Потоки машин с головокружительной скоростью шквалом проносятся по центральным магистралям Афин. Светофоры не справляются со своей обязанностью регулировать бесконечность движения, и дорожная полиция уже доцивилизованным способом, вручную, помогает направлять нескончаемый колёсный конвейер в русло возможного предотвращения “пробок” на магистралях греческой столицы. Но и совместная работа светофоров с полицией всё равно даёт сбой. А водители спешат, нервничают… Малейшая задержка в движении, и вот уже дружный рёв клаксонов требует от блюстителей дорожной службы более быстрой ориентации в ситуации и разрешения на дальнейший стремительный бег. Отмашка жезлом... и машины, нет не срываются с места, а катапультируются в бездну “автопада”. Поражаюсь, как при такой дистанции, почти вплотную друг к другу, не происходит массового их столкновения. Дополню картину и тем, что в лабиринтах потока машин снуют ещё и отважные мотоциклисты и мотоциклистки, наводящие ужас осклаблившимися мордами и ревом своих «ямах». Как мне позже рассказывали, эти лихие мотоциклисты выполняют еще и роль скорой технической помощи автоводителям. А некоторые из них даже закреплены за владельцами автомобилей и готовы мчаться по их вызову в любое время суток, при любых погодных условиях для оказания технической помощи нуждающимся. Это первое, что поразило меня в первый же гостевой день приезда в Афины.
Тревожная статистика транспортных происшествий ни в коей мере не влияет на выработанный годами бешеный темп движения, сопровождавший меня в путешествиях по дорогам Греции. И, кажется, русское выражение “чему быть, того не миновать” приобрело здесь свою определённую конкретность, поскольку подавляющее число православных греков убеждены, что на всё воля Божья! Так, гибель разбившегося юного мотоциклиста, шестнадцатилетнего племянника в религиозной семье, в которую прибыл я по приглашению накануне этой трагедии, не рассматривалась как трагедия со всеми вытекающими из этого скорбными ритуалами. Странно, но, как мне объяснили родители, ещё при крещении малютки, по поведению его, батюшка предсказал недолгую жизнь мальчику. И этого родители подсознательно ожидали, и это свершилось.
Интересно, что и по поводу угнанной машины в православных религиозных семьях также не горюют, а благодарят Бога, - потому как отверг он этим роковой исход владельцу автомобиля и тем благословил его на дальнейшее продолжение жизни. Но это ещё и предупреждение ему - “не греши!” Религия в этой стране пронизывает все сферы жизни. Она-то и является главным воспитателем православных греков. А заповедь “Бог терпелив, но справедлив!”, которой руководствуются они, заставляет не забывать, с каким багажом нравственности ты предстанешь в мир иной.
Греки охотно жертвуют на поддержание множества церквей и утешительных обителей, различных по величине и убранству, разбросанных по всей территории Греции. Маленькие модели церквей в честь святых (перекликси) с зажженными внутри их лампадами встречаются вдоль дорог, селений, на склонах гор и часто в самых неожиданных местах - даже на пляжах. Перекликси ставятся и в благодарность человеку, уберегшему кого-то от неблаговидного поступка в его жизни.
Особой почести в Греции удостоены монахи. Облачённые в тёмные одежды (символ постоянной человеческой скорби и греховности на земле), они как избранные и посредники между людьми и Богом окружены особым ореолом внимания. Посетив несколько монастырей в удивительно живописных окрестностях Салоник, Ларисы и Афин, опишу пребывание лишь в одном из них - женской обители. Путь к женскому монастырю занял несколько дней, в течение которых мой гостевой гид Никандрос, по составленному им графику, старался удивлять меня чем-то необычным.
