Уже вторую перемену ученик четвёртого класса Миша Елесин собирал вокруг себя большую группу ребят. Заинтересованный мальчишник после каждого звонка с урока сбивался в одном из уголков школьного коридора. Собственно, центром внимания становился не сам Миша, а какой-то предмет в его руках, который и обладатель, и облепившие ребята внимательно рассматривали, увлечённо склонив головы.
Любопытствующих одноклассниц мальчики, расступаясь, допускали до своего секрета, а затем провожали торжествующим хихиканьем, когда покрасневшие девочки прорывались сквозь мальчишеский строй и торопливо убегали.
Заметив кого-либо из учителей, группа как по команде разбредалась в разные стороны. Миша Елесин уходил в класс, но спустя минуту появлялся в коридоре вновь, и мальчиков опять тянуло к нему, словно стайку воробьёв на корочку хлеба.
Возвращаясь из учительской на урок русского языка, Нина Александровна заметила у лестницы своих учеников, притихших и что-то сосредоточенно рассматривавших. Занятая своими мыслями, она, не останавливаясь, прошла мимо. Вскоре прозвенел звонок, и дети уселись за партами на свои места.
Весь урок Нину Александровну не покидало странное ощущение. На первый взгляд, всё было так, как всегда, и только напряжённая тишина на протяжении долгих сорока пяти минут наводила опытного педагога на мысль о существовании какой-то тайны, связывавшей детей, но пока ещё неведомой классному руководителю.
На перемене Нине Александровне сообщили, что в связи с плановой вакцинацией необходимо к началу следующего урока привести свой класс в медицинский кабинет. Прививки отнимут немного времени, и полностью освобождать детей от урока нет необходимости.
К концу перемены, проходя по коридору, Нина Александровна опять обратила внимание на мальчишек, окруживших Мишу Елесина. Увидев учительницу, ребята сделали безразличный вид и разошлись. Нина Александровна успела рассмотреть предмет в руках Миши, который он тут же спрятал в карман. Это был мобильный телефон.
Прозвеневший звонок собрал в класс гудевший детский улей.
— Ти-ши-на!..— перекрыла учительница возбуждённые высокие голоса.— Слушайте меня внимательно: сейчас вы все подниметесь на второй этаж и подойдёте к двести шестому кабинету. Это медпункт...
— Зачем? — перебил кто-то из мальчиков.
— Дослушайте — и всё узнаете... Подойдёте к медпункту. Там вам будут делать прививки.
Четвёртый класс хором выразил своё неудовольствие.
— Это совсем не больно,— объяснила Нина Александровна.— Все дружно стоим возле двести шестого кабинета, входим по одному, выходим, ждём всех остальных и вместе возвращаемся в класс. Понятно?
— Сотики брать с собой? — спросил писклявый девичий голосок.
— Сотики можете оставить здесь. Я замкну класс, и они никуда не денутся. В коридоре соблюдать полную тишину: идут уроки. Всё, поторопитесь, я иду следом.
Ученики вышли в коридор и потянулись к лестничной клетке. Класс опустел. Нина Александровна уже подходила к двери, как вдруг в последний момент вспомнила о мальчишеском междусобойчике, толкавшемся каждую перемену возле Миши Елесина. Если в первый раз она пропустила этот факт мимо своего внимания, то повторение картины на следующей перемене заставило её насторожиться. Нине Александровне показалось подозрительным то, с какой поспешностью Миша спрятал свой телефон.
Остановившись, учительница на секунду задумалась и посмотрела на парту Елесина. Его новенький мобильник беспечно лежал возле учебника «Окружающий мир». Нина Александровна вернулась, взяла Мишин телефон, некоторое время смотрела на чёрный квадратик дисплея, а затем нажала одну из кнопок.
Мобильник послушно высветил стоп-кадр неоконченного видеоролика. На застывшей картинке крупным планом был зафиксирован самый откровенный момент главной тайны отношений мужчины и женщины.
