– Если у вас сейчас нет наличных, вы можете заплатить в следующий раз. Я вам доверяю, – сказала Мария, хозяйка большого кафе на окраине Лефкары, глядя на кредитную карточку в руках Миши, моего израильского друга.
К Марии мы попали случайно – наше любимое кафе «Tasties», в котором я как-то отравился осьминогами, вымоченными в вине, оказалось закрыто.
– Сегодня проблемы со связью – не получается провести кредитные карты, – продолжила Мария. – Но я вам доверяю – у меня в Израиле много друзей, и все они хорошие люди. Несколько пар живут на Кипре постоянно и по выходным приезжают ко мне обедать. Так что заплатите в следующий раз – это не проблема.
Нам нужно ехать в аэропорт. Даже не ехать, а мчаться.
Мы с сожалением оглядываем стол, от края до края уставленный тарелками, большинство из которых опустошить не удалось – мы заказали мезе.
Третий день наши израильские друзья Миша и Ира не перестают удивляться. Началось всё в Пафосе, когда я заболтался, проехал под «кирпич» и выехал на встречку. Дорога узкая, и мы едва разъехались с машинами, едущими в правильном направлении. Каждый из водителей встречных машин открывал окно и объяснял мне, улыбаясь, что я еду не туда. Не совсем верно. Немного нарушил. Не страшно, конечно, всё равно разъедемся. С кем не бывает.
– Это что-то! – воскликнула Ира. – Никто из них не кричит, не ругается, не показывает неприличные жесты. У нас бы тебя уже обругали с ног до головы. Это что-то!
– Ира, не позорь Израиль, – ответил ей Миша. – У нас тоже встречаются доброжелательные люди.
После двух сумасшедших дней, за которые мы успели объехать половину острова, друзья улетают. Но мы не хотим терять время. Каждую свободную минуту нужно использовать. Поэтому по дороге в аэропорт – Лефкара.
Лефкара – это «восклицательный знак» перед отъездом. Мы решили сразить друзей окончательно. Ещё бы – сам Леонардо да Винчи остался под впечатлением.
Пока мы пробирались по узким улочкам, они, не переставая, восхищались и снимали всё вокруг на свои смартфоны. Ярко-синие стены домов, распахнутые настежь двери, через которые можно рассмотреть многочисленные фотографии родственников на столиках в гостиных – непременный атрибут кипрских домов. Ажурные балконы, резные разноцветные двери, лавочки с обязательными кружевами и серебром. И, конечно же, церковь Тимиу Ставру, Святого креста, возведённую в типичном для Кипра франко-византийском стиле.
Именно у неё мы и оставили машину, именно у неё и увидели вывеску «Таверна “У Марии”».
– Вам нужно сейчас спуститься вниз, затем резко повернуть налево вверх и около полиции, на выезде из деревни, снова повернуть налево, – сказала вышивающая кружева пожилая женщина, увидев, что мы разглядываем вывеску. – Через триста метров на холме вы увидите таверну.
– Там вкусно? – спросил Миша.
– Очень, – ответила женщина, не прекращая вышивку.
И вот мы здесь. Таверна «У Марии» оказалась вишенкой на торте. Точкой в восклицательном знаке.
Мы всё-таки нашли наличные, и Мария ушла за сдачей.
– Обычно киприоты рассказывают тебе за пять минут всю свою жизнь, – говорю я. – Мы как-то ехали из Полиса в Пафос и остановились у фургончика выпить фраппе. Хозяин, мужчина лет шестидесяти, сел рядом с нами за стол – знаете, такой дешёвый пластиковый белый стол с такими же стульями, и рассказал о том, что почти всю свою жизнь он прожил в Южной Африке, о том, как он специально прилетел оттуда в родную деревню, чтобы украсть свою несовершеннолетнюю невесту, будущую жену, потому что родители её не давали согласия на их брак, и они убежали в горы, а на третий день родители сдались; он увёз её в Йоханнесбург, через тридцать лет они вернулись домой – всё же родина есть родина; они живут вместе до сих пор, правда, в разных домах – он в доме родителей в деревне, она – в Лимассоле, поближе к детям, встречаются на выходных, это понятно – за столько лет устали друг от друга; месяц назад он попал в аварию и переосмыслил после этого всю свою прошлую и – в основном, – будущую жизнь.
К тому моменту, когда мы допили фраппе, мы знали об Андреасе всё. Я даже запомнил его имя.
Мария принесла сдачу.
– Видите машину внизу? Это моя дочь, она едет из Ларнаки, с собеседования – пробует устроиться в аэропорт, работать на регистрации. Я очень волнуюсь, ведь ей уже двадцать четыре, и она до сих пор не может найти себе хорошую работу.
– А кто она по профессии? – спросил Миша.
– Учитель младших классов. Но вы же знаете, как долго приходится ждать свою работу в школе – все места заняты. У моего мужа есть такси, и дочь иногда помогает ему, но что это за работа – раз в два-три дня отвезти кого-то в аэропорт. Да и не очень безопасно для молодой девушки. У сына тоже нет работы, зато он недавно женился, они живут с нами, и моя невестка очень меня любит. Я уже жду не дождусь, когда стану бабушкой.
– У вас невероятно вкусная еда, – сказал Миша.
– Это потому, что я готовлю её от всего сердца, – улыбнулась Мария. – Тода раба!
Мы заторопились к машине. Сесть в неё сразу было невозможно – жарко. Мы открыли двери, чтобы проветрить салон. Внизу лежали черепичные крыши Лефкары, а за ними, до самого моря – едва покрытые зеленью живописные холмы.
– Когда на обед у тебя мезе, легко опоздать в аэропорт, – сказал я.
– Это что-то, – сказала Ира. – За пять минут – всю свою жизнь. Это что-то.
– Да ладно. У нас тоже так бывает, – сказал Миша.
– У нас дома – никогда, – сказал я и нажал педаль газа. Плавно набирая скорость, мы поехали по серпантину к виднеющейся вдали автостраде.