Итак, ранним утром, в условленном месте, Никандрос пригласил меня в салон автомобиля и неожиданно заявил: “Валерий, сегодня ты гость на моей даче, это по пути к монастырю” и, заметив моё удивление, добавил: “А утром продолжим путешествие”. Водителем хонды был брат моего гида, ещё совсем юный грек, молчаливый, назвавший только своё имя - Дорос. За время кратковременной езды, примерно c час, я узнал, что семья Никандроса эмигрировала в Грецию из живописной горной Красной Поляны Краснодарского края. На родине, получив профессию художника, он работал декоратором и на заказ писал картины. Тем же занимается и в Греции, расписывая церкви, частные домашние религиозные часовеньки, зарабатывая этим на жизнь.
Свернув с трассы и проехав ещё около трех километров по наезженной глинистой дороге, хонда остановилась и Никандрос объявил, что мы у цели. У какой цели? Дачи я не вижу - вокруг безлюдье, низкорослый кустарник и выжженная солнцем трава. Взгляд упирался в две рядом стоящие скалы, между которыми просматривался, с солнечными бликами, кусочек моря. Никандрос велел брату возвращаться в Афины, а мы пешком двинулись в направлении скал и по гористой тропинке вверх добрались до цели. Вот это сюрприз! Дача Никандроса представляла собой выдолбленный отбойным молотом вглубь скалы прямоугольник 3 на 4 метра, на высоте примерно десяти метров от уровня Эгейского моря. Невероятно, как он долбил, с соблюдением какой техники безопасности, эту корундовую твёрдость скалы на такой высоте? Довольный моим восторгом, он поведал дальнейшую технологию строения. В выбитые в двух вертикальных стенках отверстия, были вставлены железные балки и на них закреплена наружная часть крыши с широким козырьком, покрытым лёгкой черепицей, выкрашенной под цвет естественной скалы. Передняя же стена дачи - сплошная стеклянная рама, с опускающейся над ней (во время отсутствия хозяина) железной гофрированной шторой, выкрашенной также в цвет скалы, что делает незаметным строение с земли. Спустившись потом на землю, я убедился в этом.
Комфорт в единственной комнате, служившей одновременно и художественной мастерской, и кухней, создавался самодельной мебелью. Вдоль стен были расставлены предметы художественной утвари: барельефные гипсовые заготовки, картонные трафареты, прочие полуфабрикаты. Массивный деревянный рабочий стол посреди комнаты являлся и кухонным одновременно. Два огромных бидона и несколько пластиковых бутылей с пресной водой стояли по углам. Отсутствие водоснабжения - единственное неудобство дачи и я не представляю, как он затаскивал туда эти ёмкости с водой! Электрический кабель к даче (уж ежели начистоту) Никандрос ухитрился протянуть (и спрятать) от бензоколонки, за полкилометра, стоящей на развилке дорог в Афины и Салоники. Поэтому, помимо телевизора и вентилятора, имелись электроплитка и различные электрокухонные машины. Большую часть дня дача находится в тени, так как высокая скала стеною закрывает солнце, а когда оно выходит из-за скалы, то в это время уже солнечное огниво становится тёплым и желанным. Вид из “аквариумной” дачи потрясающе красив из-за постоянно красочно меняющегося моря днём и от подсветки двух мощных природных светил, солнца и луны, ночью. В сильный шторм хлёсткие удары волн о скальный постамент душем брызг окатывают территорию дачи, смывая потоком воды накопившуюся пыльную грязь - как бы природная “уборка”. Время, проведенное в необычайно удивительном, сказочном склепе-даче, оставило неповторимое впечатление.