От неожиданности Нину Александровну передёрнуло, но она, теперь уже решив идти до конца, активировала кнопку воспроизведения.
Оставшиеся пятнадцать секунд ролика педагог досмотрела до конца, стоя в немой растерянности. У неё было такое ощущение, будто её публично окатили помоями. Она оглянулась на полуоткрытую дверь класса и брезгливо положила телефон на место.
Вышла в коридор, замкнула дверь и нервно зашагала к двести шестому кабинету. Её душа клокотала негодованием. Ведь это безобразие определённо видел весь класс! Теперь ей стала понятна причина провокационной тишины, царившей на уроке. Значит, об этом знали все, кроме учительницы. Знали и помалкивали!..
Нина Александровна на ходу подбирала слова, с которых она собиралась начать серьёзный разговор с детьми.
У медкабинета она молча выстроила учеников в колонну по одному. Миша Елесин стоял первым. Он храбро вошёл в кабинет и вскоре вышел оттуда, натягивая на себя курточку.
— Не больно,— сказал он то ли ребятам, то ли Нине Александровне, как-то по-особенному смотревшей на него.
Миша был выше и крупнее своих сверстников, но не отличался ни физической силой, ни смелостью. Учился посредственно, стремлений к знаниям не проявлял, хотя, в общем, был способным и неглупым мальчиком. В нём отсутствовало первое и самое главное качество ученика — желание. То, что у Миши есть персональный компьютер, Нина Александровна знала, как знала и то, что через Интернет может нацеплять всяческой дряни любой пользователь, независимо от своего возраста, пола, уровня воспитания и внутренней культуры. В наше время никто не застрахован от агрессивной навязчивости липкой Всемирной паутины и безнравственности плетущих её пауков, но козырять закачанной оттуда грязью перед одноклассниками!.. В десять-то лет — не рановато ли?..
Когда последняя девочка робко вышла из дверей медкабинета, Нина Александровна повела детей в класс.
Она в строгом молчании дождалась, когда они рассядутся по местам, затихнут и обратят на неё внимание. Самые сообразительные ученики зашикали на галдевших товарищей, и в классе установилась образцовая тишина.
Нина Александровна достаточно долго, не нарушая этой тишины, немым укором стояла у доски. Заглянув в глаза каждому ребёнку, она намеренно задержала взгляд на невинном взоре Миши Елесина. Она внимательно смотрела на него, а он на неё, не обнаруживая при этом ни малейшего смущения.
Затянувшаяся игра в молчанку первой утомила учительницу, и она решила перейти непосредственно к делу.
— Так... Послушайте меня внимательно. Сейчас я у вас кое-что спрошу, и вы должны мне ответить честно. Слышите — честно!.. Итак: поднимите руки те, кто не смотрел на переменах того, что записано на телефоне у Миши Елесина!..
В классе, казалось, стало ещё тише. Руки никто не поднял. Нина Александровна растерялась.
—Что,— не поняла она,— это увлекательное кино видели все?
Три девочки неуверенно вытянули руки вверх.
— Хорошо,— сказала учительница стыдливо съёжившемуся классу.— Значит, из двадцати семи человек только у троих хватило ума и совести не смотреть того свинства, которым угощал вас сегодня Миша. Ну что же... молодцы.
— Мы с Настей не знали, что там,— попыталась оправдаться одна из девочек.
— А к нам сами подошли и показали,— добавила другая.
Мальчишки смущённо помалкивали. Теперь, когда карты были раскрыты и своё причастие к запретно-греховному отрицать стало невозможно, весь класс уткнул носы в парты.
— Чего головы опустили? Стыдно мне в глаза смотреть?.. Это хорошо. Когда стыдно, это очень хорошо. Если у человека есть стыд, значит, он ещё человек. Если стыда нет, он — свободная личность. Так вот: свободными личностями вам становиться ещё рано. Некоторые поступки не красят взрослых, а уж детей тем более.— Она возмущённо помолчала.— Как вы могли это смотреть?!.. А?.. Саша,— обратилась Нина Александровна к примеру класса Саше Казанцеву.— Тебе не совестно было? Ну скажи: не совестно?..
