Узнав, что очередной выпуск серии «Мехматяне вспоминают» будет посвящен механикам, ведущий научный сотрудник НИИ механики МГУ Борис Яковлевич Локшин предложил мне опубликовать в нём воспоминания о своём учителе Иване Терентьевиче Борисёнке (24.01.1922-19.02.1999), возглавлявшем в вышеуказанном Институте Лабораторию автоматического регулирования (впоследствии — Лабораторию технической кибернетики) Отдела теоретической и прикладной механики. Я знал добрейшего Ивана Терентьевича ещё со времени моей комсомольской юности, относился к нему с искренней теплотой и симпатией. Поэтому охотно согласился с предложением Бориса Яковлевича.
Ниже приводится переданный мне Борисом Яковлевичем Локшиным «компьютерный текст» об Иване Терентьевиче Борисёнке, иллюстрированный авторскими фотографиями.
Б.Я. ЛОКШИН «ВСПОМИНАЯ ИВАНА ТЕРЕНТЬЕВИЧА БОРИСЁНКА»
Б.Я. ЛОКШИН
Сначала немного о себе. Родился я в Куйбышеве (ныне Самара) в 1937 году. Отец погиб в ноябре 1941 г. под Москвой, и мы с младшей сестрой вели достаточно самостоятельную жизнь под руководством мамы, которая, естественно, днем уходила на работу. Жили скудновато, «от получки до получки», как многие в то время.
После окончания школы-семилетки учебу в школе не стал продолжать (в то время за учебу в старших классах надо было платить), а поступил в Строительный техникум, где, наоборот, выплачивалась некоторая стипендия. Через четыре года по окончании техникума (с красным дипломом) был призван на воинскую службу. Три года отслужил, мечтая продолжить обучение в институте.
Мне очень нравилось рассчитывать фермы и прочие конструкции. Но незадолго до демобилизации я, почти вдруг, решил попробовать сдавать экзамены в МГУ на Мехмат. И в августе 1959 года, отслужив положенные в то время полные три года, я приехал в Москву, в МГУ, на Мехмат.
Экзамены сдавал в солдатской форме. Наверное, это отчасти помогло, и я был зачислен! Конечно, на отделение «механика». Хотя я и любил математику, но ещё больше мне нравилось решение прикладных задач. Наверное, поэтому на 3-ем курсе я и кафедру выбрал прикладной механики.
Будучи ещё студентом третьего курса, но уже женатым человеком (со второго курса), я стал работать лаборантом на полставки в Институте механики МГУ. Моим руководителем был доцент Иван Терентьевич Борисёнок, заведующий лабораторией автоматического регулирования. В моей жизни он сыграл большую роль, и мне хочется воспользоваться возможностью рассказать об этом человеке с не совсем обычной судьбой.
И.Т. Борисёнок
Иван Терентьевич родился в 1922 году в Псковской области. В 1940 году он поступил в Ленинградский педагогический институт на физико-математический факультет.
С первых дней войны Иван Терентьевич участвовал в строительстве противотанковых укреплений на Карельском перешейке. А в сентябре 1941 года он добровольцем ушёл на фронт и стал участником боевых действий под Ленинградом на Пулковском направлении. Там, в холодном феврале 1942 года, он получил тяжелое ранение, пролежал в снегу много времени, пока его нашли санитары. Каким-то образом мороз его пощадил, но в результате контузии молодой солдат потерял один глаз и слышимость на одно ухо.
После лечения в госпитале Иван Терентьевич был признан негодным к военной службе. Более того, был признан негодным и к обучению в ВУЗе, и к творческой интеллектуальной работе. Но молодой организм Ивана Терентьевича не хотел сдаваться. Да и сам он хотел продолжить учебу вопреки диагнозу. И он поступил на Мехмат МГУ!
Успешно закончив обучение, Иван Терентьевич, по распределению, в 1948 году был направлен на одно из оборонных предприятий недалеко от Куйбышева. Но и на этом он не остановился. В 1950 году он поступил в заочную аспирантуру при Институте математики и механики МГУ. С 1951 года он стал работать в Москве на предприятиях авиационной промышленности.
