Взлететь рассудком до такой черты,
до той вершины,
до того некстати,
что будущность представится простым
числительным у Господа в тетради.
Евгения Джен Баранова
Евгения Джен Баранова пишет обо всём на свете. Сквозь «географическую» тематику у неё часто просвечивают иные смыслы. Рифма часто неточна, но именно такая рифма – важный элемент поэтики автора. Взрывной характер Евгении, её импульсивность приводят в стихах, как это ни странно, к недосказанности. Поэт, начиная говорить об одном, легко перескакивает на другое, отчего то, о чём он начинал говорить, обрастает ореолом недосказанности, тайны. И для всего стихотворения это хорошо. У Евгении – свой узнаваемый почерк. Порою кажется, что это – современные вариации на заданные ещё классиками темы. Баранова часто использует в стихотворениях новую лексику, и это вовсе не молодёжный жаргон, как можно было бы подумать, исходя из возраста автора. Так говорят и так думают наши современники.
Пожалуй, одной из основных особенностей творчества Евгении Барановой является стремление сбыться во что бы то ни стало. В этом – настоящее подспорье для её поэзии. Причём, в отличие от многих русских поэтов Серебряного века, она не намерена сжигать свою жизнь во имя поэзии. Поэзия и жизнь для Евгении Джен Барановой если не тождественны, то, по меньшей мере, равновелики. «Меня растрачивает жизнь», – признаётся Баранова. Жизнь значительнее посмертной славы. Она не намерена «щадить себя».
Блок говорил, что вся поэзия – обмолвка. Вот и у Е.Б. вдруг священной обмолвкой в стихотворении о кино вдруг слышим: «Если подумать, мы только титры…», «Оставь меня не встреченной тобой…». Современной Галатее приятнее остаться в мраморе, нежели попасть в руки бездарного скульптора. Подвижная психика героини требует всё новых впечатлений и переживаний. Жизнь – вообще очень хороший редактор. Неточные рифмы, которыми в изобилии пользуется Евгения, помогают обогатить словарный запас. Ведь есть много слов, у которых достаточно скудное количество точных рифм. Евгения чуть-чуть «цепляет» звук, не добиваясь максимального созвучия.
В стихах Барановой есть какая-то внутренняя тревога, сожаление по поводу преходящести, неуловимости всего действительно ценного.
Не уповай на ближнего. Не спеши.
Внутренняя Монголия подождёт.
Ближнему хватит бледной своей души.
Ладные души нынче наперечёт.
Не доходи до сути, не щупай дна.
Перекрестился в омут – да не воскрес.
Омулем-рыбкой пляшет твоя струна
в солнечном масле, выжатом из чудес.
Ты себе лестница,
лезвие да стекло,
редкий подарок,
изморозь,
ведьмин грех.
Ближний спокоен – ближнему повезло.
Не заслоняй пространства! Послушай всех.
Жадным камином совесть в тебе трещит:
Хватит ли дара? Хватит ли дару слов?
Не уповай на ближнего. Сам тащи
светлую упряжь невыносимых снов.
Как интересно Евгения трактует смыслы слов и географических названий! «Внутренняя Монголия» – это вещь в себе, это движения души, которые не должны транслироваться вовне. Внутренняя работа поэта, согласно автору, чтобы быть эффективной, должна быть хорошо отбалансирована. Пастернаковское «дойти до самой сути, до сердцевины» – может быть уже перебором. Хотя в реальной жизни чаще об этом не думаешь. Об этом заботится твой ангел-хранитель. Любовь и поэзия – сквозные темы творчества Евгении Барановой. Жизнь для лирической героини стихотворений Барановой – это бесконечная цепь рождений-маленьких смертей, которые переживаются, как большие. И каждый такой цикл, как матрёшка, вставляется в другой, ему подобный.
У Барановой всё идёт через призму поэзии, всё равняется на поэзию:
Подержи меня за руку. – Пол трещит –
Поищи мне солдатиков или пчёл.
В моём горле растёт календарь-самшит
и рифмованно дышит в твоё плечо.
Коктебельская морось, вино и плов,
пережитого лета слепой навар.
Подержи меня за руку.
Лишь любовь
сохраняет
авторские права.
Как наивно звучит!
Так лиане лжёт
постаревший в радости кипарис.
Всё проходит/в прошлом/ прошло /пройдёт –
для чего торопить тишину кулис?
Так готовь же алтарь, заноси кинжал,
доставай ягнёнка из рукава.
Ты держал меня за руку! так держал!
Показалось даже, что я жива.
Есть у Евгении Барановой своё ноу-хау в строфике. Это уточняющие предмет или эмоцию однокоренные слова, идущие через дефис или косую линию. А ещё – иногда история любви у Барановой, несмотря на всю свою серьёзность, откровенно пародийна по отношению к произведениям классиков. Например, вот замечательная пародия на Пушкина. «Я Вас любил. Любовь ещё, быть может…»:
Мой первый муж
(он трудный самый)
мне говорил: умрём
вдвоём.
А я его любила, мама,
как старенький аккордеон.
Как вечера на кухне общей.
Как чая благородный чад.
А я его любила…
Больше
об этом вряд ли говорят.
И так легко,
светло,
упрямо
цвела под рёбрами свирель.
Я так его любила, мама,
как не люблю его теперь.
Многое могут рассказать о человеке его любимые книги, кинофильмы, герои. У Жени Барановой и Владимира Семёновича Высоцкого одна и та же любимая книга – «Мартин Иден». Люди, которые зачитываются знаменитым романом Джека Лондона – это целеустремлённые лидеры, которые будут добиваться поставленных ими целей, чего бы это им ни стоило. И они своего добьются. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
