараться не пропустить ни одной радиограммы, ни одного сеанса связи, постоянно контролировать несколько уже известных «вызывных» частот радиообмена.
Турция, район Трабзона, часть № m-34
Кара-Денизского военного округа
Прошедшей ночью Селим принял только одну большую радиограмму из Стамбула с обесценивающей её значимость пометкой «тест». Капитан утром лично вручил её Эрдинчу и сдал дневное дежурство сменщику. А вечером, ещё до начала своей вахты, был вызван к полковнику.
Всегда подтянутый, собранный, с небольшими, тщательно подстриженными щёточкой чёрными усами и жёстким волевым лицом, командир части находился в приподнятом настроении. У него явно были хорошие новости. На столе лежали вчерашняя радиограмма с карандашными пометками и, отдельно, ещё один лист бумаги с колонками цифр. Полковник протянул его вошедшему.
— Селим, кажется, большие перемены уже близки. Продумай и подготовь оперативную схему маскировочных мероприятий на сегодняшний ночной сеанс связи. Когда примешь пост, передашь вот этот циркуляр. Постарайся управиться за один раз, без повторов! С максимальными предосторожностями. От каждого корреспондента запросишь подтверждение о принятии всего текста полностью, без пропусков. После того как все отчитаются, сменишь несколько каналов и передашь ещё вот эти два слова «кирк беш». Это ключ к шифру для прочтения сообщения. Также получишь подтверждение от каждого получателя.
— Понял, господин полковник.
— Постарайся сработать так, чтобы ни одна из чужих радиоразведок не смогла перехватить эту радиограмму и ключ к ней. На карте судьба Турции и... — полковник сделал паузу, пожевал губами, тихо добавил: — Да и наша с тобой тоже...
— Слушаюсь, мой командир,— вытянулся Селим,— задачу понял и выполню. Разрешите идти?
— Идите, господин капитан, и сделайте то, что умеете лучше всех. Ради своей родины, ради вашей семьи, ваших дочерей! Надеюсь скоро лично поздравить вас с внеочередным воинским званием и личным кабинетом в столице. И командующий, и я ценим преданных офицеров. Идите. Аллах акбар!
— Аллах акбар! — ответил Селим и, внутренне ликуя, выбежал из комнаты.
Наконец-то невыносимое ожидание долгожданных преобразований заканчивается. Скоро начнутся дела для настоящих решительных мужчин и патриотов.
Гарнизон «Победа», в/ч 61615,
окрестности г. Гардабани, Грузия
Сергея приказом командира подразделения вывели из состава смены и назначили на еженощные дежурства по новой турецкой сети. Освободили от всех нарядов и хозработ. Ночью он бдел на посту, днём отсыпался в казарме. А какой может быть днём сон? Появилась какая-то непреходящая усталость. Глаза болели, веки слипались, мозги вялые, в уши будто кто-то ваты насовал...
В общем, физическое состояние неважнецкое. Да ещё и эта хитрая сеть, в которой в авральном режиме надо успеть понять, кто из корреспондентов куда «свалил», где идёт настоящая передача радиограммы, а где турецкие асы проводят отвлекающий манёвр для нерасторопного противника. И поддаться на уловку, «проссать» радиограмму никак нельзя, Родина не простит. Начальник смены тоже. Так и сказал:
— Раз уж так вышло, товарищ солдат, что обнаружил ты эту сеть, раскрыл новую дислокацию противника, так тебе на этом рубеже и оборону держать. Если что — кричи! Мы подсобим, когда зашиваться будешь. Справишься с задачей — молодец! На дембель поедешь с первой партией. Подведёшь — получишь звездюлей по полной программе от всех вышестоящих командиров! И в первую очередь от меня лично. У нас тут невидимый фронт обороны страны, а на войне — как на войне, хоть на этой и не стреляют. Так что не обессудь, что поспать по-человечески тебе пока не удастся. На гражданке отоспишься.