Ранним утром мы спустились с ним по каменистой тропе вниз к развилке шоссе, где нас уже ожидал лексус с водителем Элиудом, с которым они отправлялись на очередной свой корпоративный заказ в монастырь, попутно завезя и меня туда же. Примерно с час мы ехали по идеально гладкому шоссе вдоль Эгейского моря, пока не свернули влево от трассы и затем по каменистой дороге вверх лексус карабкался уже как “альпинист”. Против бытующего на Украине мнения, что иномарки хороши лишь на утюженных бетонных дорогах, эта японская элегантная машина свободно пробиралась вверх по ненакатанной каменистой дороге. Вот остановились перед казалось бы непреодолимым препятствием ухабисто-глиняного участка дороги с крутым подъёмом вверх и продольными углублениями, заполненными водой. Спрашиваю водителя: “Подтолкнуть?” Как бы не слыша, Элиуд переключает кнопку, расположенную на руле, и лексус легко поднимается вверх! И тут пора рассказать об Элиуде, в миру художнике, в паре с Никандросом выполняющим корпоративные заказы на настенную живопись или барельефную гипсовую лепку для церквей и монастырей. Заказов у них много - работы выполняют длительно и скрупулёзно, потому как “расписываем Божьи угодья” - объясняют они. По-видимому, Элиуд был очередным сюрпризом мне, ибо до этого Никандрос не говорил о своём необычном друге. Да, это был сюрприз и необычность его проявилась только по прибытии в монастырь.
Припарковавшись у стены обители, Элиуд продолжал сидеть на водительском месте до тех пор, пока Никандрос не достал из багажника конусообразную деревянную панель и не поставил ее перед открытой водительской дверью, на которую без посторонней помощи неожиданно и выкатился в кресле Элиуд. И тут я поразился - водитель-то наш был инвалидом с ампутированными до уровня ягодиц ногами. Зрелище было неожиданным и шокирующим, перемешанное со страхом необходимости обратного возвращения в Афины с водителем-инвалидом, управляющим автомобилем только одной рукой.
Надо сказать, что инвалиды в Греции охраняются особо и бережно. Социальная защита их представлена многочисленными льготами, направленными на компенсацию утраченных функций и организацию жизненного комфорта - протезирование, льготная стоимость жилья и земли, приобретение машин с различными конструкциями для облегчения их передвижения. И Элиуд - пример сказанному. Ампутированные ноги его - результат облитерирующего эндартериита, которым страдает в течение вот уже более двадцати из своих пятидесяти четырёх лет. И ко всему, ещё и частичная потеря функции левой руки, и имплантированный, по тому же диагнозу, анастомоз между грудной и брюшной аортой. И несмотря на такую комбинацию патологии, Элиуд удивительно, фантастично приспособлен к активной человеческой жизни, благодаря своему мужеству не впал в отчаяние, а обременительными, повседневными тренировками сохранил в себе свободу и независимость человеческого существования! Он совершенно не стеснён в своей свободе полноценно жить при ограниченных физических возможностях в противовес изречению Маркса - “болезнь это ограниченная в рамках жизнь”. Нет, жизнь Элиуда вне рамок его инвалидности действительно не ограничена в своей свободе. Будучи глубоким инвалидом при отсутствии двух ног, потери функции левой руки, так искусно водить машину одной рукой с помощью руля и кнопок на панеле, выкатываться без посторонней помощи из автомобиля на кресле-коляске и перемещаться на ней - это невероятно! Но невероятное меня ожидало и далее.
Пройдя ворота монастыря, Элиуд на коляске и я с Никандросом вошли в высокое помещение храма, по окружности которого вытянулись ввысь строительные леса, место их совместной корпоративной работы по художественному оформлению помещения. И здесь я задержался, наблюдая с замиранием сердца за Элиудом, ловко взбирающимся по установленным строительным лесам, цепляясь одной рукой за деревянные перемычки, подтягиваясь и раскачиваясь на них, перебрасывал своё тело всё выше и выше, добираясь к потолку. А выполнив фрагмент потолочной живописи, он так же легко спускался вниз без страховки и чьей-нибудь помощи. На моё восхищение силой его духа в достижении жизненной свободы, Элиуд ответил, как и положено религиозному человеку, - “всё в руках Божьих”, - и затем добавил: “его имя я ношу в своём имени”. Позже я разыскал в интернете значение имени Элиуд - оно означает “мой Бог помог”.