Свою кандидатскую диссертацию Иван Терентьевич написал под руководством академика Ишлинского Александра Юльевича. Её защита состоялась в 1953 году. После этого, по рекомендации Ишлинского, он был оставлен для работы в Университете на кафедре прикладной механики Мехмата МГУ в должности ассистента.
Когда встал вопрос о создании Лабораторного корпуса при Мехмате МГУ, впоследствии ставшего Институтом механики МГУ, Иван Терентьевич совместно с другими факультетскими преподавателями (М.З. Литвин-Седой, Б.М. Малышев, И.З. Пирогов и др. — все участники войны) принял активное участие в его организации и оснащении в нём, в частности, Отдела теоретической и прикладной механики специальным оборудованием. С 1962 года он стал в этом Отделе руководителем Лаборатории автоматического регулирования. При этом он не терял связи с кафедрой прикладной механики, был постоянным участником заседаний семинара кафедры, руководил студенческими курсовыми и дипломными работами.
Свою первую курсовую работу я выполнял также под руководством Ивана Терентьевича. Она была связана с расчетом корректирующего контура в системе управления по заданным свойствам амплитудно-частотной характеристики. Как я позже узнал, сам Иван Терентьевич был участником НИР по разработке противотанковых телеуправляемых реактивных снарядов (ПТУРС «Шмель»). И «мой» корректирующий был частью этой системы управления!
Иван Терентьевич не стал крупным ученым. Но он был Человеком широкой души, чутким, доброжелательным, внимательным и искренним. У него был какой-то особый дар в подборе кадров.
Через его лабораторию прошли многие, известные на Мехмате МГУ и далеко за его пределами, люди.
Назову лишь некоторых: В.В. Александров, В.Г. Вильке, И.Л. Антонов, В.И. Борзов, ваш покорный слуга Б.Я. Локшин, Ю.А. Архангельский (сейчас он живет в Германии), Л.Н. Слезкин и Л.З. Новиков («два Лёни», как мы их называли, работают сейчас на ведущих отраслевых предприятиях) и др.
Отмечу ещё один показательный факт. Когда в нашем отделе был объявлен «Юрьев день» в связи с реорганизацией лабораторий отдела, именно в нашу лабораторию перешли остепененные научные сотрудники (В.А. Самсонов, В.Е. Рыжова, М.В. Грошева). При этом никто не покинул нашу лабораторию.
Когда я пришёл к Ивану Терентьевичу в феврале 1962 года с просьбой принять меня на работу лаборантом на полставки, он согласился. С тех пор, до самой его смерти в 1999 году, моя жизнь была так или иначе связана с ним.
В 1966 году он дал мне рекомендацию при вступлении в партию.
В 1967 году он поддержал нашу молодую семью (у нас был уже четырёхлетний сын) при вступлении в жилищный кооператив МГУ (попасть туда — тоже очередь была!). Правда, была ещё поддержка и от В.С. Гризодубовой. Во всяком случае, эти поддержки в совокупности привели к тому, что нас приняли в этот кооператив, и мы, в конце срока обучения в аспирантуре, переехали из общежития в свою трехкомнатную московскую квартиру!
(Примеч. В.Д.: Напомним, что Валентина Степановна Гризодубова (1909–1993) была знаменитой советской лётчицей, участницей рекордного (1938) беспосадочного перелёта из Москвы на Дальний Восток, участницей Великой Отечественной войны, первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза. Используя свою известность и знакомства «в высших кругах», Гризодубова неоднократно ходатайствовала в защиту людей, пострадавших от сталинских репрессий).
В 1969 году, под руководством Ивана Терентьевича и поддержке академика АН Узбекской ССР Х.А. Рахматуллина, я защитил кандидатскую диссертацию. На защите Халил Ахмедович хвалил мою работу и сказал, что вот эти уравнения надо называть уравнениями Локшина. Это была система дифференциальных уравнений, описывающих движение быстровращающегося симметричного твердого тела в воздухе. Ну, это к слову.
В 1972 году Иван Терентьевич снова поддержал меня, когда я женился во второй раз. Моя жена приехала из Минска в аспирантуру. Оказалось, что вторая жена Борисёнка тоже приехала из Белоруссии. Даже в этом вопросе у нас оказалось много общего!