Не поднимая головы, мальчик пробурчал невнятное оправдание.
— Что-что?..— не поняла учительница.
— Все смотрели, и я смотрел,— чуть громче повторил Саша.
— А если все заберутся на крышу и начнут оттуда прыгать, ты тоже будешь это делать? — привела учительница вечный в своей простоте и гениальности пример.— Ну, говори: тоже прыгнешь вниз?.. Я была о тебе лучшего мнения.
Саша Казанцев обиженно промолчал.
— Это касается не только Саши, это касается всех,— продолжала Нина Александровна.— Запомните, дети: если кто-то когда-то предложит вам сделать что-то некрасивое, не бойтесь сказать «нет», даже если это некрасивое будут делать все вокруг. Не бойтесь иметь собственное мнение, не идите ни у кого на поводу. А иногда нужно уметь сказать «нет» и самому себе. Сегодня этого «нет» не сказал себе никто из вас, я так понимаю. Вы покорно пошли туда, куда повёл вас Миша Елесин…— Нина Александровна остановила суровый взгляд на виновнике некрасивой истории.— Миша, встань.
Покрасневший мальчик нехотя поднялся, глядя в пол.
— Ну, рассказывай...
— Что рассказывать?
— Ну, для начала скажи, где взял эту гадость.
— В Интернете,— несмело признался Миша.
— Очень хорошо. Сам скачал?
— Сам.
— Молодец. Прямо мастер на все руки. А в класс зачем это принёс?.. А?.. Ну, говори: зачем принёс это в класс?
— Не знаю.
— За свои поступки нужно уметь отвечать. Вот и объясни всем нам: зачем ты эту мерзость принёс в школу? — Нина Александровна не сводила строгих глаз с совершенно смутившегося ученика.— Я жду.
— Так... посмеяться,— наконец едва слышно выдавил из себя Миша.
— Посмеяться?! — воскликнула учительница и, оглядев испуганно молчавший класс, спросила: — Ну что, кому из вас было смешно?..
Дети ещё крепче вжались в свои стулья, не смея даже пошевелиться. Никто не произнёс ни слова.
— Вот, Миша,— говорила Нина Александровна,— оказывается, смешно не было никому. Честно признаюсь тебе: мне вот тоже было не особенно весело, когда я увидела всё это. Так что праздника не получилось, ты уж извини.— Помолчав, она устало вздохнула.— Мама-то знает о том, что ты находишь в Интернете, что скачиваешь оттуда и что приносишь в школу?.. Знает?
— Нет,— ответил Миша.
— А теперь узнает обязательно,— пообещала Нина Александровна.— Потому что я ей скажу об этом. И ей будет очень стыдно за тебя. Я обязана сообщить маме о твоём поступке. Завтра Диана Сергеевна должна прийти в школу для разговора со мной. Передай ей это, пожалуйста. Если мама не придёт, я тебя на урок не пущу. Ты понял?
Мальчик уныло кивнул головой.
Нина Александровна ещё долго воспитывала класс. Говорила эмоционально и убедительно, пытаясь объяснить детям существование тонкой грани между дозволенным и недозволенным, а также обязанности каждого человека, независимо от возраста, слышать голос своей совести и следовать ему. Говорила о том, что мир взрослых устроен очень сложно и что в этом мире, к сожалению, много делается неправильного, опасного и отвратительного. Не все взрослые могут служить примером для маленьких детей, и дети должны учиться понимать сами, кому из взрослых можно доверять, а кому нельзя, какие поступки нравственны, а какие гадостны!.. Нина Александровна так увлеклась, что не заметила, как пролетело время и прозвенел звонок.