Оставив Элиуда и Никандроса на месте работы, я продолжил осмотр владения женского монастыря Святого Иоана Крестителя, первое упоминание о котором относится ещё к 1575 году, расположенного у подножия отвесной горы на высоте двухсот метров над уровнем моря, в окружении кипарисов, пальм, платанов, обилия цветов и горных трав, напоённых чудодейственным воздухом. Двор в стиле лучших образцов паркового искусства - фонтаны, гроты, дорожки, цветочные клумбы. Сам монастырь - это добротное сооружение, в убранстве которого использованы мрамор и дорогие сорта древесины. Внутри церковного помещения - мозаичный дубовый паркет, лепные барельефы, дорогостоящие росписи, деревянные с позолотой обрамления иконы, окна, декорированные стеклянной мозаикой.
В основном, послушницы заняты цветоводством, садоводством, художественной вышивкой, механизированным земледелием. “Совместный труд на благо обители избавляет насельников монастыря от праздности, уныния и способствует духовному преуспеванию их” - так записано в религиозном уставе. Примерно в двухстах метрах от задней железной ограды монастыря к белому с колоннами в окружении кипарисов дому Настоятеля вела выложенная красным кирпичом тропа. В поле зрения двора виднелись гараж, автомобиль, птичий вольер, пчелиные ульи. Огромная площадь была занята цветами, виноградом, плодовыми деревьями. Несколько монашек рассеялись по двору, трудясь, как мне кажется, совсем не по уставу, “на благо Настоятеля”, хотя, возможно, владения его приписаны к угодьям монастыря - тогда труд их правомерен.
Поскольку монашество предполагает служение Богу в течение всей жизни, то, отрекаясь от мира, монахи дают обеты послушания, целомудрия и нестяжания. Туристам прогуливаться по территории монастыря не возбраняется, но до определённого предела. А законы здесь, как виделось мне, “военные”. Так, говорить с монашками можно только с разрешения игуменьи. Она же осуществляет духовное руководство в монастыре, и приказы её послушницами выполняются безоговорочно. Там же в монастыре слышал я и о наказании монашек игуменьей, вплоть до побоев, хотя в последнее не хочется верить. Меня как врача интересовало – каково же обеспечение медицинским обслуживанием монашек? Познакомившись с игуменьей, мы прошли в её кабинет, где она указала на стоявшие в аккуратном ряду медицинские карты на всех обитательниц. При необходимости, в ее обязанности входит обязательное сопровождение их (в целях предупреждения контакта с населением) в медицинские учреждения. Она же строго следит и за выполнением всех предписаний врача. Послушницам не разрешено купаться в море. Можно обмыть лишь открытые части тела (руки, ступни ног) - “умываться должны слезами своими”! Но в критические дни женщины всё же моются.
Не привычны для глаз постоянно снующие автомобили разных марок - рено, хонда, мерседес - за рулём которых водители-монашки в рясах лихо припарковываются, запрыгивают или выпрыгивают из автомобилей, и затем бегом в ворота монастыря и обратно. Есть устоявшееся мнение. что в религиозной жизни всё осуществляется медленно и степенно - здесь обратное. Автомобили - это собственность монастыря, на них по настоянию игуменьи послушницами выполняются различные служебные перевозки, необходимые для функционирования обители. Грузовым и сельскохозяйственным транспортом внутри обители управляют также женщины, для выполнения же тяжелых работ внутри ограды привлекаются (по договору) мужчины. У входа в монастырь на греческом и английском языках выведены десять заповедей, которыми должны руководствоваться ушедшие в монашескую обитель. Главная из них - “Послушанием до смерти я отвергаю своё тело от бренной жизни и духом иду к Богу”. В монастырь принимаются все желающие посвятить себя служению Богу. На момент моего посещения в монастыре было 204 послушницы, но если мест нет - достроят!