В 1974 году Иван Терентьевич организовал мощную поддержку моей новой семьи (к тому времени с двумя только что родившимся детьми) для получения отдельной квартиры (некооперативной!), и мы её получили — красавицу трёхкомнатную, на 7-ом этаже 12-этажного дома, недалеко от МГУ в университетском доме!
По тем временам это была отличная квартира! Столько было счастья! Такое было новоселье! Там помогали, конечно, и другие (академик А.Ю. Ишлинский, секретарь партбюро института и другие авторитетные сотрудники, в основном, опять же участники войны). В этой квартире я живу и до сих пор.
Как я уже упоминал, у Ивана Терентьевича был просто талант в подборе сотрудников лаборатории. За годы заведования лабораторией он «сколотил» работоспособный коллектив научных и технических работников, не завидующих друг другу, с хорошей доброжелательной внутренней атмосферой. В этой атмосфере мы работаем и до сих пор. А те сотрудники, которые не соответствуют этой атмосфере, как-то спокойненько покидают лабораторию самостоятельно.
Рабочий момент нашего лабораторного семинара. Слева направо: В.И. Беляков, И.Т.Борисёнок, В.А.Привалов, В.И.Борзов, В.В.Александров, И.Л.Антонов, Б.Я.Локшин
Несмотря на различные реформирования отдела и лаборатории (своё прежнее название Лаборатория поменяла на новое — «Лаборатория технической кибернетики», спустя ещё несколько лет сам Отдел был расформирован, потом произошло его слияние с Лабораторией навигации и управления), сформированный коллектив продолжал и продолжает до сих пор эффективно и плодотворно работать. В Лаборатории регулярно работал семинар, на котором активно обсуждались постановки задач и текущие результаты их решения.
Иван Терентьевич умел отстаивать интересы Лаборатории, когда вопрос касался оснащения аппаратурой, аналоговыми вычислительными машинами, кадровых продвижений сотрудников. Правда, его деликатность и мягкость в общении с подчиненными иногда мешали поддерживать необходимую и желаемую дисциплину. Но мы этим не злоупотребляли.
Научные интересы Ивана Терентьевича были всегда направлены на решение важных прикладных народнохозяйственных задач. Он не разрабатывал теории, он решал задачи для конкретных объектов. Это были объекты оборонного значения: уже упомянутый ПТУРС «Шмель», параппотно-реактивная система доставки грузов на землю из летательного аппарата, управляемый снаряд с оригинальной одноканальной системой управления и др. Были и объекты мирного назначения:
вращающийся парашют, противоградовые ракеты, диагностика неисправностей в системе управления полетом крупных самолетов в процессе их полета, гомеостат для подготовки группы людей к работе в команде и т.д.
На рубеже 1970–1980-ых годов Иван Терентьевич закончил оформление докторской диссертации. Он хотел стать доктором наук. Диссертация была по закрытой тематике. Мы — научные сотрудники отдела, имеющие доступ, читали её с целью поддержать или не поддерживать. Мне эта его работа показалась очень фрагментарной, не докторского уровня (скорее — несколько кандидатских). И я ему это открыто сказал, хотя чувствовал себя от этого довольно неуютно. Обсуждение кончилось тем, что Иван Терентьевич снял свою работу с защиты и больше не предпринимал попыток довести её до докторского уровня.
Мне до сих пор несколько стыдно за то решение, которое было принято и с моей поддержкой. Но я в то время был довольно бескомпромиссным молодым человеком, считал, что нельзя «институт превращать в богадельню», и, будучи в составе партбюро института, отстаивал высокий уровень требований ко всем заявкам, как административным, так и научным.
Наряду с административной и научной работой Иван Терентьевич принимал активное участие в общественной жизни факультета и института, неоднократно избирался в состав партбюро, в различные комиссии. Одним из серьезных достижений его общественной деятельности я считаю то, что, будучи секретарем партбюро института, он, совместно с администрацией, добился перехода на пятидневную рабочую неделю в институте. Для нас, сотрудников института, это был большой плюс! В то время требования дисциплины были существенно выше, чем сейчас. Опоздания, прогулы, библиотечные дни и т.п. очень не приветствовались. Поэтому лишний свободный день, которым можно было распоряжаться по своему усмотрению, доставил нам большую радость.