Сергей, собственно, всё понимал. Да и справедливый армейский закон знал: сам предложил — сам и выполняй.
Ночью не смыкал глаз, жёг мозги, нервную систему, составлял и анализировал таблицу уже раскрытых частот, отмечал, какие из них используются чаще, какие реже. Припоминал повадки, приёмы и предпочтения Селима по прошлым сеансам связи.
Сегодня ночью «главная» появилась необычно рано и сразу же стала давать общий вызов, звать всех корреспондентов сети.
Явно у Селима есть важное сообщение. Надо быть готовым к «высшему пилотажу» в плане всего комплекса мер искушённого профи для обеспечения защиты трафика от перехвата.
Судя по понятным только мастеру мелким особенностям телеграфирования, напряжённости руки оператора, каким-то особо кратким, отрывистым переговорам, Селим нервничал.
После общего вызова на частоте начали появляться корреспонденты, называя свои позывные. «Главная» лаконично подтверждала приём каждого, просила ждать, слушать и оставаться на частоте.
Сергей, включив магнитофон, в аппаратный журнал скрупулёзно записывал позывные. В списке сегодня оказалось несколько новых.
После того как отметился сорок седьмой корреспондент, Селим несколько раз передал код, означающий «Внимание».
Минутная пауза, затем быстро несколько цифр — очередное неизвестное кодовое слово, и вся вражеская сеть, как стайка испуганных воробьёв, немедленно куда-то упорхнула с замолчавшей волны-веточки.
Сергей быстро записал в журнал новый код, вцепился в ручку настройки и, слившись в одно целое с наушниками и приёмником, превратился в некое бестелесное существо, обладающее одним только слухом. И неудержимым, всепоглощающим желанием найти, услышать знакомое «чириканье» исчезнувшей стаи чужеземных золотых птичек с бесценной информацией в клювиках.
Ночной эфир был таинственным тёмным «нечто», в котором жили только звуки, но, в отличие от гидролокаторщиков на подводных лодках, которые могли искать цель, посылая сигналы сонара и автоматически сканируя огромные пространства, у Сергея такой возможности не было. Ему приходилось полагаться только на интуицию, навыки и тренированный слух.
В какой-то степени его действия напоминали действия опытного охотника, выслеживающего осторожную дичь в безлунных непроходимых джунглях, среди рёва хищников и грома непогоды, шипения змей и шелеста листьев, треска цикад и криков ночных птиц. И во всей этой какофонии, неизвестно, как далеко или близко, в глубине какого-нибудь дупла дерева, в пустоте под водопадом в середине бурной реки или высоко под кроной гигантской секвойи, нужно услышать, почувствовать, догадаться, что вожак маленькой стайки незаметных сереньких дрессированных воробышков затаился именно здесь и тихонечко «чирикает» секретное сообщение своим сородичам.
А как только закончит, стайка моментально вспорхнёт и разлетится в разные стороны, не оставив никаких следов ускользнувшей тайны на месте кратковременной встречи.
Искать иголку в стоге сена глазами, наверное, легче...
Визг, вой, раздирающий барабанные перепонки, тарахтенье железнодорожного состава, писк морзянки...
Не то... Ничего близкого к эталону в мозгах.
Опять вой, треск, новости радиостанции «Маяк», болезненно царапающий и рвущий сознание звук циркулярной пилы, какие-то паровозные гудки, песенка на английском языке, удары по ушам гигантского парового молота...
Искать, искать!
Сейчас даже крикнуть, попросить друзей о помощи нельзя. Неизвестна частота, на которую ушла сеть, а почерк Селима знает только Сергей...
Надо обязательно найти хитрого врага!
Казалось, прошла целая вечность, пока обнаружилось журчанье знакомого передатчика в узкой тихой «ямке» между двумя мощнейшими «соловьями-разбойниками».
Сигнал передатчика пел на одном тоне, становясь то чуть сильнее, то слабее. В конце концов он зазвенел громким, кристально чистым кварцевым звучанием.