На следующее утро Миша Елесин подошёл к классной руководительнице и сообщил, что мама пообещала прийти сегодня обязательно.
— Хорошо,— ответила на это Нина Александровна и разрешила мальчику занять своё место за партой.
Диана Сергеевна показалась в дверях класса на большой перемене. Нина Александровна пригласила её пройти и подождать несколько минут, пока она отведёт детей в столовую.
Усадив ребятишек за накрытые столы и дождавшись стука ложек по тарелкам, учительница вернулась в класс к ожидавшей её Мишиной маме.
Диана Сергеевна была довольно плотной молодой женщиной высокого роста, с крашенной под вороново крыло короткой стрижкой. Как истинная современная дама, она предпочитала носить джинсы, нимало не заботясь о том, насколько сочетаются они с особенностями её фигуры.
Задумавшаяся родительница неподвижно стояла у учительского стола. Нина Александровна начала издалека. Она рассказала маме о поведении Миши в целом, о том, что он не отличается усидчивостью и дисциплинированностью, о наличии у него способностей, но отсутствии старания, и, наконец, о том, что хотелось бы Диану Сергеевну почаще видеть на родительских собраниях. Когда Нина Александровна подошла к главному вопросу, из школьной столовой уже начали возвращаться ученики.
Одним из первых в класс вошёл Миша. Искоса поглядывая на беседующих взрослых, он сел за свою парту.
Нина Александровна подробно объяснила Диане Сергеевне суть вчерашней ситуации и попросила серьёзно поговорить с Мишей на предмет этики и морали, а кроме этого, изыскать возможность контролировать блуждания сына в Интернете.
Диана Сергеевна слушала, опустив голову и глядя в пол. В течение всей пространной речи классного руководителя она ни разу не подняла глаз.
Нина Александровна полностью высказалась и замолчала, ожидая ответного слова родительницы.
Диана Сергеевна едва слышно произнесла:
— Хорошо,— и сразу же вышла из кабинета.
— Видишь?..— обратилась Нина Александровна к Мише.— Видишь, как ты подвёл свою маму? Ей даже стыдно было смотреть мне в глаза. И мне тоже очень неприятно за весь этот разговор. Своим поступком, Миша, ты поставил нас, взрослых людей, в неловкое положение.
Миша молчал, но Нина Александровна отметила, что, несмотря на своё смущение, он смотрел ей в глаза прямо, открыто и даже, как показалось ей, немного дерзко. Действительно, очень непросто достучаться до сердец сегодняшней молодёжи, и с каждым поколением делать это становится всё труднее и труднее. Ничего удивительного: чёрствое время востребует чёрствые души.
Нина Александровна сокрушённо вздохнула, села за стол и принялась перелистывать журнал. Минуты через три прозвенел звонок, но начать урок педагог не успела. В класс заглянула секретарь и попросила её пройти в кабинет директора.
— Я ненадолго,— предупредила Нина Александровна радостно заулыбавшихся учеников.— Сидеть тихо! Ни одного звука!..
Поднимаясь по лестнице на второй этаж и шагая по опустевшему школьному коридору, она пыталась угадать причину внезапного вызова к Ольге Петровне, но не угадала.
В кабинете директора находилась также и Диана Сергеевна Елесина. Стало понятно, что разговор будет иметь непосредственное отношение к мальчику Мише.
— Добрый день ещё раз,— поздоровалась Нина Александровна.— С Дианой Сергеевной мы только что разговаривали.
Ольга Петровна не ответила на приветствие. Мишина мама отошла к окну. После вступительной паузы директор начала разговор:
— Нина Александровна... Полагаю, что вы уже догадались, по какому поводу я пригласила вас сюда.
— Думаю, что по поводу инцидента с Мишей.
— Совершенно верно... Совершенно верно…— Ольга Петровна, несмотря на свою внешнюю невозмутимость, была чем-то озадачена.— Дело в том, что мы сейчас тоже беседовали с Дианой Сергеевной, и она, то есть Диана Сергеевна, настояла, чтобы в продолжении нашего разговора обязательно присутствовали вы.