Кроме работы в Лаборатории, мы, вместе с Иваном Терентьевичем, не раз ездили на конференции (Горький, Тбилиси, Иркутск), в командировки, связанные с выполнением НИР: в Нижний Тагил (эксперименты с полетом малогабаритных вращающихся тел), Нальчик и Молдавию (ВСБГ — военизированная служба борьбы с градобитиями), а также в Колюбакино как участники Оргкомитета проводимой там школы для молодых научных сотрудников.
Вспоминаются юбилеи Ивана Терентьевича.
В 1972 году, в связи с 50-летием Ивана Терентьевича, на юбилейном заседании кафедрального семинара его выступление было посвящено не личным его успехам или успехам его сотрудников, а жизни его матери! Это всех как-то потрясло, никто не ожидал такого выступления. Потом, конечно, стали говорить и о самом юбиляре, отмечая его постоянные доброжелательность и улыбчивость.
Организацию в 1982 году празднования следующего юбилея Ивана Терентьевича — его 60- летия, сотрудники Лаборатории взяли, в основном, на себя. Мы «пробили» приказ и премию от ректора, приказ по институту, выступление на семинаре кафедры и т.д.
В ресторане «Прага» мы устроили небольшой банкет, в котором приняли участие академики В.В. Румянцев и А.Ю. Ишлинский. В своих здравицах они также отмечали жизнерадостность и чуткость Ивана Терентьевича, его успехи в создании работоспособного коллектива.
В 1997 году 75-летие Ивана Терентьевича пришлось уже на тяжелые для нашей страны годы. И отмечали мы этот его юбилей достаточно скромно, в Лаборатории, хотя гостей было очень много.
Помню я ещё, как в годы, когда в стране были проблемы из-за отсутствия мяса, Иван Терентьевич, пользуясь своим правом участника войны, покупал несколько кусков мяса и для меня, чтобы я мог отвезти их маме в Куйбышев. Вот такой человек был моим руководителем!
Иван Терентьевич любил природу, умело справлялся с готовкой пищи на костре, неоднократно выбирался на рыбалку, любил посидеть с удочкой, и был удачным рыбаком.
У него было любимое место на Волге (повыше Калязина), куда он выезжал со своими близкими друзьями — Виктором Васильевичем Москвитиным и Михаилом Петровичем Фалуниным, тоже сотрудниками Мехмата и Института механики МГУ.
Скончался Иван Терентьевич ужасно трагически: во время сильных морозов в феврале 1999 года он окоченел на уличной скамейке.
Он чувствовал себя плоховато, быстро уставал. Видимо, присел отдохнуть, задремал и не заметил, как начал замерзать. Его жена сказала: «Февральский мороз доставал его в 1942 году во время войны, и не достал! А сейчас вот всё же достал!»
Похоронили Ивана Терентьевича на Хованском кладбище рядом с его мамой.
У Ивана Терентьевича остались три сына: Валерий (р. 1946, в настоящее время — кандидат наук, заместитель декана геологического факультета МГУ), Вадим (р. 1954, бывший лётчик) и от второй жены — Василий (р. 1978, инженер). Мы отмечали: у всех троих детей инициалы одинаковые!
Мы в Лаборатории хорошо помним Ивана Терентьевича. Особенно вспоминаем о нём в памятные дни. Да и в обычные дни иногда всматриваемся в его портрет, прицеливаясь к выбору правильного решения в том или ином вопросе. Спасибо ему!
Август 2016 года
На Байкале. Конференция В.М. Матросова. И.Т.Борисёнок, Б.Я.Локшин, А.М.Формальский
Молдавия. Корнешты. ВСБГ Б.Я. Локшин, А.Г. Никулин, И.Т. Борисёнок
На мехмате МГУ. В нижнем ряду второй справа И.Т.Борисёнок, третий — В.В.Москвитин
И.Т. Борисёнок и аспирант Г.Г. Жириков. Обсуждают работу над диссертацией.
Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/2018-nomer2-demidovich/