«Главная наседка», вероятно, сменила антенну, и радист подстроил под неё выходной каскад передатчика, чтобы по возможности всем его «цыпляткам» было хорошо слышно. Они ведь все от «мамочки» на разных азимутах. Трудно добиться качественного приёма одновременно для всех корреспондентов, даже применяя антенны с круговой диаграммой направленности. Но это рискованный ход. Многократно повышает вероятность перехвата радиограмм разведслужбами противника, потому крайне редко применяется.
Обычная тактика работы военных радистов-асов иная. Добиться удовлетворительного приёма сигнала максимально большей частью корреспондентов, несколько раз по кодовым словам сменить частоты, затрудняя жизнь «слухачам» противника, «спрятаться» под мощной помехой, затем передать радиограмму на скорости, обеспечивающей её уверенный приём с первого раза самым слабым радистом сети. Для того чтобы, по возможности, не «светить» лишний раз в эфире секретный материал.
Если не все «цыплята» справились с задачей, это плохо. Придётся дублировать передачу с новыми мерами предосторожности и кому-то начислять штрафные очки.
«Главная» на новой частоте ведёт «перекличку», проверяя, не потерялся ли кто из корреспондентов во время «перепрыгиваний» в эфире.
Рапорты о присутствии от сорока семи корреспондентов займут несколько минут...
Пока они разберутся, можно чуть сбросить нервное напряжение. Есть время позволить себе небольшой перекур на рабочем месте, с наушниками на голове. Пишущая машинка заправлена бумагой и готова к бою, ленты на бобине в магнитофоне ещё достаточно много.
В голове у Сергея гудит, перед глазами цветные мушки: наверное, давление подскочило или сердце пошаливает.
Уф-ф! Густой сладковатый дым сигареты немного успокоил звенящие нервы. Сергей помассировал пальцы, кисти рук. Сейчас начнётся...
Надо постараться принять всю радиограмму с первого раза и не сделать ни одной ошибки.
Пошла передача шифровки! На невысокой скорости, вполне можно печатать одной рукой, а второй подкручивать ручку настройки приёмника и стряхивать пепел с сигареты.
Принято уже несколько десятков групп символов. Сколько ещё осталось?
Сигнал «главной» вдруг начал слабеть, теряться в шумах... Фединг? Или Селим зачем-то снизил мощность передатчика? Может, пока идёт «пустышка», а «главная» пытается подобрать минимальную мощность передатчика, достаточную для приёма только своими, близкими корреспондентами, отсекая чужие любопытные уши? Потом опять «кю-эс-вай», прыжок на новую неизвестную частоту, и там уже со всеми возможными предосторожностями пройдёт тщательно скрываемое настоящее секретное сообщение Минобороны Турции?
Этих частотных перескоков, в принципе, может быть сколько угодно, пока у Селима хватит терпения или он посчитает, что достаточно запутал следы...
Сергей с огромным напряжением слуха «вытаскивал» отдельные знаки из затухающей трели морзянки...
Пора, пора звать на помощь!
Дождавшись маленькой паузы между группами, Сергей приподнялся над пишущей машинкой и изо всех сил прокричал в сторону поста начальника смены:
— Восемь триста пять! П-а-м-о-чь!
Затем сразу же плюхнулся обратно на стул, продолжил приём. И тут...
Бам-м-м!
Вспышка перед самыми глазами на несколько секунд выбила Сергея из состояния предельной концентрации. Взорвалась «модифицированная» сигарета! Давно таких подлянок не происходило, и надо же — ещё в такой момент...
Сергей, ожесточённо протирая глаза, в ярости скрежетнул зубами:
— Убью падлу!
Магнитофон писал, но... за те несколько секунд, что Сергей приходил в себя, исчезли всякие признаки передачи на контролируемой частоте. То ли сигнал полностью утонул в глубоком фединге, то ли Селим успел дать короткую команду к переходу на новое место встречи...