— Хорошо,— согласилась Нина Александровна.— Я слушаю.
Директор внимательно посмотрела на учительницу, выдержавшую пристальный взгляд.
— Нина Александровна... скажите, пожалуйста, каким образом вы узнали, что именно было в телефоне вашего ученика?.. я имею в виду Мишу.
— Его телефон лежал на парте. Я взяла его и посмотрела.
После этих слов Диана Сергеевна шумно засопела у окна, а Ольга Петровна сдержанно выдохнула.
— Нина Александровна,— подчёркнуто спокойно продолжала директор.— Как вы считаете: имели ли вы право брать в руки чужую вещь?
Кабинет на секунду оглох от абсолютной тишины.
— Не понимаю,— растерялась Нина Александровна.— Что вы имеете в виду?
— Дело в том,— вступила в разговор Диана Сергеевна,— что мы сегодня живём в другом мире, и в нём, слава Богу, существуют права. Даже самый маленький человек является гражданином, и у него есть законное право на своё личное пространство и на свою личную собственность. Телефон, уважаемая Нина Александровна, является личной собственностью ребёнка, и никто — слышите? — никто не смеет без разрешения хозяина этого телефона брать в руки, а тем более выискивать в нём какой бы то ни было компромат. Вы вчера нарушили законное право ребёнка на собственность...
— Позвольте…— перебила родительницу возмущённая Нина Александровна.
— Нет уж, теперь вы позвольте! — повысила голос ещё более возмущённая Диана Сергеевна.— Я вас выслушала в классе. Теперь уж вы меня послушайте... Мой сын вчера был в шоке. Он долго не мог успокоиться. Вы опозорили его перед одноклассниками. Мало того, что вы лазили в его личных вещах...
— Потрудитесь выбирать выражения! — вспылила Нина Александровна.— И сбавьте, пожалуйста, тон.
— Я выбираю выражения! — не смутившись и тона не сбавив, продолжала Диана Сергеевна.— Я только называю вещи своими именами... Как мне теперь объяснить сыну, что никому не дозволено вторгаться в его личное пространство, если вчера это его личное пространство было самым возмутительным образом нарушено? И кем?.. Учителем — человеком, являющимся для ученика примером!
Диана Сергеевна активно перевела дух.
— Я могу сказать слово? — Нина Александровна повернулась к Ольге Петровне, явно чувствовавшей себя неловко.
— Да. Пожалуйста.
— Вы здесь говорили о правах,— обратилась классный руководитель к взволнованно блестевшей глазами родительнице.— Так вот, я тоже хочу вступиться за своих учеников. Двадцать четыре ребёнка имели право быть ограждёнными от порнографии, которую распространял ваш сын. Двадцать четыре!.. Таким образом, вашим сыном были нарушены права двадцати четырёх учеников.
— Их никто не заставлял,— возразила Елесина.— Они смотрели по доброй воле. Это тоже выбор каждого человека.
— Извините, о каком выборе в десятилетнем возрасте вы говорите?
— Надо уметь уважать выбор человека любого возраста.
— Нет, такой выбор я уважать не могу.
— Это ваши проблемы,— отрезала Диана Сергеевна.
— Нет, это ваши проблемы,— не согласилась Нина Александровна.— Если вы сейчас потакаете сыну в таких вещах, то рано или поздно всё это станет вашими проблемами. Хорошо ещё, если только вашими.
— Пожалуйста, не нужно меня ни учить, ни воспитывать.
— Я учу не вас, а вашего сына. А воспитывать ребёнка в первую очередь обязаны сами родители.
— Вы хотите сказать, что мой Миша невоспитанный мальчик?
— Вы видели, что у него в телефоне?
— Видела.
— И какова ваша оценка?
— Мальчик начинает интересоваться девочками. Это нормально. Ненормально было бы, если бы мальчик девочками не интересовался.