Наконец, Никандрос и Элиуд закончили свою работу в храме и мы, уже в ночное время, возвращаемся в Афины. В потоке машин с ярко-ослепляющим светом фар несёмся по хайвею. В Греции так спешат все. Я немного трушу, втиснувшись в мякоть сиденья лексуса, - этот “аттракцион” не для меня. Неотрывно смотрю на Элиуда, но тот спокоен, я же с замиранием сердца слежу за опасным его одноруким скоростным вождением и, когда он на мгновение бросает руль, переключая кнопки на панели, чувствую себя подобно зрителю, следящему за выступлением акробата, работающего без страховки под куполом цирка. Я спрашивал Элиуда, как же он получил водительское удостоверение? - не ответил. Наконец, с облегчением вздохнул, “пережив свою смерть”, очутившись в своей долгожданной постели. От впечатлений прошедшего дня сон не шёл. И в противовес доминанте об Элиуде, память моего детства проявила послевоенную сцену, увиденную на херсонском базаре. Калека, отбросив коляску, заменявшую ему ноги, и отталкиваясь от земли сжатыми в кулаках руками, выбрасывая своё тело вперёд, с громким пьяным матом, с окурком папиросы в углу губ, с обезображенным ненавистью лицом “торпедой” летел за убегающим от него на двух ногах обидчиком. Может, и догнал, я не видел. Ужас!! Страшное воспоминание этого эпизода снова сменилось доминантным восхищением Элиудом-инвалидом, управляющим автомобилем только одной рукой, гоняя его по ночным Афинам, по горным дорогам. Ловко взбираться по строительным лесам храма, владея своим телом, и, занимаясь художеством, продолжать работать... Аксиома психологии в этих противоположных случаях ясна - воля человека и уважение к себе являются составляющими успеха выбора своей свободы жизни!
А ещё через несколько дней Никандрос предложил мне поездку к отшельнику, куда ехал украшать построенную им часовеньку. С удовольствием принял возможность познакомиться ещё с одним религиозным культом. Ведь с религиозной точки зрения, уединенный образ жизни является одной из форм аскетизма, когда отшельник отказывается от мирских забот и удовольствий, чтобы приблизиться к Богу. Интересно, а как это выглядит на самом деле в наше время?
Вдоль моря ехали по прекрасно асфальтированной трёхрядовой дороге, с обеих сторон нас сопровождали кипарисы, пихты, сосны, дубы, попадались перекликси, скальные стены. Примерно через час, свернув влево, уже однорядная дорога шла вдоль холмистой местности с неожиданно появляющимися полянами-коврами, усеянными большими красными маками. Наконец, припарковались на платной стоянке, возле которой стоял указатель, зазывающий посетить известный монастырь св. Павла. Эх, заехать бы, но цель определена - к отшельнику. Никандрос повёл меня по крутому, труднопроходимому глинистому склону вглубь и вверх горы. На подъём и подход к обители отшельника ушло где-то часа два, в течение которых обдумывал - какой будет встреча с ним, не книжным, а живым, реальным аскетом наших дней. Непривычный к таким переходам, устал дико. И, судя по труднодоступности жилища и звучанию этого ёмкого слова “отшельник”, я ожидал нечто… А увидел совершенно необычное: добротный, хотя и небольшой, домик с прибитым крестом на стене, амбар, мастерскую для изготовления пчелиных ульев, кур в вольере, греющуюся на связке дров кошку, собаку, небольшой огородик, где росли горох, фасоль, картофель, фруктовые деревья (слива, яблоня и груша)... А вот сам монах-отшельник визуально вполне соответствовал моему литературному воображению - анемичное угрюмое лицо, борода, усы, чёрная круглая шапочка на голове при “мартеновской” жаре, облачён в чёрную старую одежду, с неприятным запахом тела (спит в рясе, не купается). Познакомились - отшельник Аристон родом из украинского села на Киевщине, семейная жизнь не сложилась, принял постриг в мужской монастырь Рождества Богородицы в Церковщине в 20 км от Киева. Эмигрировав в Грецию (мать гречанка), повторил постриг в монастырь Святого Стефана в городе Каламбаха, не сошёлся в атмосфере братолюбия с монахами и вот уже 28 лет в отшельниках. Разговаривает медленно, тихо, на чистом украинском языке.