Иди догадайся...
Что делать?
Один приёмник на левом наушнике оставить на прежней частоте, другим приёмником на правом наушнике искать исчезнувший «голос» Селима.
Слава Богу, что успел крикнуть о помощи!
Одна из непостижимых загадок мирового эфира состоит в том, что радист, находящийся в десятке метров от подавшего «сигнал бедствия», может прекрасно слышать «пропавшую» радиостанцию и полностью принять вроде бы утонувшую в шумах радиограмму.
Это можно иметь в виду, но особо рассчитывать на везение не стоит. Надо крутиться самому!
Левый наушник молчал, на старой площадке никого не было. Правый надрывался от визга помех.
Искать! Искать!
Сергей потерял ощущение времени. Затылок раскалывался от боли, в груди что-то больно кололо, а руки била нервная дрожь. Хотелось всё бросить, сдаться, упасть лицом прямо на машинку и отрубиться в благословенном сне... Но что-то мешало так поступить...
Профессиональная гордость? Чувство долга? Страх посмотреть в глаза товарищам и командиру в случае позорного прокола? Услышать унизительное: «Проссал-таки...»?
Как на диком пляже, сноровисто и терпеливо перебирая нескончаемое количество песчинок, высматривая и разыскивая ту самую, единственную, Сергей делал свою работу.
Подсказки — только большая таблица уже известных частот вражеской сети и... уже интуитивно отложенные в подсознании привычки и предпочтения Селима как знакомого по поведению противника. Где-то уже предсказуемого.
Была ещё надежда на неявную помощь безымянного бога безграничного океана эфира — того бесплотного существа, которое дышало в наушниках каждого «слухача» и которое так же, как и Нептун — бог морских пучин, имело власть над жизнью и душой моряка или радиста, попавшего в чужие владения.
Эти божества могут помочь дерзкому или утопить недостойного...
Несколько раз, благодаря сумасшедшему везению или подсказке ангела-хранителя, Сергею удавалось выудить через сито напряжённого внимания слабый голосок радиостанции Селима и принять небольшой кусок радиограммы. Потом «главная» кодом давала переход на новую неизвестную частоту и немедленно исчезала вместе со всем выводком корреспондентов.
Турецкий ас проявлял невероятные терпение, осторожность и мастерство.
Сергей, меняя настройки приёмника, направленные антенны и узкополосные фильтры, гонялся за Селимом вслепую, больше надеясь на удачу и интуицию, чем на отработанные в учебке и на практике приёмы перехвата по математической вероятности возврата противника на один из базовых «каналов общения».
Сергей терял и находил Селима. Принимал часть радиограммы и снова терял сигнал...
Этот бешеный аврал казался бесконечным...
Где-то глубоко внутри Сергея билась надежда, что всё-таки, в конце концов, разорванные куски радиограммы при прослушивании с ленты и восстановлении удастся «склеить». В памяти отложилось несколько запомнившихся особым звучанием одинаковых групп символов, что давало надежду на успех.
Последнее могло говорить о том, что с первого раза не все корреспонденты приняли радиограмму и Селиму пришлось повторять её. Возможно, даже и не один раз.
В этом случае шансы собрать по частям тело радиограммы резко возрастают.
Когда турецкая сеть отработала и Сергей принял от «главной» короткий прощальный сигнал «sk» — конец связи, то в полном изнеможении откинулся на фанерную спинку затрещавшего хлипкого стула. Гимнастёрка была насквозь мокрой, по лбу и щекам катились ручейки пота. В голове нестерпимо грохотал огромный царь-колокол, а сердце билось так, как будто хотело пробить грудную клетку и выпрыгнуть наружу.
Сергей поднял голову и только тут заметил, что вокруг его поста сгрудились почти все радисты смены.
Никто ничего не говорил, да слова и не были нужны. Друзья по оружию всё понимали и без них...