— Но вы понимаете, что это совершенно другое качество интереса? Это не имеет никакого отношения ни к взрослению ребёнка, ни к любопытству. Это грязная порнография.
— Вас в данном случае это не должно касаться. Со своим сыном я разберусь сама.
— Пожалуйста, разбирайтесь, но так, чтобы в дальнейшем от поступков вашего сына не страдал весь класс.
— В свою очередь я хотела бы попросить вас, чтобы в дальнейшем от ваших противозаконных действий не страдал мой сын!..
— Диана Сергеевна,— осторожно заговорила Ольга Петровна.— Давайте будем немного сдержаннее в своих оценках. Нина Александровна педагог с большим стажем, её уважают коллеги и любят ученики.
Разгорячённая родительница замолчала, но тут же, передохнув, упрямо продолжила:
— Конечно, сам ребёнок не может за себя постоять, это понятно. Но детская беззащитность ещё не повод для вседозволенности, тем более в образовательном учреждении... Моему сыну нанесена психологическая травма,— обратилась она к директору.— В качестве компенсации за моральный ущерб я требую от Нины Александровны извинений.
— Что?!..— глаза учительницы гневно засверкали.
Ольга Петровна сжала губы и промолчала.
— Оскорбление моему ребёнку было нанесено публично, поэтому и признание своей неправоты тоже должно быть принесено педагогом при всём классе.
— Вы соображаете, что говорите? — задохнулась от возмущения Нина Александровна.— Всему есть граница.
— Вот именно, граница есть всему. Вы первая её нарушили и должны за это отвечать. Кстати, это будет прекрасным примером детям в том, как должен вести себя человек, осознающий свою неправоту.
— Диана Сергеевна, это уже слишком,— попыталась остановить разгоревшийся конфликт директор.— Давайте все вместе сделаем правильные выводы из случившегося и разойдёмся по-хорошему.
— Нет, это принципиально, Ольга Петровна,— не согласилась родительница.— Мой сын должен знать свои права и никому не позволять посягать на них.
— Что касается извинений,— срывающимся голосом заговорила Нина Александровна,— то в первую очередь класс должен услышать их от Миши.
— Миша не трогал чужих вещей. А то, что он по своему детскому недомыслию скачал из Интернета, может найти и увидеть любой ребёнок, хотя бы немного разбирающийся в кнопках компьютера. Так что здесь нет никакого преступления, и извиняться ему не за что.
— В таком случае боюсь, что и я помочь вам ничем не смогу.
— Ну что же...— пожала плечами Диана Сергеевна и решительно вышла из кабинета.
Последующие субботу и воскресенье Нина Александровна находилась под сильным впечатлением. Учителям не привыкать к претензиям и напраслинам со стороны родителей, но этот случай, по её мнению, был вопиющим. Она уже давно так не нервничала.
В понедельник, по окончании последнего урока, Нину Александровну опять пригласили в кабинет директора. Учительница холодком в груди почувствовала предстоящее продолжение неприятной темы и не ошиблась.
Ольга Петровна на этот раз была в кабинете одна. Она предложила присесть Нине Александровне, после чего, избегая глаз собеседницы, сообщила, что сейчас звонили из городского отдела народного образования. Мама Миши Елесина была сегодня там и заявила о нарушении прав ребёнка в школе, где учится её сын.
— Ну, это уже смешно,— сказала Нина Александровна.
— Нет, как раз это совсем не смешно,— возразила директор.— Наша школа прозвучала на уровне города, но совсем не так, как хотелось бы всем нам.
— Беспокойная мамаша. Чего она добивается?
— Она добивается извинений.
Нина Александровна хотела высказать всё, что думала, но осеклась и замолчала.
— Неприятная история,— Ольга Петровна задумчиво постучала карандашом по полированной поверхности стола и повторила: — Неприятная история.
— Что сказали в гороно?