Сначала осмотрели маленькую в глубине двора часовеньку, внутри которой только невысокого качества икона “Николая Угодника” и прикреплённая цепочкой к потолку лампадка. А в религиозно-художественный обряд часовеньку оденет уже Никандрос. Аристон неразговорчив, жестом, молча пригласил в дом. В избе чисто, на столе потёртая Библия, сколоченная из досок кровать. На полу расставлены пчелиные рамки, сито, на ящике ломик, стамеска, ножовка, ножницы, шпагат, мыло. Хотелось говорить. Думал расположить своим украинским, которым владею. Не получилось - неразговорчив. Вышли во двор, расположились на скамейке за столом. Чай пили со сбором сушёных трав, на стол ещё выставил плошку мёда и лепёшки.
Разговор не спорился. На все простые вопросы ответ был один: - “На всё Божья воля”. “Не страшно здесь самому?” - “На всё Божья воля”. “А если медведь, слышал есть?” - “На всё Божья воля”. “А бандиты если?..” - “На всё Божья воля”.
Попытался разговорить его более заинтересованно-направленными вопросами: -“Аристон, чтобы сознательно жить в таком месте, в уединении от цивилизации, надо было иметь серьёзную причину? - “На всё Божья воля” - перекрестился. “Вы привыкли жить со своими мыслями наедине. О чём Вы размышляете?” - “На всё Божья воля” - перекрестился и вдруг... - “ходят тут ко мне за мёдом”. Никандрос шепнул, что он и ульи продаёт. Последний вопрос я задал “отшельнику” с иронией: - “Аристон, Вы человек сильный духом, коль решились отречься от мирской жизни и принять на себя физические лишения для укрепления духа, и этим получили освобождение от грехов и имеете возможность своими молитвами служить нам, живущим в миру. Так это?” - “На всё Божья воля”. На том и простились.
А мысленно о религиозном отшельничестве рассуждал я уже в автомобиле по возвращении в Афины, которое, в моём понимании, никак не совместимо с Аристоном - разве что монашеским одеянием. Можно ли назвать духовным подвижником человека, сбежавшего от всех трудностей и страданий, которые несёт кипящая и бурлящая вокруг жизнь? Религиозное отшельничество - это форма воплощения крайнего аскетизма: уход от мира, жизнь в полном уединении, без общения с людьми, в соблюдении строгих аскетических обетов (например, обет молчания). Истинное отшельничество - явление, имеющее серьёзный духовный смысл, чтобы принять на себя физические лишения и этим, получив освобождение от грехов, иметь возможность своей молитвой служить людям, живущим в миру. Они никогда не борются за свои личные мирские интересы, они молятся за нас. Без понимания всего этого не может быть правильного представления об отшельничестве. Выдающиеся Серафим Саровский, Франциск Ассизский, Павел Фивейский - представители далёкой древности - ориентиры для всяк вступающих на путь искреннего духовного отшельничества.
Позже я посетил несколько мест проживания древних отшельников. Особенно впечатлили “норы” на высоте 300-400 метрах на вершине скал в Лоутаки и пещера святого апостола, отшельника Давида, - представил их жизненные муки и с благоговением слушал затем профессиональных экскурсоводов об отшельничестве как истинно религиозном и социальном явлении.
Луганск - Афины
Валерий Козырь - кандидат мед.наук, доцент, врач-нефролог. Свою жизнь и профессиональную деятельность провёл в городе Луганске, в настоящее время находящемся в огне войны. Результаты его научно-педагогической и врачебной работы отражены в статьях (около 100) и монографиях в научной печати. Наблюдения из собственной врачебной практики явились темами его рассказов, очерков, статей, опубликованных в российско-украинских и американских художественно-литературных журналах.