Здесь тоже идёт война. Вот такая, особенная. И хотя прямо тут, на этом «ненастоящем» поле сражения, обычно не умирают, отдалённые последствия дуэлей радистов очень скоро могут «аукнуться» многими реальными смертями и межгосударственными конфликтами...
Радиограмму по частям удалось «собрать» полностью. Кое в чём и ребята помогли. Сверхважная шифровка отправлена в Москву, и теперь Сергей, наконец, может немного поспать...
Москва, Лубянка,
кабинет Председателя КГБ СССР
В большом зале за длинным столом с зелёным сукном сидели пять генералов. Перед ними лежали раскрытые папки с документами, карты, листы бумаги с малопонятными символами. Пепельницы были заполнены окурками.
Совещание шло уже давно, но это был тот случай, когда последствия принятия неправильного решения могли быть настолько значительными и трудно прогнозируемыми, что никто из участников не осмеливался высказаться определённо. За столом слышались предположения, общие рассуждения, сожаления о недостаточности информации...
Наконец председательствующему в гражданском надоело толочь воду в ступе. Сверкнув стёклами очков, он иронично-устало взглянул на подчинённых и негромко спросил:
— Итак, товарищи генералы, всего-навсего один простой вопрос. Выгоден ли сейчас для СССР переворот в Турции и приход к власти военных? Да или нет?
— Юрий Владимирович,— тяжело потерев лоб, первым ответил начальник 16-го Управления генерал Бурьянов,— по тем оперативным данным, которыми мы располагаем на сегодняшний день, расклад пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, с приходом к власти исламских фундаменталистов Турция отдалится от США и Европы. Это, в принципе, для нас хорошо. Но вряд ли турки выйдут из НАТО. При этом вполне возможно, что непредсказуемо изменится и внешняя политика Турецкой Республики — как в отношении СССР, так и некоторых наших союзников. В таких неясных обстоятельствах принять выверенное решение невозможно.
— Так вы предлагаете выбросить наш козырь, Лев Вениаминович? Не воспользоваться им вообще? — раздражённо бросил председательствующий.
— Я не могу предложить однозначно выгодного решения, потому что у нас нет достаточной ясности по вопросу. И нет времени. Если мы предупредим правительство Турции о готовящемся перевороте, дадим всю информацию, полученную от нашей радиоразведки, то теоретически премьер и президент страны должны быть нам благодарны, но... во что может вылиться эта благодарность практически?
К разговору присоединился представитель 1-го Управления:
— Да... и торговаться с ними мы тоже не можем. Назначить плату за информацию о готовящемся перевороте? Некрасиво. Недостойно великой державы. А если начнём переговоры и не договоримся? Это ж какая политическая бомба получится?
Председательствующий недовольно постучал пальцами по столешнице.
— Выходит — что в лоб, что по лбу... Явных значимых выгод нет, а вот в случае ошибочного решения последствия непредсказуемы. Плюс внутренние проблемы у турок. Напряжённость с курдами, да и с греками на Кипре. И нам они слишком близкие соседи... В общем, доложу я все эти соображения в ЦК, пусть там принимают коллегиальное решение. Товарищи генералы! Все свободны!
Турция, Трабзон, часть № m-34
Кара-Денизского военного округа
Когда в кабинет Исмаила Эрдинча ворвалась группа военной полиции, полковник сразу всё понял.
Мелькнула мысль: «Пронюхали, шайтан вас забери! Значит, не сейчас... Но — ничего не отменяется... Только откладывается. Временно...»
Гарнизон «Победа», в/ч 61615,
окрестности г. Гардабани, Грузия
На дембель Сергей поехал с первой партией, начальник смены старший лейтенант Серков не обманул.
И на погонах появились ефрейторские лычки.
Впереди была целая жизнь, в которой не последнее место займёт то самое загадочное и непостижимое бесплотное существо, дышащее в наушниках каждого радиста и рассказывающее о тайнах людей и мироздания на своём специфическом языке для круга посвящённых,— эфир необъятной Вселенной...