— В гороно сказали, что классный руководитель была неправа.
— Как?..
— Дорогая Нина Александровна…— директор наконец подняла взгляд на побледневшую учительницу.— Да поймите же вы, что при любом раскладе неправым в такой ситуации всегда выглядит тот, кто без разрешения взял чужую вещь. С этим согласится любой суд. Если дело до него, конечно, дойдёт.
— А что, может?
— К сожалению. Мама полна решимости до победного конца бороться за права человека в отдельно взятой школе. И нам это грозит совершенно ненужной славой. Мало того, Диана Сергеевна пообещала передать информацию в край, если здесь её требования не будут удовлетворены.
— Прямо террористка какая-то,— попыталась пошутить Нина Александровна, но глаза директора смотрели на неё серьёзно и безжалостно.
— В этом случае наша школа приобретёт большую популярность. Вот как бы нам её избежать?..
— Я извиняться не буду,— тихо сказала Нина Александровна.— Это иезуитство.
— Послушай, Нина,— вдруг тепло и откровенно заговорила Ольга Петровна.— Мне год до пенсии, тебе год до пенсии. У нас с тобой очень хорошие отношения, поэтому давай я скажу тебе всё без затей. Из гороно мне недвусмысленно намекнули, что я должна уладить этот конфликт, потому что там тоже не заинтересованы в его раздувании. Как ты сама понимаешь, нарушение прав ребёнка — это такая пачкотня, после которой долго не отмоешься. И никто не будет разбираться, что там было у этого мальчика в телефоне. Тут главное звон, а не суть. Если звона всё же избежать не удастся, то по окончании учебного года, дорогая моя Нина, я должна буду отправить тебя на заслуженный отдых. Я знаю, что и меня вслед за тобой ожидает такая же участь. Подумай теперь сама: у тебя дети, у меня дети; у тебя внуки, у меня внуки. Кто будет им помогать?.. Тем более у тебя дочь без мужа... Вот скажи: стоит ли всё это каких-то дурацких принципов, которые, по большому счёту, никому не нужны?
Нина Александровна смотрела на Ольгу Петровну и молчала.
— Ты должна извиниться,— сказала директор.— У тебя, Нина, нет выбора. Единственное, чем я могу тебе помочь, это уговорить мамашу выслушать твоё покаяние не в классе, а здесь, у меня.
Совершенно белая, Нина Александровна вышла из кабинета...
Ольга Петровна сдержала своё слово. На следующий день она вновь пригласила провинившегося педагога в директорскую. Здесь уже ожидали Диана Сергеевна с сыном Мишей. Видавшая виды учительница волновалась, как школьница на экзамене.
В своём вступительном слове она объяснила смущённому ученику, что не всё можно и нужно приносить в школу, что он уже взрослый человек и должен отвечать за свои поступки, что, в конце концов, нельзя заставлять так нервничать и маму, и классного руководителя. Затем она начала говорить о том, что учителя такие же люди, как и все, и им тоже свойственно ошибаться. Но, в отличие от некоторых детей, взрослые всё же находят в себе силы признавать свои ошибки. Поэтому Нина Александровна соглашается, что была неправа, взяв без разрешения Мишин телефон. Чужие вещи вообще брать нехорошо, даже если этим ты кому-то хочешь сделать доброе дело. Нина Александровна теперь сама убедилась в этом и приносит Мише извинения за свой неправильный поступок.
Она хотела ещё что-то прибавить, но у неё вдруг закончились и мысли, и слова. Просто закончились, и всё. Словно из часов вынули батарейку, и они беспомощно остановились.
Диана Сергеевна посчитала себя достаточно удовлетворённой. Права ребёнка были восстановлены...
По окончании уроков, проводив последнего ученика за дверь, Нина Александровна замкнула за ним класс и, не найдя в себе сил вернуться на учительское место, тяжело опустилась на стул у ближайшей парты.
Никто не видел, как она плакала.
